Со дня побоища в бараке прошла уже неделя, но валявшийся «после падения с койки» со сломанными ребрами в лагерном «кресте» Вол все еще переживал свое сокрушительное по всем статьям поражение. Да, ничего не скажешь, переиграл его этот ворюга, и переиграл начисто! Все рассчитал правильно! И опустил его, пусть и несколько по-пижонски, но зато с каким великим знанием людей и дела! Только теперь до Богатырева начинал доходить смысл истинной силы Ларса. И эта самая сила заключалась в том, что, укрепляя свой трон по возможности справедливым правлением, Ларс в какой-то степени мог не опасаться удара в спину. А он сам? Чуть чтопо морде! И попробуй теперь колыхни тех же мужиков! Ни черта не выйдет! Да они скорее сами его грохнут за «правильного» Ларса!
Что ж он получил наглядный урок и сделает из него правильные выводы Зона есть зона, и обижали на ней каждый день! И не все воры справляли свои «понятия» так, как Ларс. Ему надо только провоцировать их на беспредел, а сделать это было совсем не трудно даже без особого на то желания
Лежавший в противоположном углу Сергей Кулябин по кличке Скрипач казался не менее задумчивым. Крепко смутил его заманчивым предложением приезжавший к нему на свиданку старший брат. Но прошла уже неделя, а он все так и не мог решить заданную ему головоломку
Неожиданно открывшиеся настежь обе створки палатной двери оторвали ее обитателей от раздумий, и в следующее мгновение два санитара ввезли в палату каталку, на которой лежал бледный как полотно незнакомый им парень. Подкатив каталку к свободной койке и не очень-то церемонясь с больным, санитары переложили его на нее. Парень открыл глаза и громко застонал.
Все, все! успокоил его рыжий веснушчатый санитар с исколотыми перстнями пальцами. Уже переложили! Отдыхай!
Парень тяжело вздохнул и снова прикрыл глаза, вокруг которых залегли темные круги.
Пером? взглянул на рыжего Кулябин.
Да каким там пером! усмехнулся тот. Комедия, да и только!
«Да, подумал про себя Скрипач, если это комедия, то что же тогда трагедия?» Но вслух спросил:
Так что с ним?
Сам себя, продолжал ухмыляться рыжий. Лезвием
Самоубийца? удивился Богатырев.
Сам ты самоубийца! коротко хохотнул санитар, и в следующее мгновение обитатели «креста» услышали историю, показавшуюся бы нормальным людям дикой.
Снова впавший в забытье парень с туго перебинтованным животом таскал на зону наркоту. Проносил он ее старым испытанным способом. Ссыпав порошок в небольшую пластмассовую ампулу, он привязывал к ней суровую нитку и заглатывал ее, превращая таким образом собственный желудок в самое надежное хранилище в мире. Но сегодня, вернувшись с «рабочки», он вдруг с ужасом обнаружил, что нитка оборвалась и достать ампулу не было никакой возможности. Напрасно он совал пальцы в рот и даже пил из помойного ведра отвратительную жидкость. Ни страшная рвота, ни ругань и угрозы с нетерпением ждавших свои оплаченные дозы зеков не помогли. Озверевшие от начинавшейся ломки зеки чуть ли не десять минут трясли незадачливого курьера, перевернув его вниз головой, но ампула так и не появилась на свет Божий. Вот тогда-то один из страждущих обвинил курьера в присвоении героина себе, и тот, доведенный до отчаяния, начиная понимать, что пропажа наркотика даже по такой уважительной причине может кончиться для него самым плачевным образом, выхватил бритву и принялся кромсать себе живот в дикой надежде доказать свою невиновность. Ампулу он, конечно, не достал, но порезал себя изрядно, и его срочно пришлось тащить на операционный стол. При этом он героически скрыл от медиков причину, заставившую его совершить свое своеобразное харакири. Впрочем, равнодушного седоватого капитана, видевшего на своем долгом медицинском веку сотни таких располосованных ножами и бритвами животов, эти причины мало волновали. А «кум» еще не успел вступить в игру
Подключив к несостоявшемуся самураю пару капельниц, санитар бросил на него насмешливый взгляд и направился к двери.
Если что, я рядом! предупредил он на прощанье обитателей палаты.
Богатырев, еще не привыкший к нравам зоны, с некоторым удивлением покачал головой. А смотревший на бледное лицо лежавшего в двух метрах от него парня Скрипач вдруг понял, что ему надо делать! Да, это был тот самый шанс, который мог пополнить их «семейную» казну на очень приличную сумму! И ему для исполнения задуманного оставалось хотя бы на время нейтрализовать Вола. Средство же у него имелось! Правда, пока он пользовался им только сам, справедливо полагая, что ему, вору, пить водку с Волом западло. Но в эту радостную минуту озарения ему было уже не до принципов.
Охнув от боли (располосованная после гнойного нарыва шея все еще сильно болела), он поднялся с койки и вытащил из-под матраса пластмассовую вместительную флягу. Открыв ее, налил себе половину стоявшего на тумбочке стакана. Выпив, с наслаждением закусил кусочком черного хлеба с салом и долькой чеснока и, ловя на себе завистливые взгляды Вола, аппетитно крякнул:
Хороша, стерва!
Покурив, он выпил еще и только после этого, изображая из себя слегка заторчавшего, взглянул на широкую спину отвернувшегося от невыносимого зрелища к стенке Вола.
Хочешь вмазать? спросил он.
Кряхтя и охая, Вол поднялся с кровати и недоверчиво посмотрел на Скрипача. Сглотнув густую слюну, покачал головой.
Нет, мне нечем ответить
Пьяно усмехнувшись, Скрипач махнул рукой и, налив полный, под завязку, стакан, протянул его Волу.
Давай! упрямо тряхнул он головой.
На воле Богатырев пил самые лучшие водки и закусывал их очень даже изысканными блюдами. Но никогда еще выпитое спиртное и более чем скромная закуска не казались ему такими вкусными! А расходившийся Скрипач уже наливал по новой. Не ожидавший от него такой щедрости Вол даже растерялся при виде второго налитого тоже почти под ободок стакана.
Да бери же ты, черт! вдруг засмеялся пьяным смехом Скрипач. А то сам махну!
На этот раз он пил водку уже не большими и жадными глотками, а медленно, смакуя. Не успел он закусить все тем же черным хлебом с салом и чесноком, как Скрипач пошел по третьему кругу. Минут через двадцать Вол уже, что называется, не вязал лыка, и напрасно Скрипач тряс его за плечи, предлагая выпить еще. Вол не отвечал. Оставив бесчувственного собутыльника в покое, Скрипач, с которого сразу же слетел весь его наигранный хмель, быстро подошел к забывшемуся в беспокойном сне самоубийце. Сильным толчком разбудив его, он, глядя в его мутные от боли глаза, негромко, но отчетливо произнес:
Если ты, сука, не скажешь, кто купец, я вырву все твои трубки!
И протянул руку к тонкому длинному шлангу из красной резины, по которому в вену самураю из капельницы шла какая-то белесая жидкость. Морщась от боли, тот едва заметно покачал головой, и Скрипач хладнокровно вырвал иголку из его руки. Через минуту лицо парня посинело, и он, тяжело задышав, заворочал во все стороны начинавшими вылезать из орбит глазами.
Говори, сука! сдавленно прохрипел потерявший терпение Скрипач, взявшись за вторую трубку.
И Баян, как кликали самурая, не выдержал, со слезами на ввалившихся глазах едва слышно прошептал имя человека, через которого на зону шли наркотики. Скрипач удовлетворенно кивнул и с минуту смотрел на все больше синевшее лицо курьера. И когда тот все-таки потерял сознание, позвал санитара.
Чего там? спросил тот, просунув в дверь свою конопатую сытую морду.
Да вон, кивнул Скрипач на парня, трубка вылетела из вены!
Чертыхнувшись, санитар поспешил к больному, и Скрипача поразили неуверенные движения его подрагивающих рук, словно тот был с похмелья. Да любой наркоман всаживал себе в вену иглу куда ловчее этого трясущегося лепилы! Но если бы он только знал, чем объяснялась эта неловкость, ему было бы не до смеха
Утром парень не проснулся. Десять граммов героина, проникнув в организм через съеденную кислотой ампулу, довершили то, чему положило начало лезвие. И когда уснувшего под самое утро Скрипача, всю ночь предававшегося самым радужным мечтам, разбудил громкий голос встревоженного присутствием в палате покойника Вола, тот про себя перекрестился. Ушел единственный свидетель его вчерашнего допроса с пристрастием, и имя купца теперь знал только он один
Ровно в семь часов вечера Баронин вошел в огромный, отделанный мрамором и зеркалами ресторанный зал, пока еще наполовину пустой. Несчетное количество раз отразившись в зеркалах, он прошел в угол и уселся за свободный столик. Через минуту перед ним уже стоял вышколенный и холеный ресторанный работник. Даже не взглянув в протянутое ему меню и небрежно бросив «на ваш вкус», Баронин окинул слегка поклонившегося официанта долгим оценивающим взглядом.
Что-нибудь еще? одними глазами улыбнулся тот.
А есть что-нибудь приличное? вопросительно поднял брови Баронин.
Да, конечно! сразу же кивнул официант.
Только мне не хотелось бы мотаться по городу, вытаскивая из пачки сигарету, продолжал Баронин. Погода нынче нелетная!
Официант понимающе покачал головой. Погода и в самом деле была препротивной. С самого утра лил проливной дождь, и казалось, что ему не будет ни конца, ни края! Кому же захочется уходить из тепла?
Что-нибудь придумаем, наконец проговорил он.
А вот что-нибудь мне не надо! поморщился Баронин. Все должно быть по высшему классу А это, сунул он халдею полусотенную зеленую бумажку, аванс!
Ловкости, с которой официант схватил купюру и спрятал ее в одном из карманов, позавидовал бы, наверно, и сам Кио.
И вот еще что, словно передумав, вдруг сказал Баронин, хорошо уже знавший, каким будет ответ, номер мне сделай с бассейном и сауной? Имеется?
Официант уже догадался, с кем имеет дело. Ведь клиент даже не стал спрашивать, сколько сейчас стоил такой номер! А это говорило само за себя
Да, сразу же ответил он, на четвертом этаже Устроит?
Если бы он только знал, насколько это устроит Баронина!
Но тот, ничем не выдав своей радости, небрежно кивнул:
Договорились
Ключ я вам принесу позже, проговорил официант и бесшумно исчез.
Конечно, в «Золотой гавани» Баронин оказался далеко не случайно. С неделю полазив по тайге, он нашел-таки то самое место, куда был отвезен доставленный Пауэром «товар». Им оказался расположенный километрах в двадцати пяти от шоссе специальный лагерь, в котором круглые сутки тренировались киллеры. Даже по ночам здесь звучали выстрелы из снайперских винтовок, снабженных прицелами с приборами ночного видения. Понятно, что он стал слушать его телефонные разговоры. И один из них особенно заинтересовал его, ибо в нем шла речь о завтрашней встрече в четыреста шестом номере «Золотой гавани». Потому и сидел сейчас в ресторане
К девяти часам зал был заполнен уже на три четверти, а сам Баронин обзавелся соседями. Двумя очаровательными женщинами и сопровождавшим одну из них веселым молодым человеком лет тридцати пяти в элегантном сером костюме от Версачи.
Приведенная халдеем в прямом и переносном смысле «под Баронина» Лариса была и на самом деле блистательна, и в ее красоте не было ничего кукольного, что было так свойственно современным женщинам. Она казалась даже одухотворенной, как это ни странно звучало по отношению к путане. В ней чувствовались и порода, и хорошее образование. Но никакого презрения к Ларисе он не испытывал. Жизнь ломала и не таких
Как только началось второе отделение программы и оркестр заиграл знаменитое «Брызги шампанского», Баронин пригласил Ларису. Она сильно прижалась к Баронину, он поцеловал Ларису, и в это время музыка, которой они оба, похоже, совсем не слышали, кончилась.
Когда они вернулись к столу, появившийся словно тень отца Гамлета официант пояснил, что гостям беспокоиться не о чем, ибо их друзья, заплатив за стол, просили им передать привет.
Узнаю Машку! рассмеялась Лариса. Всегда так! Любит тишину! Да и меня, признаться, этот шум, она кивнула в сторону продолжавшего давить на уши оркестра, утомил!
Тогда, может, поднимемся ко мне? взглянул на нее Баронин. Что-что, а тишину я гарантирую!
Не говоря ни слова, Лариса встала из-за стола и направилась к выходу. Баронин, не спуская глаз с ее соблазнительных бедер, последовал за ней.
Как только они вошли в номер и Баронин закрыл за собой дверь, он накинулся на Ларису словно ястреб. Повалив женщину на роскошную кровать, настоящий полигон любви, он принялся покрывать ее лицо и шею страстными поцелуями. Закрыв глаза и слегка постанывая, Лариса отвечала ему тем же. Но все же нашла в себе силы оторваться от него.
Подожди, Алик! умоляюще прошептала она.
И когда Баронин отпустил ее, она быстро встала с кровати и исчезла в ванной. Баронин быстро разобрал кровать и разделся. Минуты через три, показавшиеся Баронину вечностью, Лариса вышла из ванной в голубом шелковом халате, который удивительно шел к ее отливавшим синевой великолепным волосам, ниспадающим ей на плечи благоухающим водопадом. Погасив свет, она подошла к кровати и одним грациозным движением сбросила с себя халат, и в осветившем ее лунном свете, мягко струившемся через окно, Баронин увидел одно из самых совершенных женских тел, которые ему только доводилось видеть в жизни. У него уже не оставалось даже сил ласкать его так, как оно того заслуживало. И он с какой-то удивившей даже его самого яростью овладел им. После яростного и страстного спурта они вместе отправились в сауну, и Лариса мягкими ласковыми движениями, словно мать новорожденного, вымыла Баронина. Потом они вернулись в комнату и пили кофе с коньяком, а потом Лариса уснула. Подействовало положенное ей в кофе снотворное
Сам Баронин укладываться не спешил, с чашечкой кофе и сигаретой в руках он с полчаса посидел у телевизора, наблюдая за очередным героем-одиночкой, бросившим вызов грозной мафии. А когда мафия была посрамлена, выключил телевизор и направился на балкон подышать. По пути он непроизвольно взглянул на разметавшуюся во сне Ларису сразу же потеплевшим взглядом и только покачал головой. Создаст же природа!
Подавив в себе желание снова улечься вместе с ней, он вышел на просторную лоджию, заставленную корзинами и вазами с живыми цветами, и сразу же ощутил их терпкий сильный запах. Дальнегорск так и не стал промышленным центром, как планировалось всевозможными секретарями, и Баронин с удовольствием вдыхал в себя полной грудью пахнувший осенними цветами и Ларисой прохладный воздух. Если бы не дела, он так никогда бы не познал того восьмого чуда света, лежавшего всего в трех метрах от него
Баронин бросил взгляд на часы. Третий час Все, пора, как выражался известный чеховский герой, дело делать! То самое, ради которого он и оказался в этом самом номере. Он взял трубку стоявшего на низком журнальном столике радиотелефона и позвонил в четыреста шестой. Но напрасно он почти в течение целой минуты слушал длинные гудки, никто ему так и не ответил. Впрочем, в том, что там сейчас никого нет, он и не сомневался. Да и какой смысл подручным Виригина сидеть в нем ночью, если встреча назначена на два часа? Но проверить он был обязан. Положив трубку, он вышел в коридор. В нем царила мертвая тишина. Мягко ступая по расстеленной по полу ворсистой дорожке с красивым цветным узором, Баронин быстро подошел к четыреста шестому номеру и на всякий случай осторожно постучал в дверь. Никто и не подумал открывать ему. И Баронин, вытащив из кармана отмычку, быстро открыл дверь Ему понадобилось всего несколько секунд, чтобы спрятать крохотного «жучка», а спустя пол минуты он уже снова восседал у своего телевизора с сигаретой в руке.
Лариса проснулась ровно в полдень. Посмотрев на часы, она удивленно взглянула на лежавшего рядом Баронина.
Вот это да! воскликнула она. Вот это поспали! Ничего себе!
Она села на кровати, и Баронин нежно провел ей рукой по спине. Лариса повернулась к нему, и в ее глазах Баронин снова увидел, казалось бы, неистребимо жившее в этой созданной природой для любви машине страстное желание. Лариса улыбнулась:
А можно сначала привести себя в порядок?
Конечно! кивнул Баронин. А я пока закажу шампанского! Ты как?
Всегда за! по-пионерски подняла женщина правую руку. Да и голова у меня что-то тяжелая!
Проводив направившуюся с перекинутым через плечо халатом в ванную Ларису долгим взглядом, Баронин снял трубку и заказал завтрак. Не успел он положить трубку, как в дверь негромко постучали. Баронин накинул точно такой, как у Ларисы, синий халат и поспешил к двери.