Правда?
Отец беспокоится, ответила девушка.
Отец и был ее «камень». ОнаНоэми Табоада, и сюда ее послал сам Леокадио Табоада.
Как я уже пытался объяснить ему, причин для волнения нет.
Каталина сказала, что у нее туберкулез. Но не думаю, что это явствует из ее письма.
Вы видели письмо? Что именно там сказано? спросил он, наклоняясь вперед. Тон мужчины все еще был сух, но он казался обеспокоенным.
Я не запомнила его наизусть. Но написанного Каталиной хватило, чтобы отец попросил меня поехать.
Понятно.
Вирджиль повертел бокал в руках, отчего тот засиял и заискрился в отсветах огня. Откинулся назад в кресле. Он был красив, как статуя. Впрочем его лицо напоминало посмертную маску.
Каталине было нехорошо. Она страдала от высокой температуры и отправила письмо во время болезни.
Кто лечит ее?
Простите? переспросил он.
Кто-то должен лечить ее. Флоренсона ваша кузина?
Да.
Ну, ваша кузина дает Каталине лекарства. А кто назначает лекарства? Кто врач?
Мужчина встал и, взяв кочергу, поворошил горящие поленья. В воздух взметнулись искры и приземлились на грязную многолетнюю пыль потрескавшейся плитки.
Разумеется, у нее есть врач. Его зовут Артур Камминз. Он многие годы лечит нашу семью. Мы полностью доверяем доктору Камминзу.
Ему не кажется, что ее поведение необычно, даже учитывая туберкулез?
Вирджиль усмехнулся:
Необычно? Вы разбираетесь в медицине?
Нет. Но мой папа послал меня сюда не потому, что у вас всё как обычно.
Ваш отец в первом же письме написал о психиатрах. И потом писал об этом снова и снова, презрительно заметил Вирджиль.
Ноэми было неприятно слышать, что об отце говорят в таком уничижительном тоне.
Я поговорю с врачом Каталины, произнесла она жестче, чем стоило.
Вирджиль сразу вернул кочергу на место быстрым движением руки:
Вы требовательны, не так ли?
Я бы не сказала, что требовательна. Скорее обеспокоена, ответила Ноэми, натянув улыбку, чтобы показать: никакого недовольства с ее стороны.
Видимо, уловка сработала, потому что он кивнул:
Артур приезжает каждую неделю. Он навестит Каталину и отца в четверг.
Ваш отец тоже болен?
Мой отец стар. У него болезни, присущие всем людям его возраста. Если сможете дождаться, поговорите с Артуром в четверг.
У меня пока нет намерений уезжать.
Скажите, а как долго вы собираетесь оставаться у нас?
Надеюсь, не очень долго. Пока не пойму, нужна ли я Каталине. Уверена, что смогу найти жилье в городе, если буду мешать вам.
Эль-Триунфоочень маленький городок. В нем нет отеля, нет даже постоялого двора. Вы можете жить здесь, я не пытаюсь вас выгнать. Наверное, мне бы просто хотелось, чтобы вы приехали по другой причине.
Признаться, Ноэми была бы рада найти отель. Дом жуткий, как и все его обитатели. В таком месте и правда легко заболеть.
Она попивала вино. Все тот же темный винтаж, что и в столовой, сладкий и крепкий.
Ваша комната вам понравилась? спросил Вирджиль. Его тон потеплел, стал немного сердечнее. Возможно, она все-таки не была ему врагом.
Нормально. Странно, конечно, жить без электричества, но сомневаюсь, что кто-то умер от отсутствия лампочек.
Каталина считает, что свечиэто даже романтично.
Ноэми подумала, что так и есть. Такое могло впечатлить ее кузину: старый дом на горе, туман и лунный свет, словно гравюра из готического романа. «Грозовой перевал» или «Джейн Эйр»такие книги Каталина очень любила. Вересковые пустоши и паутина. Замки и злые мачехи, которые заставляют принцесс есть отравленные яблоки, темные феи, проклинающие невинных дев, и волшебники, превращающие красавцев в чудовищ Ну уж нет, сама Ноэми предпочитала ходить с вечеринки на вечеринку и разъезжать в автомобиле с откидным верхом. А Каталине этот дом отлично подходил. Может, все дело в лихорадке?
Она держала бокал в руках, поглаживая край большим пальцем.
Позвольте, я налью вам еще вина, сказал Вирджиль, играя роль внимательного хозяина.
К этому напитку можно привыкнуть. Он уже почти усыпил ее, и Ноэми вздрогнула, когда услышала голос Вирджиля.
Нет, спасибо, сказала она, отставляя бокал в сторону и поднимаясь с кресла, которое оказалось удобнее, чем она думала.
Я настаиваю.
Девушка грациозно покачала головой, сглаживая отказ проверенным способом:
Боже, нет. Я вынуждена отказаться. Мне хочется завернуться в одеяло и спать.
В его глазах мелькнула искра. Он нашел в ней что-то интересное? Какой-то из ее жестов показался ему необычным? Наверное, просто позабавил отказ Этот красавчик не привык к отказам. Многие мужчины точно такие же.
Могу провести вас до комнаты, галантно предложил Вирджиль.
Они поднялись наверх. Свет от масляной лампы, вручную разрисованной виноградными лозами, окрашивал все вокруг в странный оттенок. Бархатные портьеры казались зелеными, как трава. В какой-то из историй Каталины врагов Кублай-хана душили бархатными подушками, чтобы не проливать кровь. Ноэми подумала, что этот дом со всеми его коврами, тканями и кисточками на занавесках мог задушить целую армию.
4
Завтрак принесли на подносе. К счастью, Ноэми не пришлось спускаться к столу, чтобы позавтракать со всей семьей, но еще неизвестно, что принесет ужин. Возможность побыть одной сделала овсяную кашу, тост и джем аппетитнее. Из напитков был чай, который Ноэми не любила. Она пила кофе, предпочитала крепкий, а от этого чая веяло слабым фруктовым ароматом.
Приняв душ, девушка нанесла помаду и подвела глаза черным карандашом. Она знала, что ее огромные темные глаза и полные губы были ее главными достоинствами, и всегда подчеркивала их. Не спеша просмотрев наряды, выбрала фиолетовое платье из тафты с широкой клетчатой юбкой. Оно было слишком красивым, чтобы носить днем, в канун нового, 1950 года, восемь месяцев назад, она надела этот платье впервые, и тогда это было кстати. Но Ноэми тянуло к роскоши. К тому же ей хотелось бросить вызов окружающему мраку. Она решила, что так будет интереснее исследовать дом.
Да уж, тут точно было мрачносолнечный свет не сделал Дом-на-Горе лучше. Ноэми ходила по первому этажу, открывала скрипящие двери и сталкивалась с призраками мебели, покрытой белыми простынями. Занавески везде были плотно задернуты. Там, где луч солнца все-таки проникал в комнату, в воздухе становились видны пляшущие пылинки. В коридоре работала каждая четвертая лампочка. Ясно, что бо́льшая часть дома не используется.
Ноэми думала, что у Дойлов будет пианино, пусть и расстроенное, но его не оказалось. Также она не могла найти ни радио, ни хотя бы граммофона. А она так любила музыку! Всё, от Августина Лара до Равеля. И танцы. Какая жалость, что ее оставили без музыки!
Девушка прошла в библиотеку. Комнату по периметру украшал деревянный фриз с повторяющимся узором из листьев аканта, разделенный пилястрами. Книжные шкафы вдоль стен были заполнены томами в кожаных переплетах. Она потянулась за первой книгой наугад и увидела, что та изъедена плесенью; от книги пахло сладким запахом разложения. Ноэми поморщилась, захлопнула томик и вернула на место.
На полках также стояли старые выпуски журналов, включая «Евгеника: Журнал по улучшению расы» и «Американский журнал о евгенике».
Как подходяще, подумала она, вспомнив глупые вопросы Говарда Дойла. Ей стало интересно, хранит ли он линейки-калиперы для измерения черепа гостей.
В углу в одиночестве стоял глобус с устаревшими названиями стран, а у окна притулился мраморный бюст Шекспира. Посреди комнаты лежал огромный круглый ковер; взглянув на него, девушка разглядела, что он изображает черную змею на красном фоне, кусающую хвост. Змею окружали крошечные цветы и виноградные лозы.
Скорее всего, библиотеку содержали лучше всегои уж точно чаще всего использовали, судя по отсутствию пыли. Но все равно помещение казалось запущенным: занавески поблекли до уродливого зеленого, и далеко не одна книга пострадала от плесени.
Дверь в другом конце соединяла библиотеку с большим кабинетом. Ноэми вошла. На стене висели три головы оленя. В углу стоял пустой шкаф для винтовок со стеклянными дверцами. Видно, когда-то обитатели дома охотились, но теперь перестали.
На столе из черного грецкого ореха Ноэми нашла еще несколько журналов по евгенике. В одном из них была помечена страничка. «Идея о том, что полукровки-метисы Мексики наследуют худшие черты родителей, скорее всего, ложная. Если на них и влияет кровь низшей расы, это происходит из-за нехватки правильных социальных моделей. Импульсивный темперамент метисов требует раннего контроля. И тем не менее для них характерны многие положительные черты, включая здоровое тело»прочитала девушка.
Все ясно, можно больше не гадать, есть ли у Говарда Дойла калиперы. Вопрос скорее в их количестве. Возможно, они хранятся в одном из высоких шкафов позади нее вместе с генеалогическим древом этой семейки. Рядом со столом стояло мусорное ведро, и Ноэми засунула туда просмотренный журнал.
Потом она направилась искать кухню, о местоположении которой вчера проинформировала Флоренс.
Кухня плохо освещалась, окна были узкими, со стен облезала краска. На длинной скамье сидели двоеморщинистая женщина ближе к семидесяти и мужчина с густой сединой в волосах, хотя ему было не так уж и много летнаверное, около пятидесяти. С помощью круглой щетки они счищали грязь с грибов. Когда Ноэми вошла, работники подняли головы, но не поздоровались.
Доброе утро, сказала она. Нас вчера не познакомили. ЯНоэми.
Мужчина и женщина молча уставились на нее. Дверь открылась, и на кухню зашла еще одна женщина, тоже совсем седая. В руках она держала ведро. Ноэми узнала в ней служанку, разносившую блюда во время ужина. Она была примерно возраста мужчины. Служанка кивнула, и пара, сидящая на скамейке, тоже кивнула, прежде чем вернуться к работе. Неужели все в этом Доме-на-Горе следовали «правилу тишины»?
Я
Мы работаем, буркнул мужчина.
Все трое опустили взгляд. Их болезненные лица выражали безразличие к присутствию незнакомки в красивом платье. Возможно, Вирджиль или Флоренс сообщили им, что гостья не является важной персоной, поэтому не стоит суетиться.
Ноэми в досаде прикусила губу и вышла из дома через черный ход, который только что открыла служанка. На улице снова висел туман и воздух был прохладным. Девушка пожалела, что не оделась поудобнее, в платье с карманами, куда могла бы положить сигареты и зажигалку. Она зябко поправила красный ребозо на плечах.
Хорошо позавтракали? спросил Фрэнсис; он шел вслед за ней.
Ноэми повернулась и посмотрела на него:
Все хорошо. Как вы?
Я? В порядке.
Что это? спросила она, показывая на деревянное строение неподалеку.
Это сарай, там у нас генератор и топливо. За ним каретный сарай. Хотите посмотреть? Потом можно пройтись по кладбищу
Конечно.
Воображение рисовало, что в каретном сарае стоят дроги и две черные лошади, но вместо этого там находились две машины. Однатот самый роскошный автомобиль, на котором приехал за ней Фрэнсис. Вторая была новее, но выглядела намного скромнее. Каретный сарай огибала дорожка. Фрэнсис и Ноэми пошли по ней через деревья и туман, пока не добрались до железных ворот, украшенных изображением змеи, кусающей свой хвост, тот же рисунок Ноэми видела в библиотеке.
Они шли по узкой тропинке. Деревья росли так близко друг к другу, что между ветвей едва пробивался свет. Возможно, раньше кладбище было ухоженным, но теперь тут царили сорняки. Надгробные плиты были покрыты мхом, у могил росли грибы. Даже деревья казались мрачными, хотя Ноэми не могла объяснить почему. Деревья и есть деревья.
Но заброшенность вносила свои темные краски, делая это место жутковатым, у нее аж мороз по коже пробежал.
Ноэми было жалко всех, похороненных здесь, впрочем, как и живущих в Доме-на-Горе. Тоже ведь как мертвецы Она наклонилась, посмотрела на одну надгробную плиту, потом на другую и нахмурилась.
Почему все они отмечены тысяча восемьсот восемьдесят восьмым годом? спросила она.
Ближайшая отсюда шахта до независимости Мексики управлялась испанцами, и на многие десятилетия ее забросилисчитали, что там осталось мало серебра. Но дядя Говард считал по-другому. Он привез сюда современные английские машины, большую команду англичан и начал работать. Выработки были высокими, однако через несколько лет после открытия шахты разразилась эпидемия. Она убила большинство рабочих, и их похоронили здесь, объяснил Фрэнсис.
А потом? Что он сделал потом? Послал за другими рабочими из Англии?
А нет, не было необходимости у него всегда были и мексиканцы-рабочие, большой контингент но они здесь не все похоронены. Думаю, в Эль-Триунфо Но лучше спросить дядю Говарда.
Ноэми подумала, что это к лучшему. Семьи местных рабочих, скорее всего, хотели бы навещать умерших, оставлять цветы на могилах, а это было бы невозможно, учитывая, что город находится довольно далеко.
Они пошли дальше. Внимание Ноэми привлекла мраморная статуя женщины с цветочным венком в волосах. Правая рука статуи указывала на усыпальницу. Над входом большими буквами вырезано «Дойл» вместе с фразой на латинском: Et Verbum factum est.
Кто это? спросила девушка. Просто статуя?
Нет. Считается, что это моя двоюродная бабушка Агнес, умершая во время эпидемии. Здесь похоронены все Дойлы: моя двоюродная бабушка, мои дедушка и бабушка, кузены, сказал он и, видимо, испытывая неловкость, замолчал.
Тишина пугала Ноэми. Тишина кладбища, тишина этого странного дома Она привыкла к шуму трамваев и автомобилей, пению канареек, веселому журчанию фонтана во внутреннем дворике, лаю собак и мелодиям, льющимся из радио, да еще у их повара была привычка, когда он готовил, напевать серенады из фильмов.
Здесь так тихо, сказала она и покачала головой. Мне это не нравится.
А что вам нравится? с любопытством спросил Фрэнсис.
Мороженое запоте, фильмы Педро Инфанте, музыка, танцы и машины, перечислила девушка, загибая пальцы. Ей также нравилось болтать, но он мог это и сам заметить.
Боюсь, не могу особо помочь с этим. А на какой машине вы ездите?
На самом красивом «бьюике» в мире. С откидной крышей конечно же.
Конечно же?
Да! Веселее ехать без крыши над головой. Волосы развеваются, как у кинозвезды. И в голову приходят всякие идеи, думаешь лучше, сказала она, игриво взъерошив свои волнистые волосы.
Почему-то вспомнилось брюзжание отца. Тот говорил, что она слишком много внимания уделяет своей внешности и вечеринкам, вместо того чтобы заниматься учебой всерьез. Хм как будто женщина не может делать и то и другое одновременно!
Какие идеи?
Идеи для моей диссертации, когда я наконец доберусь до нее, ответила Ноэми. Идеи, что делать на выходных, да вообще какие угодно. Мне лучше всего думается в движении.
Фрэнсис смотрел на нее, но теперь опустил глаза.
Вы отличаетесь от своей кузины, сказал он.
Неужели вы тоже собираетесь сказать мне, что я темнее в смысле волос и кожи?
Нет, ответил он. Я не имел в виду внешность.
А что тогда?
Думаю, вы очаровательны. Его лицо исказила паника. Не то чтобы вашей кузине не хватает очарования Но вы очаровательны по-особенному, быстро закончил он.
«Если бы ты только видел Каталину раньше!»подумала девушка. Если бы он видел ее в городе, в красивом бархатном платье, с нежной улыбкой на лице и глазами, полными звезд. Но здесь, в затхлой комнате, ее глаза потухли, а болезнь, какой бы она ни была Но, может, все не так плохо? Возможно, до болезни Каталина и здесь улыбалась своей милой улыбкой, брала мужа под руку и выводила на воздух посчитать звезды.
Вы так говорите, потому что не видели мою маму, беззаботно произнесла Ноэми, не желая делиться своим мнением о Каталине. Она самая очаровательная женщина на земле. В ее присутствии я чувствую себя невзрачной и непримечательной.
Парень кивнул:
Знаю, каково это. Вирджильнаследник семьи, сияющая надежда Дойлов, а я
Вы завидуете ему?
Фрэнсис был очень худой, лицогипсовая маска святого, преследуемого своим мученичеством. Темные круги под глазами наводили на мысль, что он болен. А Вирджиль Дойл тот был словно вырезан из мрамора. От него исходила сила, в то время как от Фрэнсисаслабость. И черты лица Вирджиляброви, скулы, полные губыбыли намного привлекательнее.