- Почему ты так выглядишь? - спросил Кори.
Мальчик был готов ответить на эти вопросы. Было бы глупо воображать, что они не спросят о его состоянии.
- Это заболевание. Я таким родился.
- Ты что, монстр? - спросила Бекки.
Мальчик из подвала нахмурился и покачал головой.
- Нет. Я такой же ребенок, как и все вы. Я просто родился с другой кожей.
- Как тебя зовут? - спросил Бобби.
Мальчик задумался, имени ему не дали. Его мать называла его ошибкой, чудовищем и плодом своих грехов - однако ни чего из этого не было его именем.
- Мне никогда не давали имени, но мне нравится имя Джаред.
Произнося это имя, он внезапно почувствовал сильную привязанность к нему.
Настоящее имя для настоящего мальчика.
- Хорошо, тогда мы будем звать тебя Джаред.ответил Бобби. - Дай нам одну секунду, Джаред.
Группа сбилась в кучу. Джаред слышал, как дети тихо спорят между собой. Его голова была полна игр, в которые они собирались играть. Он был так взволнован, что думал, его сердце разорвется. Наконец все повернулись к нему, и Кори выступил вперед.
- Что ж, ты можешь играть с нами, Джаред. Мы направляемся к гравийным карьерам, чтобы поиграть в прятки. Хочешь присоединиться?
Джаред почувствовал слезы на глазах. Его улыбку было невозможно скрыть. Он почувствовал то, чего никогда по-настоящему не чувствовал раньше... радость.
- Конечно!
С этими словами компания двинулась в путь. Они пересекли лес и оказались у ручья. Некоторое время все шли вдоль берега. Время от времени Бекки или Рейчел оглядывались на него и перешептывались. Джаред видел, что они все еще боятся. Он не возражал. Мальчик знал, что к концу дня они все станут лучшими друзьями.
Как только деревья расступились, он увидел то, что дети называли гравийными карьерами. Это было место, где лежали массивные груды камня. Они были выше домов. Таких маленьких гор было, должно быть, с дюжину. Группа остановилась перед одной горой, и Кори повернулся к Джареду.
- Итак, ты знаешь, как играть в прятки?
- Конечно, я наблюдал из подвала, как вы играете.
- Что? - встревоженно спросила Бекки.В подвале живут монстры.
- Заткнись, Бекки. - крикнул Кори. Он повернулся к Джареду и улыбнулся. - Она не знает, о чем говорит. Что ж, начнем с того, что ты будешь водить, так как ты новенький в нашей группе. Мы спрячемся. Досчитай до десяти, прежде чем пойдешь искать.
Джаред нетерпеливо кивнул головой и быстро прикрыл глаза руками. Он начал считать, и услышал, что дети разбегаются.
- Три, два, один, готовы или нет, я иду искать!прокричал он.
Затем быстро метнулся за угол, но никого не увидел. Он прислушался. Не было слышно, чтобы кто-то двигался или разговаривал. Это будет непросто. Он продолжил путь и выскочил из-за другой каменной горы - ничего.
- Вы, ребята, молодцы.
Джаред продолжил идти вдоль рядов и искать. Наконец он услышал тихий шепот, повернул голову и прислушался. Звук шел из-за одной из куч. Он медленно и тихо обогнул груду камней и был потрясен, обнаружив всех шестерых.
- Ух ты, это был не очень умный ход. Я нашел вас всех сразу, - oн рассмеялся. - Не надо мне поддаваться из-за того, что это мой первый раз.
- Заткнись, монстр! - завопил Кори.
Джаред растерянно посмотрел на него.
- Что происходит?
- Мы знаем, кто ты такой. Ты живешь в подвале и следишь за нами. Ты планируешь убить нас и съесть нашу кожу.
Все дети уставились на Джареда. Они не выглядели счастливыми. Это были не те лица, в которые он влюбился.
- Нет, серьезно, я просто мальчик,умолял он. - Я не монстр. Клянусь.
- Ни один мальчик, которого я когда-либо видела, не выглядит как урод! - крикнула Рейчел.
Остальные согласились, начав сыпать непристойностями.
- Кори, Бобби, пожалуйста, поверьте мне.
Джаред упал на колени, умоляя.
- Чувак, у тебя даже чертова имени не было.ответил Бобби. - Ты настоящий монстр.
- И твои злодеяния закончатся здесь, чудовище.
Все дети наклонились, и каждый из них поднял большой камень. Кори посмотрел на свой камень, и на его лице появилась садистская улыбка.
- Интересно, твоя кровь будет зеленой или черной?
- Пожалуйста, не делайте этого. Я ребенок, мальчик. Я не монстр, - Джаред всхлипнул. Слезы потекли по его щеке, когда он упал на колени. Мальчик недоверчиво покачал головой. - Прошу. Не надо...
Камень ударил его по лицу. Из носа хлынула кровь, а боль пронзила его насквозь. Кори шагнул вперед и посмотрел на плачущего ребенка. Он истерически рассмеялся.
- У чудовища красная кровь, - oн ткнул пальцем.
- Может быть, он и не монстр, - воскликнула Бекки. - Что, если мы ошибаемся?
- Я не монстр. Спросите у Родни.
Он кричал, зажимая нос ладонью, в попытке остановить кровь.
- Кто такой Родни? - спросил Кори.
- Мой друг, он крыса в моем доме. Я отведу вас к нему.
- Это уловка. Он хочет, заманить нас к себе домой, чтобы бросить там всех в духовку. Умри, чудовище! - завопил Бобби, бросая свой камень.
Тот ударил Джареда в руку, и он закричал в агонии.
- Пожалуйста... не делайте этого.
Каждый ребенок поднимал свой камень в руках, когда кружил вслед за остальными вокруг мальчика. Все смотрели, как чудовище умоляло сохранить ему жизнь и представляли себе всех людей, которых он, должно быть, убил за эти годы. Они задавались вопросом, не оказались ли в его подвале все те пропавшие дети, о которых ходили слухи. Их кости, наверное, валялись вокруг на каменном полу. Ребята знали, что не могут оставить этого монстра в живых.
Они начали изо всех сил кидать свои боеприпасы. Джаред плакал и визжал при каждом ударе камня. Дети продолжали швырять камни, пока он не затих. Кори поднял руку, чтобы остановить нападение, и прислушался. Он больше не слышал ни криков, ни мольбы и понял, что существо из подвала мертво. Повернувшись к своим друзьям, мальчик ухмыльнулся.
- Он сдох. А теперь давайте вернемся ко мне домой и поиграем в пиратов.
Перевод: Виталий Бусловских
"Молох[17] из Небраски"
Атмосфера была унылой. Казалось, что ее вырвали из какой-то мрачной части ада. Мир, казалось, был на вершине страданий и депрессии, когда уныние обрушилось на него простынями, землю поглотил мрак. Дождь прекратился, но тучи, лишавшие кукурузные поля солнечного света, были такими густыми, что надвигался новый виток бури. Дождь никак не мог смыть вонь коровьего дерьма. Так продолжалось последние несколько дней, и из-за этого жители Клатонии погружались в глубокую яму меланхолии.
Она медленно повела свой старенький "Бел-Эйр" по грунтовой дороге к своему ветхому дому. Стены дома, когда-то белые, были покрыты грязью настолько плотной, что никакой дождь не мог вымыть их начисто. Дом стоял посреди безжизненного кукурузного поля. Она перевела рычаг коробки передач в положение парковки, но оставила двигатель включенным. Нужно было идти домой, но не хотелось этого делать. Маргрет напрягла зрение и смогла разглядеть двух своих сестер: Кендру и Гретхен. Они были в старом сарае, копали лопатами сырую землю. Маргрет глубоко вздохнула, она знала, что они делают.
- Еще один для Поля Гончаров[18].
И когда она говорила сама с собой, ей в голову пришла одна мысль: Знают ли они, чем я занималась?
Она боялась этого, но знала, что две ее сестры понятия не имели об этом. Если бы они хотя бы пронюхали, куда Маргрет ходит каждый день, то немедленно сообщили бы Папе. И тогда Маргрет пришлось бы смотреть, как ее парень присоединится к тем, кого закопали в грязь. К трем дюжинам других, с которыми расправился Папа. Парни были запрещены в этом доме, тела и красота сестер предназначались только для Папы. Он сказал им это. Только его семени было позволено проникнуть в их тела.
Это божий закон, а не мой, девочка. Ты осмеливаешься бросить вызов господу?
Одно время она верила Папе. Ее вера в отца умерла, когда ее первый ребенок погиб от рук злого человека. В то время ей было всего четырнадцать, и хотя она старалась не слишком привязываться к маленькому плоду в своем животе, ничего не могла с собой поделать. Это был материнский инстинкт - любить собственного ребенка. Гретхен, боже, у нее с Папой было пятеро детей. У Кендры их было трое. Она знала, что происходит после каждого рождения, и по этой причине не хотела привязываться к маленькому ребенку в ней.
Но ты ведь сделала это, не так ли?
Привязалась. Она представила, как срывается с места посреди ночи и крадет папин "Скайларк"[19]1956 года выпуска. Нажимает ногой на педаль, и двигатель ревет. Она несется по шоссе в сторону... ну разве это имело значение? Где угодно лучше, чем в этом аду. Возможно, она поедет навестить семью в Айдахо, семью со стороны маминых родственников. Они были нормальными людьми, они не знали о темных мучениях, которые происходили в их доме. Она могла бы поехать туда и спрятаться, рассказать им все. Могла бы родить ребенка и прожить всю оставшуюся жизнь.
Но Маргрет никуда не пошла. Она родила, и Папа был особенно жесток к новорожденному. Она могла только догадываться, как он почувствовал ее привязанность. Он использовал садовые ножницы, чтобы отрезать каждую конечность. Использовал ножовку для удаления головы кричащего младенца. Обнаженная Маргрет стояла на коленях и плакала. Это разозлило Папу. Он сказал ей, что она портит свой переход во взрослую жизнь. Схватил ее и швырнул на прогнившую деревянную стойку в подвале.
- Ты должна заплатить за то, что все испортила. Как ты смеешь бросать вызов Господу!
Папа расстегнул молнию на своих замызганных джинсах и протянул грязную руку к ее влагалищу. Он зачерпнул немного крови, оставшейся после родов, и она услышала, как он втирает ее в свой пенис. В ту ночь он наказал ее самым жестоким наказанием, которое когда-либо применял к женщинам в доме - изнасиловал ее анально. Это делало ее нечистой до ее восемнадцатилетия, объяснил Папа. Умереть до этого означало бы зарезервировать себе место в аду.
- Ты бросила вызов Господу и я обращаюсь с тобой как с содомитом. Это для твоего же блага, девочка.
Это было четыре года назад. Она встретила своего парня Тедди через год после этого. Он работал в городе в местном универсальном магазине. Однажды вечером, когда она покупала там "Кока-колу", он пригласил ее на свидание. Маргрет была скромной, пугливой, но он что-то в ней разглядел. Она согласилась, и они пошли в "Брайарз-Крик" и выпили пива. Тедди был эксцентричен, красив и рассказал ей все о движении хиппи. Он почувствовал ее печаль и сказал тем же холодным тоном:
- Послушай, девочка, сейчас 1966 год, а твой папа застрял в сороковых. Тебе нужно чувствовать себя любимой.
Конечно, Тедди не понимал масштабов того, что происходило в том старом доме на кукурузном поле. Если бы он понимал, кто знает, что бы произошло. Тедди не был идиотом. Он подозревал, что имело место сексуальное насилие. Большинство отцов, живущих вдали от нормального мира, время от времени трахали своих дочерей, некоторые даже развлекались с сыновьями. Здесь не было ничего нового, поэтому Тедди был терпелив с ней. Когда Маргрет наконец отдала ему свое тело в его пикапе, она почувствовала то, чего никогда не чувствовала раньше - радость. Она чувствовала любовь. Почувствовала надежду.
Сидя в машине, она увидела старый Папин "Жаворонок", едущий по боковой улице. Он не видел ее со своим туннельным зрением[20]. Автомобиль медленно направился по подъездной дорожке к дому. Когда-то она воспринимала Папу как свет Иисуса Христа, снизошедший на Землю, теперь считала его нарывом на теле планеты, который нужно удалить.
Когда Папа подъехал, ее сестры с промытыми мозгами уронили лопаты и бросили тело, которое хоронили. Как взволнованные дети рождественским утром, они вприпрыжку побежали к дому. Папа выскочил из машины и обежал ee. Он открыл багажник и потянулся внутрь, вытаскивая что-то, похожее на холщовый мешок. Ее сестры пели ту старую христианскую песню, которую сочинил Папа. Он утверждал, что все делается ради двух вещей - семьи и Иисуса. Если Иисус действительно хотел этого, то Маргрет хотела бы попытать счастья в аду.
Все трое с энтузиазмом затащили мешок в дом и закрыли дверь. Маргрет знала, что пришло время возвращаться домой. Папа и сестры были так взволнованы, что не обратят внимания на то, что ее не было весь день.
* * *
- Что в мешке, старина? - прошептал себе под нос шериф Джонсон, наблюдая, как Кен Бейкер заносит в дом холщовый мешок.
Две его старшие дочери скакали вокруг своего отца, пели и вели себя как дуры. Шериф продолжал смотреть в бинокль.
Он сплюнул табачную слюну в чашку, наблюдая, как младшая, Маргрет, подъезжает к дому. Припарковавшись, она вышла из машины и на секунду остановилась, заметив, что ее отец даже не потрудился закрыть задний багажник. Она покачала головой и направилась в дом.
- Ты, сукин сын, думаешь, что можешь привезти марихуану в мой округ и выйти сухим из воды. Ты не знаешь, что я наблюдал за твоей дочерью с этим укурком Тедди. Господь не одобряет наркотики, Кен. Весь ваш клан наркоторговцев идет ко дну.
Коп-линчеватель погладил дуло своего дробовика и улыбнулся, наблюдая, как младшая девчонка входит в дом. Неужели это случится сегодня? Именно сегодня он уничтожит всю семейку, если на то будет воля Господа.
* * *
- Добрый день, моя милая Маргрет.
Мама повернулась к дочери со своей безумной жизнерадостностью, готовясь испечь торт. Она всегда готовила, никогда не давая себе ни минуты отдыха. Праздная домохозяйка найдет повод присоединиться к дьяволу в аду. Так она говорила после того, как Дженни Хэнсон застукали за тем, что она спала с тем дальнобойщиком из Вайоминга. Дэнни Хэнсон не спустил им этого с рук - он отрубил им обоим головы и направился прямо в управление шерифа. Дэнни бросил кровавые обрубки на стол и сказал:
- Арестуй меня.
С тех пор мама решила проводить каждую свободную минуту за работой, чтобы не поддаваться уговорам плотских утех.
На кухне, как всегда, было безукоризненно чисто. Папа говорил, что в доме должно быть так чисто, как завещал Господь. У мамы были работящие руки и энергия. В этом доме не было оправдания грязи или беспорядку. Но, хотя все было стерильно и каждый предмет мебели завернут в пластик, в доме было полно уродливых секретов.
- Доброе утро, мама, - ответила Маргрет, вешая ключ от машины на крючок у двери.
У мамы была неестественная улыбка, она всегда так улыбалась. Можно было бы представить, что женщина, живущая такой жизнью, как она, должна быть жалкой и мрачной, но все это приближало ее к Господу. Она приветствовала все: кровосмешение, жестокое обращение и убийство.
- Ступай, принарядись. Сегодня вечером у нас будет особое событие. Сегодня вечером у нас будет Молох.
Это слово заставило ее съежиться. Маргрет выдавила улыбку и направилась в свою комнату. Завернув за угол, она столкнулась с Гретхен.
- Добрый день, шалава.
- Дай мне пройти, Гретхен, пожалуйста, мне нужно подготовиться.
- Как нам не стыдно хранить секреты. Я знаю, чем ты занималась, сестренка.
- Я понятия не имею, о чем ты говоришь.
- О, я уверена, что ты знаешь. Этот маленький мальчик-хиппи, и Папа скоро все узнает.
- Опять же, я не понимаю, о чем ты говоришь.
- Продолжай, притворяйся невежественной девчонкой, сколько хочешь. Сегодня вечером будет Молох, и я не стала бы портить Папе такое событие. Однако допустим, что завтра Тедди присоединится к остальным в поле и, если повезет, Папа сжалится над тобой.
Маргрет услышала достаточно. Она оттолкнула сестру и направилась в свою комнату. Оказавшись внутри, она захлопнула дверь и уставилась на свое отражение в зеркале. Сегодня вечером что-то должно произойти, потому что в противном случае ее жизнь оборвется.
- Если на то будет воля Господа.
* * *
- Моя любящая семья, мы собрались сегодня вечером в этом подвале, чтобы провести священный ритуал, в честь Господа Всемогущего, - Папа закричал, подняв руки вверх.
Гретхен, Кендра и мама подняли руки вверх в молитве. Маргрет этого не сделала, она была погружена в свои мысли, отчаянно пытаясь найти выход из этой неразберихи. Папа заметил, но решил не обращать на это внимания.
- Посевы погибли. Кровь грешников испортила эту землю. Я отдал Господу их тела и надеялся, что урожай вернется. Думаю, что на данный момент мы дали недостаточно. Боже, сегодня я предлагаю тебе тело маленькой девочки. В обмен на эту жертву я прошу тебя еще раз благословить наш урожай.
Папа повернулся и отодвинул красную занавеску. Внутри печи была заперта плачущая маленькая девочка не старше пяти лет. Семья Бейкеров, казалось, плакала от красоты такого события, однако Маргрет плакала из-за маленькой девочки. Ей хотелось пойти туда и открыть печь, освободить ребенка и выпустить ее на волю. Она знала, что это невозможно. Маленькая девочка с пухлыми щечками и в летнем платье напомнила ей о собственном ребенке, которого убил Папа.