Лучше бы тебе, Рагош-ски, не появляться здесь завтра, посоветовал солдат, задававший вопросы. Это тебе будет не на руку.
Не исключено, бросил Рагош-ски, замечая тем временем, что старший мальчик смотрит на него через дырку от выпавшего сучка в дощатой стене лачуги.
Короче, я тебя предупредил, провозгласил солдат уже возле первого поворота на улочке.
С суровым выражением лица Рагош-ски смотрел на удалявшихся военных. Он понимал, что следует принять решение незамедлительно. Как только солдаты скрылись из виду, он отворил ветхую калитку и двинулся к дому, не забыв о тележке.
Знаю, время не самое удачное, но вам понравится то, что я принес, сказал чужестранец, чтобы объявить о себе и представить плоды своих трудов.
Женщина с изумлением воззрилась на него.
Не думала, что ты вернешься, ошеломленно сказала она. И продолжала смотреть на мужчину, словно не веря собственным глазам. Ты принес
Дочь стремительно выскочила из ниши, где пряталась.
Еда! Он принес еду! Она хлопнула по грубой ткани, покрывавшей тележку. Я чувствую запах пищи!
Мать обхватила ее за плечи:
Успокойся, Талия.
Девочка изо всех сил постаралась сдержаться, отошла от тележки и лишь пробормотала тихонько:
Я голодна
Все мы голодны, сказала женщина, и голос ее выдавал безмерную усталость. Она взглянула на Рагош-ски. И ты принес то, что обещал?
Взгляни же сама, предложил чужестранец, нагибаясь, чтобы развязать веревку.
Когда женщина откинула покрывавшую тележку ткань и увидела принесенную ей еду и горшок, повисла долгая тишина.
Ты так добр. Она произносила слова резко, так, будто они незнакомы ей и она впервые их выговаривает. Наклонившись, коснулась двух отрезов ткани. Так добр.
Если я принес то, что ты хотела увидеть, тогда я удовлетворен, сказал Рагош-ски и отошел, чтобы женщина смогла разгрузить тележку.
Завтра, в это же самое время, когда солдаты явятся опять, еда нам уже больше не понадобится. Они не позволят взять ее с собой, вздохнула она. Но зато сегодня у нас будет прекрасный прощальный ужин. Может, я даже успею сделать нам новую одежду, и тогда мы будем не так похожи на нищих.
Вам вовсе не нужно быть нищими, сказал Рагош-ски.
Не нужно; мы станем рабами, ровно, без всяких эмоций сказала женщина.
Рабами вам тоже незачем быть, отрезал чужестранец.
Ты же видел солдатнаша участь предрешена, резко бросила женщина.
Тогда я надеюсь, что большую часть вечера ты посвятишь раздумьям над моим предложением. Рагош-ски замолчал, чтобы удостовериться, что все внимание женщины обращено к нему. Должно быть, власти не дадут тебе уехать из Пиреуса, но они не станут, ибо не смогут, наблюдать за Мегарой, и я могу устроить тебе путешествие вместе с торговым караваном воловьих повозок, отправляющихся туда на рассвете. И уже оттуда я помогу тебе по суше добраться до Коринфского залива или же морем отправиться на какой-нибудь остров, который ты укажешь. Согласно своим желаниям ты изберешь путь в этом мире. В любом месте найдешь себе работу по силам.
Так ты ждешь, что я стану работать? На сей раз женщина едва не расхохоталась.
Нет; ты сама хочешь себе работы. Ведь весьма недвусмысленно дала понять то, что не веришь в помощь, которую оказывают безвозмездно. Он взглянул на детей. Если тебе по душе какое-то определенное занятие, то скажи мне об этом, и я помогу тебе подыскать достойную работу. Все вы будете вместе, детей не продадут, и ты сможешь родить ребенка в безопасности.
Женщина посмотрела на своих детей.
Не хочу потерять их.
Рагош-ски улыбнулся:
Конечно. Достаточно того, что ты теряешь мужа. Завтра вернутся солдаты. Но ведь они не собираются караулить тебя всю ночь, верно?
С чего бы им так утруждаться? Женщина выложила продукты на узкий дощатый стол и крепко сжала губы. Они знают, что некуда мне податься, некуда вести этих детей. Она покачала головой. Они знают, что завтра найдут нас именно здесь.
Море плещется о многие берега, сказал Рагош-ски.
Женщина лишь резко рассмеялась в ответ:
Что за корабль повезет нас? Мегараочень хорошо, конечно, но что потом? Кстати, какой торговец согласится взять нас в свою воловью повозку? Да и потом, считается, что женщина на корабле приносит несчастье, а у меня нечем платить за проезд. К тому же женщину в пути подстерегает множество бед. Она взяла головку чеснока и вдохнула ее аромат. С таким же успехом я могу пытаться добраться до Тессалоников или же доплыть до Родоса.
Все можно устроить, кивнул Рагош-ски.
Зачем? Она вздернула подбородок и смерила его взглядом. Чтобы увезти нас подальше, а потом продать в дальние страны, далеко-далеко от Афин, где здешние обычаи и новости ничего не значат?
Отнюдь. Для того, чтобы ты с детьми оказалась на безопасном от Афин расстоянии и под защитой тех, кто хочет тебе помочь, ответил Рагош-ски.
Знаешь таких людей? горько рассмеялась женщина.
Да, просто ответил мужчина. Я.
Женщина отвела взгляд.
Ты искушаешь меня, незнакомец.
Можешь звать меня Рагош-ски, предложил он. Тогда я буду не таким уж и незнакомцем.
Весьма труднопроизносимое имя, его непросто выговорить. Оно лишний раз будет мне напоминать, что ты чужестранец. Она взглянула на детей, притаившихся в углу, затем пожала плечами, принимая решение. Подойдите сюда. Помогите разложить продукты. Ткань положите в короб. Талия, возьми дрова и разведи огонь, чтобы я могла приготовить ужин. Женщина взяла новый кухонный нож, провела по лезвию большим пальцем и удовлетворенно кивнула. Заточен на славу.
Так сказал торговец, подтвердил Рагош-ски.
Женщина поднесла нож к дыне, и тугая кожура лопнула, обнаружив под собой сочную ароматную мякоть со спелыми семенами.
Думаешь, есть такое место, где я буду в безопасности? Где смогу жить спокойно?
Да, ответил Рагош-ски. В Халцедонии вдовам дозволено продолжать дело мужей до тех пор, пока старший сын не вырастает и не наследует дело.
Женщина усмехнулась словам чужестранца:
Какой из меня учитель?
Если муж твой незнаком жителям Халцедонии, что же мешает тебе выбрать занятие по душе? вопросил Рагош-ски. У тебя будут документы, удостоверяющие твое право поступить так, а не иначе. Также можно сделать тебе документы, в которых будет сказано, что ты лишилась своего дела, его никак не восстановить. Итак, до тех пор пока у тебя достаточно денег, никто не будет приставать с расспросами.
Откуда мне взять денег? Если бы они были у меня, то тебе не было бы нужды покупать все это.
Женщина взяла мех с вином, откупорила его и отпила кроваво-красной жидкости. Вызывающе глядя на чужестранца, спросила:
Хочешь вина?
Нет. Но благодарю тебя за то, что предложила. Вина я не пью.
Собеседница внимательно смотрела на чужестранца.
Могу ли я предложить тебе что-нибудь еще?
Возможно, согласился тот. Но не сейчас.
Женщина взяла с конца стола старую деревянную чашу и, наполнив вином, протянула дочери:
Поделись с братьями, душенька.
Талия с улыбкой на устах осторожно отпила глоток, причмокнула и передала чашу ближнему брату. Вытерла рот тыльной стороной ладони и жадно впилась глазами в разрезанную пополам дыню.
Мама?
Возьми дыню, отдай семечки козе и съешь кусочек. И не забудь о том, что нужно делиться. Женщина закупорила бурдюк с вином и посмотрела на Рагош-ски. Скажи, отчего ты готов сделать для меня так много? Только не нужно ссылаться на прихоть.
Рагош-ски отвечал ей неторопливо, обдумывая каждое слово:
Большинство людей здесь, в Афинах, так же как и во всем мире, живут, словно сомнамбулы, что бродят во сне. Они существуют, но живы лишь отчасти, жизнь их не бьет ключом, они не погружены в жизнь. Те же, кто живет по полной, как путеводные звезды.
Ты не можешь думать, что я одна из них, недоверчиво качая головой, откликнулась женщина. Как могу я?
Мои слова относятся не к ситуации, сказал Рагош-ски, вспоминая многие десятилетия, проведенные в храме Имхотепа, а к внутренней истине.
Теперь ты говоришь, словно мой муж, улыбнулась женщина, взяла желтый и зеленый перцы, разрезала пополам и, удалив семена, по привычке разложила их сушиться на узкой полке.
В этом случае ему известна твоя истинная ценность, сказал Рагош-ски.
Он называет меня сварливой теткой и даже хуже того, отвечала женщина, энергично нарезая перцы.
Вот здесь он не прав, кивнул Рагош-ски.
Женщина застыла с ножом в руках.
Спасибо тебе за эти слова, тихо сказала она, с осторожностью принимая похвалу.
Завтра ты уедешь, и тебе больше не придется отвечать за его поступки, кивнул ей чужестранец.
Мне бы хотелось, чтобы он узнал о моем решении уехать отсюда, если я приму таковое. Она продолжала кромсать перцы, превращая их в овощную кашу.
Отнесу ему весточку, если хочешь, согласился Рагош-ски.
Женщина ссыпала нарезанные перцы в большой горшок и занялась луком. Острый аромат вмиг разнесся по крохотной хижине.
Думаю, уж лучше выбрать тебя, чем солдат, задумчиво сказала она. По крайней мере, ты передашь ему, что мы в безопасности.
Значит, ты согласна ехать? спросил Рагош-ски.
Не знаю. Но скажи ему, что мы с друзьями, или что-нибудь в этом роде, что хочешь, раз это все равно неправда. Краем ладони они столкнула в горшок нарезанный лук.
Неправда? переспросил он, не в силах разгадать намерения женщины.
Он говорил, что готов принять все, что угодно, проговорила она, по-прежнему глядя куда-то вдаль. И я убеждена, что сказал он это искренне. Но что, если ученики убедят его совершить сделку? Что же тогда будет с нами? Она наклонилась, взяла ягненка, положила на стол и приготовилась снимать с костей мясо. Скажи ему все, что угодно, расскажи ему такую историю, которая, как тебе покажется, больше всего нам на рукудетям и мне.
Рагош-ски быстро кивнул:
Как скажешь.
Это необходимо сделать для нашей же пользы. Она перестала работать ножом, чтобы взглянуть на него. Не важно, какое решение приму я, но я благодарна тебе за все, Рагош-ски.
Он долго молчал. Потом спросил:
Как зовут твоего мужа? Кого я должен искать в тюрьме?
Имя егоСократ. Меня зовут Ксантиппа. Женщина швырнула на доску седло барашка и принялась резать его на маленькие куски.
Я займусь этим, сказал Рагош-ски.
И вернешься до восхода? уточнила Ксантиппа. Ее дети, каждый с куском дыни в руках, как раз вбегали в хижину. Оба мальчика радостно вопили.
Конечно. До восхода.
Ксантиппа поспешила урезонить детей.
К рассвету я непременно решу, как поступить, пообещала она. Надеюсь, что сон придаст мне мудрости.
Направляясь к двери, Рагош-ски кивнул со словами:
Тогда желаю тебе сладких снов и спокойной ночи.
ы могли бы свалить меня даже птичьим перышком. Я был похож на изумленного до крайности юного подмастерья, открывшего рот, но не знающего, что сказать при встрече с Великим Человеком. Возможно, по этой самой причине мой отец добился для меня этой должности, и в возрасте семнадцати лет я сопровождал сэра Генри Макферсона в Египет, а предстоящая археологическая экспедиция сулила ему открытия древностей, сравнимые лишь с легендарными успехами Генриха Шлимана. Но экспедиция провалилась. Сэр Генри, уже на пороге триумфа, необъяснимым образом исчез как-то ночью и был убит, что более или менее подтверждалось показаниями арабов.
Это случилось двадцать пять лет назад. Королева Виктория все еще оставалась на троне. Я продолжал заниматься наукой, выполнял свою упорную, хоть и скромную работу по египтологии, и встречи с сэром Генри на тихой улочке Александрии ожидал не больше, чем рукопожатия Рамзеса II.
Но я все-таки увидел его. И он увидел меня. Когда сэр Генри протянул мне руку, я пожал ее. Ладонь оказалась твердой и сухой.
И все прошедшие годы мгновенно обратились в ничто. Я снова стал заикающимся мальчишкой. А он заговорил, как всегда, уверенно:
Я думаю, это судьба, что мы так с тобой встретились, Дэвид.
Не меньше, чем сам факт нашей встречи, меня поразила его внешность. Конечно, нелегко судить о возрасте человека, намного старше тебя, но, на мой взгляд, он выглядел точно так же, как и в день нашего знакомства в 1899 году. Я наскоро проделал несложный мысленный подсчет. К этому дню ему должно было быть уже за восемьдесят.
Да, я должен объясниться, сказал он, словно читая мои мысли. Давай отыщем укромное местечко. У меня есть что рассказать.
Мы заняли столик в греческом кафе, снаружи, но в самой глубине галереи, в тени. На улице и так уже почти стемнело. Дневной поток пешеходов давно иссяк, но любители вечерних прогулок еще бродили по улицам. Александрия не слишком похожа на весь остальной Египет. Ее современная архитектура ближе к европейской, и до тех пор, пока мусульман не позвали к вечерней молитве, можно было подумать, что мы сидим на веранде где-то в Италии, а не в Африке.
Сэр Генри заказал напитки. Официант-грек едва их не расплескал. Он посмотрел на сэра Генри с явной неприязнью, и сдерживал его негодование только тот факт, что мы были англичанами и он ничем не мог помешать нам здесь находиться.
Я выпил. Сэр Генри приступил к рассказу.
Это произошло на такой же улочке, начал он, здесь, в Александрии. Случайная встреча оказалась столь же удивительной, как и наша с тобой сегодня. Все было как в романе, словно сцена из книги Райдера Хаггарда: случайное столкновение с таинственной женщиной под вуалью, находка, ведущая к самым удивительным археологическим открытиям, и дальнейшие таинства, до сих пор остававшиеся в секрете Потрясающий сюжет, как, уверен, ты бы мог выразиться в те дни.
В тот день, когда я «исчез», я отправился с места раскопок в Александрию на встречу с небольшой группой коллег. Я как-то особенно глубоко погрузился в свои мысли, ушел в собственный маленький мирок предчувствий и теорий, что было не самым своевременным занятием даже для Александрии. Безусловно, убийства и похищения здесь не так часты, как на темных улочках Каира, но, англичанин ты или нет, ты должен проявлять осторожность.
Но я ни на что не обращал внимания. Мой взгляд бездумно странствовал по сторонам, и я буквально наткнулся на женщину, одетую в платье и чадру по мусульманскому обычаю, но, что любопытно, без сопровождения мужчины. У нее с собой имелась черная сумка, и при столкновении из нее вывалилось несколько мелких предметов.
Я вежливо извинился и присел на корточки, чтобы помочь ей собрать вещи.
Вероятно, она не услышала моих извинений, потому что обратилась ко мне по-французски.
Pardonez-vous, monsieur, произнесла она глубоким, немного хрипловатым голосом. Est-ce que vous etes Francais?
Мой разговорный французский достаточно хорош, поскольку часто приходилось пользоваться им на конференциях, и мы могли бы продолжать беседу на этом языке, но наши глаза внезапно встретились, и ее взглядкак бы это сказать? был, наверно, гипнотическим. Еще удивительнее, что затем она заговорила на не совсем классическом греческом языке со странным акцентом.
Наша встречазнак судьбы. Она угодна нашей богине.
Она собрала свои вещи и отбежала, но недалеко, остановившись за углом дома в конце улицы, где я все еще мог ее видеть.
Только в тот момент я понял, что женщина что-то вложила мне в руку. Это оказался каменный скарабей. В процессе своей работы мне приходилось держать в руках сотни подобных вещиц. Могу без скромности сказать, что способен определить сувенирную подделку от настоящей реликвии, как только возьму предмет в руку. Так вот, должен признаться, этот скарабей показался мне подлинным. Еще хочу добавить, что на нижней, гладкой стороне брюшка имелась резная надпись. Я зажег спичку и быстро прочел: «КЛЕОПАТРА».
Вот тогда и настал момент принятия решения, или толчка судьбы, или вмешательства богов. Можешь называть, как тебе понравится. Конечно, я был последним глупцом, что пошел за ней, и у меня нет даже оправдания молодости или неопытности. Словно персонаж дешевого романа, я поддался инстинкту, опрокинувшему все логические рассуждения, выбросил из головы мысли о грабителях на темных аллеях и всем прочем. Свою гордость я успокаиваю лишь предположением, что был околдован, что не сознавал своих действий, а каменный скарабей нес в себе заклятие, как какой-нибудь рубиновый глаз индуистского идола.