- Пялющуюся на это эротическое видео, - добавила она.
- Дело было не в этом. Просто, когда я увидел вас, мне показалось, что мы не чужие, что я знаю вас очень давно.
Возможно, это была хорошая фраза, исключая, что звучала она так банально.
Банально или нет, но что, если он был откровенен имея это ввиду?
- Я хочу узнать вас получше, - cказал он.
- Я не...
- Пара напитков, вот и все. Послушаем музыку, поболтаем. Узнаем друг друга получше. Что вам терять?
Справедливое замечание.
- Если вы боитесь, что я могу напасть на вас или что-то в этом роде... - он покачал головой, улыбаясь этому нелепому предположению.
- Дело не в этом.
- В чем же тогда?
- Даже не знаю.
- Тогда давайте попробуем. Мы в долгу перед самими собой.
- Дайте мне немного времени подумать об этом. А пока мне нужно воспользоваться туалетом. Я сейчас вернусь.
Черта с два, - подумала она.
Она вышла из-за стола, прихватив с собой дорожную сумку. К сожалению, ей действительно нужно было сходить в туалет. Путь домой займет добрых пятнадцать минут. В ее состоянии она бы никогда его не проделала, не лопнув.
Она бросилась в туалет. Ее комбинезон все усложнял, но, в конце концов, она закончила свои дела и вышла из кабинки.
Она подошла к одной из раковин. Неспешно помыла руки.
Ты могла бы пойти с ним, - подумала она. - Разве не поэтому ты пришла сюда сегодня вечером?
Ее сердце колотилось так сильно, что у нее болела грудь.
Забудь об этом. Хватай дождевые лохмотья и разыгрывай акт исчезновения.
В зеркале над раковиной ее глаза казались широко раскрытыми и оголтелыми.
Она вытерла руки бумажным полотенцем и направилась к двери туалета. Открыла ее.
Ник стоял перед вешалкой, одетый в прозрачный пластиковый дождевик и теннисную шляпу. Увидев ее, он улыбнулся.
- Готова? - спросил он.
О, боже.
Кивнув, она сняла с вешалки дождевик Хелен. Ник придержал для нее тяжелый плащ, пока она в него влезала. Она надела шляпу. Ник толкнул дверь, и она вышла на улицу. Дождь до сих пор шел сильный.
Ник взял ее за руку.
Они прошли через парковку, Ник вел ее, обходя лужи.
На пассажирской стороне своей машины он выпустил ее руку и наклонился над дверцей, чтобы отомкнуть ее.
- Ник, - сказала она.
- Да, - отозвался он, не оборачиваясь.
- Я так не думаю.
- Что? - oн забыл про дверцу. Он обернулся и нахмурившись посмотрел на нее. - Что ты сказала? - спросил он сквозь шум непогоды.
- Я не поеду к тебе домой. Только не сегодня. Тем не менее, спасибо за приглашение. Мне жаль.
- У тебя есть машина?
- Что?
- Машина. Ты приехала сюда на машине?
- Нет.
- Тогда садись. Я отвезу тебя.
- Я же говорила тебе...
- Слышал, слышал. К тебе домой. Ты же не хочешь идти в такой ливень.
Отвернувшись, он наклонился и разблокировал дверцу. Открыл ее для нее.
Элисон колебалась.
- Садиться или не садиться, решать тебе.
- О'кей. Что ж. Спасибо, - oна забралась внутрь, и Ник закрыл дверцу.
Она сняла дождевую шляпу и распахнула плащ.
И что теперь? - подумала она.
Ник сел за руль и завел машину. Он взглянул на нее сквозь темноту.
- Давненько, - сказал он, - никто не пытался меня отшить.
Он казался веселым, а не сердитым.
- Мне жаль. Это был скверный вечер.
- Сам виноват, - сказал он. - Я понял твое нежелание, но все равно упорствовал. Мне следовало отступить, теперь мне это ясно, - oн включил фары и дворники на ветровом стекле и задним ходом вывел машину со стоянки. - Полагаю, я могу возложить часть вины на обусловленность. Так часто женщины играют в игры. Они делают вид, что не хотят чего-то, а на самом деле они этого хотят, - oн медленно направился в сторону дороги. - Очевидно, они получают какое-то странное упоение, наблюдая, как мужчины борются за их согласие.
- Думаю, такое бывает, - сказала Элисон. - Я подозреваю, что это уже сделала я сама. Хотя это не всегда игра. Иногда ты просто не знаешь, чего хочешь. И можешь пойти любым путем.
Ник взглянул на нее.
- Это было с тобой сегодня вечером?
- В значительной степени.
Он остановился на краю парковки.
- В какую сторону?
- Направо.
Он подождал, пока проедет машина, и свернул на дорогу.
- Следовательно, ты предполагаешь, что другой подход с моей стороны мог бы возыметь успех.
Элисон улыбнулась.
- Может быть.
- Я должен был играть в труднодоступность.
- Возможно.
- Черт побери, - пробормотал он. - Я постоянно выбываю из игры.
Элисон обнаружила, что он ей нравится больше. Без этого позерства крутизны он выглядел совсем другой личностью.
- Может быть, в следующий раз, - сказала она, - у тебя получится лучше.
Он вздохнул.
- На следующем углу налево.
Он кивнул. Сделав поворот, он сказал:
- В любом случае, я рад, что мы встретились. Даже если я все испортил.
- Это не твоя вина. Все я.
- Нет. Ты потрясающая. Бог свидетель, то, как я себя вел, то не ушел бы с собой.
- Ты можешь высадить меня здесь, - сказала она.
Он подогнал машину к обочине, остановил ее и поставил на ручной тормоз. Наклонившись вперед, он вгляделся в окно.
- Ты живешь в этом доме?
- Наверху. С двумя соседками. Большое спасибо, что подвез.
- Без проблем. Мне приятно, что мы... имели возможность поболтать. Одному богу известно почему, но это заставляет меня чувствовать себя немного лучше.
- Мне тоже.
Наклонившись к нему, Элисон положила пальцы ему на затылок. Его лицо было смутным пятном во тьме, двигаясь ближе. Она нежно прижалась своими губами к его, потом отстранилась.
- Увидимся, - прошептала она. - О'кей?
- О'кей.
- Ты есть в студенческом справочнике? - спросила она.
- Да.
- Я тоже. Ты позвонишь?
- Еще бы.
Затем Элисон вышла из машины и зашагала под дождем. Она знала, что чуть не осталась. Она была рада, что не сделала этого. Она чувствовала себя одинокой и раненой, но сильной. Она потеряла Эвана. Может быть, сегодня вечером она обрела нового друга, но это не так важно, как осознание того, что она победила саму себя.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Дана снова проснулась, сжавшись на заднем сиденье своего "Фольксвагена". На этот раз онемела ее правая рука. Перед этим были нога, ягодица, ступня. Независимо от того, в каком положении она находилась, та или иная часть ее тела лишалась кровообращения.
Сейчас она лежала на боку, согнув колени и использовав правую руку в качестве подушки. Рука совсем онемела. С некоторыми усилиями удалось сесть. Она потрясла рукой, поморщившись, когда онемение превратилось в ноющее покалывание. Покалывание было подобно тысяче колющих иголок. Но вскоре боль прошла, и рука почти вернулась в нормальное состояние.
Она потянулась к полу и подняла свои дорожные часы. Когда она нажала на кнопку, циферблат засветился. Цифровой дисплей показывал 2:46.
Будильник был установлен на 3:00.
Он ей не понадобится.
Когда она ставила будильник, то не знала, что будет просыпаться каждые пятнадцать-двадцать минут.
Она щелкнула выключателем расположенным сбоку, чтобы отключить будильник, затем положила часы.
Дождь все еще барабанил по ее машине, создавая беспрерывный грохот.
Можно сделать это прямо сейчас, - подумала Дана.
Она начала дрожать.
Это будет бесподобно, - сказала она себе.
Ей не хотелось выходить под дождь. Но это было слишком хорошей возможностью, чтобы ее упускать, а она и так уже ввязалась во все эти головняки. Что такое небольшой дождь?
Я промокну.
Зато до чертиков напугаю Роланда.
Кроме того, он проторчал там долго. Оставшись один, он вполне может продержаться до утра.
Дана не хотела проигрывать пари.
Деньги не были большой проблемой, а вся идея заключалась в том, чтобы унизить и уничтожить Роланда. Если он не выбежит из ресторана в ужасе...
Тогда я позабочусь об этом.
Она натянула пончо, накинула капюшон, чтобы прикрыть голову, и вышла из машины. Тихо закрыла дверь.
Дождь барабанил по пластиковому материалу пончо, когда она подошла к передней части машины и открыла багажник. Она сунула отвертку и вязаную шапочку в карманы, а пятифунтовый мешок прижала к животу под пончо, чтобы тот оставался сухим. Затем она закрыла багажник и направилась к ресторану
Если Роланд наблюдает за мной из окна, - подумала она, - я влипла.
Хотя это было маловероятно. Если он не спит в этот час, то, скорее всего, прячется в чулане - и до ужаса напуган.
Но это даже не половина того, как он будет напуган через несколько минут.
Дана пересекла парковку на углу.
Она была довольна собой. Она очень хорошо продемонстрировала, что боится ресторана, так что Роланд никогда не заподозрит ее.
На углу стоянки она пробралась через высокую траву к стене ресторана. Трава была мокрой, пропитывая ее кроссовки и отвороты джинсов.
Она держалась ближе к стене, направляясь к задней части здания, пригибаясь под окнами.
С этой стороны ресторана дверей не было. Однако в задней части она обнаружила одну. В верхней части которой были вмонтированы четыре стеклянных секции.
Дана прокралась вверх по деревянной лестнице и прижалась лицом к одному из стекол. Там темно. Гораздо темнее, чем снаружи, но участки стоек и пола были бледно-серыми от света из окон.
Очевидно, это была кухня. Именно здесь предположительно произошли убийства.
Она не могла видеть Роланда.
Кухня не будет в списке предпочтений тех мест, где он может провести ночь. Где угодно, только не на кухне.
Дана поставила мешок между ног. Пошевелила ручку. Когда та не повернулась, она начала вставлять отвертку в щель между дверью и рамой, прямо напротив ручки.
Она расширила щель. Откололись деревянные щепки. Она продолжила ковырять и тыкать. Наконец язычок замка скользнул назад, и она осторожно открыла дверь.
Подняв мешок, она вошла в кухню. Шум непогоды стал слабее, когда она прикрыла за собой дверь. Вместе с ним исчез и свежий воздух. Внутри стоял тяжелый, неприятный запах.
Она слушала, не шевелясь. С ее пончо на пол капала вода, больше ничего. Это и ее сердцебиение.
Роланд этого не услышит.
Его явно не было на кухне. Дождь, барабанящий по крыше, создавал достаточно ровный шум, чтобы перекрыть любой звук, который могла произвести Дана.
До тех пор, пока она была осторожна.
Очень медленно она стянула через голову пончо. Его пластиковый материал издавал тихие шуршащие звуки. Она опустила его на пол.
Прислушалась.
Балансируя попеременно на одной из ног, она сняла туфли и носки.
Она осознала, что скрипит зубами и дрожит.
От возбуждения, не от страха.
Бедный Роланд, у него случится сердечный приступ.
Не было бы жаль.
Дана расстегнула пояс джинсов и молнию. Просунув большие пальцы под резинку трусиков, она одновременно потянула с себя оба предмета одежды и вышла из них. Затем стянула с себя толстовку.
Она сделала глубокий, трепетный вздох.
Это то, что тебе понравится, Роланд, старина. Если ты хотел видеть тело, ты его увидишь. Причем вживую, а не на каких-то траханых снимках.
Надеюсь, тебе понравится.
Присев на корточки, Дана развернула мешок. Зачерпнула пригоршню муки. Та казалось, светилась. Она просыпала порошок на кожу от плеча до плеча. Струйки его просыпались по ее груди. Потирая свою левую руку, она заметила, что ее кожа покрыта гусиной кожей. Она взяла горсть другой рукой, и покрыла ею правую. Затем она зачерпнула обеими руками и распределила ее по груди и животу. Ее соски затвердели. Прикосновение к ним послало тепло в ее тело. Она растирала муку по бедрам, скользя руками, чувствуя, как мурашки бегут по коже сквозь тонкий слой порошка, ощутила скользкую влагу, когда наносила муку между ног. Она снова наполнила мукой руки и покрыла ей ступни, лодыжки и колени.
Затем она выпрямилась. От плеч до ног она стала белой, за исключением нескольких более темных участков, где мука была нанесена тонким слоем от того, что она сидела на корточках. Она достала из мешка еще немного муки, рассыпала его по бедрам, тазобедренным суставам и животу и опустошила руки, размазав остатки муки по груди.
Она снова себя осмотрела.
Какой-то призрак.
Кто знает, будет ли у Роланда стояк или сердечный приступ.
Пол вокруг ее ног был покрыт белым порошком.
Дана потерла руки друг о друга, чтобы избавиться от муки. Они остались белыми. Она потянулась назад и потерла их о ягодицы. Так удалось очистить значительную их часть.
Повернувшись к груде одежды, она согнулась в талии так, чтобы не размазать муку, и вытащила из кармана джинсов вязаную шапочку. Та была темно-синей, но в темноте выглядела черной. Держа шапку подальше от тела, она нащупала отверстия для глаз, которые вырезала в тот день. Отыскав их, она надела шапочку на голову, натянула ее до подбородка и упрятала в нее свисавшие сзади волосы.
Дана мечтала иметь возможность проверить эффект. Может быть, завтра ночью. Сделай это снова, только в комнате Джейсона. У него было зеркало в полный рост. Может, пусть он обмажет ее мукой. А она проделает то же самое с ним. А потом они будут трахаться.
Только одна проблема. Джейсон, возможно, не слишком обрадуется тому, что она выставляла напоказ перед Роландом голую задницу.
Ему говнюку не следует жаловаться. Именно он показал Роланду полароидные снимки.
Дана судорожно вздохнула сквозь шерстяную шапочку.
Настало время преподнести Роланду самые острые ощущения в его жизни.
Она направилась через кухню. После нескольких шагов одна из ее ног приземлилась на что-то липкое, похожее на недосохшую краску.
Ее нос сморщился.
Разве они не убрали беспорядок с прошлой ночи?
Она сделала шаг в сторону и выбралась из него, но ее нога издавала тихий чавкающий звук каждый раз, когда отрывала ее от линолеума.
Находясь спиной к кухонным окнам она почти ничего не видела.
Будем играть в "слепого баффа".
Вытянув руки, она наконец коснулась стены. Медленно прошла вдоль нее и обнаружила дверь. Когда она открыла дверь, ее кожу окутал прохладный сквозняк. Что-то здесь было не в порядке. Ухватившись за дверной косяк, она просунула правую ногу вперед и почувствовала, что пол заканчивается.
Ступеньки?
Возможно, это лестница, ведущая в винный погреб, или что-то в этом роде.
Роланд может быть там, внизу.
Без вариантов.
Дана закрыла дверь и продолжила идти вдоль стены. Вскоре она коснулась еще одной дверной коробки. Протянув руку, она нащупала дерево. Ребристая древесина. Какая-то решетчатая дверь.
Двигаясь перед ней, она мягко толкнула ту. Петли слегка скрипнули.
Это нормально. Пусть Роланд услышит. Дай ему пищу для размышлений.
Удерживая дверь открытой, она шагнула внутрь. Она ударилась обо что-то боком, что скрипнуло и исчезло на мгновение, а затем снова ударилось об нее в области от подмышки до бедра. Даже не имея возможности увидеть, она поняла, что случилось; она наткнулась на двустворчатые двери, открывавшиеся в обоих направлениях и она толкнула створку в одном из направлений, прежде чем попытаться пройти внутрь.
Роланд должен был это услышать.
Дать ему немного больше?
Она подумала о том, чтобы застонать, как измученный дух. Но, возможно, духи не стонут. Кроме того, он мог догадаться, кто это, по ее голосу.
Дана вошла в дверь, осторожно закрыла ее и застыла неподвижно.
Помещение было большим.
Роланд может быть здесь. Может быть, он смотрит на нее прямо сейчас. Застыв от ужаса.
Вот оно.
Сердце Даны бешено колотилось. Дрожь возбуждения сотрясала ее тело. Капли пота скользили по ее бокам, щекоча кожу.
Несколько окон вдоль трех стен пропускали мглистый серый свет, но обширные области помещения были черными.
Дана посмотрела на себя сквозь ворсистые отверстия в шапочке. Мука придавала ее коже тусклый серый оттенок, а не то сияние, которого она хотела. Но и этого достаточно. Возможно, это было даже лучше. Достаточно ярко, чтобы ее можно было рассмотреть, но только размыто.
То, что нельзя рассмотреть, как следует - вот что действительно страшно.
Так как же перемещаются призраки? - спросила она себя. - Они, наверное, не ходят. В кино они обычно летают по воздуху. Но зомби, вроде, пошатывались с вытянутыми руками.
Дана подняла руки, словно дотягиваясь до своей очередной жертвы, и на негнущихся ногах широкими шагами направилась к центру помещения.
Дерьмо, это не шествие зомби, это Франкенштейн.
Франкенштейн - это ученый, тупица, а не монстр.