Из-за него, суки, наши братаны погибли! рычал он в бешенстве. Удавил бы его, собаку!..
Пискарь потянулся к микрофону.
Дай я с ним побазарю! У меня получится! Выхватив микрофон, он вкрадчиво заговорил:Привет, Денис, это я, Пискарь Как ты тут живёшь?
Хреново, Пискарик. С глаз повязку не снимают, и сколько я ещё в ней пролежуфиг его знает. Никто толком не говорит.
Всё будет нормалёк, только на твоё лечение бабки нужны. Без бабок тебе не подняться.
А бабки большие?
Охрененные. Но мы с братанами посовещались и решили, что надо тебя поднимать. Хороший ты пацан, а главноепривыкли мы к тебе. Ты ведь свой в доску.
Спасибо, Пискарь.
Только ты, Денис, вспомни, что в то утро было, когда вы с Папаней и Сёмой в Москву поехали. Ты уж напрягись.
А чего напрягаться. Поехали, и вдругбац, и я здесь.
Нет, Денис, ты же говорил, что вы заезжали на фазенду под Щербинкой.
Разве? Не помню я, чтоб мы заезжали на фазенду.
Ты нам сам сказал, что заезжали и что Папаня лазил к флюгеру.
Это Володька лазил. Ты что-то путаешь, Пискарик.
Взбешённый Габай оттолкнул Пискаря от аквариума.
Дай сюда микрофон!
Доктор говорил, что его нельзя волновать зашипел Пискарь.
В пиду его со своим доктором! Главарь выхватил у него микрофон. Михаль, ты хочешь, чтоб тебя нормально пролечили и ты быстро встал ноги?
Кто это? Опять ты, Ильяс? Конечно хочу.
Тогда давай быстро вспоминай, куда Папаня мог камни заныкать. В машину он садился с сумкой?
Да.
Точно?
Точно.
Большая сумка была?
Нет, небольшая.
Вы когда ехали в Москву, останавливались где-нибудь?
Раз пять останавливались.
Пять раз? Габай переглянулся с напарниками. Где? Где вы останавливались?
Да где придётся. Нам, понимаешь, ссать хотелось. То одному, то другому. И мы останавливались, чтоб поссать. Мы выпили тогда много.
Спроси, во время остановок Папаня вылезал из машины с сумкой или без, зашептал Пискарь.
Во время остановок Папаня с сумкой вылезал? сказал в микрофон Габай.
Темно было, я не видел.
Габай в напряжённом раздумье наморщил лоб.
Кой хрен темно? рявкнул вдруг он. Что ты гонишь? Вы днём ехали!
А разве не ночью?
Днём, тебе говорят! Совсем спятил?
Спокойнее, спокойнее с ним, встревожился Пискарь. А то снова отрубится.
Михаль, так куда Папаня мог деть сумку? отдышавшись, продолжал допрос Габай. После аварии в машине её не нашли. Значит, Папаня заныкал её где-то по дороге. Где? Вспомни.
Михалёв не отозвался.
Ну, Денис, торопил Габай.
Дай подумать.
Вспоминай, вспоминай цедил главарь.
Тех двух кавказцев Качок замочил выстрелами в голову, выдал вдруг динамик.
Тише ты! Габай, а вместе с ним и остальные, невольно оглянулись на дверь кабинета. Помалкивай о таких вещах.
Совсем недавно бандиты убили двух строптивых торговцев, отказавшихся платить им дань. Заманили в укромное место, избили, полубесчувственных сунули в багажник, вывезли в ближнее Подмосковье и расстреляли. Трупы сбросили в колодец, где они, наверное, лежат до сих пор.
Денис, это старые дела, ты лучше выкинь их из головы.
Один кавказец был здоровый, его еле дотащили до колодца, как будто не слыша его, размеренно журчал динамик. Качок вогнал пулю ему в голову, а он ещё жил.
Ты что-то не то вспоминаешь!
Папаня предложил сбросить трупы в колодец, говорил Михалёв. Он сказал, что здесь их сто лет никто не найдёт.
И он снова умолк.
Пискарь поднял указательный палец.
Колодец! прошептал он, сделав круглые глаза.
Братки недоумённо посмотрели на него.
Это было у станции «Бутово», как раз по дороге из Климовска в Москву, пояснил свою мысль Пискарь. Папаня вполне мог остановиться там. Спроси у него, останавливались они в тот день в Бутово?
Денис, сказал в микрофон Габай, вы останавливались в тот день в Бутово?
Да.
Где конкретно?
Папаня сам открыл крышку колодца, ответил Михалёв после молчания. А потом закрыл. Крышка была тяжёлая. Она ему чуть ногу не отдавила.
Камни в колодце! взволнованно зашептал Пискарь. Папаня по дороге в Москву остановился в Бутово и положил сумку в колодец, тот самый, куда мы хачей сбросили!
На лице Габая отразилась задумчивость.
Денис, сказал он в микрофон, значит, Папаня спрятал сумку в колодец?
Я не стал смотреть. Мне противно стало и я отошёл. Ведь там лежат трупы. Ильяс, ты же знаешь, я не могу смотреть на трупы, а там их целых двое.
Ты, придурок, всегда был чистюлей, буркнул Качок и выругался.
Гугнивый с безучастным видом жевал жвачку.
Стало быть, он сунул камни в тот колодец, где кавказцы лежат? спросил он.
Наверняка туда! ответил Пискарь.
И ты веришь в эту туфту?
Почему туфту? Папаня остановился у станции «Бутово», нашёл этот колодец, бросил туда сумку с камнями, вернулся в машину и они поехали дальше. Такое могло быть? Могло. А на въезде в Москву все трое хренакнулись
Я тот вечер помню как сейчас, звучало в динамике. Качок выстрелил толстому кавказцу в затылок, а тот всё ворочается, глаза пучит. Тогда Качок ещё раз шмальнул
Денис, всё, хорош, завязывай, тихо, но настойчиво сказал главарь. Не вздумай трепать об этом при докторе, а то ты никогда не вылечишься, понял? Останешься слепым на всю жизнь.
Тех кавказцев мы могли бы и не убивать.
Глохни!
Как будто не они, а я упал мёртвый в колодец и лежу там в черноте, бесстрастно рокотало в динамике. Здесь пусто и никого нет, а твой голос звенит как будто в самой моей голове.
Завязывай про кавказцев, я сказал! разъярился Габай.
Вот гнида, скрипнул зубами Качок, с ненавистью глядя на мозг.
Надо осмотреть колодец, сказал Пискарь. Это ерунда, минутное дело. Тем более ничего другого нам всё равно не остаётся.
Правильно, прямо щас и сгоняем, решил Габай.
Гугнивый подёргал дверь кабинета. На этот раз она была заперта.
Всё! Мы уходим! крикнул он.
Щёлкнул замок, дверь приоткрылась и из неё высунулся Леонид Аркадьевич. Из-за его спины выглядывала ассистентка.
Что, голубки, воркуете? ухмыльнулся бандит. Ладно, я не ревную. Только я, милашка, от своего отступаться не люблю, он подмигнул Ольге. Встретимся сегодня вечером. Я знаю один уютный ресторанчик
Доктор вышел из кабинета.
Вы слишком долго разговаривали, сказал он Габаю, стараясь не замечать Гугнивого. Денис теперь будет отдыхать двенадцать часов как минимум.
Гугнивый попробовал проскользнуть в кабинет, но доктор остановился в дверях, загораживая проход.
Ну так что, встречаемся? крикнул через его голову браток.
Ольга, заметив, что он снова пытается войти, встала из-за стола и устремилась к окну.
Я не то, что вы думаете, воскликнула она. Тем более у меня уже есть жених!
Да чего ты перетрухала? Попочка мне твоя понравилась Гугнивый, отпихнув доктора, всё-таки ввалился в кабинет, дотянулся до её зада и, смачно причмокнув, обхватил пятернёй мягкую ягодицу. Пухленькая, как раз в моём вкусе
Вы нахал! закричал побледневший доктор, хватая его за куртку. Попрошу вас немедленно удалиться! Немедленно!
Мы ещё увидимся, куколка, пообещал Гугнивый, выбегая из лаборатории вслед за напарниками.
Глава 11
Компания чуть ли не бегом пересекла больничный сад и расселась по двум «Жигулям», которые дожидались их за воротами.
В Бутово едем! крикнул Габай браткам, которые сидели в машинах. Заводи моторы!
По дороге, давая выход скопившемуся гневу, он мял в руках пустую пластиковую бутылку и последними словами крыл Михалёва. Досталось и Пискарю, который, по его мнению, слишком легко поверил в бред про флюгер и втравил их в эту «туфту».
Это был флюгер в пионерском лагере! рычал главарь. В пионерском лагере, обормот!
Но у нас ведь на фазенде в Щербинке тоже флюгер оправдывался обескураженный Пискарь.
Вот тебе флюгер! Качок въехал ему кулаком в бок. Четырех пацанов из-за тебя потеряли!
Почему из-за меня? Все ведь поверили!
Хватит, заглохните оба! огрызнулся на них Габай. И без вас тошно!
Этот мозг в банке долго не проживёт, шипел Качок. Сыщем камни и хана ему. Гадом будухана.
Машины остановились на окраине просторного, заросшего кустами и заваленного мусором пустыря. Братки вылезли и направились к канаве, пересекавшей пустырь.
Кругом не было ни души. Вечернее солнце тонуло в свинцовой массе облаков. На горизонте маячили серые многоэтажки жилых кварталов.
По дну канавы струилась желтоватая водичка, вся в бурой пене от химических отходов. Бандиты прошли вдоль неё и остановились у круглой чугунной крышки, плотно лежавшей в земле. Все умолкли, невольно подумав о том, что под ней находится.
Тех кавказцев привезли сюда по предложению Папанина. Когда возник вопрос, куда девать трупы, Папанин сразу сказал, что надо ехать в Бутово. Спорить с ним и предлагать что-то другое никто не пытался. Все знали, что он мастак по части припрятывания. Укромных мест ему были известны десятки.
Габай некоторое время стоял, озираясь по сторонам. Потом кивнул двум молодым браткамРоме и Коляну.
Давай, открывайте.
Те сдвинули ржавую крышку в сторону. Из кромешной черноты на братков повеяло тяжёлым гнилостным запахом. Пискарь присел у края колодца и посветил захваченным из машины фонариком.
Вон они, жмурики сказал он тихо. Лежат
Сумки или пакета не видишь? нетерпеливо спросил главарь.
Пискарь с минуту молча водил лучом по осклизлым кирпичным стенам и дну.
Вроде что-то белеет Похоже на пакет
Дай сюда, Габай вырвал у него фонарик и сам склонился над колодцем. Белеет, говоришь? Где?
Вон там, справа.
Где?
Да вон, где голова.
Что-то не вижу.
Над колодцем наклонился Гугнивый.
Вроде, правда, белеет, сказал он.
Качок, тоже всматривавшийся в слабое световое пятно, испускаемое фонариком, заявил:
Пакет там вроде есть, но не белый, а чёрный. Лежит слева, у ноги.
Габай, отдуваясь, выпрямился.
Надо спуститься и всё осмотреть. Он взглянул на Коляна. Не зассышь?
Что я, жмуриков не видел? с наигранной беспечностью ответил тот. Слазаю в один момент.
Пискарь вручил ему резиновые перчатки и фонарик, и тот, держась за металлические скобы в стене колодца, быстро полез вниз.
Подумав, Габай отправил вслед за ним Рому.
Ничего, вдвоем там поместитесь, сказал он. Одна голова хорошо, а две лучше.
Братки сгрудились у колодца и смотрели, как внизу прыгает свет фонарика, временами загораживаемый силуэтами спускающихся парней. Наконец Колян достиг дна. Фонарик почему-то погас и снова не загорелся. В ту же минуту из тёмной глубины донёсся чей-то негромкий возглас, а потом глухой звук, как будто что-то шлёпнулось в грязь.
Габай и его люди напрягали зрение, но разглядеть что-либо в кромешной тьме колодца было совершенно невозможно.
Рома! крикнул Габай. Колян! Что там у вас?
Никто не отозвался.
Колян! заорал Гугнивый.
Ответом была тишина.
Габай выругался, а Пискарь нервно хохотнул.
Может, жмурики их того схватили ледяными пальцами? попытался он пошутить.
Но главарю было не до шуток. В душе его зашевелились тревожные предчувствия. Он смутно помнил, что покойный Папанин что-то говорил ему про этот колодец, что-то такое особенное, но чтовылетело из головы, хоть убей.
Ванёк, обернулся он к Дугину. Слазай туда, а то молодые что-то не разобрались. Только осторожно!
Без фонарика? Дугин опасливо заглядывал в колодец.
Зажигалкой посветишь, сказал Габай. Ну, давай быстрей!
Дугину лезть не хотелось, но выбора не было. Габай не терпел возражений. Ваня спустил ноги вниз, нащупал ими сначала одну скобу, потом другую. Он спускался, словно погружался во мрак. Братки ещё какое-то время видели его голову и руки, но вскоре исчезли и они.
Ваня, как ты? окликнул его главарь.
Нормально глухо отозвалось из колодца. Только воняет здесь Воняет чем-то
Судя по доносившемуся шороху, Дугин ещё спускался. Бандиты напряжённо прислушивались.
Шорох в колодце затих.
Габай расслышали они невнятный вопль.
Что?
Голову кружит
Что? Что он сказал? Гугнивый поворачивался то к Качку, то к Пискарю.
Что-то про голову, ответил Качок. Тише ты!
Может, там газ? предположил Пискарь, и прибавил почему-то шёпотом:Иногда в коллекторах набирается газ
Какой газ? спросил Гугнивый.
А хрен его знает Я в газете читал, рабочие однажды спустились в коллектори кранты. Надышались газом и коньки отбросили.
Ваня! закричал Габай. Слышь?
Он и братки ещё минут десять сидели у колодца, время от времени начиная звать то Дугина, то Рому, то Коляна.
Головокружение Габай и Качок почувствовали одновременно.
Меня что-то мутит, пробормотал Качок и принялся растирать своё мясистое лицо, тереть затылок и виски. Там, наверно, и правда газ
Все отошли в сторону и уселись под кустами.
Папаня наверняка знал, что там газ, сказал Пискарь.
Габай смутно подумал, что Папанин, когда привезли сюда кавказцев, действительно говорил что-то про газ.
На спине у него выступила испарина.
Но в ту ночь, когда мочили кавказцев, я ничего не почувствовал, пробормотал он.
Потому что дело заняло пару минут, ответил Пискарь. А если б мы тогда сидели тут полчаса, как сейчас, то почувствовал бы!
Превозмогая тяжесть в голове, Габай вернулся к колодцу. Он тоже слышал про загазованные коллекторы, в которых люди умирали за считанные секунды, но никогда не придавал этому значения. Сейчас же его всего сводило от нервного напряжения. Неужели он нарвался на такой коллектор, и газ, скопившийся на дне, убил трёх его бойцов? В это жутко было поверить!
Он снова начал звать Дугина.
Мрак в колодце безмолвствовал.
В ноздри бил дурманящий гнилостный запах. Голову Габая, помимо его воли, клонило всё ниже и ниже. Он на четвереньках отполз от отверстия.
Минут пять он сидел скрючившись, тяжело дыша.
Может, они там только сознание потеряли, а ещё живы, предположил Качок.
Габай понимал, что ему, как главарю, надо срочно что-то предпринять. Он должен показать, что заботится о своих людях.
Нужны противогазы, просипел он, поднимаясь. Гуг, звони Бредихину, у него есть. Пусть с противогазами летит сюда, договорись с ним, где встретиться. Фонарь пусть захватит
Гугнивый, кивнув, принялся нажимать на кнопки мобильника. Затем он и Качок отправились к машинам, сели в одну из них и покатили встречать Бредихина.
Габай с Пискарём устроились в десятке метров от колодца и закурили.
Разговаривали мало. Сидели, смотрели на черневшее в земле отверстие, втайне надеясь, что в нём покажется голова кого-нибудь из спустившихся туда братков.
Когда прибыл Бредихин с двумя противогазами, главарь велел Гугнивому надеть маску, взять фонарь и лезть в колодец. Сам он тоже надел маску, но спускаться не стал, остался у края наблюдать за карабкающимся по скобам товарищем.
В свете мощного фонаря, привезённого Бредихиным, были хорошо видны человеческие тела, лежавшие вповалку на дне.
Гугнивый пробыл в колодце не больше минуты.
Кранты пацанам, стягивая маску с запотевшего лица, выдохнул он. Все жмурики
Габай в сердцах выругался.
А сумка с камнями?
Гугнивый скорчил недоумевающую рожу.
Не видел.
Сумка может лежать под телами, сказал Пискарь. Ты тела переворачивал?
Нет, конечно.
Главарь велел достать из машины буксировочный трос. Гугнивому снова пришлось лезть в колодец. Он обвязывал концом троса отравившихся братков, а сверху их вытягивали по одному. Когда всех троих извлекли на поверхность, Гугнивый ещё какое-то время копался на дне, однако никакой сумки не нашёл.
В колодец спустился сам Габай. Шарил повсюду, бесцеремонно откидывая полусгнившие останки кавказцев. Даже сунулся в чёрное отверстие сбоку, в котором смутно виднелись какие-то изъеденные ржавчиной трубы.
Нет камней, это факт, пропыхтел он, выбравшись наверх и стянув с себя маску.