Лапочкин выразительно кивнул хозяйке.
Проведи сюда, лаконично распорядилась та, приглашая своего незваного гостя к столу.
Минуту-другую Лапочкин и хозяйка меблирашек с наслаждением втягивали в себя обжигающую, ароматную жидкость.
Даже появление на пороге молодого человека, осунувшегося, но одетого в добротное, если не сказать элегантное платье, хотя и несколько свободное, не прервало их занятия.
Молодой человек пошарил глазами по гостиной и растерянно пробормотал:
Прошу прощения, я хотел видеть мадемуазель Толмазову.
Мы тоже хотели бы ее видеть, Лапочкин встал, в посетителе ему померещилось что-то знакомое.
Может, я не туда попал? отступил молодой человек.
Туда, туда, подтвердил Лапочкин. Проходите.
Молодой человек шагнул в нерешительности вперед, садиться ему никто не предлагал. Хмурая дама и ее собеседник отслеживали каждое его движение. Молодой человек продвинулся к окну и замер.
Могу ли подождать мадемуазель Толмазову?
Можете, милостиво кивнул Лапочкин. Но кто вы такой?
Визитер медленно опустил руку в карман.
Прошу вас, вот моя визитка.
Он протянул картонный прямоугольник, и из руки его на пол выпал маленький пакетик, видимо, случайно зацепившийся за визитку.
Что это? Лапочкин проворно нагнулся. Легкая. Не бомба. Ну-ка посмотрим.
Помощник дознавателя ловко вытряхнул на стол содержимое пакетика и, определив назначение пикантного предмета, присвистнул.
Позор! взвизгнула дама. Приходить к порядочной девушкес презервативом в кармане!
Да еще с презервативом с бантиком! возвысил голос Лапочкин, потрясая рукой с зажатой в ней визиткой.
Молодой человек вспыхнул, закрыл лицо ладонями и отвернулся к окну. Зловещую тишину прервал голос за его спиной.
Эх, Самсон Васильевич, Самсон Васильевич, выговаривал мужской голос. И куда только смотрит госпожа Май?
Так низко пасть, услышал Самсон женский всхлип, к порядочной девушкеи с презервативом.
Самсон отнял руки от лица, и его взору открылась улица. Ее пересекали гуськом три мужские фигурки.
Самсон опустил взгляд ниже и похолодел: по жестяному карнизу, четко видимые на белом снегу, откуда-то справа двигались гуськом три крупные мышки. Первая былав голубой юбочке, втораяв зеленой, третьяв желтой. На шее каждой мышки был повязан крошечный алый бантик
Глава 8
Самсон Шалопаев с трудом разлепил векинад ним висело сердитое лицо конторщика Данилы.
Вставай, дружок, просыпайся, говорил старик, отпуская плечо стажера и направляясь к окну.
Самсон уже знал, что сейчас в буфетную, где за ширмой скрывалась софа, служившая ему постелью, из открытой форточки хлынет студеный воздух. В морозной струе, которая будет усиливаться с каждой секундой, одеваться неуютно. Он вскочил, быстро засунул ноги в брючины, затем накинул рубашку, натянул носки. Только тогда стал застегивать все имеющиеся на нем пуговицы.
Ольга Леонардовна требуют вас на свою половину, уведомил Данила. Завтракать пора.
Самсон ускорил процесс одевания и бросился в умывальную. Явился он вчера вечером, по счастью, раньше Ольги Леонардовны и сразу нырнул в постель. Теперь, обливая лицо пригоршнями ледяной воды, прикидывал: известно ли уже его начальнице, что препровожден был стажер «Флирта» к месту обитания помощником следователя? Хотя Самсон никому ничего не говорил, но уже знал, что в этом проклятом журналистском мире все происшедшее каким-то чудодейственным образом становится известно как раз тем, кому знать его не следует.
На половине редакторши, в столовой, Самсон Ольгу не застал, голос ее доносился из гостиной. Он ступил в поле ее зрения, она прикрыла телефонную трубку рукой и сказала:
Присядьте на диван, там альбом с фотографиями. Полюбуйтесь, я скоро закончу.
Самсон уселся и взял в руки альбом в зеленом коленкоре. Он не мог поверить своему счастьюнеужели сейчас он вновь увидит фотографию Эльзы? Он так и не успел завладеть альбомом с заветной фотографией до своей болезни, ухватиться за ниточку, которая помогла бы отыскать в большом городе жену, вскоре после тайного венчания исчезнувшую из Казани. Неужели он, наконец, узнает, в каком ателье фотографировали Эльзу?
Госпожа Май стояла к стажеру спиной, незримому собеседнику отвечала короткими репликами.
Самсон быстро пролистнул страницы, пока не наткнулся на фото своей пропавшей супруги: милая Эльза с распущенными волосами, с венком роз на кудрявой голове, в легкой тунике, с обнаженными плечами и руками. Томные глаза, застенчивая улыбка. Он уже стал забывать, какая она красивая. Чуть сдвинув снимок, прочитал внизу: «Ателье Лернера, 1907».
Самсон закрыл альбом и отложил на придиванную полочку. Он успокоилсятеперь он знает, как найти Эльзу. Этим он и займется, а Препедигну пусть описывает Фалалей. Еще вопрос, отыщется ли в убийстве жениха материал для его собственной персональной рубрики «Преступление по страсти», а измену ушлый Фалалей слепить из чего угодно сумеет. Оставалось перетерпеть завтрак с госпожой Май, на которую юноша поглядывал с некоторой опаской.
Наступившему душевному покою мешало лишь неприятное воспоминание: как вчера у храма госпожа Май пинала ботинком голову распростертого безумного нищего.
Ну-с, друг мой, Ольга Леонардовна опустила телефонную трубку на рычаг, повернулась к юному сотруднику и приветливо улыбнулась. Давненько мы с вами не завтракали. Идемте.
Ольга шествовала впереди. Розовое дезабилье, поверх которого была накинута коротенькая кацавеечка гагачьего пуха, несколько раз при удачном освещении показало скрытые за тканью точеные бедра красавицы. Самсону было неприятно, будто перед ним гарцевала лошадь в пеньюаре.
В столовой они уселись за стол, где стояли блюда с едой, соответствующей, по представлению Ольги Леонардовны, английскому завтраку.
Как ваши дела, дружок? спросила Ольга, накладывая в тарелку стажера разваренную овсянку. Повзрослели, выглядите старше и умудренней. Я, когда в детстве хворала, тоже после болезни всегда себя ужасно взрослой ощущала. На выставке побывали?
Фалалей Аверьяныч все мне показал, смутился Самсон.
У вас, друг мой, хорошо работает воображение, похвалила госпожа Май и протянула сотрапезнику белую булочку, густо намазанную маслом. Поберегите себя. С вас довольно почитать газеты, чтобы получить толчок для написания чудной истории. Вы сумеете соединить выставку и преступление. Я в вас верю.
Я постараюсь, Самсон потупился.
Газеты возьмете позже у Данилы, я сама еще не все просмотрела, Ольга с аппетитом уминала яичницу с ветчиной. А теперь о несчастной невесте Ардалиона Хрянова. Мертвеца не воскресить. Но найти жениха для несчастной девушки мы обязаны. Надеюсь, Фалалей догадался сказать об этом бедняжке?
Самсон едва не подавился. Он не был готов к этому вопросу.
Вы выполнили мое поручение? холодно взглянув на сотрудника, госпожа Май потянулась к серебряному кофейнику.
Да, выполнили, промямлил Самсон. Я был в меблированных комнатах.
А Фалалей?
Он не успел. На выставке встретил какого-то изменника, с чужой женой, и устремился за ними, смело солгал стажер.
Ольга смотрела на него недоверчиво.
А куда вы девали Евгения Тоцкого?
Мы сразу ему сказали, что поедем на выставку, признался с невинным выражением лица Самсон. Господин Черепанов счел слишком негуманным терзать несчастную невесту, когда она лежит в истерике и отбивается от допросов следователей.
Ольга с сомнением качнула головой, налила себе кофе, подвинула Самсону тарелку с яичницей. Густой кофейный аромат поплыл над столом.
Так господин Тоцкий отправился домой?
Вероятно, сказал Самсон и, чтобы уйти со скользкой дорожки, взял инициативу в свои руки. Когда я пришел в меблирашки, мадемуазель Толмазовой еще не было дома.
А где же она была?
Не знаю, ответил Самсон, следователь ничего мне не сказал.
Так там был следователь? Кто?
Господин Лапочкин. Человек серьезный. Да вы его помните, он наведывался к нам вместе с господином Терновым.
Ольга сдвинула брови, между ними образовалась складочка, отчего лицо ее приобрело сосредоточенное выражение.
В котором часу вы вернулись вчера?
В одиннадцать, в ожидании выговора Самсон виновато улыбнулся.
Но редакторша, видимо, думала о своем.
Значит, в половине одиннадцатого мадемуазель Толмазовой дома еще не было?
Самсон молчал.
Неужели она с горя покончила с собой? Ольга закусила губу, глаза ее затуманились. Кажется, в сегодняшней газете что-то пишут о женском трупе, нашли в проруби с ножевой раной в спине.
Самсон, слушая госпожу Май, поймал себя на мысли, что такой вариант событий избавляет редакцию от необходимости вновь помещать брачное объявление Препедигны Толмазовой. Он расстроился: неужели он незаметно для себя пропитался цинизмом? Неужели он так низко пал? Возможная смерть обманутой девушки его не трогает, а журнальная экономиятрогает!
А может, продолжала рассуждать вслух Ольга Леонардовна, Тоцкий с Хряновым были соперниками? Может, Тоцкий раньше встречался с Препедигной? Он ведь, судя по выговору, тоже провинциал. Если б я была невестой, то выбрала бы Тоцкого, он более аристократичен. Хрянов больше на поповского сынка похож.
Вы думаете, Тоцкий мог убить Препедигну? ахнул Самсон.
Не исключаю. Ольга Леонардовна деловито поедала соленые крендельки, запивая их маленькими глотками кофе. Вы же не знаете, где вчера была брошенная невеста. Не знаете, куда отсюда отправился Тоцкий. Не исключено, что они встретились в укромном местечке. Завлек девушку к реке, зарезал и сбросил труп в прорубь.
Мысль Самсона, потрясенная воображаемой картиной, билась в судорожных попытках отрицания. Он не мог ни есть, ни пить.
Но почему же, почему, если Тоцкий был поклонником мадемуазель Толмазовой, он не мог жениться на ней впоследствии? Ведь препятствиеХряновуже устранено?
Ольга смотрела на Самсона невидящим взором.
Вы не знаете, друг мой, как низко может пасть современный мужчина. Для Тоцкого, охваченного безумной страстью, мадемуазель Толмазова была, вероятно, не столь родовита. А древность рода в аристократических фамилиях, чванящихся своим происхождением, это тайная страсть. В угоду ей можно и на преступление пойти. Дескать, не мнетак и никому не достанешься. Как вам такая версия для статьи?
Самсон взирал на госпожу Май с возрастающим восхищением. Умная женщина! И какая тонкая!
Но ведь хотя господин Тоцкий, может быть, и древнего рода, но всего лишь ветеринар, пролепетал он с робостью, встретив взгляд черных глаз, в которых читалась откровенная эротическая мысль.
Тем более, Ольга усмехнулась, мадемуазель Толмазова в ответ на домогательства падшего так низко аристократа могла с презрением отозваться о древних фамилиях и откровенно заявить, что лучше выйдет замуж за его простого друга Ардалиона. Тем более, если девушка из сочувствующих социалистам. Этого охваченное сладострастием сердце не могло стерпеть.
Я думаю, вы близки к истине, Ольга Леонардовна, Самсон чувствовал, как его щеки покрывает горячечный румянец непрошеного творческого возбуждения. В апартаментах мадемуазель Толмазовой я видел красные бантики, просто какая-то россыпь социалистических символов. Представляете, даже по карнизу ее окна ходили мышки в красных бантиках.
Отлично! Превосходно! Госпожа Май хлопнула в ладоши. Как вы замечательно придумали! Гениальная деталь! Тайная социалистка сидит в одиночестве, ловит мышек и повязывает им красные бантики. Обязательно вставьте эту деталь в вашу статью. Нет, лучше с нее начните, так зловещей и непонятней получается. Поняли?
Да, откликнулся Самсон, решив про цветные юбочки мышиные пока не говорить.
Ольга выгнулась спиной назад и вбок, отчего пола кацавеечки откинулась и обтекаемая тонкой розовой тканью грудь бесстыдно явила свое совершенство, и дернула за бархатный шнур.
Выпрямившись, потерла согнутым пальцем правой руки лоб и сказала:
Так, что еще?
В гостиную влетел Данила.
Чего изволите, барынька моя золотая?
Фалалей явился?
Никак нет, еще не было.
Вот мерзавец, не сдержалась госпожа Май, выпороть его мало. Велено же, довести вместе с Самсоном дело до конца.
Скоро явится, Данила подмигнул стажеру, а пока пришел только дон Мигель Элегантес. Не изволите ли с ним побеседовать?
Ольга поморщилась.
Некогда мне о Генрихе Восьмом разговаривать. Неужели уже состряпал свою статейку?
Да у него, скорее всего, давно валялась заготовка. Сейчас диктует и мысленно благословляет вашу доброту душевную.
Ладно, сейчас отправим Самсона Васильевича в помощь Але, пусть он тексты объявлений подредактирует. Аля научит, как покрасивее подать. А появится Фалалей, отправляй обоих туда, куда я велела. К Тоцкому. Пусть за ним последят.
Будет исполнено, драгоценная моя госпожа. Данила дернул за рукав стажера и попятился к дверям.
Я поеду по делам, сказала, вставая, Ольга. Буду к четырем.
Самсон поплелся по редакционному коридору в сотрудницкую. Данила усадил его рядом с недовольной Алей, та дала ему пачку исписанных листков и указала на соседний стол.
Из этой серой массы надо извлечь перлы, пояснила она и занялась своими делами.
Самсон тупо смотрел на листки. На одном было накарябано: «Артель упаковщиков рыбы», на другомболее строгим почерком написано «Амбар московской мануфактуры».
Самсон принял задумчивый вид, но мысль его блуждала далеко: он поторапливал время. Ему хотелось, чтобы быстрее примчался Фалалей, а уж вместе с ним можно отсюда улизнуть и договориться: сбегать сначала к Лернеру, а затем ужк проклятому Тоцкому.
Из закутка доносился скучный голос Сыромясова, то и дело склоняющий на все лады слово «горностай». Шуршал счетами и квитанциями в своем углу рыбоглазый Треклесов. Иногда он подходил к телефону, куда-то звонил и что-то записывал в блокнот.
Время тянулось медленно, Самсон томился бесплодным ожиданием. Он даже не стал читать газеты, подсунутые ему Данилой.
Наконец в коридоре послышались быстрые шаги. Самсон вскочил, но на пороге сотрудницкой появился не фельетонист, а театральный обозреватель.
Где Майша? выкрикнул он с порога. Небось уже скрылась в неизвестном направлении, интриганка?
Антон Треклесов встал и замахал на Синеокова руками.
Я хочу видеть эту злодейку! требовал Синеоков. Эту убийцу моей театральной репутации! Когда, когда она явится?
Из закутка, покачивая внушительным брюхом, обтянутым шелковым жилетом, высунулся Сыромясов:
Модест Терентьич! От вашего крика звон в ушах стоит, вы мешаете работать!
Синеоков отшатнулся, побледнел и бросился на обозревателя мод.
Я убью тебя, гад, убью! Ты в сговоре с Майшей, признайся! Сколько она тебе заплатила, чтобы ты убил талант в расцвете сил?
Дон Мигель безуспешно пытался оторвать от своего распахнутого пиджака скрюченные пальцы театрального обозревателя.
Треклесов, Самсон и Данила ринулись оттаскивать буяна от несчастного обозревателя мод.
Ты что здесь делаешь? Уже строчишь свою пакость несусветную? вопил Синеоков, исхитряясь пинать Сыромясова по ногам. Я тебя изуродую! Мать родная тебя не узнает!
Модест Терентьич! Модест Терентьич, монотонно взывал к хулигану Треклесов, погодите драться. Объясните ваши действия.
Я убью его, убью! не останавливался Синеоков. С первого же гонорара куплю револьвер и застрелю. Давно надо было оружием обзавестись! Да не знал, что такую гниду на своем пути встречу!
Мы сами убьем Сыромясова, если он тебя обидел, Модестушка, Данила поднырнул в щель между сцепившимися и повис на руках Синеокова.
Обессилевший буян разжал пальцы, и Треклесов с Самсоном оттащили его к креслу и удерживали там, пока Данила заталкивал Сыромясова в Асин закуток. Аля, скорчив презрительную мину, налила в стакан воды и смело подошла к Синеокову. Театральный обозреватель поднял глаза на девушку и с неожиданной страстью схватил ее за свободную руку.
Алевтина! Алечка! Только вы, незаурядная женщина, способны меня понять! Способны понять разразившуюся трагедию!