Эрнст с шумом выпустил воздух из легких, и прикрыл глаза... Потом резко открыл их, и столь же резко опустил руку на плечо своего сына.
В ответ тот вздрогнул, но промолчал. Эрнст стиснул ампулу между пальцев, и вот тогда Джесси, не выдержав, зашипел, может, от боли, может, просто от неприятного ощущения инородной жидкости внутри тела... Эрнст, сжав губы в тонкую линию, вытащил иглу шприц-тюбика из его плеча, и тут же увидел, как лицо Джесси, до этого закаменевшее, слегка разгладилось, а глаза облегченно прикрылись.
- Ну, вот и отлично, - произнес Фельдегерь, хотя, по сути, ни какого особого удовольствия в его голосе было не слышно - Теперь все вместе собирайтесь, и следуйте вслед за... За своими сородичами...
- Давай, Джесси, выходи, - произнес Эрнст, протягивая ему руку, что бы оказать помощь, но тот вяло оттолкнул её, и щурясь на утреннее, уже давно вставшее над горизонтом солнце, проковылял наружу.
- Нет, нет, мать его, погодите, - вновь, словно чертик из табакерки, выскочил из своей прежней, более-менее спокойной позы Гринсфилд - Я так не согласен. Чёрт возьми, я же имею право на то, что бы знать о своем настоящем будущем? Скажите точно - действительно ли нам грозит только лишь тюрьма, или нас просто расстреляют на этом чертовом КПП?
- Второе, - сказал почему-то сейчас упорно молчавший Рядовой - Второе, и заранее могу сообщить, что рыпаться здесь бесполезно... - его жутковатое лицо дернулось, и он не то с неприязнью, не то с каким-то иным выражением на нём, оглянулся на своего, судя по всему, начальника - Что такое, шеф? Они же не дети, всё-таки знают, что тут происходит, разве не так?...
Фельдегерь промолчал, рассматривая своего "подчиненного" в упор, словно пытался заставить его свои слова обратно, но под конец только хмыкнул, и отвернулся к джипу, на котором приехал, подошел к нему и открыл переднюю дверь.
- Забирайте их и уезжайте отсюда, - сказал он, судя, по всему, обращаясь к военным. Впервые за всю короткую историю общения с ему подобными, Эрнст услышал, как в голосе одного из них проступила яркая, тщательно окрашенная эмоция, и ей было даже не пытающееся замаскироваться под что-то там разочарование.
Следом за ним все присутствующие услышали громкий щелчок взведенного курка пистолета.
Фельдегерь обернулся на этот звук как-то восторженно-удивленно, даже ухмыляясь. Казалось, что предыдущее уныние и разочарование слетело с него, как шелуха с потрепанной луковицы - словно бы тот факт, что на него нацелили пистолет, и вот-вот готовы были выстрелить в него, меняли всё весьма удручающее положение нынешних дел, и, более того, меняли его в лучшую сторону.
- Мистер Гринсфилд, ведь я же не ошибаюсь, - полюбопытствовал он тихо у вытаращившего на него в пароксизме ужаса и отчаянности, и, не дожидаясь ответа, продолжил - Дело в том, что Вы не туда целитесь. У таких, как я, практически нет внутренних органов, повреждение которых грозило бы нам гибелью. На Вашем месте я поднял бы пистолет повыше, и нацелился сюда, - он ткнул костлявым, когтистым пальцем в центр своего узкого лба - В мозг.
- Эй, придурок, - рявкнули на него со стороны военных - Опусти свою дурацкую пукалку, и встань в кучу вместе с остальными гражданскими.
- Не слушайте их, мистер Гринсфилд, - тоже тонко, едва заметно для кого-то, кто мог стоять в радиусе, большем хотя бы трех метров, ухмыляясь, произнес Рядовой - Продолжайте. У Вас наверняка есть какие-то требования, верно?
- Е-есть, - сказал Гринсфилд. Руки его, с зажатым с ними пистолетом, затряслись ещё сильнее, чем прежде - Я хочу...
Что именно он хотел, сказать ему не дали - первый из двух подъехавших к ним джипов вновь растворил одну из своих дверей, и из него выскочил небольшого роста, сухощавый человек в военной униформе - на сей раз именно человек, а не какое-то запредельное чудище из Бог весть какой реальности.
Настроен он был, впрочем, судя по всему, куда более агрессивнее, нежели его более безобразные коллеги - лицо его было перекошено от злобы, и трясло его почище Гринсфилда - да вот только страх и героическое волнение тут были явно не причем - трясся он нетерпения и сильнейшей злобы.
- Фельдегерь, - процедил он сквозь зубы - Что за дурачество, мать Вашу? С каких пор Вы стали бессильны против человека с пистолетом?
Фельдегерь промолчал, усмехаясь одними тонкими губами, но потом сказал:
- Если пуля попадет мне в мозг, то я погибну, - сказал он с таким видом, словно пытался блефовать в покер с самым, что ни на есть, наивным выражением лица.
- Да неужели, - гнев и ярость на лице военного-человека сменило выражение, которое можно было бы трактовать только как пароксизм идиотского удивления - Подумать только, такие как Вы, Фельдегерь испокон веков боялись только одного - выстрела в голову... Чёрт подери, Вы, что хотите мне сказать, что не в состоянии справиться с этим хреновым умником? Или, мать Вашу так, просто не хотите?
- Сейчас этот парень, в которого я целюсь, - произнес Гринсфилд напряженным до дрожи голосом - Отойдет в сторону от своей машины, и подойдет к нам... То есть, я имею ввиду, ко мне. Эти двое - отец и его сын - подойдут к его машине, и сядут внутрь. Все военные должны опустить своё оружие, а лучше, откинуть его в сторону...
- Гениально, мистер Гринсфилд, - промурлыкал Фельдегерь, отойдя от автомобиля в сторону, и начиная двигаться к целящемуся в него человеку - Может быть, лучше предложить сначала моим коллегам распрощаться с оружием?
- Чёрт подери, да что же Вы это вытворяете, Фельдегерь, а, - военный перешел с просто громкого голоса едва ли не на визг - На чьей Вы стороне?! Почему Вы вдруг решили потакать им, они же преступники, они убили наших людей, или Вы забыли об этом?
- Думаю, что это была всего лишь самозащита, подполковник, - ответило ему странное существо в военной униформе, теперь находившись метрах в трёх от машины, на которой оно приехало.
- Не забывайтесь, Рядовой сказал, что, согласно договору, Вы имеете право спасать только лишь тех, кто стал такими же, как и основное население Вашего плана! Судьбами остальных имеем право распоряжаться только мы, и у Вас нет никакого права помогать...
- Я знаю, подполковник, - длинные когтистые руки монстра разошлись в сторону, делая его похожим на гротескного вида огородное пугало - Но ничего не могу поделать. Они застали меня врасплох, и угрожают мне оружием.
- Может быть, нам их просто прикончить, сэр, - поинтересовался у подполковника один из солдат - Контракт с этими... Парнями у нас вроде бы закончился, так пускай хоть перестреляют друг-друга, какое нам до этого дело?
- Да ты окончательно свихнулся, солдат? - полюбопытствовали у него в ответ - Ты хотя бы понимаешь, что такая выходка грозит проблемами не только нам, но и всему Промисленду? Ты хотя бы понимаешь, что будет в том случае, если кто-то там, у них, узнает, что кто-то из их земляков погиб здесь? Ты понимаешь, кого они пришлют сюда, в Промисленд, на этот раз? Да нас же в итоге попросту расстреляют, и даже не будут тратить время на военные следствие и суд!... Нет-нет... Чёрт подери, это же всего лишь какая-то идиотская шутка... Фельдегерь, чёрт подери, да прекратите же вы это немедленно! Сюда скоро явится толпа зараженных... Ваших людей... Тогда начнется вообще Бог весть что... Неужели Вам это непонятно?
И Рядовой, и Фельдегерь промолчали в ответ, продолжая лишь улыбаться своими странными тонкими улыбками - точно участвовали в каком-то нелепом, жутковатом розыгрыше. Гринсфилд молчал тоже, но не улыбался, а продолжал целится из пистолета в Фельдегеря.
Руки его больше не дрожали.
На лице подполковника отразилось отчаянье. Никто не из здесь присутствующих не знал, что творится у него на данный момент со взглядом, так как глаза его были скрыты за зеркальными очками - так же, как и Фельдъегеря, но Эрнст был готов поклясться в том, что, в отличие от последнего, у подполковника он не мог найти себе места, и постоянно перемещался то на лица этих невообразимых существ, то на лица своих солдат, то на лица их троих, его же, по сути, жертв.
- О, Боже мой, - резко взмахнув руками, наконец, выпалил он резко и протяжно - голос у него был голосом человека, который вот уже как полтора часа стоит в очереди в общественный туалет, но ни как не может её дождаться - Ладно, чёрт с вами... Солдаты, сложить оружие!
Солдаты запереглядывались в ответ, но, очевидно, решив, что если уж опустились руки у их командира, то и им самим ничего особенного тут уже и не сделать.
Их странного вида автоматы полетели вниз, на пыльную землю.
- Отлично, - незамедлительно оценил это их действие Гринсфилд - Теперь забирайте этих своих... Ну, кто они там такие... И уезжайте отсюда к такой-то матери. Его джип остается нам - мы уезжаем на нём в Сэйлплэйс.
- Боюсь, что предпоследнее Ваше условие не вполне выполнимо - сообщил ему монстр, обозначенный рядовым, и Эрнсту подумалось, что он с самого начала не обошлось без подвоха, а сейчас наступило самое время, для того, что бы его реализовать - Мы отдадим вам автомобиль, а господа военные, думаю, действительно покинут вас, но вот уехать вместе с ними у нас не получится.
- П-почему, - вновь дал Гринсфилд слабину в голосе.
- Для вас это не будет иметь никакого значения, так же, как и не будет представлять опасности. У нас тут остаются некоторые незавершенные дела - они не касаются ни вас, ни ваших конфликтов с военными... Забирайте машину и уезжайте.
- Что-то мне всё это не нравится, - произнес Джесси вполголоса. Он уже почти что выбрался из кузова перевернутого автомобиля, и теперь стоял на краю черной квадратной дыры, ведущей внутрь, с прижатой к груди кровоточащей простреленной пятерней - А если она заминирована?
- Вовсе нет, - отвратительные пустые глазницы Рядового уставились на звук его голоса - точно в голову этой твари был вмонтирован тончайшего чутья сонар - Устанавливать взрывчатку на автомобиль при таком немыслимом перепаде температур - чертовский риск, никто не стал бы это делать. И ещё раз повторюсь - мы здесь с совершенно другими целями - это вообще как-то нелепо: проворачивать такую сложную операцию, жертвовать военным автомобилем, взрывчаткой, в конце-концов, когда на ваше устранение могло бы не уйти и сотни граммов свинца...
- Как-то это чрезмерно легко, - вырвалось у Эрнста невольно, а затем, набравшись смелости, он прибавил - Ну уж нет, сперва уж будьте так добры, расскажите, почему Вы не хотите уехать отсюда с военными.
Лица человекообразных монстров заметно вытянулись, а Фельдегерь, поскребя подбородок когтистой лапой, спросил задумчивым тоном:
- Что, неужели так трудно понять, что это не ваши проблемы, и у вас нет никакой компетенции задавать вопросы по их поводу? Одно из двух, мистер: либо вы всей своей дружной бандой садитесь в этот самый автомобиль, и уезжаете на нём туда, куда вам там было нужно, либо Ваш приятель положит пистолет на землю, после чего это вы, а не мы, поедете с господами военными, как он изволил выразиться, к такой-то матери. Принимайте решение быстрее, времени у нас практически ни осталось ни какого.
- Времени до чего, - с упрямым видом переспросил Эрнст.
Рядовой, вздохнув, развел руками в стороны.
- Положите оружие, мистер Гринсфилд, - предложил Фельдегерь тихим, бесцветным голосом. Эрнст вспомнил, что точно таким же голосом, вчера вечером, его напарник (родственник, начальник, подчиненный?) по имени Рядовой требовал у его и его сына возможности воспользоваться слуховым окном на чердаке их дома - Положите. Наше время на исходе.
Лицо подполковника, искривленное, недоумевающее, растерянное, разгладилось, и на нём появилась улыбка. Он сделал знак стоящим поодаль людям, в теории, должный быть незаметным.
Но, впрочем, незаметным он не получился, и попал в поле зрения Гринсфилда, который тут же повернулся к подполковнику, наставив пистолет на него.
Эрнсту показалось, что он слышит какой-то гул - он не то шел волной к ним со стороны города, не то гудел где-то внутри этой пустой, выжженой земли.
Потом он услышал грохот выстрела, и увидел, как подполковник, искривив свой рот в гримасе ужаса, вдруг теряет и гримасу, и рот, и всё лицо в общем в темно-алой, чуть блеснувшей на солнце, полувспышке-полувсплеске, после чего валится наземь, орошая сухую землю вокруг своей собственной кровью.
- Что же, - произнес Фельдегерь - Очень мило. Но если Вы всё ещё хотите жить, то...
Гринсфилд, кажется, в эти секунды, потеряв человеческий разум, приобрел вместо него другой - летучей мыши или кошки, и звук для него значил теперь ни что-то осмысленное, а некий сигнал, следуя за которым, нужно было убивать. Поэтому, когда он повернулся обратно, к старшему из чудовищ, он снова выстрелил. Правда, на сей раз выстрел был не такой удачный, он не то промахнулся, не то Фельдегерь каким-то неведомым для обычного человека способом сумел увернуться от траектории полета пули, и последняя, просвистев рядом с плечом старшего монстра, впилась в землю где-то позади его.
Гул же, который шел к ним не то со стороны города, не то из глубин земли, становился всё громче и громче, сильнее и сильнее. Эрнсту начинало казаться, что среди этого гула он слышит голоса.
Нет, множество голосов.
- Кажется, уже поздно, Фельдегерь, - сумрачно сказал Рядовой, глядя куда-то назад, в сторону города, над которым уже давно вставало солнце - Они сумели протянуть время... До последнего...
Звуки становились всё громче и громче, теперь они были очевидны не только для Эрнста, теперь, опасливо перешептываясь, на них оглядывались все - и оставшиеся в живых военные, и парочка явившихся неизвестно откуда чудовищ, и те, кто были на его стороне.
Гринсфилд вновь не мог сконцентрироваться ни на пистолете, ни на той цели, в которую он из него метил - взгляд его то и дело соскальзывал куда-то в бок, туда, откуда шли непонятные грохот и вибрация. Впрочем, сейчас говорить "куда-то" было ни к чему, так как источник их был вполне очевиден, и им был город.
- Эй, - крикнул военным Фельдегерь - Не стойте на месте, садитесь по машинам и уезжайте отсюда, пока ещё не поздно, слышите?
Солдаты, начав перешептываться ещё активнее, чем прежде, однако ж, не стали следовать совету этого чудовища напрямую и единогласно, и обратно, к своим джипам, неуверенно направилось лишь несколько из них, но, когда шум усилился троекратно, их деятельность в этом плане стала во много раз активнее, и они, не сговариваясь, ринулись к автомобилям все, как один, толкаясь, как индейки, бегущие к кормушке. Четырехместные джипы, к несчастью, не могли уместить их всех, и сразу - во-первых, там уже и без них уже были люди, во-вторых, их было на порядок больше, чем восемь, а, в третьих, порыв их был слишком торопливым и бестолковым, для того, что бы они попытались втиснуться туда хотя бы в порядке очереди. В итоге половина из них осталась снаружи, а те, кто успели оказаться внутри, уже схватились за ключи зажигания, повернули их, и повернули рулевые колеса. Пыль взметнулась из-под пришедших в движение покрышек автомобилей (интересно, бронированные ли они, как у того, что сумели обезвредить мы с Гринсфилдом, мимолетно подумалось Эрнсту), обдала лица и униформу оставшихся снаружи неудачников, а они, рассыпаясь в ругани и проклятьях, кинулись на двинувшиеся в путь военные внедорожники, кое-как пытаясь зацепиться за их багажники, вспрыгнуть на их крыши и капоты. Эрнст даже и не подозревал, что, лишившись своего командира, эти люди будут действовать столь жалко и, как бы это правильнее сказать - не спортивно, так что ли? Машины, вихляя, словно их водители выпили по добрых две бутылки виски на человека, уезжали прочь от этих мест, обвешанные солдатами, словно рождественские ели - игрушками, а ружья брошенные ими по приказу командира, так и оставались лежать в пыли, так же как и тело того, кто ещё пятнадцать минут назад приказал им сделать это.
- Что, чёрт подери, здесь происходит, - пробормотал Гринсфилд, уже не в силах концентрироваться на трёх точках одновременно, и теперь с мрачным изумлением созерцающий картину этого жалкого бегства - От кого они так улепетывают?!
- Смотрите сами, - коротко предложил ему Фельдегерь, продолжающий стоять рядом со своим джипом самым невозмутимым видом - так же, как, впрочем, и его младший помощник, именующийся рядовым - Смотрите, смотрите, можете не бояться меня, мне уже всё равно... Смотрите на городской вал!
Круговой земляной вал, окружавший Нокксвиль со всех сторон, и сделанный искусственно самыми первыми его поселенцами, в те незапамятные времена ещё не знавшими, что на самом деле происходит в тех землях, которые они заселяли, боявшимися их и предпочевшими огородиться от них, покрылся мутноватой земляной позолотой в лучах рассветного солнца. Эрнст не обладал достаточно сильным зрением, что бы понять, что там происходит такого, что бы это могло до беспамятства напугать этих чертовых военных, но это было лишь до тех пор, пока неясное его глазу шебуршание происходило там, на дальнем краю вала. Когда оно переместилось - а это произошло в течение считанных секунд - поближе, Эрнст увидел, что это - вскарабкивающиеся, ловко, словно мартышки, люди, множество людей, вернее, их слабо различимые силуэты. Взобравшись - одному Богу ведомо как - по почти отвесному внутреннему склону вала, они на несколько секунд задерживались наверху, осматривали местность, а затем с прытью, достойной цепколапых пустынных гекконов, лезли вниз по наружной. Благо, что не вниз головами, и как-то помогая друг-другу, в противном случае Эрнст просто решил бы, что у него в конец съехала крыша - но всё равно быстро, слишком быстро, что бы ожидать этого от...
Вот тут то Эрнста пробрал озноб, ещё более сильный, нет, гораздо более сильный, чем те ощущения, с которыми он впервые в своей жизни повстречался с Рядовым, и одним из представителей его странного племени.
Вчерашний день выдался весьма насыщенным на всякого рода чертовщину - всё началось с этой чертовой, невесть откуда взявшейся посреди засушливого сезона полуночной бури, продолжилось тем, что он чуть было не ослеп, затем выяснилось, что слепота одолела едва ли не половину населения Нокксвиля, затем явились военные, а затем он и его сын познакомились с одним из этих жутколицых, безглазых демонов, после была погоня, невероятной живучести и быстроты военный джип, едва ли не революционные призывы, которые он на свой страх и риск выкрикивал из собственной машины, тоннель, его перевернутый микроавтобус, раненый Джесси, ещё один из числа семейства рядовых (или фельдегерей - интересно, кто они были такими были вообще?), странный диалог, кажется, уже завершенный минут этак десять назад, бегство военных (они, кстати, всё ещё не могли отдалиться от них на более-менее приличное расстояние - вероятнее всего, тут сказывалась чрезмерная перегрузка автомобилей, и бестолковость до смерти перепуганных водителей, из-за чего джипы не как не могли выехать на приличную прямую, и не могли нарастить приличной скорости, и ехали, вихляя, как пьяницы, бредущие домой по тротуару, периодически едва ли не останавливаясь окончательно), и вот, наконец, всё закончилось появлением этих сверхъестественно ловких людей(?) на гребне городского вала. Эрнст не имел никакого понятия, кто это, но, подытоживая всё, что уже имело место произойти с ним за сегодняшний и вчерашний дни, он ожидал от них всего, чего угодно, вплоть до того, что эти личности - суть какие-то дьяволы, явившиеся в их мир из разверзшихся бездн преисподней.
В любом случае, чем бы это не было - это было вполне закономерным итогом уже произошедшего.
- Кто это... - пролепетал Гринсфилд, с ошарашенным видом наблюдая, как "люди", перебравшись через гребень бала, стремительно, только чудом не падая вниз, ползут вниз, а некоторые, добравшись до метрового уровня над землей, попросту прыгают вниз, приземляясь на все четыре конечности, и тут же резко, как распрямляющиеся пружины, встающие на ноги - Кто это, мать вашу? В-ваша армия? Спецвойска, да?
Впервые за всё время его с ними знакомства, один из них - а именно Фельдегерь - заулыбался во весь рот... Хотя, по сути, лучше бы он этого не делал - ухмылка эта напоминала хищную гримасу некой глубоководной рыбины, чей вид сотнями тысяч лет не сталкивается с дневным светом.
- Войска, - пробормотал он, явно от души веселясь над указанным ГринсфилдомНу, Вы даете, уважаемый. Теперь эти люди забудут о войсках и армии навсегда...
Как оказалось, бегать эти твари умели точно так же быстро и ловко, как и лазать по практически отвесным грунтовым стенам. И, кроме того, цели у них были более,чем отчетливые - опустившись на землю, они все, как один, явно не утруждая себя какими бы там не было совещаниями, устремлялись ко всё ещё безуспешно пытающимся уехать прочь из этих треклятых мест джипам. Военные, что не поместились внутри автомобилей, и ехали, разместившись на крыше, багажниках, или просто пытались удержаться рядом при помощи быстрого бега, сперва не заметили их, но, когда заметили, поспешили покинуть свои перегруженные (ими же) колесницы, так как одной секунды рассуждений было довольно для того, что бы понять - с помощью ног у них есть более реальные шансы оторваться от внезапно возникшей напасти, нежели разъезжая на крыше или багажнике плохо управляемого автомобиля. Впрочем, это не спасло их, как и не спасло внезапно потерявшие лишний вес автомобили, и тех, и других тут же нагнали, первых по три-четыре на одного валили наземь, вторые перевернули на бок, а потом и вовсе вверх тормашками.
У одного из джипов с мясом вырвали дверь, а потом вторую, заднюю, и принялись выволакивать их орущее и сопротивляющееся содержимое наружу.
Воздух наполнился криками страха и боли.
- Вот оно, возмездие, - произнес Рядовой, глядя на открывшуюся им картину - Военные хотели уничтожить их, но в итоге трёпку задали им... Ох и натворили вы тут дел со своим упрямством, ребята. Как бы это не вылилось в проблему для нас...
- Не выльется, - заметил Фельдегерь - Пайнт занимался этим противозаконно, без ведома своего начальства, и, если там, наверху, сидят более-менее разумные люди, то они скажут, что он получил по заслугам.
- А если они точно такие же, как и сам... Пайнт, - осведомился рядовой с сомнением в голосе.
- А какая нам разница? Я всё равно хотел подать в генералитет отчет о том, что этот план не подходит для нашего с ним сотрудничества...
Тон его был настолько спокойным, и, одновременно, веселым и зловещим, что Эрнсту показалось, что ещё немного, и эти двое расхохочутся, как два стервятника над трупом какого-нибудь погибшего в пустыне неудачника.
Но нет, не расхохотались. Просто повернулись в сторону терпящих бедствие остатков военных. Его голова автоматически повернулась туда тоже, и он, похолодев, тут же отвернулся обратно.
То, что там происходило, было именно расправой, по иному это просто было не назвать. Кем бы не были эти существа, явившиеся из-за гребня городского вала, они явно не планировали просто пленить или даже сильно побить тех, на кого они напали. Им нужна была кровь этих злосчастных людей, на которых они напали. Крики, висевшие в воздухе, переросли в бессмысленный, агонизирующий визг, визг сразу же нескольких, терзаемых заживо людей, который периодически переходил в ещё более страшные, захлебывающиеся нотки...
- Боже мой, - произнес Гринсфилд, не сводя взгляда от того, что происходило в пустыне. Руки его вдруг задрожали так сильно, что он не смог удержать в них пистолет, и выронил его наземь - Они, что... Пожирают их? Пожирают заживо?!
- Почему бы и нет, - ответил Рядовой равнодушно - Они очень проголодались, пока ходили под вашим городом...
- Но они же... Они же сейчас доберутся до нас... - сказал он, и губы его задрожали, как у внезапно и грубо побитого ребенка - Если они голодные... Очень голодные, то им всё равно... - его взгляд упал на двоих, наблюдающих эту сцену вместе с ним монстров (очень спокойных, очень прилично выглядящих, и даже умеющих говорить вполне обычными, человеческими голосами - но всё-таки по прежнему монстров), и его нижняя челюсть вдруг отпала сама по себе, словно плохо отлаженное забрало на рыцарском шлеме.
- В-вот оно что, - пролепетал он, дергая кадыком - Вы сказали - сотрудничество... Так вот оно в чём заключалось...
Он попятился от них - хотя, впрочем от всех, так как ни Эрнст, ни Джесси не получили пока от него никаких толковых объяснений - но не смог пройти ровно и пяти шагов, зацепился нога за ногу, и упал вниз, задом на пыльные, уже успевшие несколько раскалиться за это время камни.
- Что с Вами, - удивленно переспросил у него Рядовой, обернувшись к сидящему в пыли Гринсфилду.
- Вы с ними... С ними заодно?
- С ними - это с кем, - попытался уточнить Рядовой, но не успел дождаться ответа, так как со стороны тоннеля вновь послышался звук автомобильного мотора, услышав который, и Рядовой, и Фельдегерь потеряли к Гринсфилду всяческий интерес, и, словно притянутые металлические магнитом металлические стружки, повернулись на него.
И он увидел: из тоннеля выехал автомобиль, ещё один, но на сей раз обычный, гражданский, при этом на вид достаточно хорошо выглядящий, явно принадлежащий кому-то весьма успешному в этой жизни. Гринсфилд, уставившись на него, вместе со всеми, некоторое время никак не реагировал на её появление, но, чем ближе она подъезжала, тем более большими и удивленными становились его глаза.
- О, Боже мой, - пролепетал он - Это же... Это же, мать его, мой автомобиль...
- Ваш автомобиль, - переспросил Фельдегерь - Что, серьезно?
На его чудовищной физиономии можно было легко прочитать то, что на самом деле об этом автомобиле он знает едва ли не больше, чем тот, кто только что признал его своим.
Но Гринсфилд не то не заметил этого, не то не придал этому никакого значения. Не отрываясь, он следил за подъезжающим к ним автомобилем, и, чем ближе он был, тем - что самое странное - бледнее и испуганнее становилось его лицо.
- Господи, - неуверенно шевелились его губы - Господи, они что там... Совсем не видят, что здесь происходит? Или это не они... Или... - его глаза заметались из стороны в сторону, словно бы он искал что-то, под чем или за чем можно было бы спрятаться, и он, отчаянно замахав руками, выскочил вперед, навстречу автомобилю, и побежал к нему. Никто из стоящих рядом монстров даже и не подумал о том, что бы остановить его, они просто наблюдали за тем, что будет дальше.
- У вашего товарища, кажется, истерика, - произнес Рядовой, обращаясь к Эрнсту - Я опасаюсь, как бы с ним случилось беды.
Эрнст промолчал, находясь в уже почти полной и окончательной растерянности, но, наконец, не выдержав, сказал, попутно замечая, что голос дрожит и у него самого.
- Если... Если с ним что-то и случится, то вина за это будет лежать на Вас... Здесь происходит чёрт знает что... И вы оба, всё зная, даже не удосуживаетесь нам это объяснить.
Фельдегерь, переглянувшись с друг-другом, обменялись еле заметными знаками удивления... И тут же, не сумев перекинуться с друг-другом и парой слов, резко обернулись на скрежет шин, резко затормозивших в пыльной, окаменевшей от долгих тысячелетий облучения ультрафиолетом земле.
Гринсфилд, подумал Эрнст механически, чертов Гринсфилд, и понял, что с самого начала считал, что этот парень был из тех, кто ищет на свою задницу неприятности тем больше, чем больше вероятность их возникновения.
Гринсфилд упал - очевидно, споткнулся, или же зацепился нога за ногу, пока бежал к машине - прямо перед колесами последней, и тот, кто был за её рулем, сумел затормозить лишь в самый последний момент, едва не наехав на чертова адвоката передними колесами. Двери машины растворились, и из него выскочили двое - средних роста и лет мужчина, слегка потрепанный, но, тем не менее, кажущийся ему знакомым; и второй, старше его лет на десять, а то и пятнадцать, низкий и полноватый, и тоже весьма сильно кажущийся ему знакомым
- Бог ты мой, - пробормотал Джесси, наконец-таки выбравшийся из своего укрытия в кузове перевернутого на бок микроавтобуса - Это же... Помнишь его, отец? Мама устроила ужин в честь своего дня рождения, и этот человек сопровождал одну из её подруг... Не то её брат, не то муж... Одно запомнил точно - он какая-то крупная шишка в городе... Начальник чего-то... Медицинского.
- Верно, - обрадовался Эрнст внезапному просветлению, наступившему после слов его сына - Это же Том Фергюсон, главный врач нашей центральной городской больницы... Да, он... Но что он тут делает?
- То же, что и делает любой из членов вашей команды - пытается спасти свою шкуру, - объяснил ему Фельдегерь незамедлительно - И его намерения, кстати, не совсем безосновательны... Итак, пока старые друзья разбираются с друг-другом, быть может, решим насчет моего джипа? Он всё ещё нужен вам всем, или вы предпочтете, что бы вам помогли перевернуть вашу колымагу, дабы Вы могли ехать на ней?
Вопли и крики над пустыней постепенно стихали - очевидно, те, кто пришли из-за городского вала, сделали своё дело (или месть? Так, по крайней мере, выразился один из этих уродцев - они хотели уничтожить их, но в итоге вышло наоборот), и, вполне вероятно, что кричать сейчас было уже попросту некому. Люди, выбежавшие из автомобиля, помогали встать упавшему перед ним Гринсфилду, отряхивали его от пыли. Он, в свою, очередь, отпрыгивал назад, размахивал руками, в чём-то, кажется, пытался их убедить, указывал им в сторону пустыни, его внимательно выслушивали, но повториться уже не давали, и мужчина, тот что помоложе, брал его за плечи, и кивал ему в сторону машины... Краем глаза он видел, что дела в пустыне вновь пришли в движение, и оттуда, где произошла автокатастрофа с двумя военными автомобилями, к краю практически уже истершейся с лица этой местности дороги, поплыл странный серый клуб пыли.
Те, кто пришел из города, волокли свою добычу туда, где ей надлежало упокоиться раз и навсегда. Если присмотреться как следует, то можно было бы увидеть, как вслед за клубом пыли по иссушенной почве пустыни стелется влажный и темный след, след, который, очевидно, следующей же ночью привлечет сюда не одну сотню мелких пустынных животных. Гринсфилд, обратив внимание на это движение, на секунду прекратил свои нетерпеливые, испуганные манипуляции, и разинув рот, попятился назад. Остальные тоже, замолчав, повернулись в сторону движущегося к ним объекта (или объектов - скорее всего для них это нечто выглядело более отчетливо и раздельно), и тоже попятились, но, скорее всего, не от ужаса, а от неожиданности и, вероятно, некоторой отвратности увиденного, и, вскоре, скривившись, просто встали на месте, держась от этого подальше. Впрочем, и само "облако" не стремилось к прямой встрече, и, приблизившись к людям у автомобиля на расстояние десять или пятнадцать метров, аккуратно обогнуло их сбоку, и устремилось в сторону тоннеля. Люди рядом с автомобилем, все, кроме Гринсфилда, зажали носы, прижав руки к лицам, а Гринсфилд вот уже который раз допустил оплошность, и вновь рухнул наземь, но на сей раз не полностью, а всего лишь задницей. Те, что были рядом, обернулись назад, вновь подняли его, а тот, кто был самым молодым из пары, схватил его за плечи, и со слегка взволнованным лицом начал что-то не спеша ему проговаривать, возможно, пытался объяснить ему, что всё в порядке. В ответ тот удивленно-яростно пучил глаза, отвешивал челюсть в пароксизме изумления, а затем, тараща глаза, дрожащей рукой указывал в сторону тоннеля, в котором только что скрылась часть новоприбывших из-за городского окружного вала, волокущая вслед за собой тела растерзанных ими военных. И заорал - теперь уже вполне слышно и отчетливо: