Стеклянные двери разошлись в стороны. В холле сверкали зеркала и металл, плакаты на стенах демонстрировали виды с птичьего полета: то круглые озера-отстойники, то прямоугольные сооруженияс грязно-бурой водой.
Макс перешагнул порог. За шиворот капнулочертовы кондиционеры. Он ладонью смахнул влагу.
В холле пахло сладковато, будто сероводородом. Он поморщился: в памяти всплыл недавний разговор.
Я не сплю с ним, Макс. Это работа, понимаешь? Оннастоящий профи, даже фанат. Личико Леры заострилось, сделав ее похожей на лисицу. Учиться у негокайф. Тебе на настоящее дело пофиг, вот и не лезь в мои дела.
Не пофиг, отрезал он. Устроюсь на практику и тоже вникну.
«Я тебя уведу, мысленно добавил Макс. Твой кумир тебя не получит».
Денис Никитич не возьмет. Его имя-отчество Лера выговаривала округлым, напевным голосом. С Максом она так не разговаривала.
Возьмет, отрезал он. Госконторы обязаны студентов брать. Очистныена балансе города, все получится.
Лера потускнела. Макс тогда плюнул в сердцах, хлопнул дверью.
Что за привычка? Полюбила другогоскажи прямо, зачем жилы тянуть. Нет, все отрицала, но домой возвращалась позднее и позднее. Порой целые сутки на дежурствах пропадала.
Макс представил, как швыряет Дениса Никитича в серую с пеной воду. Тот задыхается в грязных бурунахвыплыть нельзя, воздух бьет со дна как гейзер, а глубинаметров шесть. Ха.
Он вздрогнул. Мысленная картинка пробирала натуралистичностью. Откуда это? Денис Никитичглавный технолог очистной станции, считайцарь и бог здесь, так что вопроскто кого выкинет. Макс скривился. Наверняка мелкий человечек этот Денис Никитич, мутный, как вода в его хозяйстве.
Макс постучал в дверь.
Заходите, низко велели из кабинета.
Светлый пол, стулья и массивный стол были завалены чертежами. Макс пожал протянутую руку Дениса Никитича, пытаясь улыбнуться сведенными губами.
«Человечек» оказался выше на голову, жилистый, с точеным лицом и седыми стрижеными висками.
«Ясно, промелькнуло в мозгу, Лера влюбилась в него как кошка. На таких девчонки сами вешаются».
Ладонь заныла от зверского пожатия.
Выпускник? спросил Денис Никитич.
Диплом через год, отчитался Макс. Нужна реальная практика. Лера очень вас хвалила как руководителя. Помните? Лера Ситникова.
Взгляд Дениса Никитича стал жестким.
Молодой, говорю сразу. Мои очистные двадцать лет в очереди на финансирование, техника в заплатах. Работает чудом на голом энтузиазменашем, как понимаешь. Я тебе все покажу, но ты здесь будешь выживать. Будь осторожен. Тогда не случится, как с Лерой.
Макс стиснул зубы. Кивнул.
Денис Никитич запрокинул голову, разминая шею как боксер перед выходом на ринг.
Еще одно, молодой. Согласишься сейчасты наш с потрохами. Никаких побегов в чистенький офис и к мамочке. Так что?
Я согласен, твердо ответил Макс. Хочу знать, как все в реалене на чертежах.
Под полом зародилась глухая вибрация, словно скрепляя договор, и тут же стихла.
Макс тряхнул головой.
«Век бы не видел ваши очистные».
Ладно, прищурился Денис Никитич. Покажу диспетчерскую. Встречаемся через десять минут на парковке.
На слове «парковка» мозг забуксовалчто, настолько большая территория? но Денис Никитич быстрым шагом покинул кабинет. Макс припустил следом.
Диспетчерская понравилась: просторно, окна до полу, посредидлинный ряд терминалов, как в кино про авиацию и диспетчеров. На экранах мигали разноцветные схемы, выскакивали цифры. Место слева пустовалоне нашли нового оператора на место Леры.
Душно здесь. Странный сладковатый запахчто напоминает, не понять никак? И операторысплошь парни, уставились в мониторы, а отвернешьсялопатки чешутся. Ну да, привели новичка, развлечение
Ты постоянно тут торчишь? спросил Макс у сидящего с краю парня. Прочитал надпись на бейдже: Валентин?
Повисла тишина. Валентин медленно распрямился и перевел взгляд на Макса. Глаза у него были водянистые.
Как положено, с расстановкой сообщил он. Наше делонаблюдение, ясно? Контроль и управление. Ясно?
Парень демонстративно нацепил наушники.
Макс молча развернулся кругом. Чей-то взгляд уперся в спину, как отвертку воткнули.
Ни один из операторов не проронил ни слова.
Он вылетел на улицу. Сладковатый запах въелся в нос. Макс постоял, глотая ветер открытым ртом, и не сразу понял, что воздух горчит.
Проклятье. Он побрел к парковке, пытаясь отвлечься от дурноты.
Солнце сверкало над зелеными лужайками, кое-где пересеченными здоровенными трубами. Стоянка обнаружилась за углом. В серебристом «Рено Логане» сидел Денис Никитич, выставив наружу длинные ноги в потертых джинсах. Он прижимал телефон к уху. Ветер сносил обрывки слов.
Присмотришь Он пригодится Не сейчас! Запас пока есть. Не пускай, пока не найдем.
Макс споткнулся.
Денис Никитич в упор взглянул на него через лобовое стекло. Будто иглы вонзились в затылок, скользнули под воротник. Макс с независимым видом сунул руки в карманы. Воздух горчил на языке, мешался со знакомым сладковатым привкусом. Желудок противно сжимался.
Эй, молодой, садись. Покажу цепочку от и до, потом ребятам сдам.
Макс осторожно кивнул.
Денис Никитич вдавил газ так, что Макса впечатало в сиденье. Он схватился за поручень, часто сглатывая. Нет, его не стошнит. Не перед этим кумиром Леры, чтоб его. Да, уверенность прет во все стороныдевушки таких любят, но сразу видносволочь. Наверняка попользует девок, перешагнет и свалит обниматься к своим любезным насосам и отстойникам.
Тормоза взвизгнули. Макса бросило вперед, так что руку прострелило больюкак бы не вывихнуть.
Приемное отделение, объявил Денис Никитич. Отсюда смотри, внутри ремонт. Пока что. Опасно.
Над бетонной коробкой парило облако. Оно поднималось невысоко, как туман в низине. Макс вывалился из машины, стараясь отдышаться. В голове шумело, земля под ногами мелко дрожала. Проклятье.
Конфетку? спросили над ухом.
Макс подскочил. Денис Никитич протягивал пачку леденцов.
Всех мутит поначалу. Потом привыкают.
С-спасибо, не надо.
Денис Никитич не ответилуставился куда-то за спину Максу.
Костян, когда запуск? вдруг заорал он.
Макс отпрянул и залился краскойтак что уши загорелись. Но Денис Никитич на него не смотрел.
Над гребнем холма появилась патлатая седая голова, широкие плечи в спецовке. Мужик взбирался по стене с той стороны, цепляясь за что-то.
Две минуты, прокаркал тот, вставая на ноги.
Свезло тебе, молодой, оскалился Денис Никитич, сразу на песколовочку посмотришь. Механизмы старше тебя, а работают! Он рысью потрусил по газону вверх. Чертов город, жмоты, долетело приглушенное.
Макс побрел следом, покачиваясь. Земля гудела, низко, угрожающе, словно внизу катился бесконечный состав метро.
Он представил, как под зеленой лужайкой, вертикально уходя вниз, под подошвами кроссовок зияет пустота, а в ней бурлит жирная сточная вода. Она собрала дрянь и мерзость со всего города и злобно клокочет, ненавидя людей за то, что они с ней сделали. За то, как изуродовали. Ей никогда, никогда не стать снова радостной, светлойсколько ни фильтруй. Она впитала все отходы человеческие, изменилась безвозвратно и новое насилиевторжение химических реагентов, призванных очищать, ее не оживит.
Макс моргнул.
Это просто канализация. Вода с кусками тряпок, волос и всякой пакости. Под его пятками. Под пригорком с травинками, в подземных тоннелях Рвется наружу из-под крышек люков. Мама в детстве одергивала: «Не наступай на люкипровалишься!» Наверное, хотела пояснить: «Поток тебя схватит за ноги и потащит, размозжит твою голову о бетон, ты задохнешься в парах метана» но почему-то не договаривала.
Макс поступил в университет на кафедру водоподготовки. Жаждал природу спасать, дурак. Воду чистить.
Он уставился на носки кроссовок, перемазанные в песке. Вокруг подошвы топорщились мятые желтые одуванчики. Под ними глухо тряслась земля.
Вода человеку нужна, он ее мучить не перестанеткак спасать?
Макс встряхнулся и припустил вверх по холму, взобрался на вершинуи замер. Впереди зияла пропасть: пустая бетонная чаша, осклизлая, в черных потеках. Она уходила вперед, в длину, перекрытая кое-где тонкими металлическими мостиками. Из конического дна торчали, как кости динозавров, шнековые трубы-транспортеры.
Песколовка, мать ее, глубиной метров шесть. Улавливает песок из стоков.
А выглядела как безобидные квадратики на чертежах Не зря он избегал очистных. Не зря мечтал о чистом офисе подальше от этого кошмара. Если бы не Лера, ноги б его тут не было.
Чертов Денис Никитич, чтоб ему пусто было. Отобрал у Макса самое дорогоелюбимую девушку, где-то сгубил ее, а сам бодро скачет.
Макс вытянул шею, глянул вниз.
Ребра вертикальной лестницы торчали над краем чаши. Макс сглотнул. Там шею свернутьраз плюнуть. Как погибла Лера? Из чаши выбрался Костян Прямо оттуда? Из вонючего бассейна с лужицами нечистот на дне, куда в любой момент хлынет поток канализации?
Костян тем временем мирно стоял, почесывая лохматый затылок. Темные глаза в складках набрякших век смотрели остро.
Раздалось шипение, треск помех. Макс чуть не подпрыгнул, но это ожила рация у Костяна.
Запускаю третью песколовочку, нежно сообщил оператор. Макс вздрогнул: ему почудился мелодичный голос Леры.
Из-под земли вырвался низкий рык. Макс прирос к месту.
Он увидел Дениса Никитичатот вскочил на тонкий мостик через пропасть, облокотился на перила, свесившись чуть не по пояс.
С грохочущим плеском внизу запузырилась вода. Изжелта-бурая, с шапками коричневой пены, она широко захлестнула дно, поднимаясь выше и выше. Загудел, ворочаясь по спирали, шнек-транспортер. Денис Никитич перегнулся внизвот-вот упадет, муть захлестнет с головой, острые края шнека вопьются в тело, кромсая, взбивая кровавые ошметки с желтой пеной
Макс попятился; ослабевшие ноги не повиновались. Он покачнулся. Голова закружилась, ужас вонзился в легкие, Макс схватился за воздух.
Чьи-то пальцы рванули за локоть назад. Мясистое лицо Костяна оказалось рядом, невозмутимое, но тут же отдалилось. Хватка разжалась.
Из чаши-песколовки поплыл тошнотворный запах, въедаясь в поры, пропитывая одежду и волосы. Запах канализации со сладковатым привкусом разложения. Вот что он вспоминал и никак не мог поймать.
Так пахло в морге, едва уловимо, но мерзко: Макс побывал там однаждыперед похоронами Леры, но запомнил на всю жизнь. «Отравление ядовитыми парами из канализации», сказали ему.
Не наступайте на люки
Костян! заорал Денис Никитич. Чуть не сорвало затвор! Запас походу кончается. Проверь остальные.
Ладно, шеф! гаркнули из-за спины. И добавили под нос: Да сойдет, свежий запас-то.
«Запас чего?» смутно подумалось Максу. Он как во сне уставился на полосу нежной июньской травы между ним и ревущим адом.
Расслабься, пацан. Его больно ткнули под ребра.
Макс обернулся.
Костян выпятил живот под спецовкой, низенький и внимательный.
Мы тут во все верим, сообщил он, обшаривая глазками-щелочками пенистую муть. Верим, что, если перекрыли трубу, затвор сдюжит. Верим, что запустили насоси его не сорвет, не разнесет фонтаном и трубу, и металл, и нас. У нас тут, пацан, без веры никак.
К-кошмар, выдавил Макс, не в силах оторвать взгляд от зловонной стихии, которая бесновалась в бетонной чаше.
Он позабыл, что должен выглядеть компетентным, чтобы войти в доверие. Какое к черту довериевыжить бы.
Костян хмыкнул.
Кошмар, говоришь? Он сунул руки в карманы. Куртка на пузе натянулась. Кошмарам надо чем-то питаться, иначе ерунда это, а не кошмар. Бывай.
Он развернулся и шустро, вразвалочку заковылял прочь.
Макс как под гипнозом уставился ему в спину. На что он подписался? Лера Тоненькая Лера с большими глазами и нежной кожей была здесь совсем одна. Денис Никитич учил ее запускать этот ужас? Руками, которыми она ласкала Макса ночами, пальчиками, которые он целовал, заставлял ворочать ржавые рычаги и верить, что трубу не прорвет и не захлестнет мутной жижей?
Несчастный случайтак они это назвали.
Тощий полицейский с выцветшими глазами ходил за Максом как пришитыйбумаги готовы, вы единственный ее контакт, завершим формальности На редкость шустрый, хоть и недокормленный парень.
Нехорошая мысль, но повезло, что родители Леры давно погибли и не увидели, что стало с дочкой.
Макс вонзил ногти в ладони до боли, так что отхлынула дурнота. Он узнает, что здесь случилось на самом деле. Кто и почему отобрал у него любимую.
Вечер накануне «несчастного случая» врезался в память.
Лера тряслась под пледом, зубы стучали о край стакана. Макс с перепугу сварил какао, хотя сроду не готовил напитки сложнее чая.
Мне оттуда не уйти, всхлипывала она, не уйти, не уйти, нигде не скрыться.
При упоминании полиции она истерически рассмеялась и только умоляла не приближаться к станциям очисткини к одной, никогда.
Поэтому Макс здесь. Он не супергерой, даже пистолета нетна проходной охрана бы отобрала. Но есть волшебная вещьсмартфон, который снимает фото и видео. Для полиции.
Там биологическая очистка, махнул рукой Денис Никитич. Бактерии разъедают органику и чистят воду, ты должен знать.
Макс покивал.
Дальнейшее слилось в круговорот объяснений, гонок на машине и шлейфа муторного запаха, который проник, казалось, до самого нутра. Неутомимый Денис Никитич гордо махал руками, поясняя, как ведет свое латаное-перелатаное, чудом работающее хозяйство. Макс едва поспевал за ним. Он держался поодаль, а Денис Никитич прыгал по бортикам озер-отстойников как бессмертный.
Макс очнулся в конце цепочки сооружений, над бетонным каналом с подсвеченной зеленым водой. Свет давали вертикальные лампы, частоколом, как забор, опущенные в канал.
Ультрафиолет, отрубил Денис Никитич. Обеззараживание. Костян скоро придет, жди здесь. Дела! И был таков.
Шаги затихли в промозглом воздухе. Под низким потолком плыли зеленоватые блики. Мирно журчала водапрозрачная, без запаха. Из канала она уходила в трубу в половину человеческого роста, а потом, под землей, на волю, в реку.
Макс поднес ладони к лицуот них сладковато тянуло тленом. Склонился над водойпахло свежестью.
Он вцепился в шероховатое бетонное ограждение. Изо всех сил потянул воздух носом, ртомникакой вони. В универе учили: воду после очистных можно пить.
Да ни за что. Он же видел, какая она на самом деле.
Где-то подвох, но в чем? Макс вгляделся в глубину канала. Вода с тихим плеском просачивалась между изумрудными лампами. Невинно. Спокойно. Мертво. Запомнив каждый сгусток жижи, каждую липкую волосину, сброшенную на сооружениях выше. Вода помнила все. Она она теперь неживая.
Внешняя чистотаобман. Не может быть, чтобы бурлящий вонючий кошмар прошел бесследно.
Макс поежился. По затылку вниз поползли ледяные мурашки. Ему почудилось, что зеленый свет приобрел зловещий оттенок. Из канала потянуло кладбищенской сыростью.
То здесь, то там в потоке вихрились темные, слишком темные для чистой воды водовороты. Макс отпрянул.
Пацан, айда шмотки выдам и подмогнешь мне. Голос Костяна эхом отразился вокруг.
Макс беззвучно выругался и отскочил, стряхивая морок.
Тучи затянули небо. Поблекший солнечный свет не принес облегчения.
Домой он приходил ночеватьвыпадал из душа сразу на диван, слабо дергал пяткой, подтягивая на ноги плед, и отрубался. Бабушкины ходики оглушающе тикали, но он не слышал. Расстелить постель сил не было.
А утром не хватало моральных сил отсыпатьсявскакивал ни свет ни заря. Какое спать, если Денис Никитич очередной кустарный ремонт затеял, каждые руки на счету, а Макс здорово навострился паять, клепать, копать и, разнообразия ради, чертить.
Не на компе, конечно. Нет. На выдранном из протокола какого-то совещания листке, слюнявым карандашом.
В карманах спецовок таились неиссякаемые запасы карандашейсточенных, коротких, местами погрызенных. Максу казалось, что они там самозарождались, причем сразу надкусанные.
Ему звонил кто-то из приятелей, «ВКонтакте» и «Ватсап» пугали гроздьями непрочитанных сообщений. Макс не открывал их от грехазасекут, что был онлайн и не ответил, накидают в пять раз больше писем. Матерных.