- Очень приятно. Меня - Том. Том Фергюсон.
Эдди пожал ему руку, а затем, шмыгнув ему за спину, закрыл входную дверь на замок.
Наша веселая компания расширяет свой круг, подумалось Фергюсону.
***
Рассвет уже вступил в свои права, целиком и полностью, но в тоннеле Колд Энд Ривер темнота была такой, что Эрнст мог видеть свою руку лишь только в том случае, если бы сумел поднести её к самому лицу. У них, безусловно, были фонари, но они вряд ли способствовали их свободному и толковому перемещению в пространстве - для этого их, пожалуй, необходимо было бы взять не в руки, а в зубы. Тем не менее, они сумели, работая по очереди - один из них держал фонарик в руке, двое других занимались делом - перетащить по очереди доски из кузова их микроавтобуса, и положить их поперек трещины в залитом бетоном полу тоннеля. Гринсфилд предлагал поступить проще: включить фары автомобиля, и работать в их свете, но Эрнст не рискнул делать этого - сильный свет, льющийся из устья тоннеля в ещё не до конца развеявшиеся предрассветные сумерки, мог привлечь сюда не того, кого нужно. Где-то спустя получас интенсивной работы "перекидной мост" был готов, и они переехали по нему на другую сторону, фактически оказавшись на пути к свободе и спасению. Эрнст уже намеревался ехать дальше, в пустыню, но Гринсфилд попросил его остановиться и подождать его друзей, с которыми он разминулся в самом начале. Само собой, сперва Эрнст встретил подобную просьбу в штыки - на часах уже была четверть пятого утра, и тот, кто мог бы сюда приехать кроме них, должен был сделать это ещё до них, не говоря о том, что они и сами провели здесь немало времени, возясь с досками, и трещиной в асфальте, которую требовалось ими заложить. Он был уверен в том, что приятели Гринсфилда или не смогли добраться до дома того парня, что уже успел заразиться, либо не смогли добраться до непосредственно самого отеля. Гринсфилд, почти наверняка уверенный в этом не меньше его самого, почему-то упорно отрицал очевидное, и таки заставил его и Джесси ждать его друзей, почти наверняка валяющихся сейчас в какой-нибудь канаве с простреленными головами. Эрнст решил на сей раз не занимать своё время бездумными спорами, и заявил, что, да, конечно, он согласен подождать, но не более получаса, по истечению которых он просто повернет ключ зажигания, и его машина тронется с места, унося их прочь от уже обреченного Нокксвиля.
Больше всего он боялся, что их впрямь могут догнать, но совсем не те, кого ожидал Гринсфилд, а военные, которые почти наверняка искали их сейчас. Только теперь он начал догадываться о том, что переполох, который он умудрился устроить в городе, принесет им троим совсем не нужную славу, и их побег навряд ли останется незамеченным, для тех, кто уже заочно приговорил город к гибели и разрушению, и совсем не горел желанием того, что бы об этом факте узнал кто-то вне его пределов. Им повезло, что после того, что они учинили на Маршстон-авеню, до тоннеля им оставалось ехать всего ничего, и они управились с этим за какие-то десять минут, в течении которых их не смог бы изловить даже сам Сатана. Но они чересчур долго возились в тоннеле, достаточно для того, что бы за это время наверняка уже разыскивающие их военные уже сумели напасть на их след, и - более тоговозможно, что уже шли по нему сюда, а потому Эрнст вполне обоснованно опасался того, что они втроём, скорее, дождутся именно их, а не незнакомых пока ещё ему товарищей Гринсфилда.
И, между прочим, он ничуть не прогадал с этим. Автомобиль их стоял, как уже говорилось, в положении готовности выезда из города, то есть, таким образом, что кабина его была развернута на выезд из туннеля, кузов же, соответственно, на въезд. Стояли они с выключенными фарами - во-первых, потому что снаружи практически уже наступил рассвет, во-вторых, как уже было сказано, они боялись того, что их найдут по горящему в тоннеле электрическому свету. Возможно, если бы треклятый тоннель был хотя бы отчасти пошире, то и Эрнст, и Гринсфилд могли бы наблюдать за происходящим со стороны входа при помощи боковых зеркал заднего вида, но тоннель был именно таким, каким он был, и это давало им лишь возможность видеть самые края въезда, и, что бы они его увидели, внезапный пришелец должен был входить в него буквально по стенке. Поэтому обязанность наблюдения, за неимением иного выхода, возложили на всё продолжавшего находиться в кузове Джесси, предварительно дав указания: если он увидит кого-то, напоминающего ему военных, то постучит в перегородку кузова и кабины два раза, если силуэты входящих в тоннель людей не покажутся ему подозрительными, и более всего будут напоминать гражданских, то постучать в перегородку три раза. Эрнст тут же автоматически настроил себя на то, что бы после "военного" сигнала сразу же повернуть уже торчащий в замке зажигания ключ, и стартовать с места прочь из тоннеля, на волю; но, тем не менее, из этого у него не вышло ничего толкового. По видимости, часть вины за это лежала и на Джесси - очевидно, его ослепили светом электрического фонарика, неожиданно рассеявшего густые потемки тоннеля, и он не мог определить сразу же, кто явился к ним в гости.
Но, когда до ушей Эрнста и Гринсфилда долетели свистяще-сухие звуки автоматной очереди, никаких сигналов и зрительных образов, им, по сути, и не понадобилось, и похолодевший, как мертвец, Эрнст просто безмолвно включил зажигание, и нажал на газ.
Машина вылетела из тоннеля, как пробка, но не успела сделать и десятка футов, как по какой-то непонятной причине стала заваливаться на бок, а потом, под аккомпанементы криков ужаса всех троих, съехала с остатков когда-то функционирующей дороги в пустыню, где опрокинулась колесами вправо, а крышей влево. Боковое стекло с лязгом раскололось о какой-то камень, навеки застрявший в иссушенной плоти пустыни, и Эрнста обдало фонтаном из его осколков, которые тут же впились ему в кожу щеки и виска, и, как ему в тот момент показалось, едва не уничтожили его левое ухо. Боль была жуткой, словно по всей левой стороне его лица проехались углошлифовальной машинкой, и Эрнст, само-собой, завопил, и завопил не своим голосом, тут же заглушив стоны тихого ужаса, в это самое время издаваемые Гринсфилдом.
Не смотря на это, он смог каким-то образом различить хотя бы часть тех слов, которые он сдавленно, через крики, выцеживал из себя.
Кажется, он говорил что-то насчет прострелянных шин.
Что-то там насчет того, что им пришел конец.
- Держитесь, - прохрипел Эрнст, не чувствуя себя от дикой боли. Краем глаза он видел, как кровь, стекая с его лица, капает на мешанину из стекла и пыли внизу, смешивается со всем этим, образуя коричневато-бурые комочки - Держитесь... Попробуйте открыть дверь... Выбраться отсюда...
Гринсфилд продолжал стонать, извиваясь в сиденье, судорожно вцепившись в его спинку, что бы не упасть на Эрнста. Но смысл слов последнего, кажется, всё-таки дошел до него, и он, освободив одну руку, стал шариться по внутренней стороне дверцы, пытаясь уцепиться за ручку, которая должна была открывать её. Найдя её, он наконец-таки открыл дверь, и, взвыв, буквально отшвырнул её от себя вверх... А затем из последних сил, уцепившись за край образовавшегося над ним "люка", подтянул своё тело вверх.
- Чёрт, они уже тут, - выдохнул он, когда половина его тела оказалась снаружи - Чёрт... Чёрт, ну уж нет, я... Я обратно...
- Не сметь, - зарычал Эрнст, наблюдая, как тело Гринсфилда, дрожащее, словно от лютого холода, и впрямь начинает сползать обратно - Не сметь, говорю я Вам! Вылезайте, если не хотите, что бы нас распечатали, как банку сардин, слышите?
- Но мы не сможем убежать от них, они уже ту...
- Да дьявол же Вас забери, Гринсфилд, - рявкнул он, и вцепившись обеими руками в его ляжки, с зубовным скрежетом стал выталкивать его вверх, из кабины. Тот, кажется, заплакал - Дайте... Выбраться... Мне... Мать Вашу... Я хочу... Увидеть... Что с моим... Сыном...
Гринсфилд, уже не видя смысла в том, что бы сопротивляться, стал лезть вверх уже самостоятельно, и наконец, освободил проход и помогавшему ему в этом нелегком занятии Эрнсту.
Когда Эрнст, изогнув своё тело, стал лезть вслед за ним, он услышал, как Гринсфилд, выпроставшись из кабины опрокинутого автомобиля полностью, перекувырнувшись через его переднее колесо полностью, шлепнулся оземь, как мешок с тряпьем, и болезненно и тихо застонал. Возможно, виной тому была не столько боль, сколько страх, даже ужас, но, судя по всему, человеческий страх бывает разным, так же, как и реакция на него, и Эрнст, сам перепуганный до чертиков, искренне полагал, что причиной этих криков должна быть исключительно какая-то травма. Если это так, и она достаточно серьезна, подумал он, вылезая вслед за всё ещё стонущим на земле Гринсфилдом, то наше путешествие и впрямь, должно быть, подходит к концу.
Впрочем, едва он вылез из автомобиля полностью, он понял, что если оно и закончилось, то закончилось по очевидно иным причинам.
На сей раз они были настигнуты не одним, а сразу же двумя военными джипами, и они, один за другим следовали прямиком из того самого тоннеля, из которого ещё недавно выбрались они сами. Ехали они довольно медленно, так, что бы идущие рядом с ними пешим ходом солдаты могли успевать делать это самым спокойным образом, а не бежать вслед за ними трусцой. Солдаты шли с оружием наперевес, и в этом самом оружии легко угадывались те самые автоматы, которые ещё вечером прошлого дня абсолютно беззвучно изрешетили пустой автомобиль, заведенный и на автоматическом ходу выпущенный из ворот их соседей. Эрнст, всё ещё наполовину торчащий из кабины своего микроавтобуса, хотел было последовать неосуществленному примеру Гринсфилда, и, отпустив руки, просто-напросто рухнуть обратно, в кабину, но отцовский долг заставил его, наоборот, неуклюже вылезти наружу полностью, а затем кое-как, что бы случаем не наступить на своего всё ещё лежащего на земле попутчика, спрыгнуть с кабины вниз, на землю. Затем он торопливо подбежал к концу кузова микроавтобуса, и споткнувшись, упал на землю рядом с теперь вставшей в горизонтальное положение ручкой на ней. Одной ручкой, потому что вторая была расколота почти пополам и сбита так, что обе её части сейчас болтались на весу, соединенные тонкой и короткой металлической нитью. Прямо за ней находилась свежая, крупная дыра - след от пули.
У Эрнста затряслись руки, он рванул уцелевшую ручку на себя, ни сколько не замечая того факта, что выходящие из тоннеля военные, и военные джипы уже практически дышат ему в спину, и едва не придавил себе ноги открывшейся вслед за этим створкой двери. Джесси был внутри, и он стонал - жаль, что там, внутри кузова, было слишком темно, что бы Эрнст мог разглядеть там что-либо.
- Джесс, эй, Джесс, - воскликнул осипшим от волнения голосом - Как ты там, сынок?
Стон прервался, и он увидел бледное, цвета выключенной неоновой лампы, лицо, повернувшееся к нему.
- Отец, - голос был напряженным от боли, но, кажется, не обессиленным, и не обреченным - Отец, я... Ничего страшного, но...
- Они в тебя выстрелили, говори? Куда попали?
- В... Руку... В ладонь... Чуть не отстрелили мне пальцы... Чёрт, как же больно... Я не смог их заметить сразу же, отец...
- К чёрту, сейчас уже поздно рассуждать - они уже совсем рядом... Гринсфилд сломал себе что-то...
- Эй, там, на машине, - заорал кто-то сзади в мегафон злым, громким голосом - Выйдите и отойдите от неё в сторону с поднятыми руками, так, что бы мы могли видеть их и ваши лица!
Эрнста вновь едва ли не придавило к земле тяжким желанием спрятаться от источника этого голоса где угодно - в кузове микроавтобуса вместе с сыном, под землей, в кабине, прихватив с собой Джесси и Гринсфилда (интересно, промелькнуло в его голове, а он до сих пор так и валяется на земле, или всё-таки сумел встать на ноги?), но опять же, ничего из всего вышеперечисленного не сделал, потому как осознавал, что никуда им троим не уйти, и нигде не спрятаться, потому что они всего лишь три гражданских обалдуя - жирдяй, трус и ребенок, и из оружия у них только глупый маленький пистолет.
- Я повторяю ещё раз, - вновь заорали в мегафон за их спинами - Отойдите от автомобиля с поднятыми руками...
И что будет тогда, подумалось Эрнсту, вы убьете нас по максимуму безболезненно?
- Ты можешь выйти из машины, сынок? - спросил он у прячущейся в кузове бледной тени - Если ты не сможешь...
- Они и так прикончат нас, отец, - пробормотал Джесси в ответ. Эрнсту почудилось, что он постарел лет этак на десять - Это просто для того, что бы им было удобно нас расстреливать...
- Повторяю в третий раз: выходите из автомобиля с поднятыми руками, так что бы мы видели их! Ещё раз говорить об этом не буду, у нас есть ракетница, и я прикажу использовать её против вас, и вашего автомобиля.
- Эй, вы, - заорали откуда-то сбоку - это был Гринсфилд, очевидно, слегка оправившийся от первичного стресса, и теперь осознавший, что сейчас нужно предпринимать какие-то действия - Разве вы не собираетесь убивать нас в любом случае, что бы мы сейчас не сделали?
Там, у военных автомобилей почему-то замешкались, словно не ожидали такого вопроса, но затем ответили, почему-то другим, странно знакомым Эрнсту голосом:
- Мы ещё не знаем, кто вы такие...
- Не прикидывайтесь идиотами, - оборвал их Гринсфилд, крича с истерическими нотками в голосеКакая вам разница, кто мы? Разве вы не убиваете всех... Всех, кто рискнул выбраться за пределы города?
- Если я спрашиваю, кто вы такие, то из этого можно сделать определенные выводы, - заметил его оппонент, пока ещё не видимый Эрнстом - очевидно, что сейчас он находился в автомобиле, а устройство громкоговорителя было выведено за его пределы.
Настал черед замяться Гринсфилду, и после этого он заявил:
- Ну, хорошо! Желаете знать, кто я? Отлично! Меня зовут Джордж Эренбаум Гринсфилд, и я - довольно известный в определенных кругах адвокат. И уж я не знаю, что вы планируете на наш счёт, господа, но я искренне не делал бы применять в нашем отношении какие-либо силовые методы. Если в течении ближайших суток я не сумею вернуться в Сэйлплэйс, то, поверьте, найдутся люди, которые перевернут всю округу в два счета, и, вполне, возможно, если результаты этого обыска их не устроят, то сюда прибудут военные... Настоящие военные, я хотел сказать...
- А мы, по-вашему, картонные, мистер Гринсфилд?
- Едва ли лучше таковых, если исходить из происходящей ситуации... Настоящие едва ли позволили себе такое...
- Что Вы имеете в виду, мистер Гринсфилд?
- О, Боже мой, как же вы любите притворяться дураками... Начнем с того, что вы не имели права грузить тяжело больных, но, по сути, имевших шанс на выздоровление людей, как дохлый скот, в кузова своих чудовищных грузовиков, что бы сжигать их где-то на окраине города. И не думайте только отрицать это - я видел всё, своими глазами...
- Как мы сжигали их где-то на окраине? - Эрнсту казалось, что он почти что узнал обладателя этого веселого и одновременно равнодушного голоса.
- Нет, чёрт возьми, как вы грузили их в машины... Едва ли не вилами, мать вашу!
- Ну, вилы - это очевидное преувеличение... И, наконец, что, если я скажу вам, что больные эти до сих пор живы, и лечатся в госпитале нашего военного гарнизона? И нашу, так сказать... Неаккуратность так же весьма легко объяснить - мы торопились спасти максимально большое количество людей...
- Не рассказывайте мне грёбанных сказок, мать их так, - кажется, чем больше Гринсфилд общался со своими противниками, тем в большую ярость его приводило это общение - Может быть, вы хотели вылечить и того парня, которого собрались живьем взорвать в его машине?
- Я не понимаю, о чём Вы говорите, мистер Гринсфилд...
- Ну, да, само собой, сами Вы и ваша бригада этого и не видели, но я-то лицезрел лично! Более того, ваши люди, эти так называемые военные, едва не прикончили меня вместе с ним...
- Ну, очевидно, что он нарушил комендантский час, установленный в городе...
- Ну, так и мы нарушили тоже. Получается, что я прав, и вам просто необходимо некоторое удобство при нашем расстреле, разве нет?
- У меня складывается впечатление, что Вы сами торопите свою смерть, мистер Гринсфилд... Просто отойдите от автомобиля, Вы и Ваши друзья, докажите, что вы не вооружены, а уж потом мы сможем решить, как с вами поступать. Если Вы действительно столь важная птица, как Вы утверждаете, быть может, нам будет выгоднее договориться с вами, а не применять против вас оружие...
На сей раз Гринсфилд не сказал ничего - последняя фраза со стороны военных, кажется, заставила его задуматься. Возможно, через некоторое время он сказал бы им ещё что-то, сообщил им, верит в их слова или же нет, но ему не дали.
Вернее, он не стал делать этого сам - так как отвлекся на посторонний звук, в это самое время появившийся на общей сцене происходящего в это время действа.
Это был звук мотораработающего автомобильного мотора, если быть точным - и он приближался к ним с севера, примерно с той самой стороны, где теоретически, располагалась военная база Фортвингз, хотя Эрнст не мог поручиться в этом, так как не знал о географии ближайших окрестностей города достаточно, что бы судить об этом наверняка... Да и момент для определения ответа на данный вопрос был отнюдь не самым подходящим.
Впрочем, по одному только звуку мотора он мог сказать довольно много о исходной точке движения этого транспортного средства, да и о самом транспортом средстве - так же не мало. Звук был ровным и чистым, очень мощным, автомобиль с таким мотором готов был изъездить очень и очень много миль, а его хозяин - ни разу не познать горечи поломки, а, кроме того, был настолько необычен, что услышав его единожды, вы наверняка узнали его даже спустя месяц.
- Кажется, нас окружают со всех сторон, - пробормотал Джесси, медленно пробираясь к выходу из кузова перевернутого микроавтобуса. Его израненная рука болталась на уровне бедра, и с неё на пол, вернее, теперь уже, скорее, на стенку кузова, капала кровь, яркая и красная даже в потемках, скрывающих фигуру его сына - Я, скорее, поверю, что их на их дела благословила сама Мать Тереза, нежели в то, что они не собираются нас прикончить...
Эрнст осторожно выглянул из-за края фургона, и увидел, что к ним действительно во весь опор мчится ничто иное, как военный джип, ещё один - уже четвертый за сегодняшний (или уже завтрашний) день. Хотя - не так, что бы уж и во весь опор, потому что чем ближе он становился к границе города, и к ним, соответственно, тем больше он снижал скорость.
Когда он поравнялся с опрокинутым автомобилем Эрнста, он остановился вовсе. Эрнст не смог разглядеть, кто там, сразу же, но этот некто, впрочем, не стал заставлять ждать его, и едва ли не на ходу, сразу же, только джип остановился, выскочил из него.
На водителе джипа была надета стандартная униформа офицера армии Промисленда: ботинки берцами, кительудивительно, что это всё как-то на него налезло - фуражка защитно-песочного цвета, даже солнцезащитные авиационные очки (уж они-то ему зачем, подумалось Эрнсту мимолетно, неужели он может чувствовать свет?), но от фактов, указывающих на то, кто он и что он, это его не спасало.
Тот, кого обычные, человеческого облика солдаты, посетившие его дом этим вечером, называли Рядовым, опустился на пыльную землю рядом с его же автомобилем. Возможно, конечно, что это был и не он, а какой-то его отдаленный или же близкий родственник - никто из них троих не знал, сколько именно этих тварей военное руководство Фортвингз Базз решило призвать из самого пекла на и без того не слишком-то безгрешную землю Промисленда - но то, что и этот принадлежал к их числу, было явлением неоспоримым.
- Здравствуйте, уважаемые, - обратилось существо тут же, к первому попавшемуся - а первым попавшимся был именно Эрнст - Скажите, пожалуйста, среди Вас есть зараженные?
Эрнст, не сводя глаз с его тонкой, практически безгубой - точно ему ухмылялась какая-то человекоподобная рептилия - ухмылки, разинул рот, но выдавить ничего из себя не смог.
- Нет, - взял на себя смелость ответить за него Джесси - Среди нас зараженных нет... Но у нас есть раненые, и нам нужна помощь...
Улыбка Рядового слегка померкла, и он, пожав плечами, сделал несколько шагов назад.
- В принципе, у меня есть аптечка, - произнес он печально-недоуменно - Я могу дать вам бинты, обезболивающее... Но я не знаю, будет ли Вам толк от них...
Он, повернувшись к своему джипу, заглянул в его всё ещё раскрытый салон, а уже там, внутри, нажал на что-то.
- Рядовой номер три, - раздался вдруг над пустыней его голос, громкий, усиленный раз этак в десять. Вполне вероятно, подумал Эрнст, что этой штукой, выполняющей роль мегафона, могли быть оборудованы все военные автомобили - Выйдите из машины, так что бы я мог Вас увидеть!
В джипе у тоннеля, том, что стоял ближе к его устью, хлопнула дверца, и из него на землю выскочил уже знакомый Эрнсту силуэт, высокий и узкий, словно бы вырезанный из полоски бумаги, во всё том же светло-сером комбинезоне, но без шарообразного купола над головой. Он захлопнул дверь за собой, и, встав на месте, вскинул руку вверх, вероятнее всего, в знак приветствия.
- Ну, не стоите же там, - предложили ему из джипа, что находился рядом с потерпевшим аварию экипажем Эрнста - Идите сюда, ко мне... И вообще, если честно, то я бы рекомендовал отъехать от тоннеля всем, потому что скоро сюда прибудут гости... Много гостей...
Рядовой, тот, что находился рядом с тоннеле, прижал руку к груди - очевидно, это был жест согласия, общепринятый в среде этих тварей - после чего опять скрылся внутри своего автомобиля.
А после этого вперед двинулись и сами автомобили.
- Что происходит, чёрт подери, - удивленно пробормотал Гринсфилд, недоуменно выглядывая из-за кузова перевернутого автомобиля и изумленно взирая на второй, подъехавший со стороны ещё недавно - Кто это такой?
- Ещё один ферзь со стороны военных, - пояснил Эрнст подавленно и смущенно в одно и тоже время - Что он тут собрался делать, я не имею никакого понятия.
- Да нет же, я не об этом, - воскликнул Гринсфилд раздраженно - Что это такое вообще?!
Эрнст посмотрел сперва в сторону джипа, что был рядом, потом на те, что уже отъезжали от тоннеля, и безучастно пожал плечами.
- Рядовой, - ответил он, чувствуя, как его губы растягиваются в какой-то ненормальной, блудливой улыбке.
- Не Рядовой, а Фельдъегерь, - поправила уродливая голова в военной кепке и солнцезащитных очках, высунувшись из окна машины - Так вам ещё нужны бинты и обезболивающее?
- Скажи ему, что да, - попросил у Эрнста Джесси, всё ещё прячась в кузове автомобиля, словно вампир от дневного света.
- Да, - пробормотал Эрнст, не смотря на сына. Рядовой (или Фельдъегерь) выпростался из джипа полностью, и протянул ему в костистой, с длинными ногтями, руке, небольшой зеленый чемоданчик с красным крестом на боку. Эрнст не без брезгливости, принял его и поставил на край перевернутого кузова.
- Иди поближе, Джесс, - сказал он, раскрывая его. Внутри ящичек был разделен на несколько неравных частей - в одном из них находился пакет с бинтами, в ещё одном - бутылочки с разноцветными жидкостями, в третьем - несколько перетянутых резинкой блистеров с таблетками... Над каждым из отделений была закреплена полоска бумаги с надписью - дезинфицирующее средство, жгут, активированный уголь, пластырь - но слова "обезболивающее" Эрнст так среди них и не нашел.
- Если Вы не можете найти обезболивающего, то оно закреплено на внутренней стенке аптечки, в шприц-тюбике белого цвета, - подсказало им чудище, на удивление осторожно и деликатно приближаясь к ним сзади - Ему придется сделать укол. В плечо руки, той, в которую он ранен. Сможете?
Эрнст, бормоча что-то бессвязное, уже переворачивал аптечку к себе, так, что бы видеть внутренности передней стенки этой так называемой аптечки. Действительно, там был целый ряд каких-то непонятных не цилиндров, не то тюбиков, семь или восемь штук, все разного цвета. Белый был с краю, и он, кое-как изогнув пальцы, извлек его на свет Божий.
- Снимите крышку, там будет игла, - проинструктировал его Фельдегерь, уже стоя за его спиной.
Эрнста передернуло от отвращения, но он счел за необходимость не проверять на достоверность данную ему информацию, и, найдя на этой штуковине крышку, открутил её. За ней действительно скрывалась игла шприца, чертовски тонкая и короткая - одному только Богу было известно, как и каким образом ей можно было производить инъекции, но, судя по всему, военные пользовались именно ей.
- Уверенны, что вы справитесь с ней, - полюбопытствовал монстр из-за его плеча, всё тем же деликатным голосом. Эрнст, неведомо почему окончательно взбесившись, хотел повернуться к нему, и сказать, что бы он катился к такой-то матери, но чудище не стало его выслушивать, вскочило с места, и повернулось к уже приблизившимся к ним стороны тоннеля джипам.
Люди, сопровождавшие их в пешем порядке, тут же подбежали к ним, и вскинув своё оружие, тут же навели их на Эрнста, Джесси и Гринсфилда. Все трое тут же подались назад, не от испуга, а скорее, машинально, и замерли на месте, ожидая от солдат всего, чего угодно. Но они просто стояли на месте, возможно, ожидали приказа тех, кто пока находились в машинах.
Дверь переднего авто раскрылась, и из него выскочил тот, с кем пару минут назад перекликался Фельдегерь. На первый взгляд, разницы между этими двоими нет никакой, но, присмотревшись, Эрнст увидел, что Рядовой (это, кажется, именно он заходил к ним с Джесси) несколько ниже, чем этот самый Фельдегерь, голова у него уже, и более вытянута, а ногти на лапах - называть это руками как-то не поворачивался язык - были чуточку короче, и притуплёны на концах. Что-то в его позе, в какой он остановился рядом со своим сородичем в камуфляжной униформе, показывало, что его статус немногим ниже, чем у того, к кому он подошел; впрочем, по этому "парню", Фельдъегерю, невозможно было сказать, придает он сему факту какое-то значение, или же нет.
- Итак, нас двое, - произнес Фельдегерь, разглядывая Рядового, остальные пятеро прибудут до или после волны, а этих собираются доставить обратно, в город... Под конвоем... Скажите, что бы они забирали их... Нет, стоп, пусть этому мальчику его отец сделает укол обезболивающего, перевяжет раны, и только потом могут забирать их...
- Постойте, - воскликнул Гринсфилд удивленно, перебивая его - Куда забирать, я не понимаю? Вы хотите увезти всех нас обратно, в город?
- Ну да, - ответил ему Фельдегерь беззаботно - Только не мы, а - он кивнул на стоящих перед ними солдат - А они.
- И... Они убьют нас там?
- По закону, за убийство двоих военных лиц при исполнении, - произнес солдат, ближний к ним - Лица, достигшие совершеннолетия, подвергаются суду для выяснения тяжести вины каждого. Поскольку вина на Вас лежит не только за это, осудят вас, скорее всего, по высшей категории... Но суда вам тоже сперва нужно будет дождаться - и дожидаться его вы будете именно в городе, вернее, в камере досрочного заключения...
- Я не слишком разбираюсь в законах этой страны, - прибавил другой - Но могу предположить, что вашу участь способны смягчить, если у вас есть толковые адвокаты...
- Я сам адвокат, - огрызнулся Гринсфилд - Я не понимаю одного - вы всё ещё будете утверждать мне, что с городом ничего не будет, а его жителей никто не собирается уничтожать?
- О, Боже, да какая тебе разница, - грубо одернул его солдат, вновь подняв дуло своего оружия - Сейчас Вы просто живехонько сядете в заднюю машину, и мы уедем отсюда в город, вернувшись через КПП.
- А ну, прекратите это безобразие, - неожиданно вступился за них Фельдегерь - В Вашем плане, кажется, главенствует демократия, так будьте так добры, создайте хотя бы её видимость, хорошо?...
- Вы, - человек с оружием, неуверенно отстранив взгляд, побледнел и смялся, но потом всё-таки сумел выдавить из себя окончание фразы - Вы не мой командир, и указывать мне, что мне говорить, права не имеете...
- Да, но у нас есть рычаги давления на ваше командование, - сообщил ему Рядовой, до селе молчавший - Так что, если не хотите проблем по службе, ведите себя прилично.
Человек-солдат, судя по всему, до этого испытывавший страх из-за устрашающего вида этих странных монстров, от упоминания возможного административного наказания, съежился ещё больше, чем прежде, и сделал пару шагов назад. У него был вид человека, который совершил неудачную попытку дернуть тигра за хвост.
- Ладно, - вздохнул Фельдегерь, и в этом его вздохе послышалась непривычное для его прежнего равнодушного тона огорчение, даже жалость - Вы, уважаемый, сделали инъекцию обезболивающего своему сыну?
- Нет, - пробурчал Эрнст, всё ещё стоящий перед кузовом своего перевернутого авто, с этим идиотским шприц-тюбиком в руках.
- В таком случае, я бы порекомендовал бы Вам поторопиться с этим. Люди, которые вас ждут, явно не в настроении делать это...
- Чёрт подери, - процедил Эрнст - Джесс...
Джесси молча подался плечом вперед. Взгляд у него какой-то опустевший, абсолютно безразличный к тому, будет ли ему больно в ближайшие несколько часов или нет. Кажется, он понял недавний выпад теперь уже не такого смелого, как прежде солдата так, как его нужно было понять - теперь правда о их будущей судьбе была не так уж и важна, важно было другое - как можно более скорее дать ей осуществиться.
Что бы не мучатся.
- Делайте укол как можно более быстрее и резче, - вновь проинструктировал Эрнста Фельдегерь, отвернувшись от них в пол оборота - Как только игла войдет в тело полностью, сразу же нажимайте на ампулу и впрыскивайте её содержимое... Да не боитесь, игла не сломается.