Они оба торжественно кивнули и поднялись на ноги, когда глаза Кайлы умоляли их остаться.
- Мама, папа, подождите, они не могут просто остаться?
- Дорогая, я обещаю, что они вернутся в мгновение ока. Доктор Гайвер зайдет к тебе через минуту, дорогая, сиди спокойно, - успокоила ее сладкоголосая медсестра.
Она вывела ее родителей из смотровой и дальше по коридору, закрыв за ними дверь.
Не прошло и тридцати секунд, как он просунул внутрь свою круглую голову со странной гримасой. В нем было что-то, отличающее его от других врачей, которых Кайла видела во время своих обычных осмотров и регулярных визитов в больницу. Он был гораздо более растрепанным и неухоженным. Он был одет в потрепанный белый халат, покрытый грязными пятнами.
Даже его стетоскоп выглядел грязным; поверх некогда белоснежных наушников лежала пластинка оранжевого воска.
- Итак, как вы себя сейчас чувствуете? - спросил доктор Гайвер, его акцент звучал густо и по-немецки.
- Меня тошнит, - уныло ответила Кайла.
- Ну, давай посмотрим, сможем ли мы понять, что не так, хорошо, милая?
Она кивнула головой, и он приблизился к ней, вставляя покрытый коркой и липкий стетоскоп в его волосатые уши. Он нежно провел им по ее сердцу и слушал, как он быстро колотится. Его брови, казалось, были в замешательстве, когда они сошлись вместе. Он опустил барабан с ее груди и снова посмотрел на нее.
- Может быть, если бы ты не убивала свою сестру, тебе было бы намного лучше, - объяснил он, в то время как его акцент выдавал еще более ломаную разновидность английского.
Покалывающий позвоночник ужас заставил ее подняться с больничной койки, ее глаза наполнились шоком. Откуда он знает? Это невозможно!вопил ее разум.
Доктор Гайвер быстро обхватил обеими большими грязными руками ее крошечную шею и начал душить ее с угрожающим выражением на лице.
Яркий ослепительный свет начал проникать сквозь ее теперь закрытые глаза. Воздух выходил из ее тела, покидал свободно и быстро, не оглядываясь. Сквозь белое мистическое освещение начала постепенно проступать другая картина.
Она также почувствовала дополнительное сокрушительное давление по всему ее телу, а не только там, где доктор Гайвер держал свои руки.
Когда свет начал мерцать, реальная картина, наконец, стала пугающе яркой. Она снова столкнулась с жутким режущим взглядом Хершела, поддавшись извращению, которого он так страстно желал, наблюдая, как жирное тело Мейбл извивается вокруг нее. На этот раз она наверняка очнулась ошеломленной, обманутой во время сна, оставив один кошмар, чтобы войти в еще более ужасающий. Запас воздуха внутри ее туловища с каждой секундой становился все более ценным товаром.
Малиновый цвет покрыл скользкую спину змеи, когда она усилила сокрушительную хватку тисков на ее крошечном теле. Зрение Кайлы затуманилось из-за трескающихся кровеносных сосудов в ее глазах. Она чувствовала, как они по отдельности разрываются один за другим. Ей хотелось закричать, но это было уже невозможно. Последнее, что она увидела, была желтозубая улыбка Хершела, произносящая последние слова, которые она услышит:
- Я скрестил пальцы.
ПОДРОСТКОВЫЙ ТРЕПЕТ
Неловкая тревога была слишком заметна с тех пор, как внезапно возникли разговоры об их будущем. Джесси встречалась с Ноа с седьмого класса. Возможно, они не были самой популярной парой в Бенд-Брук-Хай, но были, безусловно, самой крепкой парочкой. Никто больше не встречался серьезно и не казался такой живописной парой.
О, Ноа, что мы будем делать? - удивилась она про себя. Ее пальцы нежно провели по их старой фотографии в "Венди". Снимок был сделан всего через несколько дней после их первой встречи. Я буду скучать по этой дурацкой улыбке...
Ноа и Джесси оба были артистичны по-разному, но похожи в том смысле, что ими двигало непоколебимое стремление. У них были общие интересы, пронизанные страстью. Джесси экспериментировала с эффектами макияжа с детства, и все ее любопытство действительно было связано с Хэллоуином. Ее страсть к ужасам культивировалась с юных лет. В то время как ее сверстники придумывали новые способы выглядеть мило, она размышляла об обратном: как ужаснуть всех, с кем она вступала в контакт.
Страшные убийцы, медленно убивающие своих жертв, и существа, мутирующие в пузырящихся чудовищ, никогда ее не пугали. Она всегда понимала, что это не по-настоящему, но все же сдерживала свое недоверие настолько, чтобы погрузиться в странный, но в то же время удивительный мир ужаса.
Что завораживало ее даже больше, чем наблюдение за мерзкими убийствами и монстрами, пронизывающих до костей, было то, как они это делали. Как Боб Боттин сделал монстров в фильме "Нечто" или оборотней в фильме "Вой" так убедительно? Если бы она могла поразмыслить над кем-то в сфере ужасов, то это были бы Боб Боттин или Том Савини. Работа Тома была феноменальной и растянута на десятилетия с умопомрачительной последовательностью. Будь то сцены убийств в фильме "Незнакомец", или странное озерное чудовище, похожее на сгусток крови, в фильме "Калейдоскоп ужасов 2", или шедевральное создание своего собственного взрывающегося черепа в "Маньяке"любой истинный поклонник, изучающий кинематографическое насилие, знает, что лучше Тома Савини нет никого. Вот почему ровно через два года она отправится в Монессен, штат Пенсильвания, на некоторое время, чтобы посещать школу спецэффектов Тома.
Какого черта еще кому-то могло понадобиться ехать в место под названием Монессен? Она мечтала об этом в течение многих лет, представляя свое быстрое развитие.
Переходя от своей собственной развлекательной, но любительской работы, благодаря которой она стала известна, и становясь, как мы надеемся, специалистом на съемках следующего великого слэшера.
Она сама сняла несколько короткометражных фильмов с друзьями, которые были довольно необычными. Один назывался "Черное дерьмо" и был о бегуне трусцой, который наткнулся на бездомного бродягу, живущего в хижине в лесу. С него капала какая-то черная слизистая форма жизни, которую он, как и следовало ожидать, затем перенес на бегуна. Сам процесс съемок "Черного дерьма" был более чем приятнымдля нее это был рай. Для этого потребовалось много кукурузного крахмала, терпения и черного пищевого красителя (который был на удивление дорогим!) Если бы только ей могли заплатить за это...
Джесси была ракетой смерти, подпитываемой энтузиазмом. Она родилась готовой испачкать свои ноги кукурузным сиропом, поддельными внутренностями и густой дымящейся рвотой. Она была создана для того, чтобы умертвить и развеять неразвитую, уязвимую психику детей, которые смотрят фильмы, которые им не следует смотреть перед сном.
Совершенно в явном контрасте с ее неистовыми взглядами был ее партнер. Ноа, сам будучи художником, никогда не увлекался ужасaми или винтажными спецэффектами, которые пленили Джесси. Он был любителем театра, который вылепил из него следующего Дэниела Дэя Льюиса, но, вероятно, был намного ближе к следующему Джеффу Дэниелсу. Что было бы потрясающе для большинства людей, но по иронии судьбы только не для Ноа. Он был уверенпо крайней мере, действительно верилв своей собственной чуши, которая в некотором роде привлекала Джесси.
Она ненавидела театр и особенно мюзиклы; слушать мюзикл было все равно, что слушать скрежет гвоздя по классной доске. Но это был творческий выход Ноа. Она всегда подталкивала его и поддерживала, несмотря на их противоположные интересы.
Предположительно, у него была потенциальная возможность обучения в театре Ли Страсбурга и Институте кино в Нью-Йорке. Это было бы отличное место для него, чтобы развиваться и оттачивать свое мастерство, а также дать ему высокую вероятность найти работу немедленно после окончания учебы.
Нью-Йорк и Пенсильвания были не так уж далеко друг от друга, но Джесси хорошо знала, как обычно складываются подобные ситуации. Люди ходят в разные школы, создают группы, общаются с другими представителями противоположного пола и бум! Ты разлюбил человека так же быстро, как и влюбился в него. В ее глазах это было вполне естественно; люди хотят быть с партнером, с которым могут быть рядом, особенно молодые люди.
Звериная природа была такой трагичной и душераздирающей, но чем больше она думала об этом, тем больше убеждалась, что, может быть, это было не самое плохое в мире.
В то время, как она поддерживала Ноа в его скучных продвижениях в сферах, которые ее не интересовали, Ноа делал все наоборот. Ему нравилось придираться к ее влечению к жанру ужасов. И она уже начинала уставать от этого.
Его советы иногда были очень неприятными.
Он считал, что ужасы, в общем-то, нельзя воспринимать всерьез. Что не будет значимых фильмов, представленных компанией, которая видела прибыль в бойне подростков. Сообщество, которое существовало только для того, чтобы наживаться на страхах людей с помощью таинственных монстров и заманивать похотливых подростков фильмами, обещало быть усеяно дешевой наготой и сексуальной привлекательностью. Он не мог понять, что уродливое может быть красивым, и что неряшливое может быть сексуальным, даже красивым в некоторых случаях. По ее же мнению, нетрадиционное не всегда означает неудачное.
Он постоянно пытался направить Джесси в CGI или компьютерные эффекты, придя к выводу (со своим "экспертным" мнением), что это единственный способ развлечения в будущем. Но Джесси видела ретро-эффекты со своей собственной уникальной точки зрения.
Для нее это не имело никакого отношения к будущему эффектов, речь шла только о прошлом. Это было то, что она любила и ценила в детстве; как, например, пластинки или подержанную одежду.
В конце концов, ретро никогда не исчезает. Людям нужна ностальгия, чтобы помнить, кем они были и от кого произошли. Это была та самая материя и фундамент, который определил их нынешний характер.
Автомобиль был бы совсем не впечатляющим, если бы не лошадь с повозкой. Для ретро всегда найдется место, а если бы его не было, со временем людям бы это стало необходимо.
Даже если бы по какой-то причине люди никогда не восстали против цифрового однообразия, который, по ее мнению, казался древнее, чем сама жизнь, она все равно была бы довольна своим выбором. Все, чего она хотела, было реальным, что можно физически почувствовать. Ей необходимо было делать кукол, лепить латекс и смешивать саму кровь. Она не смогла бы упокоиться в могиле, если бы не нашла способ сделать это.
Ноа, при всех его недостатках, все еще был особенным для нее. Джесси увидела в нем ту сторону, которая мелькала только за закрытыми дверями. Это заставляло ее чувствовать себя любимой и особенной. Никто больше не знал о парне, который сделал для нее ожерелье, используя камень с пляжа, на котором они влюбились. Большинство других мальчиков в их возрасте пили пиво и пытались сравнить зазубрины на ремнях друг друга. Он был гораздо более зрелым. И она этим дорожила. Она смогла смириться с высокомерной всезнающей частью его личности в обмен на его очарование.
Было бы больно, если бы они не смогли продолжать в том же духе, но до этого еще оставалось какое-то время. Она решила, что самое главноезакончить вместе первый курс и пережить несколько очаровательных незабываемых моментов в старших классах. Даже если потом у них ничего не получится, они смогут с теплым чувством оглядываться на те простые беззаботные времена. Они оба бы знали, что нашли любовь и дружеские отношения друг в друге в период, когда большинство из их друзей этого не удостоились.
Она уже знала, что самым важным аспектом ее подростковых воспоминаний будет Неформальный Скелет. Это ежегодный фестиваль Бенд-Брук-Хай, празднующий жуткое и ужасное. Танцы происходили каждую осень, и теперь до них оставалась всего неделя. Убедить Ноа отложить в сторону его насмешливую критику ее любимого праздника было само по себе трудной задачей, но с ним или без него она собиралась туда. Он знал, как много это значит для нее, но все равно делал все возможное, чтобы попытаться уклониться от участия в нем.
Она больше всего гордилась созданием своего костюма. Она два года подряд получала награду за лучший костюм и чувствовала, что получение награды каждый год в старших классах было для нее чем-то вроде обряда посвящения. В прошлом году она сделала замечательную копию Линды Блэр с блевотиной из горохового супа.
Раны и бледность были особенно реалистичными, а ее одержимое изображениеметодичным. На самом деле конкурс был не таким, никто другой не был близок к такому уровню самоотдачи и детализации.
Теперь ей предстояло сыграть менее культового, но более сложного персонажа.
Она собиралась стать частично мутировавшей версией Наташи Хенстридж из научно-фантастического триллера ужасов "Особь". У нее уже были светлые волосы и такое же прямоугольное лицо, как у Хенстридж, так что это выглядело естественно. Она работала над костюмом весь год. С каждой неделей чужеродная кожа все больше походила на живой организм.
Мутировавшая рука скользнула и идеально подошла. Слегка скользкие, длинные острые ногти и нефритовый цвет лица казались не от мира сего. Маска, над которой она работала, закрывала примерно четверть ее лица, представляя собой частичную мутацию с безупречным балансом.
Она соединила ее с латексом, который планировала раскрасить вручную, что придало бы ощущение настоящей съемочной площадки. Она не была одной из тех, кто восхищается своими работами, но, отойдя от потрепанной фотографии и сосредоточившись на осмотре своей работы, она обнаружила, что ее детали и мастерство почти безупречны. Казалось очевидным, что у нее в мгновение ока появится еще один сертификат на награду и подарочная карта "Dunkin Donuts".
В конце концов, Ноа понял, что, если он не пойдет на танцы с Джесси, она никогда не простит его. Он отправился в местный "Дух Хэллоуина" и купил десятицентовый костюм работника приюта.
Он не требовал никакого тяжелого макияжа и был удобным, что, по сути, было всем, о чем он заботился. Хотя Джесси не была в восторге от его выбора, она была рада, что он пытается, даже если делает это только наполовину.
Джесси сидела за своим столом с руками, покрытыми сухой краской и другими творческими материалами, тщательно нанося несколько последних штрихов на свое лицо на ночь, когда внезапно открылась дверь.
Ее отец просунул голову внутрь и улыбнулся ей:
- Ноа здесь.
- Спасибо, папа! Скажи ему, что я спущусь через минуту.
- Вау, здесь довольно жуткие вещи, "Особь" былa идеальным выбором. Ты выглядишь точно так же, как она. Черт возьми, что я говорю, ты намного красивее ее, - похвалил он, чрезмерно гордясь своей дочерью по многим причинам, которых он не мог сосчитать.
- Папа, ты заставляешь меня краснеть, - смущенно ответила она.
- На самом деле, Джесс, все это выглядит великолепно. Я не мог бы быть более впечатлен тем, что ты создаешь. Я просто надеюсь, что ты позаботишься обо мне в любом случае, когда через несколько лет станешь знаменитой. Ты ведь не забудешь о нас, мелких жителях, верно?
- Я не стану знаменитой, но я все равно вернусь и поменяю тебе подгузники через несколько лет, несмотря ни на что, я обещаю, хорошо?
- Договорились.
Джесси вымыла руки в ванной, прежде чем схватить сумочку и сбежать вниз по лестнице.
- Люблю тебя, мама, люблю тебя, папа! - крикнула она, не останавливаясь, когда выходила, и закрыла сетчатую дверь.
Ноа сидел в белом "Фиате" своей мамы, но машина, казалось, была как раз для негос его-то характером. Яблоко упало не слишком далеко от дерева.
Листва вокруг них выглядела великолепно, она была такой же яркой, как сахарная кукуруза, которую никто не ел. Большая часть ее все еще была на деревьях, но значительное количество лежало на тротуарах. Садясь в машину, она уже жалела, что не взяла с собой свитер. Стояла прохладная, свежая погода. По ночам без дополнительной одежды было совсем не комфортно.
Это было единственное, что бросалось в глаза в Хэллоуине; иногда костюмы требовали отсутствия одежды. Если бы ты выбрал такой костюм, тогда бы тебя весь вечер мучил озноб. По мнению Джесси, в некоторых случаях жертва может того стоить. Но она была не из тех, кто в этот праздник наряжается в платье шлюшки, чтобы пройти в клуб. Эти девочки действительно страдали.
- Ну, ты сегодня выглядишь сексуально. Мне нравится, когда ты надеваешь эти "cчастливые джинсы".
- Ну, спасибо тебе, ты и сам не так уж плох, - сказала Джесси, хлопая глазами, а затем чмокнула его в щеку.