- Ну что, идем? - спросил Джим.
- Скоро уже.
Мы подождали еще немного. Я ужасно нервничал. Не потому, что нужно было влезть в дом. Из-за всего остального.
Наконец я сказал:
- Вперед.
Мы выползли из палатки и прошли через патио к задней двери. Хлопнули дверью и направились к ванной, совсем не пытаясь не шуметь. Джим вошел. Я ждал в коридоре. Когда он смыл унитаз, я, под прикрытием этого шума помчался в свою комнату. Щелкнул выключателем, нашел у себя в шкафу бухту веревки и собрал одежду. Быстро, как только мог, выключил свет. Потом стоял в темноте и ждал, пока Джим не сольет воду снова. Услышав шум бегущей воды, я погнал к задней двери. Вышел, посмотрел на окно родителей - никто не смотрит - и побежал к палатке.
Я снова устроился наблюдать за двором через москитную сетку.
Скоро пришел Джим и заполз в палатку.
- Все нормально? - прошептал я.
- Отлично.
Мы ненадолго включили фонарики, чтобы разобраться с одеждой. Потом, уже в темноте, разделись. Ощущать голой кожей теплый воздух было непривычно. Мне бы даже понравилось, если бы я мог думать о чем-либо кроме вылазки к дому Синди. Но Джордж все испортил.
Когда одежда, кроме рубашки, была на мне, я намотал веревку на запястье в несколько оборотов, аккуратно, чтобы колечки не накладывались друг на друга, а потом - подогнул концы.
Я только надел рубашку, когда Джим шепнул:
- Идет.
Я быстро застегнулся.
Мы взяли фонарики и выползли наружу.
Джин поднес палец к губам. Джордж кивнул и поднял пакет, который принес собой.
Я повел. Мы остановились у гаража.
- Принес? - спросил Джордж.
- Конечно.
Джордж раскрыл пакет и вытащил бутылку вина.
- И "Твинки" еще.
- Отлично. Положи пока.
- А сейчас не хотите?
- Позже.
- У нас по пути есть хорошее укромное местечко, - прошептал я. - Остановимся там и устроим небольшую вечеринку.
- Клево! - сказал Джордж.
Поход к нашему "хорошему укромному местечку" занял около двадцати минут.
Это был железнодорожный тоннель под Джефферсон-авеню.
Не будь с нами Джорджа, мы с Джимом прошли бы тоннель быстро, как только могли, и радовались, что он остался позади.
Даже при свете дня от него по спине бежали мурашки.
Мы никогда не спускались туда ночью.
Всю дорогу я нервничал.
Отчасти я боялся, что нас засекут копы, или проедет кто-нибудь знакомый. Каждый раз, когда проезжала машина, я отворачивался.
Но больше, все-таки, я боялся заходить в тоннель.
Мы там достаточно редко бывали, заходили несколько раз на разведку. Судя по тому, что мы видели, туннель облюбовал местный сброд. Бетонные стены покрыты надписями, часто - странными и сумасшедшими. Кругом мусор: пустые бутылки из-под бухла, раздавленные пивные банки и сигаретные пачки, какое-то мерзкое шерстяное одеяло или два, даже старый перепачканный матрас. Одежда. Грязный кроссовок на низкой подошве, чье-то старое нижнее белье и пара брюк.
Как-то мы очень взбудоражились, когда наткнулись на лифчик. Джим поднял его. Он затвердел от высохшей грязи, а одну бретельку порвали.
Нашей лучшей находкой был номер журнала "Пентхаус". Он, похоже, промок незадолго до того, как мы его нашли, потому что его страницы распухли и одеревенели, и многие слиплись. Мы расцепили их и смогли увидеть довольно много фоток. Мы забрали его с собой, и Джим тайком хранил его в своей комнате.
Самой отвратительной находкой был использованный презерватив. Его мы трогать не стали.
А самым ужасным, что мы там нашли, думаю, были остатки костра - круг опаленных камней, огораживающий гору золы. В золе лежала пара обуглившихся банок и кучка маленьких косточек. Мы решили, что они - индюшачьи, или что-то вроде этого. Пока я не нашел череп. Я поднял его и сдул золу. У черепа был короткий нос и острые зубки. Джим сказал:
- Боже, это кошка!
Я закричал и выбросил его. Череп ударился о камень и разлетелся на кусочки.
После этого мы старались держаться от тоннеля подальше.
Я уж точно не собирался идти туда ночью.
Я бы сдрейфил, если бы не одно: это прекрасное место, чтобы научить Джорджа не приставать к нам.
Добрались мы туда слишком быстро.
Джим остановился прямо у начала поручней моста. Мы молча стояли там, ожидая, пока проедет машина. Когда она скрылась из виду, издалека показались фары еще одной. Джим, похоже, решил, что водитель еще нас не видит, и прошептал:
- Сюда, быстро, - после чего сошел с обочины.
- Куда мы идем? - спросил Джордж.
- Это классное место, - сказал я. - Тихое и укромное.
Не успела машина подъехать, как мы вслед за Джимом спрятались среди деревьев. Водитель со свистом пронесся мимо, так нас и не заметив. Мы проползли между деревьями и начали спуск по заросшему кустарником крутому склону к железнодорожным путям. Вправо пути тянулись вдоль пустого поля, сверкая в лунном свете. Влево - скрывались в темной пасти тоннеля.
Промчалась еще пара машин, но мне было наплевать. Мы были под мостом, так что нас никто бы не заметил.
Траву покрывала роса, отчего мои джинсы промокли до колен. Пару раз я поскользнулся. Джордж разок приземлился на задницу. Наконец спустившись, мы поднялись к дороге по невысокой насыпи.
- Вот оно, наше местечко, - сказал я Джорджу.
- Там, под мостом? - он совсем не удивился.
Джефферсон-авеню была четырехполосной, поэтому тоннель был достаточно длинным. Можно было увидеть тусклый лунный свет в его конце, но этого было недостаточно, чтобы рассмотреть хоть что-нибудь внутри.
- Надеюсь, там никого нет, - пробормотал я.
- Смотрите в оба, - сказал Джим. - И будьте готовы бежать со всех сил.
- Может, лучше просто тут остаться? - спросил Джордж.
Джим покачал головой.
- Нас могут увидеть с дороги. Пошли.
- Ну, не знаю... - сказал Джордж.
- Ты же хотел пойти с нами, - напомнил я.
- Эй, - сказал Джим. - Если хочешь дружить с большими пацанами, должен делать то же, что и мы.
- Или можешь пойти домой, - сказал я. - Ты как хочешь, а мы идем.
Он заколебался, когда мы с Джимом, когда мы переступили рельсу и пошли по колее к тоннелю. Я изо всех сил надеялся, что Джордж струсит. Я не хотел туда спускаться, не хотел трогать его, я хотел одного - чтобы он убрался от нас подальше и навсегда, а мы пошли к Синди.
Но он пожал плечами и пошел вслед.
Путей было два. Их разделяло несколько футов. Перед нами стояли широкие бетонные опоры моста.
Дойдя до самого края моста, мы включили фонарики. Джордж порылся в пакете и достал большой шестивольтный фонарь.
- Прекрасно, - прошептал Джим.
Мы направили лучи во тьму. Фонарь Джорджа светил очень ярко. Прежде чем идти дальше, мы все бегло осмотрели.
- С виду все нормально, - пробормотал Джордж.
С виду ничего не было нормально. Совсем. Но, по крайней мере, мы никого не заметили.
Джим направил фонарь на ближайшую опору. Бетон был испещрен именами и ругательствами, датами и незатейливыми рисунками. Самый большой из них был очень старым, и я видел его много раз. Он изображал мультяшную девицу с большущей грудью и раздвинутыми ногами. Мы с Джимом называли ее "Пизденкой". С того времени, как мы ее в последний раз видели, кто-то добавил прямо под ней огромный эрегированный член, целящийся ей между ног и гейзером извергающий струю.
Вообще, мы бы неплохо повеселились, разглядывая и комментируя эти художества. Но с нами был Джордж. И мы спешили попасть к Синди. И стояла ночь.
Нам было не до этого.
- Посмотри на той стороне, Джордж, - сказал Джим.
- Я?
- У тебя мощный фонарик. Посмотри, чтоб там никого не было.
- Э-э-э, черт.
- Делай, что говорят, - сказал я. - Мы же не хотим, чтобы на нас налетел какой-нибудь алкаш.
Джордж вздохнул, но послушался. Он прокрался за опору, посветил фонариком, поднял фонарик и осмотрел три других.
- Здесь все хорошо, - сказал он дрожащим голосом. Поспешно перешел на нашу сторону тоннеля. - Вино открывать?
- Можно, - сказал Джим.
Джордж присел на корточки, положил пакет на землю и вытянул бутылку. Встал. Джим светил на ее горлышко, пока Джордж пытался поддеть фольгу на пробке грязным ногтем.
Я воспользовался моментом, чтобы осмотреться. Я стоял на месте и водил фонариком туда-сюда. Свет отразился от пустой бутылки, которая валялась неподалеку. Под стеной лежали какие-то лохмотья, наверное, рубашка. Рубашку окружили бутылки, битое стекло и смятые сигаретные пачки. Посреди стены была нарисована огромная черная свастика. Я уже ее видел, а вот картинка рядом с ней оказалась для меня в новинку - задница, в которую вставили стоячий член.
Я решил бросить смотреть по сторонам.
Джордж, со швейцарским армейским ножом в руке, зажал бутылку между ног. Он раскрыл штопор, наклонился и принялся вкручивать его в пробку.
Когда штопор был достаточно глубоко, он потянул и запыхтел.
- Крепко сидит, - пробормотал он.
- Может, ты попробуешь? - сказал мне Джим.
Джордж протянул бутылку мне. Я положил фонарик на землю, зажал бутылку между ногами точно так же, как и он, и с усилием дернул нож.
Сначала пробка не поддалась.
- Поторопись, - сказал Джим. - Ты же не хочешь опоздать к Синди.
Пробка немного продвинулась.
Потом она быстро выскользнула. Раздался хлопок, после чего Джим резко обхватил Джорджа, подставил ногу и положил его на лопатки. Джордж удивленно взвизгнул, и, шлепнувшись оземь, хрюкнул.
Именно так мы и планировали, но это внезапное нападение удивило меня едва меньше, чем Джорджа.
Я быстро отложил нож и бутылку.
Джордж не сопротивлялся, и Джим перевернул его и шлепнулся ему на поясницу.
- Ну что вы, ребята? - задыхался Джордж. - Что вы...?
- Заткнись! - сказал Джим. - Ничего с тобой не случится.
Я начал связывать Джорджу руки.
- Эй! - сказал он. - Не надо! Не надо!
- Успокойся, - сказал Джим.
- Это... это что... посвящение?
- Конечно, - ответил Джим.
- Нет! - сказал я. - Зачем ты такое говоришь? Он подумает, что он... Это не посвящение, Джордж. Ты никуда не вступаешь. Мы просто хотим, чтобы ты за нами не ходил, а ты ни хрена не понимаешь. Ты нам не друг! Ты - жирная грязная заноза в жопе!
Джордж зарыдал.
- И еще озабоченный!
- Да, - присоединился Джим. - Ты шпионил за моей сестрой, грязный извращенец!
- За кем ты еще шпионил?
- Ни... ни за кем!
- Не верю, - сказал Джим.
- Да, - сказал я. - И ты думал, что пойдешь с нами, и там еще на Синди будешь пялиться!
Джим слез с него, схватил за ноги и потянул, пока икры не прижались к бедрам. Разобравшись с руками, я обмотал веревкой его лодыжки, натянул ее и связал ноги.
К тому времени, как я закончил, Джордж орал во всю глотку.
- Лучше прекрати, - пригрозил Джим. - Тебя могут услышать.
- И прийти за тобой, - добавил я.
- П-п-п... Пожалуйста!
- Я бы на твоем месте вел себя очень тихо, - сказал Джим.
- Теперь, - сказал я, - не думай с нами связываться.
Мы отошли. Джим выключил фонарь Джорджа и взял бутылку вина и пару упаковок "Твинки" из пакета. Я выкрутил пробку со штопора и положил нож на землю в паре футов от Джорджа. После чего поднял свой фонарик и сунул в карман.
- Если ты будешь здесь, когда мы вернемся, - сказал я, - мы тебя развяжем.
- Если вернемся, - добавил Джим.
И мы поспешили прочь. Джордж кричал всякое вроде "Пожалуйста!", "Не бросайте меня!" и "Вернитесь!". Но прекратил, когда мы поднимались по склону.
- Сюда, - сказал Джордж, когда мы шли по мосту, и предложил мне "Твинки".
Я покачал головой.
- Не надо мне от него ничего. Мы же его обманули, понимаешь?
Джо ухмыльнулся.
- Хорошенько обработали.
- Может, вернемся и отпустим?
- Сдурел? Мы и так вон сколько времени потратили. К тому же, этот дебил все равно может захотеть с нами пойти. Подумает, что мы пошутили, или еще что-нибудь, и придется начинать все сначала.
- Да, ты прав.
- Еще он, наверное, за пять минут развяжется и убежит.
- Не знаю. Я его хорошо связывал.
- Ну ладно, пусть десять. Даже не думай его жалеть. Сам напрашивался, вот и получил.
- Точно. Может, будет теперь держаться от нас подальше.
- И от наших окон. Если я увижу, что он шпионит за мамой или Джоан, он поймет, что сегодня легко отделался, - сказал он с набитым ртом.
Смотря на него, я почти чувствовал этот вкус. Скоро я сказал:
- И вообще, он перед нами в долгу.
- А?
- За всю херню, которую мы из-за него пережили.
- Чистая правда, черт возьми.
- Кроме того, он съел наши чипсы.
- Так и есть.
Я взял одну упаковку у Джима, отдал ему бутылку, разорвал целлофан и начал есть. Я съел уже половину "Твинки", когда Джим отхлебнул вина.
Он вздохнул.
- Зашибись.
Джим передал бутылку мне. Я сделал пару глотков. Во рту запекло. Когда вино достигло желудка его словно огнем прожгло.
- То пальто, - сказал я.
Джим расхохотался.
Так мы и шли, время от времени прикладываясь к бутылке и покусывая "Твинки": прятали бутылку каждый раз, когда мимо проезжала машина. Как-то мы сошли с Джефферсон, потому что там было много машин. К тому времени "Твинки" кончились, а бутылка опустела более чем наполовину.
- Давай сохраним оставшееся, - сказал Джим.
- Для чего?
- Для нас, дурень.
Мы покатились со смеху. Успокоившись, Джим сказал:
- Мы же не хотим испачкаться?
- Говори за себя.
- Где пробка? - я отдал пробку, и Джим вогнал ее в горлышко бутылки. - Оставим на обратную дорогу.
Неплохая идея.
Он нес бутылку всю оставшуюся дорогу к Синди.
Не считая лампы в конце подъездной дорожки, дом Синди стоял во тьме. Даже на крыльце света не горел.
- Что такое? - сказал Джордж.
- Не знаю.
- Она же здесь живет, да?
- Точно.
Мы оба здесь бывали. Три раза мы ходили за ней после школы, в первый - чтобы узнать, где она живет, а потом - просто потому, что нам нравилось смотреть на нее, на то, как она вышагивает, прижав книги к груди, как ее волосы блестят золотом в солнечном свете, а юбка порхает, как бабочка.
- Точно похоже на ее дом.
- Потому что это он и есть.
- Может, они сзади?
Мы пересекли передний дворик и прошли вдоль дома. Окна были темными. То же самое было и сзади. Все это время меня трясло: боялся, что нас поймают. Теперь я мог понять, почему парням вроде Джорджа нравится шпионить. Это - как доза. Это возбуждает. Но возбуждение ушло, когда мы вышли на улицу.
- Вот говно, - сказал Джим.
- Наверное, мы опоздали.
- Спасибо Джорджу, маленькому говнюку.
- Черт!
- Это же тот дом, да? - спросил Джим.
- Конечно это... эй! Может, мы временем ошиблись? Может, это завтра? Мы же наугад пришли, помнишь?
- Да! Буду спорить, что это завтра.
- Отлично! Значит, ничего страшного. Придем.
Мы отвернулись от дома и пошли.
- Завтра, - сказал Джим, - нам не придется париться из-за Джорджа. Теперь он к нам близко не подойдет.
- Правильно. И мы придем раньше. Мама и папа куда-то собираются. Их не будет дома допоздна.
- Чувак!
- Сможем выйти часиков в десять!
- Отлично! Как раз успеем накатить!
Мы еще по паре раз приложились к бутылке. Мы, наверное, порешили бы ее и напились вдребезги, но бутылка разбилась вдребезги первой. Джим споткнулся и накренился назад. Бутылка вылетела и взорвалась на тротуаре перед нами.
Перепугавшись, что кто-нибудь мог услышать шум, мы бросились бежать, и промчались два квартала, пока не добрались до Джефферсон-авеню.
Когда показались перила моста, у меня внутри похолодело. Последнее, чего мне хотелось - спускаться в тоннель.
- Интересно, как там Джорджи-Порджи поживает, - сказал Джим.
- Думаю, стоит сходить посмотреть.
- Спорим, он уже дома?
- Да, - сказал я. - Надеюсь.
- А я надеюсь, что он усвоил урок. Будет совсем нехорошо, если и завтра придется чем-нибудь таким заниматься.
- Теперь, когда он будет нас видеть, - сказал я, - будет обходить краем дороги.
- Только если ему не понравилось.
- Такое никому не понравится.
- Не знаю. Он - парень со странностями.
- Но не настолько же. Там охренеть как страшно.
Джим захохотал.
- Надеюсь, он там обосрался, говнюк мелкий.
Перейдя мост, мы юркнули в рощу и пошли вниз по склону. Я лишь разок взглянул на вход в тоннель. От одной мысли, что Джордж лежит там связанный мне становилось не по себе.
И Джим, и я несколько раз шлепнулись, пока добрались до низу. Наверное, причина была в вине.
* * *
В конце концов мы подошли к путям. С каждым шагом меня трясло все сильней. Я твердил себе, что Джордж наверняка уже развязался и убежал домой. Что нам не придется туда идти, просто посветим фонариками, и убедимся, что его нет, и уйдем.
Он наверняка оставил мою веревку где-то там. Но не настолько мне нужна веревка, чтобы лезть за ней.
Там, где пути исчезали во тьме, мы зажгли фонарики. Рельсы заблестели. В двадцати футах от нас на левой рельсе лежала веревка.