В спину ударил выстрел. Потеряв равновесие, я упал в пыль, попытался подняться и не смог. Небо заслонил огромный силуэт, приставивший к моему лбу ствол винтовки, и я
рванул со страшной скоростью назад, из подвальной тьмы, от этого детского смеха, который до сих пор корчился у меня в ушах.
Я прибежал домой, закрыл дверь на два замка и цепочку и включил везде свет.
В тот же день заболела бабушка.
Она умерла, когда за окном просыпался первый снег. На похороны прибыл из Москвы дядя Виталя. Мы проводили ее до могилы, а потом дядя Виталя напился, выкурил всю стиральную машину своей "Астры" и быстро оформил мое опекунство, которое заключалось в ежемесячной отправке мне приличной суммы денег. Меня это вполне устраивало - в отличие от перспективы оказаться в детском доме.
После школы я каким-то чудом, без блата поступил в московский универ. В сентябре Они пришли за мной снова, я сбежал в область к знакомым, где Они нашли меня через несколько месяцев, и пришлось сматываться еще дальше - здравствуй, бродячая жизнь. Дядя исправно слал деньги на мой банковский счет, и я мог себе позволить такие перемещения, красочно описывая ему в письмах свои достижения в учебе
- Эй, заяц!я вздрогнул.
Проводница с любопытством заглядывала в лицо.
- Что делать с тобой будем, безбилетник?
Я пожал плечами:
- Предлагаю для начала познакомиться. Я спрыгну через несколько часов. Как только будем проезжать какой-нибудь симпатичный полустанок.
Она склонила голову к хрупкому плечу.
- Я не преступник. Мне просто нужно было срочно уехать из этого города.
Я вытащил из джинсов паспорт. Обычно это жест действовал на подозрительных незнакомцев успокаивающе.
- Короче!зеленые глаза просияли.Я Марго!
- Артур, - пожал я узкую ладонь, - милостивая Маргарита, не расскажете ли скромному бродячему рыцарю, куда следует сей гостеприимный экипаж?
- Типа в Питер, - она насмешливо прищурилась, - как бы культурную столицу!
Глава 5. Чертовски здорово не спится
- Верхняя полка у туалета свободна, - в ее улыбке издевка.
- Сколько с меня?
- Стакан чая с сахаром...
В крохотном аккуратном Купе Проводника оказалось очень уютно. Мне улыбались, подливали чаю и звонко смеялись.
- Вы слишком хрупкая женщина для вашей профессии, - сказал я, - хорошая проводница должна быть широкоплечей и грубой, чтобы запуганные пассажиры образцово следовали в пункт назначения.
- А я сначала в гуманитарном универе как бы училась. Типа на связях с общественностью. Отец место купилтипа модно и все такое. Он у меня крутяк
- Сейчас у нас такая общественность, что с ней лучше не связываться...
Рассмеялась.
- Два курса отучилась честно. А потом свалила. И с папой пришлось поссориться. Сильно
- Почему ушла? Модно же
- Я поезда люблю.
- Почему?
Странная проводница удивляла меня все больше.
Она улыбнулась, чуть склонив голову к плечу.
- Ну, когда я малой была, мы в общаге жили. Папа еще крутяком не был, ездил по командировкам. И развлечений не особоЗато общага рядом с вокзалом была. Где поезда. Мать звала меня к окошку и брала на руки. Мы вместе смотрели с пятого этажа, как вдалеке едет маленький зеленый поезд. Как игрушечный. А когда я старше стала, мы с пацанами бегали на вокзал собирать пломбы от грузовых вагонов. С надписями разными: «Севастополь», «Белгород», «Новозыбков» я целую коллекцию собрала и решила, что когда вырасту, обязательно везде побываю
Она усмехнулась.
- А в итоге папа на пиар пристроил. Обеспеченное будущее, офис в папиной конторе, вся фигня
- Ну и?
- Ну и дошло до меня однажды Решение о своем будущем нужно принимать самой. Умное решение это или глупоеоно твое. Иначе ты чужую жизнь живешь. А это как в секонд-хенде одеваться: дешево и неудобно.
Она быстро осмотрела меня с ног до головы и усмехнулась.
- Ну, ты понимаешь Да не обижайся
- И ты ушла из обеспеченного будущего в проводницы?
- Типа того Скоро пойду на машиниста учиться. Пусть только попробуют не взять!
За окном изредка рассыпались далекие огни. Звонкий чай в тряских подстаканниках был особенно, по-дорожному, вкусным.
- А ты какими судьбами здесь? - спросила она после долгой, но уютной паузы.
- Я журналист, - привычно соврал я, - путешествую по стране, пишу репортажи, как живут города. У меня годовой контракт с несколькими редакциями. Короче, почти вольный художник!
- И куда ты сейчас? В Питер?
- Вряд ли. Где-нибудь на полустанке сойду.
- Странно Обычно все в большие города стремятся.
Я пожал плечами.
- Не люблю мегаполисы. Большой городбольшое одиночество.
- Все так. Но у Питера еще одно свойство есть
- И какое?
- Он умеет отвечать на главные вопросы. Главное, их сформулировать.
- В смысле?
- Знаешь, - она снова смешно нахмурилась, - он как бы всегда мне напоминал ... типа книгу, в которой про всех написано. И каждый, если постарается, в этой книге может найти свою страницу. Ну, типа про настоящего себя. Город-тайна Недаром его Чёртоградом называли
- Во как...
- Не смейся...слышал про Параллельный Питер?
- Неа
- Ну, типа есть легенда. Что большинство пропавших без вести в Петербурге людей туда попадают. И никто еще не возвращался. Как бы идешь по обычному Петербургуи вдруг раз!и ты уже там В другом измерении Зря смеешься!она надулась и снова машинально поправила прядку, - у меня так однажды получилосьтогда ночью в Питере туман сильный был. Я нырнула в негои потом так страшно было знаешь, туман такой рассеивается, а я уже не на тротуаре, а по старой-старой дороге иду, а вокруг будто этот самыйАрмагеддон как в фильмах: мертвые здания, все каким-то лесом поросло, небо свинцовоежуть не успела я испугаться, как все опять заволокло, и я обратно на Невском
- Я тоже про такие случаи читал, - серьезно подтвердил я, и она закивала, - в газете «Калейдоскоп», на последней странице
Она хлопнула меня по плечу и, надувшись, принялась искать в сумке сигареты.
- Да ну тебя, дурак
- Неужели ни разу одомашниться не хотелось?я смотрю, как она курит прямо в открытое окно купе.
- Дикие звери симпатичнее ручных, - она грациозно затягивается. Умение курить красиво встречается редко, для этого нужно обладать врожденно кошачестью. Мой взгляд тайком скользит по маленькой упругой груди под синей формой и ниже, к узкой талии
- Хочешь?я вздрагиваю от неожиданности и поднимаю глаза.
Она смеется, протягивая открытую пачку, - только они с ментолом как бы
- Нет, спасиб - сглатываю ком и лезу за своим синим «Винстоном».
- Я просто не умею пускать корни, - говорит Марго после долгой паузы, глядя в ночь за окном. Поворачивается ко мне и шепчет, - есть люди-вокзалы. Есть люди-поезда Я скорее второе И ты
Не успел я почувствовать на губах ее губы, как щелчок выключателя растворил и смешал нас в полумраке.
Ее стон сливается с криком желтоглазого металлозавра, таранящего ночь.
**
Ночь. Храп пассажиров отгоняет злых духов.
Я смотрю в окошко, как во мне течет ночь. Сквозь лицо и грудь бегут бесконечные леса и поля. В темном небе правого глаза поселились месяц со звездою.
Открываю банку пива. Пшик.
В который раз мысленно возношу хвалы придумщику плейера. День и ночь стучат под одну и ту же песню. Чуть усталый мужской голос поет в такт колесам моего поезда балладу. Это песня того, кто вечно в пути.
Иногда поезд на пару минут останавливается на проходных станциях. Я смотрю, как под тусклыми фонарями заброшенных полустанков серебрится иней. Он так же красив, как бесконечно тоскливы эти железнодорожые островки света.
Час назад мы проезжали секретный Завод Облаков. Много труб и непонятных конструкций. Уже готовые облака лежали на земле, дожидаясь утра. А на высоченных трубах горели красные искры - чтобы пилотам самолетов не было скучно летать над спящей землею.
Временами из-за леса выныривают далекие огни. Они манят, потому что - волшебные. Никогда не знаешь, кто они на самом деле: то ли факелы веселых городов, то ли гнилушки в злых руках Болотных Ангелов
Скоро, видимо, большая остановка. Мимо купе проводника проходит парень с длинными волосами и странной на молодом лице раскольничьей бородой. За ним тащат громадные сумки бледные девушки в длинных черных юбках и темных платках. Сектантки, монашенки? На их ненакрашенных, почти бесплотных лицах - что-то от тех далеких ночных огней.
Я делаю еще один глоток. Уже давно не думаю о цели своей поездки. Наверное, это правильно. Ведь каждое путешествие - маленький макет жизни. И если все время думать о цели, путешествие пройдет зря. Я так думаю.
Сходил покурить в грохочущий тамбур. Там никого нет. Все спят - час быка.
А мне не спится.
Чертовски.
Чертовски здорово не спится.
**
Меня разбудил кофейный аромат. "Страшный секрет кофе из пакетика - налей в чашку в два раза меньше воды, чем требуется - и получится в два раза вкуснее, - улыбнулась она, войдя в купе с полотенцем на плече, и мятно чмокнула в щеку. - Просыпайся, художник. Почти прибыли".
Когда за окном плывут перрон и уважаемые встречающие, я крепче перехватываю ремень своей сумки.
- Счастливо!
- Давай, писатель
Ничего личного. Ничего лишнего.
Я поднимаю два пальца вверх, изображая V-победу и улыбаюсь ей. Марго отворачивается. Я шагаю по новому перрону своей жизни, огибая громкие спины, громоздкие сумки и громыхающие тележки.
Люди не любят вокзалы из-за спешки и вечной суеты. Но именно этот кусок неуютного, шумного, стянутого проводами пространства способно напомнить о том, что Земляпросто большой вокзал, откуда тебя рано или поздно заберет твой поезд.
Да здравствуют дорожные кеды, бездомный блюз в ушах и теплые трассы! Да будут благосклонны к нам боги перекрестков и дриады асфальтовых лесов! Где живут торговки попутными ветрами? Где продают счастливые паруса? В утреннем небе моего нового города погасли звезды, но вдалеке горит красный огонек на стреле строительного крана. Я знаю точноэто на удачу.
Глава 6. Новые знакомства
Жилье я нашел быстро - снял кузютку в коммунальной квартирке на Васильевском острове по объявлению.
Чтобы подойти к единственному окну моего жилища, требуется шагнуть всего «два великанских» от входной двери. Появись здесь еще пара вещей, и потолок комнатки сожмет рвотный спазм, и я вылечу в окно вместе с обстановкой.
В окно моего первого этажа тупо смотрит сплошная стена соседнего дома, похожая на бок угрюмой крепости с одинокой бойницей наверху. У самой крыши замка уставилась в облака тарелка спутникового телевидения. Возле стены ржавеют детские качели.
Обычно за дверью в коммунальном коридоре буянит пьяная Наташа, женщина неопределенного возраста и занятий. Она часто подолгу закрывается в туалете, где, по ее словам, к ней приходит некий призрак Белой Балерины. Запретить Наташу невозможно: бессильны и участковый милиционер, и главный из жильцовтаксист-азербайджанец с могущественным именем Алладин.
**
Город Петербург, действительно, оказался странным. Я так и не смог привыкнуть к безумным контрастам причудливых улиц-поездов из старинных вагонов-домов с лепниной, косым каменным столбикам коновязи и припаркованных рядом иномаркам, брюзжанию памятных табличек о бесценности каждого попавшегося по дороге здания.
Работать устроился курьером в сеть магазинов мужской одежды "Франт". Магазин специализировался на одежде «элегантных размеров» - так продавцы называют шмотки для чудовищных толстяков. Моя обязанность заключалась в разноске брюк, перешитых с гигантской задницы на исполинскую.
Пыльно, но легко. Знай разноси себе товар от одной торговой точки до другой и глазей по сторонам.
Вот только ездить в торговый комплекс «МЕГА-Дыбенко» я не любил. Все норовил заблудиться в его огромном брюхе и часто путал манекенов и людей.
Часто там появляласть некая готичная персона. Долговязый юноша явно был неравнодушен к боевику «Ворон»: так же демонически кутался в длинный кожаный плащ, подводил черным глаза и пудрил лицо. Инфернальный образ портили большие пакеты со смайликами, которые он часто таскал в рукахпохоже, гот тоже курьерил. Однажды мы столкнулись с ним на выходе, посмотрели на пакеты в руках друг у друга и невольно ухмыльнулись, почувствовав профессиональное братство.
- Слышал, что метро «Дыбенко» в общем-то в «Веселый поселок» хотят переименовать?вдруг сказал он.
- Неа
- «Мега-Дыбенко» превратится в «Мега-веселый поселок», например!заметил он. Я рассмеялся.
- Зажига есть?
Познакомились. Пафосный Эдуард действительно оказался коллегой.
- Ты нездешний, в общем-то? - спросил он, внимательно глядя подкрашенными глазами.
- Типа того, - нехотя ответил я, - а что, заметно?
Тот покосился на мою красивую кожаную куртку "мадэ ин Туркиш", улыбнулся и кивнул.
- Береги себя, чувак. Темные силы здесь гнетут особенно злобно, в общем-то.
- В смысле?насторожился я.
- Ты же от них сваливаешь, верно?
- Погоди с чего ты взял, что
- Ты сам притащил к ним свою задницу. Мой тебе совет: вали из этого города, пока не поздно. Беги, как Форрест Гамп, например!
- Слушай, но с чего ты
Гот огляделся и понизил голос:
- Я их вижу Здесь они везде
Ворон неожиданно завыл, покачиваясь из стороны в сторону:
Сумерки спускаются на город,
В чёрный саван прячутся дома,
И потуже затянув свой ворот
По улицам шагает Сатана!
Ясно Очередной питерский сумасшедший Здесь их как мутантов в Чернобыле
Дьявол здесь, дьявол там! Жизнь, как сон, сплошной обман!
Дьявол здесь, дьявол там! Жизнь, как сон, сплошной обман!
- Слушай, ладно, я пойду
- Дьявол здесь, дьявол там! Жизнь, как сон, сплошной обман!завывал полусумасшедший гот, не отрывая от меня пронзительных глаз. И я был уверен, что когда повернулся к нему спиной, он продолжал сверлить меня взглядом.
Вечером не спалось. Я все вспоминал своего первого знакомого и проклинал себя, что не поговорил с ним. Вдруг он мог сказать что-то и про меня? Вдруг наша встреча была не просто случайна? Да и завтрашний день рождения предстояло справлять в одно лицо
**
С самого утра я торжественно прибрался в своем закутке: вымел из-под ковра пыль и протер занимавший полкомнаты круглый стол. Вымыл голову новым шампунем «Липовый», полностью оправдавшим свое названиене мылился и жутко пах денатуратом.
В коммунальной квартире, как обычно, ругались. Алкоголица Наташа отдыхала после ночи в компании с Настойкой Боярышника, зато решила выяснить отношения молодая парочка с ребенком. «У всех людей сервант как сервант, а у насГОВНО!» - кричал супруг, выбегал из комнаты под хлопок дверью, стремительно перекуривал на кухне и снова нырял в гущу семейной битвы.
Ноги сами вынесли меня с зажатой подмышкой коробкой с фейерверком из дома, к набережным и ветру.
Хорошая, тревожная погода сентября, с быстрыми облаками, скользящими по гладкому синему небу и просторными от солнца улицами. Я бродил по городу до сумерек, а потом зашел в магазин купить праздничного пива.
Высокий, под два метра, человек в темных очках и длиннополом пальто какого-то грязно-воробьиного цвета увязался за мной как только я вышел из ларька. Он прошел за мной пару переулков и завернул во дворы.
Двигался он странно: неуверенно и ломко, словно шел на ногах, как на ходулях, и боялся упасть.
Я мысленно прикинул разницу наших весовых категорий и остался доволен. Нырнув в один из дворов-колодцев в окружении глухих противопожарных стен, я затаился, приготовившись к атаке.
Человек в воробьином пальто не заставил себя долго ждать.
- Тебе че надо?рявкнул я и толкнул противника в грудь.
Он покачнулся, но не отступил. Склонил набок голову и внимательно меня разглядывал сквозь свои темные стекла.
- Че, солнца до хрена?
Я сбил с его лица темные очки и замер.
У человека не было глаз. Лишь гладкие овальные впадины.
- Кто ты?
Он не ответил. Не отпрянул. Просто коснулся пальцем с длинным черным когтем моего лба, и я осел на землю.
Последнее, что я видел перед тем, как потерять сознаниенеторопливо удалявшийся силуэт.
Когда я очнулся, коробка с пиротехникой и пакет с пивом были на месте. Быстро поднялся и осторожно вышел из колодца. Странного человека не было.
«Темные силы здесь гнетут особенно злобно». Эх, ну почему я не взял его мобильник!
Что нужно было Безглазому? Не убил и не ограбилтакое впечатление, что он просто следил, а я застал его врасплох Что бы это ни было, они меня не запугали. По крайней мере, пока И мой банкет на свежем воздухе даст им это понять.
Пустить фейерверк я давно уже решил в Румянцевском парке у Невы.
Банкетным столом стала относительно чистая лавочка под старыми деревьями. На скамейку я постелил газеты, затем сервировал алкоголь и закуску. Ветер трепал уголок мой газетной скатерти, прижатый бутылкой. "Более половины россиян чувствуют себя одинокими", - гласил самый крупный заголовок
Я повернулся к статистике спиной, с непризнью взглянул на толстых голубей, что уже расхаживали у моего стола, и объявил неизвестно кому о начале мероприятия.
Праздничный хлопок. Напенив пластиковый кубок, я вознес его к небу - к вечеру оно насупилось, потяжелело и навалилось на город всем туловищем. Я обвел взглядом темный опустевший парк и с трудом подавил невольный вздох. Подпалив фитиль, установил дымящую ракету на земле, отступил на несколько шагов. До старта оставались секунды.
Не успела шутиха рвануть, как рядом с ней возникла круглая лохматая псина. Животное ухватило зубами ракеты и радостно помчалось прочь. С дымящей штуковиной во рту оно напоминало неудачное перевоплощение Черчилля.
- Эй!крикнул я собаке.Эй, ты!
Псина мчалась по парковым дорожкам. Я бросился за ней. Собаке это понравилось. Она запрыгнула на газон и весело припала на задние лапы.
- Ты не только вор, но и дурак, - заметил я, - сейчас жахнет так, что мало не покажется.
Довольный пес мотнул головой. И жахнуло. Из трубки с громкими хлопками выбрасывались разноцветные заряды. Парк осветился красными, синими и зелеными сполохами.
Вместо того чтобы бросить фейерверк, пес-ракетоносец лишь крепче сжал челюсти и зачем-то припустил, рассыпая вокруг праздничные вспышки. «Да стой ты!»,- крикнул я, делая безуспешные попытки его догнать.
- Дик!крикнул женский голос.
Мы с псом обернулись.
- Дик, ко мне!
Приободрившись от голоса хозяйки, пес остановился и выпустил наконец из пасти ракету.
- Привет! - сказал я шагнувшей под свет фонаря девушке с огромными аниме-глазами, - ваш пес чуть не съел мой фейерверк.
- Ты хочешь компенсацию, твою мать? - резко бросила она в ответ, садясь на корточки рядом с собакой. - Черт бы побрал вас, пироманы... Из-за вас не город, а театр военных действий, в рот вам ноги...
Что это был за голос! Низкий, с хрипотцой, по цвету напоминающий виски. Таким нужно говорить в микрофон маленькой ночной радиостанции, где крутят старый джаз и общаются за жизнь по телефону с романтическими совами бессонницы.
- В древности фейерверки помогали душам людей вознестись на небо, - наставительно сказал я.
- Только что туда чуть не вознеслась моя собака, - заметила она, почесывая твари за ухом, - пойдем, Дик...
- Пошли, - согласился я.
- Тезки, значит,мать вашу, - отметила девушка.
- Раз мы почти познакомились, я приглашаю вас на свой день рождения!
Она с недоверием взглянула на мою фуршетную скамейку.
- Один? На улице Почему?
- Я только что приехал, еще никого здесь не знаю, - как можно жалостливее развел я руками, - вот и приходится... Но теперь у меня есть вы.
Женское сердце дрогнуло.
- Ну...валяй...
Глава 7. Искра
Ее звали Искра. «Шутишь?» «Папуля постарался. Он у меня социалист-пролетарий. В честь большевистской газеты назвал... Так что журналистикамоя карма с рождения». «Ты журналистка?» «Ну да... А тебя как в Питер занесло?»
Услышав мое вдохновенное вранье о путешествующем журналисте, она оживилась и тут же принялась расспрашивать о разъездах и приключениях.
В ответ на намек о продолжении банкета она вдруг пригласила в гости, в квартирку, что перешла ей от бабушки-с-дедушкой. А я вдруг понял, что пьянею не от выпитого, а от ее алкогольного голоса, смеха, резких шуток и близости.
**
Ее жилье оказалось на первом этаже (кто-то во мне одобрительно кивнул). Она звякнула ключом, и я с порога оказался в Книжном Царстве.
Казалось, что из высокоученых книг здесь было все - от учебника по квантовой динамике до Фроммма и Кьеркегора. Редкие пятна пространства, не занятые книгами, украшались экзотическим хламом: темными африканскими масками, большими рогатыми раковинами, кусками мутного горного хрусталя и прочими волшебно-бесполезными вещами. Однокомнатную тесноту оснастили зеркальными шкафами, раздвигающими пространство, а кухню превратили в уютный рабочий кабинет с компьютерным столиком. Здесь жили люди с тараканами в голове, и мне это нравилось.
- Искра, а кто у тебя бабушка с дедушкой были?
- Ученые, - она возилась на кухне с вином, - ты голоден?
- Неа..., - я рассматривал стеллаж, где на полках собралось целое воинство классиков ужасов: Эдгар По соседствовал с Лавкрафтом, а на ДВД сосредоточилась полная антология ужасников восьмидесятых.
- Искра, а у тебя кто ужасы любил, бабушка или дедушка? - крикнул я.
Она появилась на пороге комнатки с бокалами в руках.
- Это моя коллекция ваще-то...
Расхохоталась, с интересом наблюдая, как я краснею.
- Бабушка химиком была. В советских школах все учителя химии и биологии были обязаны преподавать атеизм.
Искра кивнула на одну из полок, открывавшуюся пухлым томом «Справочника юного атеиста»:
- Меня тоже безбожницей вырастить собирались. Но, видно, слишком сильно хотели...
Она улыбнулась.
- Кто-то дамские романы под пледом читает. А я на ужасах повернута... Глупо, да?
- Замечательно, - сказал я, - и как тебе, кстати, последнее новье как его а, "Паранормальные явления"?
Сморщилась.
- Чушь... Жалкая китайская подделка "Ведьмы из Блэр".
- Позволю себе с вами не согласиться, коллега, - поправил я на носу воображаемые очки, - в "Ведьме" ужас делали по рецепту готического романа. А именно: происходящую жуть всегда можно объяснить совершенно рациональными причинами, но вот в "Явлениях"...
- За это мне нравятся японцы, - перебила она, - у них бывают гениальные фильмы. Гениальные тем, что в некоторых из них зло - бессмысленно. Не в качестве наказаний за грехи и прочих наивных доказательств спорного существования справедливости. Зло просто есть, без причины - и этого вполне достаточно для сюжета...Как в жизни
Мы проговорили с ней полночи. Обсудили Анну Рэдклиф и Мэри Шелли. Промыли кости "Зловещим мертвецам". Помянули бессмертных Крюгера и Вурхиса. Раскритиковали новое за хорошо забытое старое
- Вот черт, - она, наконец, взглянула на часы, - похоже, ты опоздал на метро. Примерно три часа назад....
Я скромно согласился.
- Придется тебе на коврике в прихожей...
Я смиренно кивнул.
- Подозрительная покладистость, - Искра усмехнулась, - на кресле-диване тебе постелю...
Она долго плескалась в душе. Вошла в комнату и погасила свет. Я затаил дыхание и отвернулся к стенке, уткнувшись в мигом раскалившуюся от дыхания подушку.
- И ты не будешь ко мне приставать? - удивилась Искра.
- Ну... понимаешь... - я мямлил, как великовозрастный девственник, но ничего не мог с собой поделать. Мне почему-то казалось, что превратить сегодняшнюю встречу в повод для случайного секса значило поставить на ней жирную точку.
Я хотел многоточие.
- Как бы... на самом деле...
Она расхохоталась.
- Отвернись, - скомандовала, отсмеявшись. Я перевернулся на другой бок, слушая шорох шелка, скользящего по коже.
- Можешь поворачиваться, - сказала Искра.
Ее тело пело. Источало белую мелодию, как свет. Чтобы не оглохнуть от ее наготы, я зажмурился. Шагнул, дотронулся - и мир словно утонул в парном молоке.
**
Она с удовольствием угощала меня своими кошмарными фильмами. Если выдавался общий выходной, мы смотрели по фильму перед завтраком, обедом и ужином. Утром меня ждала немая хоррор-классика 20-30 годов. Ее черно-белые актеры отчаянно жестикулировали, принимали вычурные позы и выразительно гримасничали в камеру. Над кровопролитными сюжетами я хохотал от души. Искра злилась. Но упрямо продолжала пичкать старинными ужасами.
По обедам подавались ужасники 90-х. На ужин презрительно смотрелись ужасы «нулевых». Как я вскоре убедился, лишь для того чтобы на титрах сморщиться и высказаться о современных кинобездарностях, или, по ее словам, «плодах убогих поебушек». Если выжать из речи весь мат, до которого Искра была большой охотницей, то мнение звучало бы так:
- В конвертах нет посланий. Одна грязь, кровища и маньяки. Скучно Гонят чернуху, как в советских фильмах перестройки
К ее матерщине я привык быстро. Иногда казалось, что без резких слов, куда уходили вечно переполнявшие ее эмоции, она взорвалась бы изнутри, как клокочущий паровой котел.
- Хомо хомини люпус эст, - как-то решил и я блеснуть комментарием во время просмотра очередной «кинобездарности» про очередного неуловимого убийцу.
Она расхохоталась и звонко щелкнула меня по носу.
- Эх ты, грамотей Это вырванная из контекста цитата из древнегреческой комедии. Столь любимая социал-дарвинистами фраза о том, что "человек человеку - волк" имеет продолжение. И благодаря ему поговорка обладает справедливым прикладным смыслом, а именно: "Не доверяй чужакам".
Она подняла к потолку глаза и, припомнив, нараспев выдала оригинальную фразу: «lupus est homo homini, non homo, quom qualis sit non novit - волк человек человеку, не человек, - тот которого не знаешь»
Мне оставалось лишь покачать головой с умным видом идиота. Она была слишком красивой, чтобы быть такой умной. Или наоборот
Однажды ей нездоровилось. Искра робко попросила «просто посидеть с ней» и, чуть смущаясь, откуда-то выкопала на ноутбуке папку МЕЛОДРАМЫ. Через несколько минут уже хлюпала носом над хитросплетениями отношений слепоглухонемой девочки и ее наставницей из фильма «Сотворившая чудо».
- Ну и что, ну и что, - сказала она, подтирая уголками платочка потекшую тушь, - я же не виновата, что искусство плача напрочь утрачено моими современниками
Я опрометчиво хихикнул. И сразу же нарвался на бурный экспромт.
- А что если сегодняшняя мода смеяться напоказ и стыдливо прятать слезы - не показатель маскулинности духа, а всего лишь маркер душевной трусости, а? Помнишь, как рыдают герои в «Илиаде»? А рыцари средневековой Европы? А самураи в старых сказаниях? Даже эти непробиваемые узкокглазые чуть что, в своих легендах «окропляли рукава своего кимоно»!зеленые глаза горели праведным гневом.
- И, знаешь что! Иногда у меня возникает подозрение, что обезьяна произошла от человека, взявшего «курс на позитив»!
Сама она была потрясающе легкой, во всех смыслах. Со стороны, наверно, это выглядело ужасно банально, как в покетбуке про любовь. А я таял от мысли, каким прекрасно предсказуемым и восхитительно обычным может быть мир, когда тебе предлагают в нем роль влюбленного идиота.
Встречать! касаться! засыпать! заниматься! курить! просыпаться! ходить в магазины! мечтать! мыться! надеяться! смеяться! Ее присутствие ставило восклицательный знак после каждого глагола моей жизни.
Мы часто бродили по городу - она оказалась фанаткой пеших прогулок, и сбегала из дома в любую погоду, в самый лютый питерский ливень.
Тогда же неожиданно выяснилось, что в Петербурге действует целая секта людей дождя, которые любят гулять в ливни. А однажды мы встретили одинокую старушку, строго читавшую книгу на лавочке у Петропавловки во время грозы. Она держала зонтик, как королева Великобритании.
В хорошую погоду мы бродили по крышам. Нагремевшись железом под ногами, садились на самом краю и смотрели на город с высоты птичьего помета.
Искра любила глазеть в чужие окна. Зрение у нее было как у эльфа, а для особых случаев Искра таскала на шее ремешок с украденным театральным биноклем. Мы подглядывали за творческими непотребствами художников в мансардах, как-то увидели голую квартиру, в которой разъезжал голый мужчина на велосипеде, наблюдали за семейными ссорами и перемириями.
- Зачем тебе все это? - как-то спросил я Искру, с любопытством разглядывавшую квартирку свихнувшейся на розовом цвете блондинки. Все ее комнаты были заклеены розовыми обоями, девушка носила карамельные наряды, а лежавшая на розовом диване розовая болонка казалась лохматым хамелеоном.