Да вообще-то. Но ты же сам говоришь, что если жена изменила, то можно.
А коль изменит женабудет ли семья? Изменившая единожды изменит и второй. Брак заключается только для создания детей. Но коль гуляет мать, какие могут быть счастливые дети? Семьяэто кирпичный дом. Муж кирпич. Жена раствор. Мужчина прочен и крепок, но угловат и неловок. Женщина пластична и податлива. Но, слившись и застыв в едином целом, они образуют неразрывный монолит, который практически невозможно разрушить. Великий строитель строит этот дом, и в нем прекрасно будет жить его жителям. Но если раствор послушает наущения сатаны и застынет до времени, то дом постоянно будет грозить трещинами и обвалом. И жители будут жить в страхе и боязливости.
Что ты имеешь в виду под словом «застынет»?
Имею в виду, что женщина захочет обладать мужскими способностями или что-нибудь другое. Не перебивай! Так вот может рухнуть на жильцов. А жильцы кто? Для чего создаются семьи? Для рождения детей. Жильцыэто дети. И при разрушении дома они останутся без крова, если выживут вообще. Кирпич с раствором не выполнят свою функцию, а они безвинно пострадают. А когда безвинные страдают, то всегда кто-то заплатит за это. И, конечно, не деньгами. От разрушенного дома можно ли использовать высохший раствор? Он усмехнулся. Потому и сказано: «Кто возьмет в жены разведеннуюсовершит прелюбодеяние». А можно ли использовать кирпич? Можно. Но сколько труда нужно, чтобы его отковырять и приготовить к новому строительству, да и побьется его множество при обвале. Легче и дешевле купить или изготовить новый. Потому заповедь: «Разводиться нельзя» стоит в начале контекста. То есть, первейшая в этой притче. Те, кто говорят, что женщина по библии угнетаемое существо, лгут. Наоборот, женщинамать, неповторимое высшее творение. Ей дано любить и быть любимой. Наделив ее красотой и гармоничным сложением, бог освободил ее от тяжких работ на земле и напряженных размышлений.
Где же? Женщины работают и на тяжелых производствах, и в науке.
И сильно они напоминают гармоничное творение природы?
А причем здесь это?
Библия стоит тысячи лет. Из маленькой секты учение Христа раскинулось на весь мир. Почему? Потому что истины, написанные там, позволяют человеку быть счастливым. Не получать острые ощущения или краткие удовольствия, а быть счастливым. Кама сутрой или телевизионной порнографией, называемой эротикой, показываемой даже в детское время, не заменишь крепкой семьи. Амурными похождениями, рассказываемыми в узком кругу таких же страдающих в душе, стремящихся показным геройством прикрыть душевную наготу, не закроешь сосущей тоски одиночества, когда остаешься один. Ласкающийся о твою ногу домашний кот снимает напряжение лучше, чем оплаченная проститутка. Где счастье тех, кто сидит в баре в дорогой одежде и злате? Ведь они добились, чего искали. Поэтому нельзя читать библию и, взяв одну строку, критиковать ее. Надо читать и понимать контекст. Далекий смысл, что в него вложен. «Возлюби бога»ибо бог есть лучшее. «Возлюби ближнего»ибо любовь рождает любовь. Это первая и вторая заповеди. Остальные вытекают из них, как ручей из родника. Пользуясь отрывками фраз и бескультурьем людским, сатана проникает в людей и соблазняет души. Первая чаша вина приятна, но приятно ли выпить бочонок? Любящая друг друга крепкая семья или спившиеся, вечно ругающиеся алкоголики? Пахарь, взращивающий колосья, или вор, тащащий последнюю копейку у вдовы? Жена, кормящая грудью сына, и падшая за коробку сигарет или новое платье, услаждающая маниакального клиента? В человеке всегда борются душа и тело. И библия позволяет найти золотую середину.
Так значит надо ублажать и душу, и тело?
Те, кто пренебрежет телом, попадет в рай и счастье дано им будет уже на земле. Ведь радостьэто не тряпки и жемчуга, этосильные чистые чувства. Те, кто пренебрежет душой, в ад. И на земле они счастья не обретут.
Как же! Кто тащит и ворует, на машинах ездит с красивыми женщинами. А простые да бедные нищими как были, так и остаются.
Те, что воруют и на машинах с красавицами ездят, много ли они имеют? Ты их один раз в проезжающей машине увидел и все. А как они живут, что это за красавицыты знаешь? Миллионеры и миллиардеры, цари разные имеют много. Но почему они себе проституток красивых каждый день не заказывают? Значит, здесь что-то не так. Те имеют и не заказывают, а эти не успели утащить, а уже несутся. Ты поживи их жизнью. По тюрьмам поскитайся. Потом поговорим. Лучше ли золотая печатка на пальце вольной жизни? А те, что бедными как были, так и остались, разве всегда чтут закон? Да и не все, кто на машинах с женщинами, воруют. Бедностьне достоинство, а одна из форм жизни.
Постой. Как же? Ведь сказано: «Истинно говорю вам, легче верблюду войти в царствие небесное, чем богатому в рай». И «не собирай себе богатств на земле».
Ты опять вырываешь фразы из контекста. Первая притча не означает, что верблюд может пройти в игольное ушко, а богатый не попадет в царство небесное. Надо понимать, что богатый живет в роскоши и комфорте. Ему трудно начать служить душе, позабыв о теле. Нищий же не имеет ничего. И ему для служения высшей цели один шаг. «Не собирай себе богатств на земле». Сказано для того, чтобы указать, что служение во благо выше служения для пользы. Душевную радость не заменишь куском металла или лоскутом тряпки. Как бы ты ни был богат, разве утеря на старости лет единственного наследника сравнится с наполненными сундуками? Сказано: дай и воздастся сторицей. Можно подать копеечку, а можно труд во благо. И не надо думать, будто подал копеечку и можно сразу покупать лотерейный билет, он улыбнулся. Бес-искуситель всегда рядом. На празднике выпьешь кубок вина, становится весело и хорошо. Но выпьешь бочонок, становится плохо. На следующий день у того, кто влил в себя целый бак, болит голова, и он не способен трудиться. А тот, который лишь взбодрил себя, полон сил и с новыми силами внесет свой труд в дело человеческое. Теперь сравни, как они живут! Здесь богатствоуже достоинство, то есть мало пьетмного работает, а бедностьпорок, так как вместо того, чтоб работать, он жизнь пропивает. Ну, ты вечно сбиваешь меня. Я говорил о золотой середине. Не каждый может полностью служить богу. Ибо люди слабы и падки. И бог, видя нашу слабость, дал нам закон, живя по которому мы укрепляем душевные силы наши и приближаемся к победе над зверем. Христос, зная, что дни его сочтены, и предвидя страшную смерть, не бежал. Ибо, спасая людей, он показал пример деяния во благо. Любя нас, он дал закон, позволяющий даже слабому телом и душой обрести Царство небесное. А сильным духом возвращать заблудших овец в объятия его
«А сильным духом возвращать заблудших овец в объятия его», мысленно повторил Александр, уходя с балкона.
А сильным духом возвращать заблудших овец в объятия его, повторил он вслух. «Интересно, сильный я духом или нет? Навряд ли. А жаль. Да не вовремя это все. Славка, он же хорошо плавал. Интересно. Тогда на кладбище пропал, а тут прямо на берегу утонул. Если бы не правда, то было бы шуткой. И к Хомуту не поехали. Теперь, конечно, не до этого. Кому не до этого? Этот вопрос он оставил без ответа. Жизньстранная штука. Уже прошло столько времени, а воз и ныне там. И делать-то нечего. Все нити оборвались. А сильным духом возвращать заблудших овец в объятия его. Надо Татьяну сводить на причастие! Подожди. Хомут или кто-то там говорил, что от этого упыри могут умереть.
Да нет, ерунда. Все, после похорон идем».
Он выскочил в подъезд и направился к Татьяне.
XXIV.
Александр шел быстро, увлеченный своими мыслями. Тротуар протянулся вдоль центральной дороги, и непрерывная вереница разнообразной движущейся техники, источая черно-белую отраву выхлопных газов, придавала мыслям неприятную направленность. Погруженный в себя, он не заметил даже, как навстречу едущий троллейбус уронил штангу, и она, болтаясь, искрила, прикасаясь к высоковольтным проводам. Порывистый ветер нагнал тучи, и они, не предупредив хотя бы молнией, бросились насыщать влагой газоны, почему-то поливая и тротуары вместе с идущими по ним пешеходами. «Надо было зонт захватить», подумал Александр и посмотрел на небо. В ближайшей перспективе окончания дождю не предвиделось. Он передумал идти пешком и, перейдя дорогу, сел в автобус. Салон, битком набитый мокрыми и горячими людьми, вызвал естественные «теплые» чувства. «На следующей выйду. Лучше промокнуть». Он вышел на следующей остановке и пошел коротким путем. «Подожди! Он остановился. Надо же к Диме зайти». Резко развернувшись, Александр пошел к Диме.
Привет, открыл дверь Дима. Какими судьбами, пропавший ангел? Я уж и не ждал. Заходи, рассказывай. Только справку сначала покажи, а то может тебя впускать опасно, широко улыбаясь, уколол Дима.
Привет, коль не шутишь, ответил Александр. Мимо шел, думаю, дай зайду, вдруг не помер еще развалина.
Кто бы говорил. Они прошли в комнату.
Ладно, шутки в сторону, уже серьезно произнес Александр. Ты знаешь, что Слава захлебнулся? Завтра похороны.
Как захлебнулся? Не поверил Дима, его лицо застыло в недоуменной улыбке.
Пошли с Ладой на пляж. Уже уходить собирались. Он пошел искупаться, она с ним не пошла. Когда выходил, наступил на обрывок металлического троса. Да так сильно, что на время сознание потерял. Потом, видать, очухался, но уже поздно было. Вторая версия, что он еще жив был, но по пути рану не заметили, и он от сердечной недостаточности преставился. В общем, глупо как-то. Такой парень, абсолютно трезвый, на берегу утонул.
Елки, Дима мотнул головой. Я же с ними должен был идти. Может быть, ничего и не случилось бы.
Здесь ничем не поможешь. И нечего кого-то винить. Завтра в девять похороны. Хватит, давай не будем об этом.
Давай.
Я был у того мужика, на Волге. Помнишь, когда объявление давали, перешел Александр к цели своего визита.
Ну и что?
Там никто не живет, и такое запустение, словно люди покинули жилище лет сто назад. Я точно помню этот дом. Но хочу с тобой сходить на всякий случай. Мне просто самому не верится, что такое возможно. За три недели из ухоженной квартиры в старые развалины превратиться невозможно.
Ладно. Давай сходим. После похорон?
Нет. Я не хочу откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.
Сейчас? С сомнением произнес Дима. Дождь усиливался, и все громче стучал по окнам. На улице же дождь пошел. Летний ливень. Там, наверное, сейчас не пройти?
Ты, наверное, забыл, что нас подозревают. А я так и вообще под следствием. И надо спешить. А то может так случиться, что и спешить будет некому и некуда.
Хорошо. Только у меня зонт сломался, а дома никого. Так что придется промокать, предупредил Дима.
Ерунда. Здесь добежим до остановки. А там пока доедемглядишь и пройдет. А не пройдет, так не сахарные, не растаем.
А тебе не кажется, что с тех пор, как всеми этими делами занялись, начались неприятности?
Ты прав, в этом что-то есть. Я сам об этом думаю.
А что, если тот мужик с Волги прав?
В чем прав? не понял Александр.
Что существуют могущественные подпольные секты. И что мы влезли в дело, которое выше нашей головы?
Ты предлагаешь на этой почве все бросить и ждать: посадят, не посадят?
Ну, зачем же так? Просто надо отдавать себе отчет, чем занимаешься, и чем это может обернуться, рассудительно ответил Дима.
Чем это может обернуться, мне кажется, мы уже поняли. А чем мы занимаемся, я пока сам понять не могу.
Ладно. Пошли. Дима оделся и уже собрался. Они вышли на улицу. Дождь оказался послабже, чем они ожидали, но сильней, чем им бы хотелось. Огибая лужи, они заспешили на остановку. Им повезло, транспорт пришел быстро.
Пробираясь среди железобетонных заборов и ограждений из металлической сетки, разорванной во многих местах от постоянных перелезаний, вероятно, заблудившимися несунами, окончательно промокнув под слабым, но настойчивым дождем, они подошли к подобию леса.
Сейчас, наверное, каждое дерево сочтет своим долгом вылить на нас всю воду, собравшуюся за время дождя! мрачно изрек Дима, останавливаясь.
Не дрейфь! Нам уже терять нечего, подбодрил его Александр, не останавливаясь. Дима побрел за ним. Они прошли лес и вошли в живую арку. Небо, затянутое свинцовыми тучами, чем-то неуловимо тоскливым отразилось в доме. Поблескивающие стекла в оконных проемах мрачно зияли, затянутые сеткой дождя. Дом понуро и безнадежно пытался защитить от непогоды отсутствующего хозяина. Словно древний старик, переживший всех своих детей, немощный, но гордый, он крепко врос в землю, собираясь не скоро сдаться разрушающим его стихиям.
Этот дом? спросил Александр.
Этот, какой же еще?
Они спустились к крыльцу и вошли в сени. Пахнуло затхлым запахом гнилого болота. Открыв дверь, вошли в комнату. Огромная печь, занимающая значительную площадь, полурассыпавшись, покрылась плесенью. Штукатурка на стенах местами осыпалась, создавая ощущение какой-то неотвратимости. Пустота помещения и несколько обломков старой мебели, а также разнообразный мусор недвусмысленно говорили, что хозяева переехали давно и навсегда. Деревянная плита подоконника у одного окна свисала, словно ее вырвали. И вокруг валялись остатки вылетевшей штукатурки.
Все ясно, слинял голубчик, безразлично произнес Дима. В милицию надо сообщить.
Дом нежилой, судя по всему, долго. Подоконник вон вырван. Значит, гуляющие компании здесь бывали. А окна целые. Странно проницательно заметил Александр.
Мало ли, место глухое. Может, кто как забегаловку поддерживает.
Неплохо поддерживает, если за три недели до такого довести смогли, возразил Александр.
Да вообще-то. Дима подошел к окну и рванул висящий подоконник. Тот не поддался. Крепко сидит. А кажется, вот-вот упадет.
Зачем это тебе? спросил Александр.
Дом древний. Гладишь, клад найду, ответил Дима.
Без миноискателя бесполезно.
Ну, раз уж пришли, давай хоть что-то полезное сделаем. Он ударил несколько раз ногой, и, медленно ослабляясь, подоконник вместе с приличным куском штукатурки рухнул на пол, обнажив мох и тонкие, торчащие из застывшего раствора досочки.
Да-а. Крепко сделано. Здесь, чтоб что-то найти, надо вначале танком поработать. Его энтузиазм сразу ослаб.
Интересно. Если так крепко сидит, то до тебя какая сила нужна была? Александр подошел к другому окну и дернул двумя руками. Подоконники, в отличие от нынешних, стояли невысоко от пола. Он подпрыгнул и встал на край, тот не поддался. Попробуй сам.
Дима подошел и с силой пнул снизу.
Действительно. Ты хочешь сказать, что кто-то уже искал?
Не знаю, но думаю, вид давно покинутого жилья сделай специально, задумался Александр.
Погоди-ка. Дима вышел в сени и затем вернулся. В руках у него появилась металлическая загогулина неясного назначения. Не лом, конечно, но пойдет. Он стукнул по подоконнику, посыпалась штукатурка. После второго удара он треснул. Да, так не пойдет. Придется стену долбить. Иначе доска сломается и по щепке придется выковыривать.
А ты не по доске стучи, а по углам. Когда доска по углам освободится, она отойдет. Снизу же ее ничто не держит.
Дима отбил углы и, пару раз ударив снизу, расшатал подоконную панель. Затем выдернул ее. Тайником и не пахло.
Хотя бы пустая ниша, протянул он разочарованно.
Быстро ничего не бывает. Ты давай остальные два подоконника срывай. А я стены простукивать буду.
Ты что, действительно клад искать собрался? удивляясь спросил Дима.
Нет. Но думаю, что-нибудь интересное найдем. Короче, поторапливайся. А то дело длинное, хоть и лето, а здесь света нет. Александр вышел в сени искать что-нибудь подходящее. Слушай, ты как здесь что-то нашел. Не видать же ни черта.
Без меня как без рук, протянул Дима и пошел ему помогать. Ничего подходящего не попадалось, да собственно там ничего и не было. Пойдем в комнату. Отломаем что-нибудь.
Пойдем, поддержал Александр. В углу комнаты проходила металлическая труба сантиметра два в диаметре. Провозившись несколько минут, стали искать дальше.
Смотри, Дима. Александр показал на торчащий из осыпавшихся кирпичей от печки металлический прут. Он не поддался, пришлось его раскапывать.
Вот это да, протянул Дима, когда они вытащили его. Прут оказался кувалдой на метровой длины рукоятке. С резиновым покрытием в двух местах.
Килограммов двадцать, добавил он, беря ее у Александра.
Ну, теперь мы быстро узнаем, есть ли здесь клад.
Александр взял его железку и стал простукивать стены. Дима двумя ударами выбил два подоконника.
Увы, здесь ничего нет. Что дальше делать?
Простукивай пол.
Вопрос, конечно, интересный, озадаченно протянул Дима и стал простукивать каблуком. Ему это быстро надоело и он, взяв кувалду, стал «доделывать» остатки печки.