В самом действии, свидетелями коего мы стали, не было ничего возмутительного. Тем более неестественного. Нормальное, заурядное действие. По-английски говоряакт. На подстилке раздувающимися ноздрями вверх лежало существо мужского рода и ничего не делало. На нем в позе наездницы восседало существо женского рода. Оно и выполняло за мужика всю трудную работу. Причем делало это вдумчиво, с интересом. Буря в от ношениях полов еще не грянула, поэтому на самом кончике носа у существа женского рода скромно покоились очки. Не такие, что для пляжных понтов, а для людей с ослабленным зрением. Возможно, в параллельной жизни существо работало либо библиотекарем, либо учителем музыки.
Заметив, что кто-то идет, верхнее существо проявило зачаток разума, чуть скосило глаза (нижнее существо никак себя не проявляло, возможно, оно было резиновое). Мы остановились, остолбенев. Девчонка сделала умоляющие глаза:
Ребята, ну вас на фиг, проходите. Сейчас начнется...
Мы чуть не побежали, пока не «началось». За акацией Вадим неожиданно остановился, повернул ко мне разгоряченное лицо. На загорелом лбу парня играли солнечными зайчиками бисеринки пота.
Влипли, Лидия Сергеевна,заговорил он возбужденно,раньше здесь ничего подобного не было... Хотите вернемся? Обойдем это поле разврата? Подумаешь, часок потеряем, ничего страшного.
И тут вдруг в моем мозгу вспыхнуло словосочетание «бухта Робинзона». Его произносила Соня Зырянова сегодняшним утром в связи с «недавно открывшимся» под эгидой мафии пляжем любвиэдаким теплым местечком, где все поголовно предаются пороку. Повального соития здесь, впрочем, не наблюдалось (было бы странно заниматься этим в режиме нон-стоп). Но даже увиденное повергло меня в шок. Это было очень красивое местечко. Мыс на востоке служил частичным волноломом: волны с моря набегали до предела сплющенные, гладенькие. Золотистый пляж замыкали скалы, образуя почти идеальный полукруг. Народу хваталои в воде, и на суше. Мы брели через пляж, привыкая к новизне. Одежды на присутствующих почти не было (в основном шляпки, панамки, у кого-то пляжная обувь), но отличие от нудистского пляжа, разумеется, было. Главноена нудистском пляже никто не занимался любовью. Там не было откровенных поз и прилюдных эякуляций. Там все было чинно. В бухте Робинзона позволялось все! Даже однополые и групповые соития!
Наплевать на все! Не хочешь присутствоватьубойся и уйди. Не приветствовалось лишь одно: домогаться человека, вас не хотящего! Тоже своего рода кодекс, правда максимально упрощенный.
Ближайшая от нас парочка уже закончила. Девица стыдливо прикрыла носик панамкой, партнер тяжело дышал, обливаясь потом. Напротив двое однополых голубководни во всем мире!поедали друг дружку глазами и хрустели шоколадной оберткой. Не доев, бросились целоваться. Меня чуть не вытошнило. За ними, замерев в восхищении, наблюдала женщина с плоской грудью. По понятным причинам, партнера у нее не было. А видимо, хотелось. Даже самого завалящего...
Послушайте,прошептала я,Вадим... Как, простите, ваше отчество?
Андреевич...слишком долго вспоминал чекист.
Послушайте, Вадим Андреевич... А у вас жена есть?
Это был, наверное, самый дикий вопрос в данной ситуации, но мне до зарезу хотелось знать.
Пока нет,почти без запинки ответил Вадим.
Хороша формулировочка,пробормотала я.Это как?
У меня невеста в Симферополе... Галей зовут.
Ненавижу имена, начинающиеся на букву «Г». Особенно женские. Особенно «Галя». Впрочем, какая разница? Главноефамилия у будущих супругов будет знаменитой...
Послушайте, Лидия Сергеевна; я понимаю, вы не готовы к данному зрелищу. Давайте пожалеем ваши нервы. Вы закроете глаза, а я возьму вас за руку и переведу через майдан... в смысле через этот начиненный грешниками пляж...
Я живо представила себе эту картину (особенно Олега в роли собаки-поводыря) и истерично захохотала. Он посмотрел на меня с испугом, глаза завязывать не стал, но на всякий случай взял за руку. Оборвав смех, я уверила его, что все нормально, что нужно если и не испытать, то рассмотреть все. Особенно такое. Мы двинулись дальше, держась, словно первоклашки, за руки. «Робинзонада» продолжалась.
Выход с пляжа просматривался на северо-восточной оконечности бухтыиз зарослей выходили люди. На той стороне, очевидно, имелась тропа, ведущая в город. Нам осталось пройти совсем-немного.
Вы платили?строго поинтересовался совершенно одетый господин на выходе. Он сидел на раскладном стульчике, собирал плату с входящих и пристально рассматривал выходящих.
Д-да,сказала я.
Не помню,покачал головой субъект.У меня идеальная память на лица, а вас я вижу впервые. Оплатите, пожалуйста.
Сколько?полез за деньгами Вадим.
По десяточке.
Однако...Он отмусолил от тонкой пачки две коричневые купюры и вручил служителю.
Служитель вежливо поблагодарил. Вадим сдержанно выразил признательность за полученное удовольствие.
Приходите еще,ответствовал стражник.Мы всегда открыты для вас. Ночью дешевле.
Я должна вам десять гривен, Вадим Андреевич,серьезно заметила я, когда мы отдалились на безопасное расстояние.Мои деньги жутко промокли. Не хотелось бы отдавать их вам в таком гадком виде.
Казарновский наконец отпустил мою руку, сел на камень у обочины и стал нервно хихикать. Я села с другой стороны камня и тоже разразилась нездоровым смехом.
Глава десятая
Из телефонной будки в кривом переулочке вблизи Береговой он кому-то позвонил. После чего довел меня до санатория.
Дальше шагайте самостоятельно,сказал он, пряча глаза.Вас охраняют люди Полипчука, не забывайте.
Подождите!растерялась я.А как мне вас найти?
Никак... Не надо меня искать. Мы всегда рядом... Не я, так кто-нибудь другой.
Он торопливо кивнул и растворился за кустами. Я опять ощутила страх. Словно не было двухчасового перехода, не было чекиста, а двое уродов в плавках засели где-то в кустах.
Сволочи,горько заявила я в пространство.Все выбезнадежные сволочи. А вы, Вадим Андреевич, в первых рядах, глупый вы моллюск...
Тащиться через кусты, отгибая доску зеленую, не было ни сил, ни желания, ни настроения. Я потащилась в обход, через «официальную» калиткупусть меня встречают. В комитет по встрече на сегодняшний день входили Бронька, ее хахаль Павел и обе мои соседкиСоня с Ритой. Все они обсуждали на крыльце мое отсутствие. Бронька возмущенно жестикулировала, Павел отмахивался, дескать, все преходяще, а Софья с Маргаритой дружно пожимали плечами. Первая при этом активно работала эспандером, а вторая старалась произвести впечатление на Павла. Он-то и заметил меня первымбоязливо мнущуюся у калитки. Робко тронул бушующую Хатынскую за плечо. Бронька отмахнуласьотстань, не до тебя. Он снова тронул. Она повернула к нему раздраженное лицо. Павел взял ее за плечи и развернул в мою сторону. У Броньки аж кудряшки зашевелились.
Что за хрень, Лидок!затрещала Бронька.Мы поехали встречать твой автобус! Нам сказали, что четверо экскурсантов пропали, что милиция ищет их по всему взморью! Ты что, подруга, вконец сбесилась?!
Спасибо за экскурсию, Бронька,сдержанно ответила я.Ты будешь удивляться, но меня по твоей милости опять чуть не ухайдакали.
Как так! Она затянула старую песню с известными словами: горбатого могила исправит, свинья везде найдет грязь, а волка сколько ни корми, а смотрит он исключительно в лес. Потом внезапно заткнулась и внимательно стала изучать мое лицо, словно впервые увиденную карту мира.
Ну хорошо,сказала Бронька, сбавив обороты,я готова допустить, что тебя чуть не ухайдакали, косвенное подтверждение томурасцарапанные ноги. Но объясни мне, где ты была еще?
Я была на пляже любви,гордо объявила я.
С кем?..побледнев, прошептала Бронька.
С гэбэшником.
Она временно выбыла из дискуссии на тему «где меня носили черти». Подошел Павел, немного привел Броньку в чувство. Рита с Соней остались на крыльце, посчитав нетактичным вмешиваться в дружеские разборки. Соня продолжала разминаться с эспандером, а Рита и вовсе удалилась в дом.
По заявкам слушателей я обрисовала некоторые энергичные моменты уходящего дня, скрыв некоторые другие. Павел как-то странно морщился, хотя слушал с интересом, а Бронька просто сходила с ума. Она разжимала и сжимала кулачки, глядя на мои травмированные ноги, а когда я закончила, объявила торжественно:
Ты должна немедленно депортироваться из этой страны. Хватит, Лидок, попила ты моей кровушки.
Паспорт похищен гэбэшниками,терпеливо объяснила я.А без паспорта я депортируюсь только в тюрьму. Можно, конечно, подать жалобу в российское консульство в Симферополе, если такое есть, или, скажем, в посольство в Киеве, или в международный трибунал в Гааге...
Мы будем жаловаться во все инстанции,отрезала Бронька.Так я этого не оставлю!
В самом деле, Лида,улыбнулся Павел,надо вам поскорее выбираться из этой страны. Доотдыхаете где-нибудь на Алтае...
Остаток рабочего дня мы с Бронькой только тем и занимались, что жаловались во все инстанции. Почему я купилась на очередной ее задвиг, объяснить невозможно. Было ясно с самого началанам дадут от ворот поворот. В лучшем случае поиграют нами в футбол, в худшемупекут за решетку...
Мы крутились на «кефире» по административному центру городка, хотя лично мне все уже было по барабану. Но Бронька упорно давила на принцип. «Никакой пощады жалким чинушам»,весьма туманно сформулировала она. Мэрия, милиция, бюро регистрации приезжих, суд...
Заколдованный круг, из которого единственный разумный выход для постороннегочерез повешение. «У этой женщины,заявила Бронька в первом же кабинете, случайно оказавшемся дежурной комнатой милиции,человек, представившийся работником СБУ, без объяснения причин изъял паспорт и мешает выехать из страны. Я требую немедленно выдать этой женщине документ, в крайнем случае заверенную справку за подписью и печатью официального органа, и препроводить ее на территорию Российской Федерации. В противном случае я обещаю задействовать посольство и Министерство внутренних дел, где имею обширные связи...»
На наше счастье, у молоденького лейтенанта за пультом заканчивалось дежурство. Поэтому он просто постучал кулаком по голове и показал на дверь. К начальнику почтенного учреждения нас не пустил плечистый гренадер с добродушными усами. «А ну тикайте, девки...» В бюро регистрации приезжих нас охотно выслушали, раскрыли здоровенный талмуд. «Какого числа вы зарегистрировались?.. Ах, вы не зарегистрировались...»«Позвольте,гневно полезла на стенку Бронька,регистрация российских граждан отменена особым распоряжением правительства! Не пудрите нам мозги!»«Вы можете не регистрироваться. А можете и регистрироваться. Дело ваше. У нас свобода выбора. Вот кабы вы зарегистрировались, мы бы охотно проконсультировались с представителем СБУ по автономной республике Крым на ваш счет...»
Дальнейшее было непробиваемо. В суде на нас посмотрели, как на закоренелых уголовниц, и быстренько стали прикидывать, сколько нам дать. Народ Украины против... Как, вы говорите, ваши фамилии? Насилу смотались. Представительница мэрии и вовсе была по пояс деревянная. Она тупо смотрела на мерцающую заставку компьютера и невыразительно жевала бутерброд с сыром. Ее проняло лишь после того, когда Бронька обозвала всех работников градоуправления равнодушными бездельниками. «Женщина,сказала она, отрываясь от заставки,вы находитесь на территории чужого государства, будьте любезны вести себя уважительно к его гражданам. Вы же не хотите неприятностей? Или хотите?Дама многозначительно положила свободную руку на телефон.У кого из вас, говорите, нет паспорта?»
Я больше не могу,обреченно вздохнула Бронька.Это сущий маразм. Невозможно пробить стену, если нет штурмового орудия.
Давай выпьем?робко предложила я.
Давай,автоматически согласилась Бронька.Хотя нет, не могу, извини, Лидок. Павел ждет... Ну что ты смотришь на меня в упор?Она начала стремительно закипать.Ты все равно не поймешь. Надо мне! Истосковалась я по приличным мужикам. Ты, слава богу, жива. Спать будешь ночью. СБУ тебя охраняет. Если не врешь. Меня бы кто охранял. Эх, да что тебе объяснять...
Она остановилась у ограды, за которой стоял мусорный контейнер с протухшим желтым парео (если не вывезли), и долго кусала губы.
Бред, Лидуня, не могу сообразить, башка как неродная... Может, тебе к Лешке перебраться?
А смысл?Я пожала плечами.Глупая передислокация. Буду бегать от тех же парней. С Оксанкой ругаться. С Лешкой по разным лестницам ходить. Брыська порвет.
Тогда держи.Бронька вынула из сумочки мобильник, любовно погладила по-детски разукрашенный чехол.Это мой. Пинчетыре семерки. Там в памяти Лешкины номерадомашний и сотовый. У него тоже есть мобильник, правда, не оплаченденег нет, им киндер орехи разбивает. До семи, думаю, оплачу.Бронька посмотрела на часы:Ого, без пятнадцати. Ладно, Лидок, выметайся.
Тут мобильник противно заверещал, не успев дотянуться до моей руки.
Слушаю,приделала Бронька говорилку к уху. Выслушала, процедила: «Вы что, охренели?»и уставилась на меня дикими глазами.
Что случилось?У меня сердце упало.
Ничего,пробормотала подруга,ты знаешь, что они спросили?
Что?
«А вы куда звоните?» Представляешь? Я куда звоню! Идиоты!..и разразилась отвязной руганью.
Я отняла у нее мобильник, вылезла из машины и побрела в бунгало.
У тебя неприятности?хмуро спросила Соня, выглянув из комнаты.
Хуже,буркнула я.
Хуже у нее...пробормотала из своей берлоги Рита.Сегодня родители Ларисы приезжаливот у них хуже. Тело забирали из морга, зашли посмотреть, где она провела последнюю ночь...
Я ничего не ответила. Войдя в номер, прошлась по всем углам, убедилась в отсутствии посторонних, заперлась. Положила на стол Бронькин мобильник и долго смотрела на ряды симпатичных кнопочек, издающих голубоватое мерцание. А вдруг позвонит? Я скажу «алло», а на той стороне будут долго молчать, зловеще пыхтеть, а потом металлический, обесчеловеченный голос с надрывом произнесет...
Да черта с два, ничего он не произнесет! Я надавила правую клавишу и держала, пока не проиграл бравурный марш и по экрану не проплыло печальное «good bye». Вот так-то лучше. А надо будет позвонитьактивизирую обратный процесс, секундное дело.
Я хотела распахнуть окно, взялась за шпингалет и в испуге отдернула руку, увидев, что запор зафиксирован в верхнем открытом положении. Страх вернулся ко мне, заняв привычное место. Но тут же вспомнила, что сама оставила его открытым,уходила через окно, наврав Алику, что вернусь. И все же страх не исчез.
Я растворила окно. Еще не стемнелосолнце медленно клонилось вправо. Оно всегда так клонилось: неторопливо, враскачку, а потом все быстрее, быстрее, а у самого горизонта просто падало, окрашивая золотистую корочку неба в густо-красную... По пляжу праздно шатался народ: лежачих становилось все меньше, зато прибывало бесцельно бродящих.
Появился Алик. Он медленно шел от турбазы, бросая камешки в воду. У него сегодня был печальный профиль. Парень старательно делал вид, что не замечает ни окна в бунгало, ни меня в том окне. А самому невтерпежаж затылок горит. Он остановился почти напротив, кинул один камень, другой. Наконец не вытерпел, обернулся. Я успела отследить движение, убралась за занавеску. Через полминуты осторожно высунула нос. Алик стоял ко мне вполоборота, руки у него висели плетьми, а ногой в сандалете он угрюмо ковырял песок. Бедный Алик... Ну что же я стою, как дура? Человеку плохо, тебе плохо... Так сделай так, чтобы вам обоим стало хорошо. Подойди к нему, заговори. Будете сидеть весь вечер, болтать ни о чем. Он будет твердить, какая прекрасная женщина сидит рядом с ним, что нет ему покоя в этом мире, а разница в десять летправо, пустяк. Ведь он в душе очень взрослый и по профессии отнюдь не учитель пения... Ты будешь слушать, думать о своем, он, может быть, возьмет тебя за руку, ну и пусть берет, только мама твоя считает, что от рукопожатий случаются дети, а мы народ бывалый, утверждаем обратное
Я уже хотела отойти от окна, бежать к Алику, каяться, просить снисхождения, но тут его заслонил собой сутулый невзрачный тип. Он тоже проходил по пляжу. Тоже повернул голову, уставился на меня... Я похолодела. Неприятный тип с облезлыми ушами! Ищейка пляжная!.. Попятившись, я налетела на стул. Потом опомнилась, подбежала к окну, задернула занавеску и упала на кровать. Залезла под одеяло, попыталась унять дрожь. Но лихорадка не отпускала. И страх обуялокно не закрыла! Какой толк от задернутой занавески? Подскочила к окну, зажмурившись, захлопнула раму, заперла и бегом помчалась в кровать...