Лифт, сотрясаясь, поехал вниз. Макс часто заморгал, но цифры на бумажке расплывались. «Минус сорок Минус сорок пять?»
Лифт тряхнуло. Он остановился.
Минус сорок пять метров под уровнем земли. Приемная камераместо, куда насосы перекачивают канализацию из главного подземного коллектора. А подходит он на сорока пяти метрах в толще земли.
Макс вывалился в полумрак. Пахнуло сыростью. Грохот накрыл сверху, как волна, пол, стены и сам воздух дрожали. В пустоте, в огромном зале на постаментах из бетона, рычали гигантские насосы, похожие на опрокинутые набок исполинские бочки. Трубы от каждого изгибались, уходя в пол, а от другого конца «бочки» врезались в стену.
Заклепки и болты на трубах тряслись. Их будто распирало изнутри.
Где Денис Никитич?
Спина окоченела. Футболка и джинсы прилипли к телу. Макс трясся от холода, не в силах растереть рукитак мерзко было шевелиться. К коже пристало все, что плавало в канализации, вонь и слизь въелись в самые внутренности.
Где Денис Никитич?
Макс должен узнать правду. Остановить его, заставить отплатить. В конце концов, Макс моложе и не слабаксправится, если дойдет до драки.
Потолок терялся во мгле. Рокот насосов гремел в ушах. Макс бочком обошел одну машину, вторую. Третья молчала.
Внезапно что-то мелькнуло. Макс замер. Крошечная по сравнению с насосом-монстром фигурка энергично закручивала что-то на трубе. На неработающем насосе?
«Останови его», велел Костян.
Денис Никитич! крикнул Макс.
Тот обернулся стремительно. Гаечный ключ выпал, звякнув о бетон.
Сюда нельзя, рявкнул Денис Никитич. Вали наверх!
Костян утонул, сообщил Макс. Вы его столкнули?
Денис Никитич подошел вплотную, подобрав гаечный ключ. Внутренности сдавило как ледяной рукой.
Что ты видел? негромко спросил он.
Вы убили Костяна. Убили мою Леру! Сбросили в канал, да? За что! Вы больной!
Денис Никитич запрокинул голову и рассмеялся. Хриплый хохот потонул в гуле насосов.
Конечно, больной, как все тут. Молодой, разуй глаза. Он ткнул гаечным ключом в молчащий третий насос. Ему сорок лет. А тем двумза тридцать. Железякам на очистныхи того больше. Все должно было развалиться до твоего рождения. Но работает. Ха! Заметь, никто не спрашивает почему. Всем насрать.
Зачем вы убили Леру? спросил Макс, сжимая кулаки.
Чтобы очистные работали! заорал Денис Никитич. Чтобы сраный город не затопило говном, чтобы вода не разнесла мои очистные! Вывы все, офисные ублюдки, только гадите. Пока вас не касаетсяне почешетесь. Ненавижу городских жмотов!
Грохочущий стук вгрызся в мозг. Трубы от насосов затряслись сильнее, вот-вот возникнет щельи мутная вода собьет с ног.
Денис Никитич тяжело дышал.
Леру за что? выдохнул Макс. В животе противно дрожало. А Костян помогал вам убивать. Что, растрепать обо всем грозилсовесть заела?
Идиот, закатил глаза Денис Никитич. Костян угробил станцию. Я тут жил, в этой камере, я тут ночевалискал поломку. А этот урод молчал, что не прочистил колодцы, и теперь нас топит. Там пробка. Вода скоро хлынет обратно в город. Запас, который дала смерть твоей Леры, кончился слишком быстро. Вода снова в ярости. Но после жертвы скоро стихнет, и я прочищу колодцы сам.
Не стихнет! выкрикнул Макс. Сирены орут. Все ломается там, снаружи!
Денис Никитич побледнел так, что в тусклом свете стало заметно.
Не может быть, прохрипел он. Жертва принята. Вода должна успокоиться. Ей хватало одного человека в год. Костян и так внеурочный.
Под ребрами заныло.
Почему никто не искал погибших новичков? Вспомнилось худое лицо шустрого полицейского, быстрое оформление документов.
Дышать стало больно.
Вы лжете, выдавил Макс, зажмурившись. Вы хотите затопить город и убить всех, Костян сказал Он заозирался.
А где?
Фигура Дениса Никитича металась у стены, где мигали огни на панели управленияжелтые, зеленые, красные. Пол затрясся сильнее. Вибрация пробрала тело так, что ослабели колени.
Макс заковылял к панели. Что за?..
Впотьмах наверху раздался утробный рев. Вертикальные трубы шириной в два обхвата затряслись. Макс шарахнулся в сторону. Денис Никитич обернулсялицо его исказилось отчаянием. Он рванул какой-то рычаг.
Ступни прострелила дрожь. С грохотом заработал третий, самый древний насос. Макс оглох на доли мгновения. Лицо Дениса Никитича застыло в напряжении: глаза сощурены, рот приоткрыт.
Секунда Другая Огромные заклепки на трубах задрожали, приподнимаясь. Покатые круглые бока заходили ходуном. Макс ощутил, как слипшиеся волосы на затылке встают дыбом.
Не-ет, простонал Денис Никитич. Бежим!
Он ринулся к неприметной дверце рядом с лифтом. А Макс в оцепенении смотрел, как вылетают один за другим болты и труба прямо на глазах разламывается на куски.
Желто-бурый в техническом свете фонтан ударил из куска трубысмял металл как бумагу. Пена запузырилась на бетоне, подобралась к кроссовкам От запаха запершило в горле.
Свет мигнул и вырубился. Зажглись красные аварийные лампы.
Сердце оборвалось. Макс отмер и бросился бегомв неприметную дверцу. Ввысь уходила узкая винтовая лестница. Мелькали подошвы Дениса Никитича. Макс ринулся за ним.
Внизу на ступеньках зашипела вода.
Зачем вы это сделали? проорал Макс на бегу.
Обводная линия! донеслось сверху. Чтобы не затопило городхотел перекинуть воду в обход! Мимо забитых колодцев, мимо очистных сразу в реку. Но вода не захотела!
Макс задыхался. Ледяные поручни обжигали руки. В темноте клокотала, поднимаясь, пена.
Какая вода, просипел он, просто насос старый!
Далекий вой сирен превратился в непрерывный гул.
Внутри все горело от бега, от стылого ужаса и от ярости. Догнать Дениса Никитича, схватить за грудки, встряхнуть. Размозжить череп о бетон, швырнуть внизв вонючую маслянистую пену.
Он бежал и на пролет, на полпролета опережал бурлящую пену. Впереди мелькнуло что-тоМакс с размаху впечатался в шершавую спецовку. Жесткие пальцы сдавили локоть. Миги выкрутили руки, придавили к перилам.
Эй, молодой, спокойно сказал Денис Никитич. Одной жертвы оказалось мало. Я не позволю разнести мою территорию.
Макс увидел близко-близко беспощадные серые, выцветшие глаза. Понимание заморозилоне вздохнуть. В кроссовках стало скользко и мокро, штанины набрякли.
Передай спасибо Лере. На ней мы продержались полгода. Вперед, молодой!
Удар под дых выбил искры из глаз. Мир померк, висок пронзила больхолод металла. Макс покатился вниз, судорожно хватаясь за все подряд. Склизкая вода забила рот.
Она смогла. Она вырвалась, торжествуя, смяла ошметки шершавого и гладкого с заклепками, за которые цепляешься. Уперлась во что-то твердое, оставленное помощником того хитрого ходячего сгустка. Оттолкнулась, набрала мощь и хлынула вспять.
Цель близкавернуться туда, где много-много ходячих сгустков, которые сливают в нее липкое, едкое, скользкоезаставляют меняться, перестраивать частицы, запоминать что-то Что-то не то.
Она знала, что когда-то помнила совсем другое, и не было столько злобы, но она менялась под влиянием сгустков слишком долго.
Хорошо бы поймать хитрый сгусток, который столько лет измывался над нейзапирал в твердом и шершавом, прокручивал между гладким и острым, заливал едким. А потом выпускал на просторно оттуда ее засасывали снова, чтобы в других клетках перемолоть и отправить обратно. В узкие ходы гладкогоизвилистые, душные.
Вытекать из них приходилось тонкими струйками. Ходячие сгустки нагревали еетак что частицы бесновались внутри, а потом поглощали. О, она брала свое! Впитывалась всюду, где могла В отместку меняла частицы самой себя внутри ходячих сгустков.
Чтобы потом, когда доберется и разорвет их всех, легче переварить.
Может, она поймает-таки виновника всех бед. Хитрый мерзкий сгусток. Попадись он ейнадолго бы затихла, пока с ним разберется. Пока считает все, что знают его частицы.
Но нет. Взамен себя хитрец подкидывал другихсегодня тоже. Хватит! Она добудет свое сама.
Она разыщет все ходячие сгустки. Достанет их по узким ходам гладкого с заклепкамизатянет в себя, разорвет на частицы. Некому будет сливать в нее едкое и скользкое, вынуждая запоминать чужое.
И она вспомнит. Вспомнит, что было до До всего?
Денис Никитич застыл на краю приемной камеры. Мутная вода пузырилась сквозь решетку, заливала ноги по щиколотку. Он не чувствовал ни вони, ни холода.
Он смотрел.
Лучи прожекторов выхватывали тут и там пятна разрухи: покореженные шнеки-транспортеры, вырванные из гнезд металлические мостики, скрученные в дугу.
Газоны превратились в жижу.
Будка подстанции обуглилась. Кое-где пробегали синие всполохи. Глубокое, иссиня-черное предрассветное небо разгоралось над отстойникамивместо озер в них зияла темнота.
На верхнем этаже коробки-офиса желтели окна диспетчерской. Там наблюдали. Переключали тумблеры из чистенького офиса, пытались управлять насосами и затворамино электричества не было.
Денис Никитич хмыкнул. Операторы наверняка сообщили в новости, в город, и к утру здесь будут телеканалы, МЧС и черт знает что еще. Нопоздно. Если он не остановит стихию сейчасспасателям хватит работы в самом городе.
Ледяная вода заморозила щиколотки. Оцепенение сковало колени, щупальцами скрутило желудок.
Денис Никитич смотрел не отрываясь, как вода сокрушала его территорию. Он проиграл. Не справился. Не сумел задобрить: либо второй жертвы, Макса, не хватило, либо Вода требовала кого-то особенного.
И он знал, кого именно.
Он всегда это знал, но не бросать же свою территорию. Город не выделит денег на ремонт очистных, а как сохранить старые? Только он нашел способслучайно, когда новый рабочий рухнул в песколовку. И вдруг металл перестал крошиться, насосы не срывало, трубы перестали ржаветь. Хватило почти на год.
Он не хотел верить, но пришлось. Вода пропитала все вокруг, достала из-под земли, легла взвесью из воздуха. Денис Никитич точно знал, чего она хочет. Чуял всем нутром. Словно клетки его тела, клетки мозга поглощали из нее информацию и переводили в картинки, в ощущения.
Денис Никитич глубоко вдохнул.
Почти тридцать лет он боролся. И город жил, не подозревая, что на отшибе бурлит концентрированное зло, которое он сам и породил. А когда не знаешьне боишься. Это любой скажет.
Он прикрыл глаза. Вонючая морось с привкусом тлена холодила щеки. Под ногами за спиной бесновалась озлобленная вода. Искала жертвы.
Искала одну-единственную жертву. Которая займет ее надолго, заставит утихнуть.
Заледеневшие колени заныли. Денис Никитич не чувствовал ступнии плевать.
Вода наверняка затопила коллектор, подступила к городу. Вот-вот польется из люков. А люди в домахофисные воротничкине в курсе, что случилось. Но скоро кто-нибудь проснется, побредет, сонный, в ванную, а тамчерная в ошметках жижа поднимается неуклонно, а в глубине крутятся мелкие водовороты.
Спасения нет.
Денис Никитич запрокинул голову, глядя в светлеющее небо. Раскинул руки
Легкие жгло от недостатка воздуха. Макс вцепился во что-то. Подтянуться. Ползти. Ноги срывались, оскальзывались на клочьях мусора. В мозгу стучаловырваться, вырваться, дышать. Руки на ощупь ткнулись в запертую дверь. Макс ударил плечом, вскрикнул от боли. Ребра ныли, легкие горели огнем.
Зловонная вода щекотала горло, хлюпала под курткой.
Он схватился за поручень под водой, зажмурился и ударил всем телом. Под веками вспыхнуло краснымсекундаи что-то лязгнуло. Дверь поддалась.
В лицо пахнуло промозглым ветром, вой сирен вонзился в уши.
Макс, ошалело мотая головой, на четвереньках выпал в коридор. Ему на спину хлынула вода. Он, ничего не соображая, заковылял вперед, к полоске моргающего белесого света. Оттуда поддувало холодом.
Он не запомнил, как вывалился из дверей в чавкающее месивото, что осталось от газона. Камушки впились в ребра.
Утробные звуки сирены сверлом вгрызались в мозг. Макс поползслепо, припадая на ушибленный локоть. Куда угодно, но подальше отсюда.
Он очнулся от тишины.
Сирена стихла. Он поднялся на колени, покачиваясь.
Впереди белело здание офиса. На верхнем этаже, в панорамных окнах, высились фигуры операторов, как статуи.
Макс оглянулся. В темноте по холмам бежали бурые потоки. Он стиснул зубы, встал на одну ногу на вторую. Трясущейся рукой нащупал в закрытом на молнию внутреннем кармане прямоугольникпропуск. И заковылял к проходной. Уйти отсюда прочь, куда угодно, лишь бы скорей.
Что-то царапнуло тревожно. Макс обернулся.
Недавний ужас заморозил легкие, сдавил желудокне вздохнуть. На фоне светлеющего неба, на холме, высилась фигурка. Она виднелась отчетливо на краю приемной камеры.
Фигурка раскинула руки. Качнулась вперед, в бассейн и пропала.
Тихо шелестел кондиционер. Солнце бликовало на стеклах. Макс поправил галстук, глядя в монитор: график продаж фирмы, торгующей оборудованием для загородных коттеджей, загнулся вниз. Плавно, но ощутимо.
Директор устроит разносснова.
Макс нашарил стаканчик, отхлебнул и скривилсяхолодный кофе горчил. В нем плавала мутная пленка. Он выбрался из-за стола. Покосился на колонку новостей и тут же отвернулся.
Мгновенный озноб пробежал по спине. Макс стиснул зубы: нет, все кончилось. Он нашел тихую работу на остаток практики и с газетной шумихой не связан.
Заголовки о крупной техногенной катастрофе в соседней области не сходили с первых полос. СМИ муссировали тему: кто виноват, почему городской бюджет не выделял средства на очистные канализации. Кого-то из чиновников даже осудилиусловно. Врачи в больницах откачивали людей с отравлениями ядовитыми газами и тяжелыми металламиговорили, вода поперла из стоков квартир, из люков.
А потом схлынула.
Кто-то из операторов на станции додумался включить обводную линию и перебросить поток сразу в реку. Вода ушла, но люди пострадали. Начальнику очистных, считай, повезлоон погиб, а то бы затаскали по судам.
Макс сморгнул. Под веками вспыхнула картина: фигура на фоне светлеющего неба, раскинув руки, падает вниз
Он потыкал кнопки кофейного автомата. Выставил максимальное количество сахарас недавних пор он терпеть не мог горечь.
Кофейный автомат заурчал, выплюнул в стаканчик горячую жидкость. Макс посмаковал сладость на языке, в горле. Глотнул ещеи закашлялся. Потому что открыл глаза.
В пластиковом стаканчике плавала белесая пенка, закручиваясь в центре в водоворот: знакомый темный смерчик.
Рука дрогнула. Пальцы оцепенели.
Максим, график продаж падает. А вы кофе распиваете!
Макс поднял взгляд.
Директор смотрел в упор, поджав губы. Свет блестел на лысеющей макушке.
Вышел на минуту, пробормотал Макс.
Горячий кофе растекся в желудке. Жар от него пробежал по телу, к ногам и вверх по позвоночнику. Затылок щекотно закололо.
Макс посмотрел на директора. Встряхнуть бы его за грудки, за лацканы дорогого пиджакавпечатать лысой головой в стену. А лучшев решетку. Вжать лицом в прутья, чтобы мутная пена залилась в оскаленный рот, бензиновая пленка покрыла щеки. Чтобы он задыхался. Чтобы умолял, а вода заливалась в уши.
Отчет мне на стол через час! хлестнул голос.
Да, я сделаю, заторможенно ответил Макс.
Если подкараулить директора вечером возле всегда пустынного сквера, то все реально. Рядом как раз колодец, в котором постоянно шумит вода. Поднять крышкупара минут, с его-то опытом на очистных.
Прихлебывая кофе, Макс пошел к рабочему месту. Он больше не замечал, как вихрятся темные водовороты в стаканчике, поставленном на стол.
Оксана РоссаКровавик-камень
Сыно-оче-ек! Кровинушка-а!
Полукрики-полустоны черными взъерошенными птицами метались по комнате. И всем было не по себе от чудовищной скорби, что заполонила скромно обставленный домик, вытеснив все светлое, что когда-то происходило в нем. Но надо было смиренно стоять у гроба с распластавшейся рядом женщиной. Невольно впитывать ее боль, мечтая о глотке свежего воздуха. Стараться не смотреть на лицо и шею умершего, изуродованные настолько, что их так и не удалось толком привести в порядок. Получилось лишь прикрыть сосновыми лапами содранную до кости половину лица да спрятать под воротом рубашки дыру на шее размером с кулак.