Лев Милеевич молча кивнул и налил водки в стопку. По его сосредоточенному лицу миссис Смит могла счесть, что следователь размышляет, как лучше решить поставленную задачу Но помощника следователя волновали другие проблемы. В голове его будто рассеивался густой туман. И он уже знал, какие вопросы задаст на завтрашнем допросе гнусному развратнику Сыромясову.
Пауза несколько затянулась, и все-таки старый сыщик собрался с духом, расправил плечи и поклонился не без грации:
Сударыня, ваше общество для меня столь лестно и приятно, что я непременно исполню все ваши просьбы.
Произнося кучерявую тираду, Лапочкин с изумлением наблюдал, как старушка бесшумно вспорхнула с диванчика к шкафу, и, приложив палец к губам, так же бесшумно прокралась вдоль стены к дверям. Рука ее протянулась к ручке, резким движением она открыла дверь, и их взорам в проеме открылась живописная картина: согнувшись в поясе, перед дверью застыл хозяин гостиницы Чудин, поверх исподнегорасстегнутая шуба, подштанники заправлены в сапоги, на голове ночной колпак. За его спиной замерли сонный истопник с самоваром в руках и коридорный с подносом, на котором располагались чайные принадлежности.
Позвольте представиться, хозяин гостиницы «Бомбей», Чудин, Яков Тимофеич, запахивая шубу, отрекомендовался человек в колпаке, заметно смущенный тем, что его застали за подслушиванием через замочную скважину. Сударыня, позвольте внести самовар. И сочту за честь услужить вам любым иным способом.
Вы хоть сами-то понимаете, что вы сказали? игриво обернулась к Лапочкину постоялица. А за готовность услужитьблагодарю.
Истопник и коридорный прошествовали в комнату, установили на столе самовар, чайники и чашки.
Мистер Чудин, миссис Смит холодно вскинула голубые глаза, не будете ли вы столь любезны и не объясните ли мне, почему вы не хотите получить с меня плату за соседний номер?
Чудин, отводя глаза и переминаясь с ноги на ногу, забормотал:
Сударыня, желание клиента для нас закон, но я должен с сожалением признаться, комната не готова для приема посетителей. И вообщетам неисправна печь. Да и стекло в окне разбито.
Хорошо, оборвала оправдания старушка, время у меня есть. Надеюсь, завтрашнего дня вам хватит, чтобы починить окно и привести в порядок печь. Но даже если вы этого не сделаете, то послезавтра я должна иметь в своем распоряжении соседний номер. Да учтите, я поклонница английского стиля жизни и меня не привлекают удушливые русские печи. Я люблю холодный воздух и холодную постель.
Хорошо, учту, сударыня, непременно учту, хозяин гостиницы стрельнул глазами на хитро улыбающегося Лапочкина.
А сейчас я хочу знать, господин Чудин, что вы мне предложите для того, чтобы эту ночь я могла спать в привычных, комфортных для меня условиях. От вашего пекла у меня уже начинается жар. Чувствую, у меня щеки горят.
Румянец вам к лицу, галантно вставил Лев Милеевич, хотя и сам ощущал некоторое удушье: жар от натопленной печи, дополненный жаром алкоголя в крови и жаром самовара, привел его в романтическое настроение.
Румянец должен быть с утра, заявила миссис Смит, а не к ночи. Так что же?
Не знаю, Чудин замялся, не отворить ли окно?
Но тогда в комнату наметет за ночь сугробы снега, возразил Лапочкин.
Лев Милеевич, вы умный мужчина, удостоила сыщика комплиментом Дарья Эдуардовна.
Польщен, весьма польщен, поклонился тот и, довольный, сделал смелое предложение. А не попробовать ли унять внутренний жар студнем? На свиных ножках.
Да, вели подать студня. И селедки. Лев Милеевич, чего вы еще желаете к чаю?
Хлеба и хрена, скромно потупился Лапочкин, сегодня еще не ужинавший и давно мечтавший закусить смиттовскую водочку чем-нибудь привычным.
Понял, понял, сейчас же будет исполнено, засуетился хозяин.
Погодите, остановила его постоялица, а что вы надумали насчет внешнего жара? Как его уменьшить?
Чудин оторопел и уставился на помощника дознавателя.
Позвольте мне слово молвить, Яков Тимофеич, выступил вперед, кажется, проснувшийся истопник.
Чего тебе, Игнат? нахмурился Чудин.
Яков Тимофеич, дозвольте оплошность исправить, прогудел Игнат, может, нарубить в большой медный таз льду из бочки во дворе, он чистый, да устроить грелку, постель похолодить.
А что? миссис Смит повеселела, прелестная идея. Тащите ваш лед.
Гостиничные бросились выполнять пожелания беспокойной клиентки, а Дарья Эдуардовна с чарующей улыбкой пригласила своего гостя снова к столу.
Я надеюсь, мое общество не очень вас утомило? спросила она, и, демонстрируя навыки английской чопорной вежливости, заговорила о погоде:Зачем же торопиться на улицу, когда там такая скверная погода А здесь, в тепле да за дружеской беседой
Лев Милеевич, смирившийся с тем, что ему предстоит всю ночь выслушивать исповедь бабушки доктора Ватсона и готовый скрасить эту повинность студнем, селедкой и водочкой, поцеловал ручку Дарье Эдуардовне.
Ваше общество доставляет мне массу удовольствия, объявил он, усаживаясь, и теперь я понимаю, почему славный мистер Холмс взял в помощники доктора Ватсона. Несомненно, доктор унаследовал от вас зоркость взгляда и проницательность, вкупе с пространственным мышлением.
Да, вы правы, горделиво подтвердила старая дама, я читала, способности передаются только через поколение. Так что это мои дедуктивные способности и проявились в Джонике, их и ценит мистер Холмс.
Я чувствую, в нас есть много родственного, осторожно поощрил собеседницу к откровениям Лев Милеевич.
Наша встреча не случайна, согласилась Дарья Эдуардовна, это перст судьбы. Хотя, признаюсь вам откровенно, я не очень-то поверила господину Либиду. Но он ни в чем не виноват. Я вообще никому никогда на слово не верю. А кроме того, давно разочаровалась в представителях сильной половины человечества. Вы стали для меня поистине счастливым исключением.
Если вы не обидитесь, то я таков же, признался с задушевной скромностью старый сыщик. Тоже никому не верю на слово. И тоже давно разочаровался в представительницах половины человечестватолько слабой половины. Но выисключение. Выдама сильная.
Отлично, улыбнулась сильная дама, я рада, что мы нашли с вами общий язык. Сегодня у нас прекрасная возможность получше познакомиться друг с другом. Вы мне расскажете о себе. И о ваших подвигах в криминальной сфере. Англичане хорошие криминалисты, но лучшие среди нихнаши люди. Сколько раз я обливалась слезами: если бы дочь моя вышла замуж за русского моряка, то внук стал бы русским сыщиком, умножил бы славу России. Теперь же остается только кусать локти с досады. Почему русский талант должен работать на английский сыск?
Не огорчайтесь, Дарья Эдуардовна, доверительно наклонился к собеседнице русский сыскарь, в России еще полно даровитых людей. И полно преступлений, почище английских.
Захватывающую беседу прервал робкий стук в дверь, и в проеме появился смущенный истопник Игнат с медным тазом у самого брюха, в тазу внушительной горкой лежал колотый лед.
Куда, ваше сияство, ставить? обратился истопник к миссис Смит.
Пока старушка объясняла, Лапочкин смотрел на Чудина, топтавшегося у дверного проема: хозяин, выпучив глаза, подавал ему выразительные знаки, приглашая выйти.
Лев Милеевич с тяжелым вздохом поднялся и нехотя поплелся к дверям. Потом проследовал за хозяином гостиницы на площадку, где было значительно светлее.
Господин помощник следователя, зашипел Чудин, озираясь на запертые двери, чрезвычайное происшествие. Не знаю, насколько оно полезно вам, но решил доложить. Игнат-то наш лед в бочке колол, а там, внутри льдаподштанники запечатлелись.
Чьи подштанники? похолодев, спросил Лапочкин.
Не знаю, продолжил Чудин, Игнат думает, кто-то хулиганил. Но я велел ему принести их. Вот лежат.
Лев Милеевич перевел взгляд на табурет и узрел там бесформенный темный комок. Двумя пальцами он взялся за край тряпки и встряхнул ее перед собойоттаявший лед блестящими каплями разлетелся вокруг. А еще через миг Лапочкин уже обеими руками держал на весу чьи-то весьма внушительные брюки, мокрые и изжамканные. Превозмогая омерзение, он засунул руку в правый карман и достал оттуда плоскую пластинку. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это сложенный вчетверо лист бумаги. Бросив штаны на табурет, Лапочкин осторожно развернул бумагубуквы хотя и расплылись, но превосходно читались.
Что там? не утерпел Чудин.
Ничего особенного, ответил помощник следователя, поворачиваясь так, чтобы нежелательный свидетель не мог прочитать. Возьму на экспертизу. И штаны тоже упакуйте. Через час заберу. А пока было бы невежливо оставлять даму надолго одну.
Лапочкин не договорил главного: ему не терпелось отведать студня с хреном и положить в рот ломтик селедки. Тем более что теперь у него в руках было вещественное доказательство, по которому можно определить сообщника Сыромясова.
Ведь это сообщник ему писал: «Если желаешь убедиться в измене того, кто дорог тебе, после полуночи будь у Бомбея».
Глава 9
Фалалей Черепанов нисколько не сомневался, что его юный подопечный, пользующийся такой чрезвычайной популярностью у женщин, в костеле не задержится. Не сомневался он и в том, что Самсон Шалопаев не сможет отказать Мими в просьбе проводить ее до дому. А доведя мадемуазель до дома, где она квартирует, не сможет отказаться от предложенной чашки чаюуж он-то, Фалалей, прекрасно видел, как эти голубки стреляли глазами в его присутствии, как желали остаться наедине!
Хотя господин Черепанов и являлся ревнителем супружеской верности и беспорядочных половых контактов не одобрял, в данном конкретном случае он стажера не осуждал. Во-первых, молод, не способен еще устоять перед энергетикой взрослых женщин, которые прямо-таки его гипнотизируют. Во-вторых, оба не связаны таинством церковного брака, а значит, речи об измене кому-нибудь и не идет. А в третьих, считал Фалалей, Самсону полезно пополнить свой багаж интимных познанийвсе-таки он в журнале «Флирт» служит
Теперь фельетонист, глядя вслед удаляющейся парочке и щуря глаза от мелкого снега, прикидывал, чем ему занять вечер. Разумеется, неплохо бы набрать материалец о госпоже Матвеевой и госпоже Куприянской. Но с кого начать? О том, в каком театре служит неизвестная госпожа Куприянскаянесомненно, это ее псевдоним, можно узнать в дирекции Императорских театров. Но присутственный день там уже завершен, кроме того, возможно, она служит и не в Императорском театре, а в каком-нибудь захудалом, модернистском. Ныне их развелось множество! Спросить у театрального обозревателя Синеокова в буфете синема? Но это чревато скандалом: Модест раскричится, что за ним следят и вмешиваются в его личную и творческую жизнь. Если фамилия Куприянскаясценический псевдоним, то и в адресный стол полиции без знания ее настоящей фамилии обращаться бесполезно.
Пока же ноги несли фельетониста Бог знает куда. Внезапно он подскочил как ужаленный и резко притормозил на ледяной дорожкеу него возникла идея! Он покрутил головой в поисках заведения, где можно было бы воспользоваться телефоном. Неподалеку, всего в квартале, находилась мастерская по изготовлению визиток, туда-то журналист и устремился. Там его знали в лицо и неоднократно оказывали мелкие услуги.
Дорвавшись до телефонного аппарата, Фалалей истошно закричал в трубку, требуя от барышни соединить его с редакцией журнала «Козлиная песнь».
Служащие мастерской захихикали: они тоже знали это новое передовое издание, с вызовом названное в отместку снобам, вздыхающим над словом «трагедия». А трагедияэто и есть козлиная песнь в переводе с греческого. А значит, кроме печального, в ней несомненно присутствует немало и веселого.
В редакции «Козлиной песни» служил конторщиком бывший священник Гришка Петров, лишенный в прошлом году Синодом своего сана за брошюру, поносящую православную церковь и отрицающую существующие власти. Освободившись от вериг веры, Гришка полностью погрузился в мирскую суету и пороки. Особенно его интересовала подноготная известных людей, будь то властители или актеры и писатели. Он вынюхивал все, что связано со страстями человеческими, выгодно приторговывая чужими тайнами, и Фалалея уважал, как уважал своего вожатого Данте, который много узнал благодаря осведомленности Вергилия.
Гриша, Гриша, сукин ты сын, как я рад тебя слышать! воскликнул Фалалей, когда телефонная связь установилась.
И я тебя, чадо мое греховодное, отозвался конторщик.
Слушай, Гришаня, будь братом и другом, окажи услугу, взмолился фельетонист «Флирта», наш-то специалист по театру пропал в бездне греха, а мне позарез сведения нужны.
Богатым милостыньку не подаю, ответил Гришаня на другом конце провода.
Так я и не милостыню прошу, тоже в накладе не останешься, пообещал Фалалей.
Это другое дело, смягчился поп-расстрига, чего надо?
Сущий пустяк, не знаешь ли случайно актрисочку такуюОльгу Куприянскую?
Как не знать, знаю, мы ведь издание театральное.
Из какого театра?
Да во многих служила, но всегда ругается с антрепренерами. Роли они, видишь ли, дают ей не те. Красивая, чертовка. Но бездарная. Сейчас не служит нигде. Ждет предложений.
А адресок, адресок ее у тебя есть? с надеждой продолжил Фалалей. Где проживает?
И адресок есть, почему-то захихикал Гришаня, недалеко здесь, в доме Камынина обитает. Но имей в виду, домой ранее двух часов ночи не возвращается. Богема!
Мужа у нее, конечно, нет, уверенно заявил Фалалей, а любовник?
Как не быть, имеется, снова хихикнул Гришаня, но тут я умолкаю. Персона важная.
Неужели сам Столыпин? ахнул Черепанов.
Столыпин не Столыпин, а обет молчания я давал, и не попам проклятым, а нашему редактору, а он в шею меня погонит, если правда выскочит наружу.
Вот как? Значит, бегу в дом Камынина. Разнюхаю все.
А я, чем мне отплатишь, брат? вернул флиртовца к действительности конторщик. Ты же обещал, что в накладе не останусь.
Фалалей прикрыл трубку ладонью и перешел на шепот:
Известная нам особа, Гришаня, метит на звание королевы красотыпослезавтра конкурс. Теперь мне ясно, она и победит, коли у нее такие сильные покровители за спиной.
Не пройдет, уверенно отрезал осведомитель, говорят, там победит какая-то француженка. Где нашим? Жюри из русских судей ни за что не признает королевой русскую красавицу. Хочешь пари?
Нет, не хочу, развязно ответил Фалалей, чтобы сбить спесь с бывшего попа, слышал я об этой Жозефинке. Ничего особенного, кроме таинственности и иноземного имени. Уверен, ноги у нее кривые.
Он шмякнул трубку на рычаг, поблагодарил служащих мастерской и резво выскочил на улицу.
Кутая лицо в воротник, Фалалей уже решил, что сейчас вытрясет душу из дворника камынинского дома, а затем заглянет в адресный стол. Узнает адрес инженерши Матвеевой и повторит маневр с матвеевским дворником. Завтра же Мадлен сообщит что-нибудь о Жозефинкеи останется время, чтобы напотрошить сведений и о француженке. Так что к самому конкурсу он, Фалалей, будет во всеоружии. И увидит на этом конкурсе то, чего никто не поймет, благодаря тайной информации его фельетон станет гвоздем номера.
Дом Камынина Фалалей знали не потому, что он был каким-то особенным. Нет, стандартный дом, который и строился в расчете на то, чтобы сдавать состоятельным постояльцам квартиры. А вот находился он напротив приметного здания: у этого краснокирпичного сооружения стояли две внушительные фигуры медведей, отлитых из чугуна.
Под аркой камынинского дома, у ворот, застыл дворник в белом фартуке, похожий на статую с совковой лопатой в руке. Задумчивый вид его говорил о том, что он сомневался в целесообразности разгребания снега: ведь очищенный тротуар через час снова будет в снегу!
Эй, братец, проснись, окликнул Черепанов, становясь рядом, позволь слово молвить.
Я и не сплю, барин, а дело делаю, басом ответил дворник. Чего изволите?
Я из прессы и по поручению полиции, солгал наполовину Фалалей. Интересуюсь безопасностью жильцов. Не балуют?
Никак нет, у нас строго.
А мадмуазель Куприянская здесь изволит проживать?
Так точно.
А недоброжелатели ее не беспокоят? Завистники? Соперницы?
Такого не было.
А поклонники? Не досаждают? Не грозят покончить с собой под ее окнами?
Таких дураков еще не видал, ответил дворник, да коли вы по поручению полиции, то и сами должны знать: прежде чем такие дураки с угрозами выскочат, господин следователь с ними самолично расправится. У него и револьвер есть.