Три компаньона мрачно и возбуждённо задумались. Кирилл с Ольгой не отрывали глаз от Серёги. Тот закурил обычную сигарету, пристально глядя на истязаемую спортсменку. Та сохраняла полную неподвижность, опустив глазки.
А как ты этот вопрос решишь? поинтересовался Серёга, то, что ты можешь разламывать кирпичи ладонью, вовсе не означает, что тыДжеймс Бонд.
Но если бы я умела только разламывать кирпичи, Баранов не поручил бы мне выбивать информацию из Кристины под самым носом ментов. Был ответ Наташки. Я провернула с Барановым сотню дел. Я хорошо знаю, кто на него работает. Все их методы знаю.
Какую там сотню дел? усмехнулась Ольга, лет то сколько тебе?
Мне двадцать семь лет. Я спортом не занимаюсь уже три года.
Двадцать семь лет? Ты на двадцать выглядишь.
Посмотри в интернете мой год рождения.
Хочешь пива? спросил Серёга, сделав большой глоток из бутылки.
Спасибо, нет.
Спортивный режим?
Я просто не пью мочу.
Можешь сесть на стул.
Бронзовая призёрка Олимпиады бросила взгляд на Ольгу. Ольга кивнула. С гримасой боли поднявшись, Наташка медленно пошла к стулу. Он стоял возле шкафа. На его спинке висел ремень. Ноги у спортсменки почти не гнулись. Она уселась, вытянув их. При этом её лицо исказилось болью ещё сильнее.
Жопа болит? улыбнулась Ольга.
Да. Очень сильно.
Ольга была довольна ответом.
Это подстава, сказал Кирилл, хлебнув пива. Баранов её специально сюда прислал, чтоб она лапши нам навешала и внедрилась в наши ряды.
Лицо чемпионки осталось непроницаемым.
Это правда? спросила у неё Ольга.
Это неправда. Вы ведь сошлись на том, что Баранов больше не может мне доверять.
Но, возможно, он питает к тебе какую-то слабость и решил дать тебе шанс реабилитироваться.
Баранов питает слабость к таким, как ты. Он терпеть не может костлявых девок.
Это не аргумент, заметил Кирилл.
Наташка скривила ротик.
Если бы он хоть что-нибудь ко мне чувствовал, не прислал бы меня сюда, под её ремень и ваши !
Ремень тоже мой, возразил Серёга. Помолчав, он продолжил:
Короче, я решил так. Берем миллион. Иначе на нас сплетут реально такую сеть, что шансов не будет. Эту паскуду вяжем по рукам и ногам и кладём в багажник.
На хрен она тебе? не поняла Ольга.
На всякий случай. Она реально пудрит мозги. У Килилла в Форде багажник не отделён от салона. В случае какой-либо подлянки со стороны Баранова я смогу пристрелить её, не вставая.
Кладбищенская тоска во взгляде Наташки внезапно приобрела бесовскую остроту. Это ощутилось физически, как сквозняк. Сжав кулаки, Ольга так и впилась глазами в её глаза.
А, мразь, испугалась? Вывели мы тебя на чистую воду!
Оля, а ты бы на моём месте не испугалась? Это что ж получаетсяесли вдруг случится какая-нибудь авария или этим двум дуракам покажется, что за нимихвост, они мне дыру в голове проделают? Зашибись! Всю жизнь об этом мечтала!
Значит, авария должна быть? уточнил Кирилл.
Спортсменка вздохнула.
Слушайте, я эту тему не заводила. Вы сами к ней меня подвели. Я просто сказала, то, что я думаю.
О, с твоей стороны это очень милодумать изо всех сил не о том, как спасти свою обосравшуюся задницу от Баранова, а о том, как бы мы не продешевили! сказала Ольга и огляделась по сторонам, чего-то ища, Серёга, я где-то видела у тебя паяльник. На кухне вроде он, да?
Нет, в тумбочке, в нижнем ящике. А скотчв верхнем.
Ольга весело потянулась к указанному предмету.
Да хватит вам, сквозь сжатые зубы выдохнула Наташка, сгибая ноги под стул. Тупым надо быть, чтоб было что-то неясно и без паяльника! Я должна войти к вам в доверие, и, когда дискета будет у шефа, взять у вас деньги. Всё! Зачем вам паяльник?
Голосок Наташки напоминал щенячье рычание. Раздувая ноздри, она смотрела лишь на Серёгу.
А как бы ты взяла у нас деньги? спросил Кирилл.
Никто не заметил, как чемпионка взмахнула левой рукойнастолько молниеносным было это движение. Гардероб, стоявший от неё справа, с грохотом покачнулся. Через секунду Наташка облизывала кулак, расшибленный в кровь. Переведя взгляды с него на дверь гардероба, три компаньона увидели в ней сквозную дыру.
Теперь ясно всё? спросила Наташка, сплёвывая кровь на пол. Или ещё остались вопросы?
А что, Баранов считает нас идиотами? продолжал допытываться Кирилл, мне даже обидно.
Вообще, даБаранов считает вас идиотами. Это был вариант такой: получится, так получится. Нет, так нет. Миллионпотеря, конечно, но не смертельная. Так вы связывать меня будете? Или ближе к утру?
Иди приготовь мне кофе, распорядилась Ольга. Наташка встала.
А можно я надену ботинки? Кирилл разбил на кухне стакан, там весь пол в осколках, а лампочка не работает.
Нет, нельзя! Иди босиком.
Наташка ушла. Через три минуты она вернулась с чашечкой кофе. За ней тянулся кровавый след. Дав чашечку Ольге, она опять уселась на корточки, полагая, что кофе будет выплеснут ей в лицо. Но этого не случилось.
На пол, сучка, ложись, приказала Ольга, поставив чашечку и достав из тумбочки скотч. Спортсменка легла, задрав рукава до локтей и до колен джинсы. Руки завела за спину. Ольга накрепко обмотала скотчем сначала их, затемноги, проткнутые осколками.
Рот заклеить сейчас? спросила она Серёгу.
Не обязательно. Мы её понесём в машину только под утро.
Пнув Наташку ногой, Ольга вновь уселась и, закурив, начала пить кофе. Чемпионка лежала, прижавшись к полу щекой.
Какой у вас план? поинтересовалась она.
Блестящий, сказал Серёга. Но если он не сработает, у тебя в башке будет пуля. Так что, подумай, может быть, вспомнишь какие-нибудь нюансики.
Вот придурок! Я не про этот план говорю. Курили вы что?
Мы марихуану курили, сказал Кирилл.
Я тоже хочу.
Кирилл очень быстро соорудил косячок и, присев на корточки, дал его пососать Наташке. Она закашлялась.
Вот дерьмо! А ну, отвали, ублюдок! Я сейчас сдохну!
Кирилл уселся вновь на диван.
Хоть чуть-чуть накрыло?
Накрыло, ! Зацепило и потащило. Адский улёт!
Докурив, друзья забили ещё. Девушки следили за ними молча. Ольга, впрочем, шипела. Время приближалось к двадцати трём. За тёмными окнами шумел ветер. Мёртвые листья бились о стёкла целыми стайками, как рыбёшки об лед. Серёга смотрел на зеркало. Вдруг сказал:
Ой, какое странное зеркало!
Кирилл сплюнул.
Чем?
А ты посмотри на него, Кирилл! Посмотри внимательно. Что ты видишь?
Да ничего интересного, кроме двух проституток. Одна сидит, другая лежит.
Должна быть ещё одна!
Пусть висит, предложил Кирилл, не хочу, чтоб она стояла. Это уж будет слишком.
Зазвонил телефон.
Меня не интересуют большие сиськи, стал развивать свою мысль Кирилл. Если бы у всех баб они были мелкие, как у этой
Да у какой? простонал Серёга, Кирилл, скажикого ты там видишь?
Бабу ягу. Но только не старую, а совсем ещё молодую.
С лопатой?
Нет. С классной задницей.
Телефон! завизжала Ольга.
Два внимательных взгляда переместились с зеркала на неё.
Ну, да, подтвердил Кирилл, телефон.
Кирилл, что мне делать? спросил Серёга.
Ну, подойди к нему.
А потом?
Пошли его на . А разве ты научился делать что-то другое?
Телефон смолк.
Вы что, идиоты? спросила Ольга.
Кирилл, что мне делать? не унимался Серёга, ты как смотрел на все эти задницы, так и будешь на них смотреть! А мне то что делать? Я буду там, где нет уже никого!
Возьми с собой эту мразь, предложил Кирилл, мотнув головой на связанную Наташку, тем более, её брать уже и не надо. Выоба там, где нет никого.
Она слишком хитрая!
Она дура.
Из Наташкиных глаз закапали слёзы. Серёга смотрел на них так внимательно, будто занялся их подсчётом.
Она мне нравится, сказал он, но она какая-то слишком рыжая.
Это краска, прохныкала чемпионка, на самом деле я светло-русая! Но глаза у меняреально зелёные.
Но ведь ты убьёшь меня, если что! Кулаком в висок и ятруп. Ведь правда?
Может быть да, а может быть нет. Но я не хочу тебя убивать. И не захочу. Мне будет ужасно этого не хотеться.
А почему? Я ведь не мешал этой суке тебя лупить и ошпаривать. Ты должна меня ненавидеть.
Я ничего никому по-моему не должна. Самой себеточно. Я вообще не знаю, что происходит! Чем старше я становлюсь, тем меньше свободы в действиях и желаниях. Я как-будто действительно должна всемза то, что такая классная. Вот закономерный финал: Лежу склеенная скотчем и объясняю какому-то намарихуаненному уродику, почему с него мало спросу! Да потому, что дурак ты конченный! А дружок твойподонок!
Если ты его хочешь, так и скажи, произнёс Кирилл, подмигнув Серёге. Слёзы закапали из Наташки вдвое быстрее. Кося глаза на Кирилла, она вскричала:
Кто ты такой, чтоб лезть в мою душу? Даже мой тренер не смел соваться в неё! И ты не смей, сволочь! Что ты ему подмигиваешь? Ведь онуже не с тобой! Ты сам признал это.
Тут телефон опять зазвонил. На этот раз Ольга за руку подтащила к нему Серёгу. Он поднял трубку.
Да!
Добрый вечер, сказал Баранов. Ну что, ты определился со временем?
Что?
Когда, спрашиваю, встречаемся?
Ровно в десять утра. Хочу предупредить сразу: если увижу хвостдискеты не будет.
Баранов молча положил трубку. Серёга бросил свою. Поглядел на Ольгу.
Ну что, порядок? спросила та.
Абсолютный. Если забыть про то, что из-за тебя твою подруженцию ухандокали.
Глаза Ольги метнули молнии.
Заткнись, тварь! Иначе из-за меня тебя ухандокают.
Со всей силы толкнув Серёгу, она пошла в туалет. Серёга упал. Уснул.
Глава двадцать вторая
Каравчук, ты где? хрипло орал Мельников в телефон. А какого чёрта? Группу захвата на Маяковку! Шаповалов и Ольга уже в машине Баранова. Яс Агеевым на кольце. Хорошо, звони.
Убрав телефон, Мельников сердито забарабанил пальцами по рулю. Ему было плохо. Опять лил дождь. То сильный, то средний. Москва, казалось, как-то вся съёжилась под свинцовым небом, подобно людям, бредущим по ней под зонтиками.
Бежевая «Тойота Королла», которой Мельников достался в наследство от «БМВ», была припаркована у бордюра на внутренней стороне Садово-Кудринской улицы. За Тойотой стояли «Ауди» и «Сааб», наполненные бойцами из опергруппы. За рулем «Ауди» сидел старший лейтенант Ремезов, за рулем «Сааба»Потехин. Вторая группа слежения, состоявшая так же из трёх машин, ждала на Тверской. Третьяна Садовом, слева от Триумфальной, четвёртаяна Ленинградском шоссе, около кольца.
Агеев часто курил, смотрел на часы, звонил руководству.
Как ты вчера доехал домой? поинтересовался у него Мельников, так же взяв сигарету.
Так ты ведь меня довёз! С ветерком. Забыл?
Сигарета едва не выпала из Мельниковского рта.
Да ты что, серьёзно?
Конечно! Ещё подняться со мной хотелпоглядеть, к кому я так рвусь от твоих шалав. Я еле успел подъездную дверь перед твоим носом захлопнуть.
Что-то припомнив, Мельников вздохнул с облегчением.
А! Так это и был твой дом?
А ты думалтвой?
Я думал, что ты к какой-то своей любовнице по дороге решил заехать.
Что тебя навело на такую мысль?
Хоть убейне помню. Но я был твёрдо уверен, что это так.
Агеев задумался.
Странно, странно. Возможно, я тебе что-нибудь говорил?
Да, очень возможно, сухо произнёс Мельников. У него вдруг резко усилилась головная боль. Взглянув на часы, он продолжил:
Слушай, Денис. Мы никак не сможем перехватить информацию. Если Фроликов с Шаповаловым накурились в хлам, то Баранов, вряд ли. Фроликов, впрочем, тоже не идиот. Наверняка, схема будет такая: Фроликов проезжает мимо четвёртого соучастника и даёт ему знак, что всё хорошо. Тот звонит Барановскому помощнику, и дискетау Березовского. В общем, надо их брать. Чего тянуть время?
Если их сейчас взять, дискета уйдёт хрен знает куда, возразил Агеев, а это хуже, чем если она уйдет к Березовскому. Но, возможно, четвёртого соучастника вовсе даже и нет. Если такэти два укурка будут пытаться воспользоваться другим телефоном. Вот уж тогда мы будем их брать.
Как знаешь, произнёс Мельников, погасив сигарету, которая почему-то его бесила, и взяв из пачки другую. Ему совсем не хотелось спорить. Ему хотелось только послать всех матом, влить в себя стакан водки и застрелиться. Агеев, судя по его воспалённым и злым глазам, пребывал во власти похожего настроения. Было десять ноль пять.
Да пошёл ты в жопу! процедил Мельников, сбросив прохоровский звонок, какого вы чёрта все от меня хотите? Яна работе! Вчера я был на работе, завтра и после завтра буду я на работе. И сдохну я на работе! Агеев, а ты где сдохнешь?
На проститутке.
Врёшь, сука, врёшь! Ты верен жене, как Родине. Ты трахаешь проститутку, думая о жене. Ты топишь страну в крови, думая о Родине.
Слушай, Игорь! Не выводи меня из себя.
О, какой апломб! Должно быть, именно так говорил твой дед с моим дедом, когда лепил ему пятьдесят восьмую в долбанном упырятнике на Лубянке!
Мельников, ни один из моих дедов в Москве даже не был. Оба они всю жизнь пахали и сеяли.
Сеяли мудрое, доброе, вечноевыросло глупое, злое, увечное, усмехнулся оперативник, сместив салонное зеркало так, чтоб Агеев мог себя видеть.
Послушай, Игорь! Я понимаю, что ты всего четыре часа поспал после двух бессонных ночей, но, честное слово, моей вины в этом нет. Заткнись по-хорошему.
Мельников не заткнулся бы даже и под угрозой смерти, но в этот миг по оперативной связи вдруг прозвучал его позывной. Он вышел на связь.
Приём.
Он с кейсом садится в Форд, сообщили с площади, отъезжают.
А девка, значит, осталась в джипе?
Да. Джип стоит.
А те куда направляются?
Со стоянки только отъехали. Погоди.
Мельников курил, слегка опустив стекло. В щель задувал ветер и залетали капли дождя, отбрасываемые проезжавшими мимо автомобилями. На Агеевском лбу поблёскивал пот, разбавленный спиртом. Прошло около минуты, прежде чем Триумфальная вновь подала сигнал.
Они на кольцо сворачивают, к тебе.
Да чтоб они сдохли! простонал Мельников, кроша в пепельнице окурок, ладно, Каравчуку скажи, чтоб он там не дёргался без сигнала.
Подняв стекло, он запустил двигатель и по радиосвязи приказал Ремезову с Потехиным приготовиться.
Это точно, проговорил Агеев, вынув из кобуры пистолет, осмотрев его и убрав обратно. Чтоб они сдохли, выродки!
Поворотник, как метроном, отщёлкал еще минуту. Увидев в зеркале синий «Форд», Мельников включил первую передачу и стал выруливать. Когда «Форд» проехал, он пропустил ещё две машины, и аккуратно пристроился за второй. Потехин и Ремезов двинулись вслед за ним, так же отделившись и от его «Тойоты», и друг от друга двумя машинами.
Было десять пятнадцать. Под залихватскую музыку Кирилл лихо управлял «Фордом». Он был в приподнятом настроении. Двухсотсильный мотор и средняя плотность транспортного потока позволяли ему порой выполнять довольно рискованные обгоны. Серёга, глядя вперёд, сквозь воду, которую дворники размывали по лобовому стеклу, курил. Наташка в багажнике иногда подавала признаки жизни в виде печальных вздохов и шевеления. Ольга ей не давала спать до рассвета, мучая разговорами и расспросамино не с целью помучить, а чтоб самой не страдать от скуки, поскольку спать не хотелось. Она давала пленнице покурить, а ближе к утру скорешилась с нею до такой степени, что подволокла её к унитазу и помогла им воспользоваться. Кирилл спал всю ночь на диване. Серёгатам, где свалился. В пять утра Ольга их растолкала. Неся Наташку к машине, они ударили её головой об стенуно не от злого умысла, а нечаянно.
Хвоста нет? поинтересовался Серёга, когда Кирилл остановил «Форд» перед светофором на съезде к Таганской площади.
Не видать, ответил Кирилл, поглядев сначала в правое зеркало, затемв левое.
Очень качественно шифруются.
Он был прав. Мельников, Потехин и Ремезов каждые километра два менялись местами, прячась, к тому же, за парой тройкой других машин. Профессионал заметил бы слежку, но Кирилл не был профессионалом. С Таганской площади он свернул на Большую Коммунистическую улицу, а с неёна Сергия Радонежского.