Плеснула в мой бокал, налила в свой.
Я не отказывался. От шока я перестал чувствовать исходящее от нее притяжение. Мой разум снова принадлежал мне. Какие бы чары ни окружали ее, они развеялись.
В любом случае,сказала она,мне не терпится узнать, что случилось. Не каждый день девушка встречает грезу во плоти.Она хихикнула, посмотрела на Анну:То есть это прозвучало как-то не так. Я уверена только в одном.Ее глаза метнулись ко мне:Нужно задавать вопросы.
А это поможет?
Она пожала плечами:
Вреда ведь не будет.
А если будет?спросил я.
Мне кажется, тебе уже больно,сказала Ворона.И я ничего не могу с этим поделать.
Она снова положила руку на колено Анне:
И ты тоже, девочка. Мне очень жаль.
Анна слабо улыбнулась. Ничего не сказала.
Итак,продолжила Ворона, снова откидываясь назад и забросив руку на спинку кресла,давайте посмотрим, что можно узнать. Я начну. Кто ты, Кевин?
Я не знал, что она имела в виду.
Она улыбнулась и сказала:
Или это и есть самый главный вопрос? Это мы и пытаемся выяснить?
Я не сразу нашел слова, и Анна ответила.
Да. Именно. Он помнит прошлое, и я помню, но воспоминания не совпадают.
Хотите узнать, чьи реальны?спросила Ворона.
Верно.
Это просто,ответила Ворона, снова посмотрев на меня. Что было в ее глазах? Печаль?
Твои, Анна. Твои настоящие. Пусть Кевину кажется, что он помнит, но его воспоминания не вписываются. Не в этот мир.
III
Я пытаюсь быть совершенно честным. Идти напрямик. Выкладываю ей все и могу сказать, что рискую многим.
Я ждал,говорю я Иезавели,но мне нужно знать. Зачем ты мне помогаешь?
А ты как думаешь?
Так не честно,говорю я.Это я задаю вопросы.
Вообще-то, ты топчешься на месте, пытаясь решить загадки вселенной.
Она пожимает плечами:
Ты думаешь, что все выяснил, но это не так, никомуни тебе, ни другимэто не под силу. Слишком сложно.
Это достаточно просто. То, что я хочу сделать.
И что тогда со мной будет?
Я думаю об этом несколько мгновений. Хочу вернуться в реальность, которую знал. Хочу так сильно, что удивлен, как она до сих пор не изменилась. Возможно, мои желания соперничают с чьими-то еще. Что, если это Карен? Неужели она хочет жить в этой версии реальности так сильно, что я ей больше не нужен, что она не помнит меня?
Я отвлекаюсь. Если я заставлю реальность сдвинуться, как это отразится на остальных? Все окажутся в новой действительности. Жизнь будет такой, какой я ее знал. Все счастливы. Тимми плачет в спальне, я иду посмотреть, дверь заперта, и никакой маньяк с пистолетом не лежит в постели, которой не должно быть в моей спальне.
Разве это чем-то отличается от обычного сдвига реальности?
Тебя это не коснется,говорю я.
Иезавель улыбается. Она уже доела улитку и вытирает руки о джинсы:
Еще как коснется. Ты не видишь последствий. Такой узколобый, что не понимаешь, что может случиться.
Так объясни. Что может случиться?
Ходят шепотки. Ты их наверняка слышал, но я не знаю никого, кто попытался бы их проверить. Если пробовали и проиграли, то никто не признался. Если преуспели... откуда нам знать?
Шепотки... Об убийстве источника.
Да.
Я твоя подопытная свинка,рассуждаю я.Если это правда, ты хочешь быть свидетелем. Хочешь увидеть сдвиг и сравнить его с прежними. А потом...
А потом,заканчивает она,я пойду за отцом.
Я сажусь. Я стоял слишком долго, ноги болят, голова болит. Я больше не могу смотреть на людей прямым взглядомтолько на таких, как Иезавель, как одноглазый, как призраки. Неважно, в каком состоянии диван,все лучше, чем стоять. Он удобнее, чем выглядит. Я проваливаюсь в подушки, и на задворках сознания вспыхивает мысль: я в нем утону, никогда не смогу встать.
Когда мне было пять,говорит она, садясь рядом,случилась авария. Вел мой отец. Другой машины не было. Он напился, был постоянно пьян, а я спала на заднем сиденье.
Она не плачет, слезы кончились, но я вижу чувства в ее глазах. Их достаточно, чтобы занервничать.
Он въехал в здание.
Я не могу сдержаться:
Ох.
Ох, повторяет она.С тех пор он в инвалидной коляске.
А что насчет тебя?
Со мной все было в порядке. По крайней мере, я помню что была в порядке. Мой отец помнит по-другому. В его новой реальности... есть плита в Роквуде с моим именем.
О боже...
Он знает, что я здесь. Думает, я призрак. Платит за жилье. Чувствует вину.
Мне нечего сказать, так что я кусаю улитку и отвожу взгляд.
Я не теряла семью,говорит она.Но я потеряла жизнь.
Она тяжело вздыхает.
Я хочу вернуть ее. Может, это прозвучит бесчувственно и расчетливо, но, если ты докажешь, что я могу вернуть свою жизнь, я сделаю это... А если ты ошибешься...Она не заканчивает предложение. Вместо этого достает новую плюшку из пакета. Еды немного, но она сытная, и через некоторое время Иезавель встает.
Я привела тебя не на обед,говорит она, идя в спальню. Достает из-под кровати чемодан, открывает, отбрасывает несколько вещей в сторону и, наконец, достает то, что нужно.
Это тебе пригодится.
Пистолетэто слабо сказано. Ствол, огромный, как пушка Грязного Гарри, угольно-черный, смотрится в ее ручке пугающе. Это не один из изящных пистолетиков, с которыми ходят девушки в фильмах, его не спрятать в декольте или у бедратакое не спрячешь, и точка. Она протягивает его мне, как дар, но я слишком напуган, чтобы его взять.
Это «магнум»...
Я не хочу знать...
Но ты идешь...
Я понимаю, на что иду,говорю я и беру пистолет. Он тяжелый. Холодный.Просто не хочу знать, вот и все.
Я поднимаю оружие, взвешиваюмоя рука кажется лапкой карликаи отдаю ей:
Не могу таскать его с собой целый день.
Конечно.
Нужно найти Карен.
Интернет,предлагает Иезавель.
Дальше по улице есть кафе, так?
Она убирает пистолет в чемодан, закрывает его, засовывает под кровать.
Так.
Я встаю, поворачиваюсь к двери. До нее рукой подать, как и до всего в этой квартирке. Дверь, стол, телевизор, кровать, плита с двумя конфоркамивсе в шаге от этой так называемой гостиной. Но теперь дверь открыта, и призрак на пороге не светится от счастья.
IV
Доставать пистолет нет времени. Призраки вплывают в квартиру. Проникают сквозь окна, слишком маленькие для обычных людей. Появляются в комнате, текут мимо того, что стоит у двери. Он один остается неподвижным, не сводит с меня глаз, пока другие хватают Иезавель за руки, окружают. Они так близко, что задевают меня серыми лохмотьями. Я чувствую запах их пепельного грима.
Они ничего не говорят, не издают ни звука. Иезавель протестует, хрипит, пытается вырваться, но недолго.
Ее маленькое жилище в мгновение ока наполняется призраками. Они толпятся, толкаются, лохмотья трепещут, словно от ветра. Иезавель сбили с ног. Она извивается, борется, но две тени висят на каждой ее ноге, на каждой руке. Они поднимают ее над головами. Я не могу пошевелиться, чтобы не прикоснуться к ним, и просто смотрю. Они рвут на ней одежду, избивают ее, жестоко, немилосердно.
Словно из ниоткуда встает шепот, сперва неразборчивый, потом четкий. Слова разнятся: очищение, шанс.
Иезавель, истекающую кровью, извивающуюся от отчаянья и ярости, несут к призраку у двери. Кладут на живот. Призрак хватает ее за волосы, запрокидывает ей голову, чтобы она на них посмотрела.
Стоит мне пошевелиться, и призраки смыкаются вокруг все плотней, чья-то рука опускается мне на плечо, другая на предплечье, еще однана горло: не душит, предупреждает. Они оттесняют меня назад, хотя места в квартирке совсем немного. Теперь я едва вижу Иезавельтолько проблески плоти, струйки крови, обрывки ткани.
Шепотспорпрекращается, все движение, кроме плеска свободных одежд, замирает. Призраки смотрят на своего лидерапервого, того, что стоит в дверях, но он просто глядит на меня. Им нужен ответ, решение, но не жизнь этой девушки. Она ни при чем. Призраки здесь из-за меня.
Шок прошел, гнев сменяется страхом. Отчаянным, беспомощным. Оказавшись у них в руках, я не вижу и проблеска жалости.
Его взгляд падает на Иезавель. Голос у него хриплый, он может только шептать. Мне больно его слушать: словно ведут по доске гвоздем, словно белый шум, словно конец света.
Тебе есть что сказать?
Не желая сдаваться, Иезавель пытается вырваться, пошевелиться, но серая нога опускается между ее лопаток.
Может, тебе?говорит он, стрельнув в меня глазами.Говори от ее имени. Что скажешь?
Я плюю в него. Несмотря на расстояние и море серых тел между нами, попадаю прямо ему в лицо. Невероятно горжусь собой. Большего мне и не надо.
Призрак кивает, стирает слюну с носа и со щек и говорит:
Очищение.
Нет!кричит Иезавель.
Ножи выскальзывают из ножен, дюжина или больше, я все еще не могу сосчитать. Они не колютрежут: снимают кожу. Начинают с ее голеней, поднимаются к пояснице, бегут по спинетысячей маленьких ран. Торят путь так, чтобы я видел. Иезавель дергается, чтобы уклониться от одного лезвия, и встречается с другим, их слишком много, серые тела струятся вокруг нее, и каждый нож целует плоть, пробует кровь. Один срезает кожу с большого пальца ноги. Другой делает то же самое с ее рукой. Порезы глубокие, пальцы, удерживающие меня, постоянно меняются, но все так же сильны. Я не могу пошевелиться. Едва понимаю, что пытаюсь.
Они бьют меня под колени, и я падаю на пол. Теперь я не представляю угрозы.
Иезавель переворачивается на спину, но лучше не становится. Призраки терзают плоть, испещряют кожу маленькими ранками и длинными порезамина груди, на щеках, один выковыривает глаз.
Я больше не могу это видеть. Зажмурившись, слушаю ее крики. Они длятся часы или дни, все, как один, хриплые и ужасающие. Я не могу помочь, и это меня убивает. Не могу пошевелиться, не могу открыть глаза, не могу вырваться из их хватки. Не могу, не могу, не могу! Эти слова становятся мантрой, самой жизнью, и будут звучать в моем мозгу, пока я не умру.
Даже после того, как Иезавель затихает, они продолжают резать. Мне не нужно видеть раны, я слышу их: свист лезвий, хлюпанье расходящейся кожи, треск костей, внезапный вскрик, ведь она еще не мертва, пока нет, просто хочет этого.
В один миг все останавливается.
Открой глаза,командует глава призраков.
Я медленно подчиняюсь. Иезавель корчится у его ног, свернувшись, как выкидыш, дрожа, безмолвно рыдая, прикрыв руками лицо. Она вся в крови, кожи почти не осталось. Я вижу кости, но отвожу глаза. Плоть висит на теле лохмотьями.
Глава призраков ухмыляется мне, зубы у него серые от гнили и отравы:
Она очищена.
Я бросаюсь на него. Вырываюсь из вцепившихся в меня рук, вскакиваю с колен, лечу по воздуху как снаряд, скрючив пальцы, как когти. Вижу только его глаза у меня под пальцами, только горло в моих руках.
Я не продвигаюсь и на два фута. Они наваливаются на меня, отовсюду, прижимают к земле. Я падаю у ног Иезавели. Кожа на ее ступнях висит лентами. Воздух из легких вышибло. Я пытаюсь вздохнуть.
Шепот начался снова. На этот раз они не спорят, не говорят о шансе. Только очищение, очищение, очищение. Снова и снова, голос там, голос здесь, ни гармонии, ни мелодии, ни даже тени напева, просто повтор, просто злоба, просто очищение.
V
Ворона ушла за новой бутылкой вина. Анна смущенно ерзала в кресле. Я откинулся назад, не зная, как продолжать разговор, что еще говорить. Ненастоящий. Мои воспоминания были фальшивкой. Так сказала могущественная ясновидящая с крашеными черными волосами.
Она вернулась, налила нам по новой, хотя пила в основном сама. Анна молчала, пока ее подруги не было, а у меня почти не осталось слов. Я едва мог смотреть на нее. Просто поднял бокал и уставился на него.
Еще вопросы,сказала Ворона, коснувшись моего бедра.Может, все еще не слишком плохо. Ты точно здесь, хотя для Анны всего лишь сон.
Ты ранишь мое эго,заметил я.
Вообще-то, я очень хороша в этом,сказала Ворона.Но не будем отвлекаться.
Она обернулась к Анне:
Я сегодня отпросилась с работы. Думаю, это окажется куда интересней кучки пожилых женатиков, мечтающих, чтобы их половинки выглядели как я.
Как... Анна осеклась, взглянула на меня, начала снова:Как Кевин вообще здесь очутился?
Ворона потянулась, покачала головой:
Понятия не имею.
А твои книги?спросила Анна.
У меня их куча,ответила Ворона.Но о таком в них ни слова, можешь мне поверить.
И как, если его воспоминания нереальны, он нашел меня?продолжила Анна.
Ворона посмотрела на меня:
Это вопрос для Ромео. Давай спросим. С чего ты решил пойти к Анне?
Я не шел к Анне,сказал я.То есть не именно к ней. Я шел на работу. И отправился туда не сразу. Я... я пропадаю тут уже полдня.
Ты не помнишь, где я живу?спросила Анна.
Я никогда у тебя не был.
Мы постоянно устраиваем вечеринки у меня дома,сказала Анна.Поверить не могу, что ни разу тебя не приглашала.
Я покачал головой.
Это неправильно,заметила Анна.Почему твои воспоминания отличаются от моих?
Я помню тебя там,ответил я.Но здесь много перемен. Некоторые совсем незначительны.
Я обернулся к Вороне, словно она могла нас рассудить, обладала знанием и мудростью.
Кое-что изменилось в корне.
Например?
Ресторан,сказал я.Я не видел ни Маризы, ни Лео.
Может, у них выходной.
Все казалось неправильным,объяснил я.Это не «Чудесная жизнь». Мы почти не связаны. Они жарили стейки задолго до того, как я стал к ним ходить.
Девушки не знали этого местечка, но поняли, о чем я. Вещи изменились, причем такие, на которые я не мог повлиять. Если это правда, а то, что я помнюложь, то где тогда мои настоящие воспоминания? Кто я такой?
Я не мог додумать эту мысль. Отбросил ее. От этого она стала реальней.
Новые вопросы,сказала Ворона.Все просто чудесно.
Что, черт побери, чудесно?спросил я.Мы ничего не знаем, просто треплемся.
Мы раскрываем тайны?сказала Анна, скорее спрашивая, чем утверждая.
Нет тут никаких тайн.
Конечно, есть,заметила Ворона. Может, не у нас, но ты точно что-то скрываешь.
Что такого, по-твоему, я знаю?
Честно?спросила Ворона.Думаю, ты знаешь, кто ты, но не больше. Где-то между знанием и незнанием есть дверь и есть ключ, но ты его прячешь.
Это бессмыслица.
Внутри,на сей раз она коснулась моей груди, прямо над сердцем,внутри ты знаешь, что с тобой случилось, знаешь, где должен быть, знаешь, почему попал сюда и что нужно делать.
И что же?
Я не могу залезть тебе в душу.
Я могу,резко сказала Анна. Мы обернулись к ней. Пальцы Вороны все еще лежали у меня на груди.По крайней мере, в твою голову. Ты меня знаешь. Знаешь вещи, которых не можешь знать, и другиенесуществующие.
Но не неправильные,добавила Ворона.
Скажи, Анна,попросил я,что мне делать?
Она покраснела, отвернулась и шепотом произнесла:
Исполнить мои мечты.
Ворона откинулась на спинку кресла, смеясь, как мне показалось, совсем невесело.
Я лучше пойду,сказал я, поднимаясь, чуть не уронив свой бокал.
Анна тоже вскочила, схватила меня за руку:
Не надо.
Отпусти его,сказала Ворона, оказываясь рядом со мной. Поддев пальцем мой подбородок, она повернула мне голову.
Мы всё о нем узнаем, и он вернется.Она поцеловала меня в щеку и отступила, освобождая путь к двери.
Ворона,сказала Анна.
Анна.
Я вышел. Из двери, вниз по коридору, на улицупрошел полпути по Кинг-стрит (направлялся к станции) и понял, что забыл сумку, которую купила мне Анна. Но был не готов вернуться. Пока нет. Как и сказала Ворона, я вернусь. Я знал, где живет одна и работает другая. Неважно, что я об этом думал, Анна была самой крепкой связью с моей прошлой жизнью.
Но Ворона пробудила во мне чувство, что я не могу верить своим воспоминаниям.
VI
Я не знал, куда идти, и просто хотел сбежать. Это показалось мне хорошей идеей. Уйти от всех и вся, забыть о своей жизни или руинах, в которые она превратилась. Я мог купить бутылку, сесть на углу и просить милостыню у добрых прохожих, а к ночи забиться в какой-нибудь уголок Сиднея.