Реакция у Делоре была явно замедленнаяпри каждом движении она ощущала, как вязнет в воздухе, точно в липком желе. Милли, сидящая рядом с ней, выглядела поразительно невозмутимой, и Делоре периодически поглядывала на нее с ощущением, что это и вовсе не ее дочь, ну или все-таки ее, но повзрослевшая лет на пять. Приближаясь к развилке, Делоре посмотрела на листокнаправо. Свернула.
Полчаса спустя они заехали на заправку. Поблизости был маленький магазинчик, и Милли затребовала мороженое. Делоре сначала удивилась, как Милли вообще может что-то есть, а потом вспомнила, что дети способны есть хоть три раза в день или даже чаще.
С вами все в порядке? спросил Делоре парень на заправке.
Аб-со-лют-но, ответила она, даже головы не повернув, и вгрызлась в ноготь.
Боль была сверхъестественная: пожирала плоть, царапала кости. Никогда еще Делоре не было так плохо. Она подавила желание закинуться еще парой таблеток. От них толкуноль. Признай, смирись.
И снова серое шоссе. И небо тоже серое, дождливое. Белые блекло мерцающие вспышки планируют сверху, как хлопья снега. Или же это перья с крыльев какого-нибудь их гребаного бога? Урлак, я помню, как тебя зовут, сука! Альма Вирита, ну что со мной, скажешь? Все хорошо, я думаю. Делоре выжимала из бедной старой машинки всю скорость, на которую та только была способна. На этом шоссе умер ее отец Однажды, в Льеде, Делоре видела человека, сбитого машиной. Интересно, мозги ее отца так же разлетелись по асфальту?
(Никто из прохожих тогда не улыбнулся, только она. Что поделатьприятные ассоциации.)
Поворот Делоре немного сбавила скорость. В просвет между тучами внезапно выглянуло солнце.
Деревья горят, сказала Милли, глядя в окно.
Это свет так падает, хотела возразить Делоре, но получилось только «бу-бу-бу».
Какое все странное сегодня, мрачное и удивленное, как будто обнаружившее, что настал последний час существования мира. Сухая трава цвета красного кирпича, побуревшие сосны облили кровью и оставили сохнуть. За глазами задергалась металлическая нить, рассекая мозг. Делоре посмотрела на листок, лежащий у нее на коленях. Они не проехали въезд в лес? Нет, вот он.
Я хочу писать, прохныкала Милли, напоминая о телесных ощущениях, и Делоре вдруг осознала, что у нее все тело затекло. Спину она вообще не чувствовала.
Потерпи. Мы почти приехали.
Неужели та тетя такая интересная, чтобы ехать к ней так долго?
Очень интересная. Расскажет маме забавную сказку.
Машина подпрыгнула на колдобине, и Делоре уже решила, что вот сейчас они застрянут и останутся здесь навсегда. Мысль особо не пугала. Здесь, там; кого волнует Тем не менее дребезжащая колымага упорно продвигалась дальше по узкой лесной дороге, по которой, видимо, ездили часто, если продавили такие глубокие колеи.
Приехали.
Одноэтажный дом, низкий, но широкий. Грубый, некрасивый, похож на гриб трутовик. Делоре неуклюже выбралась из машины и только пробормотала:
Хм.
Эта Альма Вирита изображает из себя лесную ведьму или что? Делоре бесили все эти штучки. Колдовство, магиянемыслимая ерунда, в которую ровеннцы склонны верить с наивностью умственно отсталых детишек. Делоре же на любое упоминание подобных вещей реагировала циничной роанской усмешкой.
Милли испуганно озиралась. Делоре взяла ее за руку. Окна, затянутые красными занавесками, создавали тревожное впечатлениенесомненно, так оно и задумывалось. Они поднялись на крыльцо по противно скрипящим ступенькам, выкрашенным алой краской, уже изрядно облезшей, и в недоумении застыли возле двери. Ни звонка, ни ручки «Ни электричества», поняла Делоре, когда дверь внезапно распахнулась, и из темноты к ним шагнула девушка со свечой в руке.
Девушка улыбалась.
Альма Вирита знала, что вы приедете, ее большие кофейного цвета глаза были так густо подведены, что это должно было бы выглядеть вульгарно или даже комично, но почему-то не выглядело. А вот на губах совсем не было помады, но им хватало природной яркости и полноты.
Делоре вымучила насмешливую улыбочку: ага, предсказали ее появление с точностью до секунды, даже стучаться не пришлось. Ну или девушка просто вышла на шум подъезжающего автомобиля что куда как более вероятно.
Я хочу писать, прохныкала Милли, и Делоре нахмурилась.
Вы не могли бы проводить ее в туалет?
Конечно, девушка наклонилась к ребенку, качнулись длинные пряди ее черных, без оттенка каштанового, волос. Пойдем со мной, милая.
Делоре вдруг осознала, что откровенно любуется девушкой, и отвела взгляд.
Они прошли в дом и оказались в просторной прихожей, освещенной единственной свечой, стоящей на маленьком столике. Со всех сторон на них смотрели закрытые двери.
Вам в красный коридор, Делоре, объяснила девушка. Поспешите. Вирита ненавидит ожидание. А когда она сердится, ее внутренний взор мутнеет.
От заявления про внутренний взор Делоре так и перекосило, но девушка уже не могла этого увидетьвзяв за руку, она уводила Милли прочь.
А где этот красный коридор? запоздало уточнила Делоре, оставшись в одиночестве.
Она приоткрыла дверьтемно. Другуютемно. На третьей ей повезло. Вот он, «красный коридор». Стены обтянуты алой тканью. В свечной люстре из десяти свечей горели две. Делоре шагнула вперед и что-то царапнуло ее по макушкекак оказалось, гирлянда из засушенных цветов. В конце коридора бледно-золотистыми полосочками обозначились контуры двери Когда Делоре толкнула дверь от себя, погружаясь в липкую сладость, ее взгляду предстала Альма Вирита
Вирита вполне соответствовала обстановке: высокаяна целую голову выше Делоре, полная, одета и накрашена так провокационно, что и роанская проститутка постыдилась бы. Волосы, все еще черные, стянуты в тугой узел. Когда темные, полные блеска глаза вонзились в Делоре, по спине у нее пробежал холодок
Вместо приветствия Вирита указала на кресло.
Здравствуйте, скованно поздоровалась Делоре и села. Она сжала коленки, выпрямила спину, недоумевая, как ее вообще занесло в такое место. Втянула в себя тяжелый приторный воздух, ощущая удушье.
В этой комнате на освещении тоже порядком экономили. Несколько свечей вдоль стен да масляная лампа на круглом столе, таком гладком, что свет отражался в нем, как в зеркале. Пребывая в полумраке, комната, полная вещей, умноженных отбрасываемыми тенями, казалась фантастически захламленной. С потолка, точно лианы, свисали засушенные растения. Это от них исходил этот сладкий запах, такой сильный, что Делоре даже взгрустнулось. Вирита наблюдала за ней.
Легко дышится?
Нет.
Очень плохо.
Делоре пожала плечами.
Вы сами-то не задыхаетесь? Зачем эти растения?
Это очень полезные растения. Растения правды, объяснила Вирита. Больше всего я не люблю ложь, ожидание, трусость и тминные семена.
Глаза Делоре распахнулись чуть шире.
А мне не нравится соль.
И взгляд Вириты ей тоже не нравился. Слишком уж пронзительный.
Ну-ка посмотрим, заявила Вирита, поднявшись и решительно потянув за собой Делоре.
Они пробрались через груды мебели («Просто пройди по дивану, девочка, да и все»), и возле окна, сдвинув красную занавеску, Вирита вгляделась в глаза Делоре в сероватом свете пасмурного дня.
Прекрасные глаза, голос у Вириты был глубокий, низкий, обволакивающий, словно мягкая ткань. Красивый голос. Такой красивый, какой сама Вирита никогда не была. Идеальный фиолетовый, глубокий и прохладный, как ночь.
«Пожалуй, она старше, чем показалось поначалу», подумала Делоре, рассматривая близкое лицо Вириты, покрытое морщинами, как сетью.
Они вернулись к круглому столику (по пути Вирита погасила одну свечу) и сели, что Делоре обрадовалоее ноги не держали. Она сгорбилась и, пытаясь успокоиться, зажала пальцы между коленями. Пальцы были холодные, влажные.
Мальчик нашел меня, объяснила Вирита, в дрожащем свете вглядываясь в глаза Делоре. Он был честен со мной, поэтому я рассказала ему все. Он хороший ему приходилось делать плохие вещи, и все же он хороший мальчик.
Мальчик? не поняла Делоре.
Да. Твой мальчик.
Арослый торикинец лет тридцати никак не ассоциировался у нее с «мальчиком», но Делоре оставила это при себе. Со словом «твой» он у нее тем более не ассоциировался.
Если он отправил тебя ко мне, значит, решил, что ты все-таки должна узнать правду. Даже при том, что само по себе понимание происходящего тебя не остановит.
Делоре нахмурилась.
Можно приступить к делу? поинтересовалась она. Без туманных предисловий и нагнетания мистицизма?
Вирита откинулась на спинку кресла. В сплетении золотистого света и мрака она была загадочной, как красивая вещь неизвестного предназначения, и яркой, как цирковой шатер.
Да, действительно. Уже достаточно. Ответь мне честноты видела его?
Когоего? Делоре могла бы и разозлиться, но сегодня ее чувства были такими же вялыми и негибкими, как и тело.
Предыдущего. Того, кто жил там до тебя.
Нилуса? Он он мне приснился, созналась Делоре. Я разговаривала с ним.
Он всегда с тобой разговаривает. Даже когда ты не слышишь.
О чем вы? Я просто увидела сон. Это ничего не значит.
О нет, тебе не приснилось. Тебе явился дух, призрак. Который лишь ты можешь воспринимать, потому что ты, как никто, близка к нему, Вирита прикрыла глаза. Ее веки покрывали вишневые тени с перламутровым блеском. Делоре подумала, что все эти ведьмовские чудачества шаблонны донельзя, хотя едва ли ей доводилось видеть ведьмразве что в телевизоре и в зеркале.
Я расскажу тебе правду но сможешь ли ты принять ее?
Я не верю вам заранее.
Почему? просто спросила Вирита.
Ха! Представляю, что вы мне наплетете! Какая-нибудь не очень логичная история с элементами фантастики и бреда, придуманная вами самой или местными сказочниками. Но я не люблю истории. Зачем привносить в обыденность ненормальность? Зачем искать странности, тем более там, где их нет вовсе?
Вся твоя жизньстранность, Делоре.
Да все в порядке с моей жизнью! Да, у меня определенно есть проблемы со здоровьеми физическим, и психическим. Я нуждаюсь в парочке хороших врачей, способных наконец-то поставить мне правильный диагноз. И только-то! Со мной не происходит ничего необычного, несмотря на все ваши попытки убедить меня в обратном! прошипела Делоре.
Пока она говорила, Вирита улыбалась все шире, открывая белые крупные зубы, и наконец рассмеялась во всю глотку. Делоре подавленно замолчала.
Отрицай, Делоре, отрицай, чтобы не признавать собственную беспомощность.
Вы решили почитать мне мораль? Делоре встала. Обойдусь, спасибо. Есть лекции поинтереснее.
Постой.
Вы не способны сообщить мне ничего полезного.
Постой! Я расскажу тебе об убийце.
Делоре снова села и замерла в напряженном ожидании. В улыбке Вириты проступило торжествоона понимала, что теперь при всем своем желании Делоре не уйдет, прикованная к креслу любопытством.
Карнелиуш Нилус приехал издалека, будучи еще совсем молодым человеком. Поселившись в городке, он никому не рассказывал о своем прошлом. Хотя он в принципе был весьма неразговорчивонемей он вдруг, прошли бы месяцы, прежде чем кто-то заподозрил бы неладное. В двадцать восемь лет он пришел ко мне. К тому времени страх и страдание таки сумели развязать ему язык или же на него подействовали мои травы правды. И первое, что он сказал: «Я считаю себя ошибкой». Это был особенный день для него. Он раскрылся. Мы поговорили с ним о многом, Вирита умолкла.
О воде? спросила Делоре, когда поняла, что затянувшаяся паузаэто выражение готовности отвечать на вопросы.
Да, он часто видел ее. В доме. На улице. Он говорил, что эта водасама судьба, увлекающая его к смерти. Он жил точно в водовороте. Несмотря на сопротивление, его затягивало все ниже и ниже.
Нет, это было не так. Вода уносила его, как быстрая река.
Вирита уколола ее взглядом.
Тебя тоже посещают подобные видения?
Да, Делоре устало выдохнула. Потому что я пью слишком много таблеток и мой мозг находится в состоянии интоксикации, только поэтому, она закрыла глаза, открыла. Почему он считал себя ошибкой?
Вирита пожала плечами.
Бог лепит людей быстро. Один на конвейере оказался с браком. С самого начала с Нилусом было что-то серьезно не так. Он говорил, что из его глаз смотрит безумие. Знакомо, Делоре?
Почему у него возникали такие мысли о себе?
Ни одно из его чувств не функционировало правильно. Взаимодействие с людьми истощало его, а одиночество угнетало. Он считал, что не способен привязаться к кому-то по-настоящему, и сожалел, что позволил настырной женщине женить его на себе и родить от него детей впрочем, я сомневаюсь, что его оценка ситуации была достоверна. Всю жизнь он страдал от приступов эмоционального упадка, порой оказываясь так глубоко под землей, что наружу не торчали даже уши. Приступы учащались, и однажды он осознал, что не сможет выдерживать это долго. И тогда он решил: если до его тридцатилетия ему не удастся отыскать «противоядие», он убьет себя.
Вирита протянула руку и погасила лампу между ними. Делоре ощутила нечто вроде благодарностией хотелось спрятаться от взгляда Вириты и даже от зеркал, тускло отсвечивающих на стенах. Успокаивающий мрак и жжение в глазах ослабло. Но удушливый запах свисающих с потолка растений продолжал сводить ее с ума. Мысли становились тягучими и неподконтрольнымислишком скользкие, словно облиты сиропом, не удержать.
Я бы назвала его болезнь черной меланхолией, продолжила Вирита. Это болезненное состояние, когда твой разум оказывается одержим мрачными мыслями ичто еще хужесомнениями. Нилус все ставил под сомнение. Пытался определить, что истинно, что ложно, вокруг и в нем самом. Не понимая, что невозможно познать непознаваемое, он лишь терял время в бессмысленных рассуждениях. Он перестал видеть события, постоянно высматривая их причины. Ему жилось бы намного легче, если бы он оставил свою привычку искать нечто настолько настоящее, что все остальное в сравнении кажется дешевой фальшивкой. Но он зашел так далеко, что уже не мог вернуться.
А я бы на вашем месте воздержалась от неизвестных медицине диагнозов и перенаправила бы его к врачу.
Он был у врачей. Они не смогли помочь. Я стала его последней надеждой.
И что же вы ему посоветовали?
Держаться своего решения.
О чем вы? О его намерении покончить с собой?
Да. Я сказала: тогда с этого дня начни жить с мыслью, что смерть близка. Запоминай события, которые происходят в последний раз. Ощущай, как вещи теряют ценность, потому что скоро от них придется отказаться. Будешь ли ты тратить оставшееся время на то, чтобы снова и снова поднимать со дна души едва осевшую муть? Вряд ли. Ты так хочешь найти что-то настоящее? Что останется важным для тебя за минуту до смерти, когда тебе уже ничего не будет принадлежать, то и окажется настоящим.
В итоге он действительно убил себя, мрачно резюмировала Делоре. Но не только себя.
К тому времени он уже должен был быть четыре дня, как мертв. Но он не послушал меня. Он не решился тихо уйти, едва ему исполнилось тридцать, и в итоге стало слишком поздногнев и страх захлестнули его разум. Каждый лишний день его жизни обошелся в жизнь другого человека.
Это они цеплялись за него, не позволяли ему уйти, почти беззвучно произнесла Делоре. Из-за них его скорбное существование затянулось дольше, чем он мог выдержать. Поэтому в итоге он их возненавидел, ее взгляд встретился со взглядом Вириты. И все же как вы могли сказать ему: «убей себя»? Какое право вы имели решать, как ему поступить с его жизнью?
Не забывайон сам попросил меня о совете. Я пыталась помешать ему сорваться. Я искренне хотела помочь ему.
Как это благородно Закрепляя в сознании человека суицидальные намерениявы помогаете ему? огрызнулась Делоре. Вы только усугубили его мрачное состояние. Возможно, вы отчасти виновны в его поступке.
Глупая девочка. Все не так просто. Иногда, чтобы спасти себя, нужно отказаться от своей жизни.
Делоре промолчала и только скрестила руки на груди.
Ладно, сказала она после двух минут тишины. В любом случае я не понимаю, как этот человек связан со мной.
Не притворяйся несведущей, девочка. Тыего продолжение.
Что? протянула Делоре с насмешкой.
Одна свеча вдруг погасла. Сама собой.