«Нет, конечно! Как вы могли подумать? Я его одолжила! Верну, как только открою.»
Хотя Агееву смешно не было, он смеялся. Выпили по второму. Телефон снова заверещал. Мельников поднял и положил трубку.
Пошли все в жопу! Я занят. И я устал. Я очень устал. Я могу сейчас говорить лишь о проститутках.
Агеев, как у тебя дела?
Где работает эта твоя Лариска? спросил Агеев.
Я её трудовую книжку не видел. Видел только диплом.
И кто она по профессии? Наладчица механизма карманной тяги?
Денис! Ты видишь людей насквозь, общаясь даже не с ними, а с их знакомыми. Сразу видночекист. Дай мне сигарету. Мои все кончились.
Закурили.
Короче, Фроликов не имеет к тебе претензий, сказал Агеев, пуская дым к потолку. Мельников кивнул. Его взгляд нисколько не оживился.
Так что, ты совершенно напрасно гнал на меня, продолжал Агеев, по-моему, ты обязан это признать.
Я вынужден это сделать. Вымолодцы. А какие он поставил условия?
Очень даже вменяемые условия. Никаких хвостов, никаких прослушек. В противном случае, журналисты получат целый грузовик с пряниками.
Отлично. Похвалил Мельников.
Докурили молча.
Близко нашли машину? спросил Агеев, звеня горлышком бутылки о край стакана.
На соседней улице. Эта сука рыжая умудрилась из скотча правую руку высвободить. Ещё минутаи след бы её простыл.
А что она рассказала?
Да ничего особенного. Королькова сразу взяла на себя.
А Ольга?
Мельников призадумался, расстегнув верхнюю пуговицу рубашки. У Агеева создалось впечатление, что он даже и не услышал его вопроса. Молча взяли стаканы.
Я до сих пор не понял, как им всё удалось, проговорил Мельников, выпив и съев конфету, ведь они чуть не придушили друг друга ещё в квартире Юсупова, возле трупа, когда увидели в сейфе деньги. Можешь себе такое представить?
Не самая сногсшибательная деталь этой эпопеи, вежливо говоря, заметил Агеев. Но интересная. Значит, они дрались, когда на этаж поднялись чеченцы?
Она пыталась вырвать у него пистолет.
Ты это серьезно?
Да, да, да, да! Ячеловек жадный, но представляю это с трудом. Увидеть шесть пачек баксов и полезть грудью на пистолет, чтоб вырвать его из руки убийцы!
Агеев растерянно почесал затылок.
Я полагаю, если бы ей это удалось, она бы чеченцев сразу на месте и положила.
Очень возможно. А кстати, сказать тебе, почему она была босиком? Таксист, который вёз их с чеченцем, не обратил внимания, что она в машине скинула туфли, а натянуть потом не смогла. Увидев на этаже Серёжку, она их выронила, и он занёс их в квартиру.
Потом они их забыли там?
Типа, да. Прикинь, какие бараны! Кстати, как там Баранов? В суд на РУБОП не подал?
Нет. Удовольствовался формальными извинениями. Но ты ещё про браслет мне не рассказал.
Так она клянётся, что он в квартире остался. Дескать, забыли.
А, понимаю. А как насчёт соучастия в грабеже?
Нет, это ей не предъявишь. По протоколу то онажертва. Убийца ей угрожал. Линия защиты здесь абсолютно не прошибаемая. Ты понял?
Я понял только одно: Кириллмолодец!
Допили. Мельников закурил и, встав, поставил на сейф бутылку. Сделав четыре шага назад, достал пистолет. Прицелился.
Это лишнее, произнёс Агеев. Он давил в пепельнице бычок, готовясь уйти.
Ты думаешь, промахнусь?
Не думаю. На таком расстоянии косой даун с трясущимися руками не промахнётся.
Мельников отступил ещё на два шага. Его прищуренный взгляд сквозь дым казался Агееву демоническим.
На что спорим, что не промажу?
Уж лучше бы ты сжёг секретаршу, вздохнул Агеев. Это престижнее, чем разбить пустую бутылку. Хотя два этих предмета равны по ценности, твои будущие коллеги, грузчики, одобрительнее воспримут сожжение секретарши.
Да? Ты так думаешь?
Я уверен.
Сказав так, Агеев встал и, подойдя к Мельникову, протянул ему руку.
Ну, мне пора. Спасибо тебе за всё.
Спасибо тебе, растерянно сказал Мельников. Он стоял с пистолетом, о чём-то думая, весьма долго после того, как Агеев вышел. Приняв, наконец, решение, сунул пистолет в кобуру и, взяв зажигалку, устремился на поиски секретарши Прохорова.
Часть вторая
Глава первая
Подруга Кирилла, Танька, имела в Тарасовке двухэтажный дом с большим садом. Участок был обнесён забором выше трёх метров. Не останавливал он лишь Борьку. Борька был рыжий пёс размером чуть больше таксы. Он под забором сделал подкоп и каждую ночь убегал гулять. Возвращался только под утро и целый день за тем спал под кустом смородины. По посёлку бегало очень много рыжих щенков, похожих на Борьку. Жители были на него злы. В доме проживал ещё один пёс, побольше и поглупее. Кличка у него была «Колокольчик». Он громко лаял по поводу и без повода. Танька целыми днями только и делала, что твердила Борьке и Колокольчику, как она обоих их ненавидит. Но им на это было плевать. Они много ели и жили так, как считали нужным.
Танькину ненависть к Колокольчику Серёга всей душой разделял, а вот к Борькенет. Этот рыжий бабник был ему симпатичен. А Колокольчик за месяц Серёгу просто достал. По утрам он лаял под окнами его комнаты, днём носился по всему саду с таким неистовым ором, что можно было подуматьчерез забор лезут черти. Из-за него читать или разговаривать приходилось в доме, а не в беседке, где было сказочно хорошо в те редкие дни, когда грело солнце.
Двадцатое октября обещало быть, как ни странно, именно таким днём. Серёга проснулся ранодаже рассвет ещё не настал, и сквозь ветки яблони, шелестевшие по стеклу, видны были звёзды на ясном небе. Колокольчик молчал. Вероятно, он ещё не проснулся. В углу стоял телевизор. Выкурив сигарету, Серёга пультом его включил и довольно долго смотрел дурацкие утренние программы по «МТV». Они не поколебали в его сознании отблеск сна, который его чудовищно взбудоражил. Ему приснилась Наташка. Не в первый раз она ему снилась. У этих снов были головокружительные сюжеты. Но в его памяти оставались только её глаза. Они так смотрели, что один раз он не выдержал и сказал приехавшему в тот день Кириллу, что, дескать, зря он, Серёга, не развязал Наташку, бросая «Форд».
Кирилл рассмеялся:
Ну, ты и придурок! Вот и лежал бы около Форда с проломленной головой, а миллион баксов достался бы рыжей суке. Пусть посидит! Она там не пропадёт.
Было уже десять, когда Серёга спустился на залитую неярким осенним солнцем террасу. Смуглая длинноногая Танька в джинсах и майке варила кофе. На плите жарились шесть яиц.
О, доброе утро! вскричала девушка, повернувшись на звук шагов спускавшегося Серёги, слушай, ты вовремя! Как всегда.
Что-то Колокольчик молчит, заметил Серёга, садясь за стол. Ты что его придушила?
Нет, дала ему кость.
Серёга, прищурившись, поглядел на голый, насквозь пронизанный солнцем сад за окном.
А Борька пришёл?
Пришёл. Он рано приходит.
Они из-за этой кости не подрались?
Ты как-будто Борьку не знаешь, хмыкнула Танька, ставя на стол яичницу и садясь, вот если бы Колокольчик трахал кого-нибудь, а Борька это увидел, тут началось бы смертоубийство. А костями Борька не заморачивается особо.
Не православный пёс, заметил Серёга, взяв хлеб и вилку. Начали есть. Серёга о чём-то тяжело думал. Танька не отрывала от него глаз. Её рот кривился от смеха. Серёга это заметил.
Что ты всё ржёшь?
Да я вот всё думаю, на кого ты больше похожна Борьку или на Колокольчика?
Да, пожалуй, на Колокольчика, произнёс Серёга, подумав, ведь я тебя за задницу не хватаю.
Так ведь и Борька меня за задницу не хватает!
У нас с ним разная мотивация.
Таньке стало ещё смешнее. Допив свой кофе, Серёга ушёл в беседку. Было очень тепло. Борька крепко спал под смородиной. Колокольчик громко грыз кость около него. В беседке лежало много журналов. Серёга стал их листать. Однако, ничто не могло развеять его тоскливое настроениедаже голые тётки, глядевшие на него с глянцевых страниц. Не под силу эта задача оказалась и Таньке, которая не замедлила присоединиться к нему. Она уже не казалась такой весёлой, какой была на терраске.
Опять журнальчики смотришь?
Да.
Интересно?
Нет.
Почему? Может быть тыгомик?
Серёга, наконец, понял, что ей от него надо. Он мог бы раньше это понять, но не до того ему было. Он промолчал.
Кирилл тебя за нос водит. Я гарантирую.
Ну и что?
Да собственно, ничего. Нормальная ситуация. У тебя самоуважения совсем нету?
Он поглядел на неё, отложив журнал. Она усмехалась, качая длинной ногой, закинутой на другую ногу. На ней была джинсовая юбка выше колен, обтягивающая блузка, колготки, шлёпанцы. Тёмно-русые волосы были собраны в хвост.
Могу сказать тебе большеон мне велел делать всё, чтоб ты не скучал.
Ты с этим справляешься.
Ты уверен?
Послушай, Танька! Я очень сильно устал. Ты просто не представляешь, как я устал.
Она закурила.
Ты не похож на уставшего человека. Ты не устал, ты запутался. И запутал тебя Кирилл.
Ты чувствуешь в себе силы меня распутать?
Для этого не потребуется какой-то огромной силы.
Тогда я, может быть, справлюсь сам?
Она, казалось, ждала этого вопроса. И у неё был ответ. Он не прозвучал, так как за воротами вдруг раздался автомобильный гудок. Серёга напрягся.
Это Кирилл, заявила Танька, вставая.
А ты уверена?
Не ответив, она пошла открывать. Тапки злобно хлопали. Сигаретный дым тянулся, как шлейф. Серёга следил, как она сдвигает засов, как стальные створки распахиваются сами собой, и как на участок въезжает новый автомобиль Кирилласиний с никелированным кенгурятником «Гранд Чероки». Заглушив двигатель, Кирилл вышел и обнял Таньку. Она не подняла рук. Заперев ворота, он зашагал к беседке. Приятели обменялись рукопожатием.
Классно выглядишь, произнёс Кирилл, усаживаясь за стол напротив Серёги.
Серёга пристально наблюдал за ним. Чувствуя себя неловко под его взглядом, Кирилл опять повернулся к Таньке.
А ну, иди что-нибудь поделай!
А не пойду, огрызнулась Танька, садясь, с какой стати? Я у себя, а не у тебя.
Ты хочешь, чтоб мы уехали? Мы уедем. У нас конфиденциальный деловой разговор. Понятно тебе?
Послушайте, вы, деловые люди! Пожалуйста, не устраивайте мне здесь наркопритон!
Замётано. Убирайся.
С брызжущими злобой глазами Танька вскочила и ушла в сад. Со стороны дома по-прежнему доносилось чавканье и бурчание Колокольчика. Так же слышен был скрежет его зубов, обтёсывающих кость. Розовое солнце нежно светило сквозь ветви груш. Оно припекало так, что, если бы ветви не были голыми, можно было б подуматьстоит один из первых дней сентября.
Ну зачем их столько? с досадой пробормотал Кирилл, взяв журнал и перелистнув несколько страниц, объясни, Серёга! Зачем? Я этого просто не понимаю!
Осень пришла, объяснил Серёга, весной поймёшь.
Не бог весть какая шутка Кирилла сильно развеселила. Слушая его смех, Серёга с необычайной ясностью понял, что Колокольчика больше он не услышит, и не погладит Борьку, и Танька, видимо, навсегда исчезнет из его жизни.
Кто на тебя наехал?
Оборвав смех, Кирилл швырнул журнал на пол. Тихо сказал:
Халдей.
И сколько он хочет?
Восемьсот косарей.
Серёга присвистнул.
Кличку названную Кириллом, он где-то слышал, но не мог вспомнить, что из себя представляет её носитель. Впрочем, сейчас это было не так уж важно. Сейчас гораздо важнее было понять, что, собственно, из себя представляет теперь Кирилл. Серёга взял сигарету. Закуривая, спросил:
Ты сюда хвоста не привёл?
Да нет.
Точно?
Точно.
Где мои шестьсот тысяч?
Повернув голову, Кирилл злобно плюнул в крапиву.
Да где лежали, там и лежат твои шестьсот тысяч. Вот идиот! Я сюда приехал не для того, чтоб ты выяснял, дёрнул я твои шестьсот тысяч или не дёрнул! Я объяснил тебе ситуацию. Рассказать, кто такой Халдей?
Не надо. Где Ольга?
Ольга? В Москве.
Она ведь хотела какой-то бизнес открыть. Открыла?
Да, если это можно назвать таким громким словом. У неётри ларька около метро «Электрозаводская».
Чем торгует?
Кондитерскими изделиями. Но это, насколько я понимаю, не основной источник дохода. Серёга так заинтересовался, что погасил сигарету.
С ней тусит Ливенштейн, объяснил Кирилл.
Это кто?
Банкир. А кроме того Ну ладно. В общем, банкир.
А этот банкир не может Халдею в табло заехать?
Кириллу снова стало смешно. Он хохотал долго. И опять его смех позволил Серёге понять реальное положение дел. Он видел, насколько Кирилл напуган. Очень уж странным был его смех.
Кто такой Халдей?
Халдей? повторил Кирилл, перестав смеяться. Пристально глянув по сторонам, затем на Серёгу, он произнёс в пол-голоса.
Друг семьи.
Кирилл, я не понимаю! Какой семьи?
Кирилл разозлился.
Серёга! Ты либо косишь под дурака, либо у тебя из-за Таньки мозги текут из ушей. Семьёй называется полтора десятка приближённых к президенту людей, которые всё решают. В этом году они, например, решили сдвинуть на задний план уголовных авторитетов, которые вместе с ними рулят и экономикой, и политикой. Халдей взялся за это дело. Трёх знаменитых воров в законе он уже замочил.
Но если ему поручают такого рода делазначит, он кого-то мочил и раньше? предположил Серёга.
Естественно. Он убрал, например, Солоника. Слышал что-нибудь про такого.
Да.
Молчание длилось долго. Потом Серёга сказал:
Кирилл! Давай дунем.
Кирилл, внимательно осмотревшись, вынул из пиджака пачку «Беломора» и план. Забил косяки. Как следует затянулись.
Он сам с тобой говорил?
Кирилл мотнул головой, повёл мокрыми глазами.
Не сам. Его друг, Вадим, в «Метелице» со мной встретился. Этоконченный отморозок! Реально конченный. Если б ты его видел!
Думаю, что увижу.
Кирилл напрягся.
Серёга, ты мне не доверяешь?
Кирилл, давай без соплей. Ты знаешь, кто их навёл?
Дурацкий вопрос. Менты могли навести, ФСБ, Баранов. Да кто угодно! Какая разница, кто навёл?
Да большая разница. Убирать надо всех.
Кирилл поперхнулся дымом. Пока он кашлял, Серёга взглянул на солнце, пытаясь определить, который может быть час, и бросил в кусты свою папиросу.
Ты что, дебил? прохрипел Кирилл, бросая свою. Скажи мнеты что дебил?
Это была шутка. Но я с тобой поеду в Москву.
Со мной? Для чего?
У меня дела есть в Москве.
Кирилл стукнул по столу кулаком.
Серёга! Ты понимаешь, что эти деньги надо отдать?
Ты объясни Ольге, что эти деньги надо отдать, предложил Серёга.
С Ольгой проблем не будет. Это уж точно. Ты взял шестьсот, ну отдашь пятьсот. Мы взяли по двести, допустим, с наспо сто пятьдесят. Это не те деньги, ради которых она удавится.
Ты о ком говоришь? Об Ольге?
Серёга! Ольгауже не накокаиненная бордюрщица, у которой при виде колготок «Санпелегрино» слюни текут изо всех щелей. Она эти сто пятьдесят косарей зелёных из Ливенштейна выжмет в одну минуту! Для него этотьфу!
Кирилл! А тебе совсем-совсем не обидно? тихо спросил Серёга, ты говорил мне хрен знает сколько раз, что ни перед кем не включаешь заднюю передачу. Как же так вышло то, Кирилл? А?
Кирилл тяжело вздохнул и долго молчал. Молчал и Серёга. Он наблюдал за ним. Наконец, услышал:
Будь я одинплевал бы я на Халдея. Но у меня невеста на шестом месяце. Понимаешь?
Немедленно пошли вон! заорала Танька, выскочив из-за груши, вон, я сказала! Оба! Валите! Козлы! Придурки! Уроды! Вон! Вон! Вон! Вон!
Два друга, вскочив, уставились на хозяйку дома с крайней досадой. Та была взбешена до налитых кровью глаз. Она продолжала громко кричать и ругаться матом. Вставить хоть слово не было никакой возможности. Лишь спустя минут пять, когда её речь немного замедлилась, Кирилл крикнул:
Ладно, заткнись! Уходим. Нам тут нечего делать. Маньяк, наверное, уже пойман.
Нет, возразил Серёга, был бы он пойман, об этом бы сообщили по телевизору. Но его поймают. Это уж точно. Раз уж взялись за него, поймают. Еще двух-трёх, ну, максимумчетырёх он выпотрошит, и его возьмут.
Багровое лицо Таньки стало белеть. Облизав губу, она прохрипела: