Я к вам, собственно, вот отчего приехал, Андрей Андреич! перевел разговор на иную тему Лавров. Хотел предложить вам живое дело если, конечно, вы способны оторваться от вашей старой механики!
Что за вопрос, Владимир Николаевич? обиженно загудел Архипов. В конце концов, вы мой начальник, хоть и неафишируемый! Я готов-с! Что надо делать?
Хотелось бы попытаться включить вас в комиссию общества Красного Креста, которая скоро направится в Японию для уточнения списков русских военнопленных. Как вы, наверное, знаете, при этом обществе в Москве еще прошлом году было образовано Центральное справочное бюро. Оно контачит с французским посольством в Токио, японским Красным Крестом, даже с Николаем Японским. Все это время уточнялись поименные списки военнопленных, их распределение по лагерям. Но в списках много расхождений японцы чудовищно коверкают русские имена. Теперь решено поглядеть положение дел на месте и решить многие другие вопросы в том числе и очередности возвращения наших в Россию Как вам такое живое дело, Андрей Андреевич?
Архипов крякнул:
Хоть я на этих самураев глядеть спокойно не могу поеду, коли надо! Вот только пустят ли? Боюсь, что дружба с вами, господин ротмистр, может сыграть здесь плохую службу
Не скажите, не скажите, Андрей Андреич! усмехнулся Лавров. Это как еще поглядеть! Вот ответьте, как на духу: если ли у вас возможность получить аудиенцию у вдовствующей императрицы Марии Федоровны? Или, на худой конец, у великого князя Георгия Михайловича или у великой княгини Марии Георгиевны?
Смотря по какому вопросу, состорожничал Архипов.
По самому что ни есть человеколюбивому! заверил Лавров. Дело в том, что волею случая мне передали около двух сотен писем раненых, обращенных к Марии Федоровне. Все это пациенты санитарного поезда ее имени, выражающие благодарность за излечение и помощь после выздоровления. Весьма трогательные солдатские письма, Мария Федоровна будет очень тронута. Передадите письма, а в конце аудиенции выразите озабоченность состоянием помощи военнопленным в Японии я просто уверен, что вас и попросят дать согласие на работу в намечаемой депутации в Японию, лично съездить и убедиться, так сказать
И я попытаюсь разыскать там нашего Мишеля! с энтузиазмом закончил Архипов.
Лавров слегка поморщился.
Боже вас упаси разыскивать нашего Агасфера если вы, конечно, желаете ему добра, Андрей Андреевич! Только военнопленные и их нужды!
Архипов подозрительно покосился на Лаврова, покашлял в кулак:
Ну а в чем тогда будет заключаться суть моей миссии, Владимир Николаевич? Только не пытайтесь меня уверить, что это будет чистой воды благотворительность!
В первую голову благотворительность! заверил ротмистр, и, в свою очередь, покашлял, делая паузу. Ладно, раскрою вам карты до конца! Нам удалось перехватить один из отчетов французского консула в Токио Франция, как вам известно, любезно согласилась выступать посредником в общении воющих сторон. Очень любопытный оказался отчетец, Андрей Андреевич! Француз, например, уверяет, что среди русских военнопленных в японских лагерях немало лиц, не желающих возвращаться в Россию!
Архипов поперхнулся чаем:
Как такое может быть, господин ротмистр? Не врет французик часом? Чтобы славянин по доброй воле пожелал остаться у своих поработителей? У макак этих? Не верю!
Воля ваша, пожал плечами Лавров. Ежели поедете сможете убедиться самолично. Лично я верю. И вот почему: дело в том, что организованные японцами лагеря для военнопленных, по многочисленным отзывам, мало напоминают русские тюрьмы. Скорее, это поселки с ограниченной, разумеется, свободой передвижения и прочими строгостями военного времени. Но тем не менее, Андрей Андреич! У русских в Японии есть возможность свободных увольнительных, им выдают жалованье, на которое совершаются покупки. Все это и многое другое мало похоже на отечественное казарменное житье-бытье не только солдат, но и офицеров. Приветливое население, чистенькие японские города-поселки И если бы сами японцы не были исторически пристрастны к иностранцам, не были бы столь не расположены к любым иноземцам вообще боюсь, число невозвращенцев-славян было бы гораздо большим!
Значит, моей задачей будет выявление таких непатриотически настроенных военнопленных и воспитательная среди них работа?
Можно сказать и так, согласился Лавров. С одной небольшой поправкой: вам нужно будет найти хотя бы одного-двух невозвращенцев и попытаться помочь им остаться в Японии! С тем, чтобы у нас появилась там своя агентура! Что скажете, господин полковник?
Хм Скажу, что сия задача кажется мне невыполнимой! Ну как вы себе представляете русского полковника, члена депутации Красного Креста, который будет обивать пороги японских властей с просьбой оставить у себя неких Иванова, Петрова и Сидорова?
Ну, зачем юродствовать, Андрей Андреич? Это ни к чему! укоризненно покачал головой Лавров. Если серьезно, то вы, наоборот, должны громогласно порицать невозвращенцев. И через японцев так действовать, разумеется, глупо. Эта страна, между прочим, истощена закончившейся войной больше, чем Россия. У них своих голодных полно, и чужие там и вовсе ни к чему. Если их кто-то из военнопленных и может заинтересовать, так это, скажем, какие-то изобретатели, умельцы. Но таких среди военнопленных крайне мало, полагаю. Старшие офицеры славянских кровей им тоже ни к чему: нашу тактику и стратегию японцы давным-давно изучили. И военных инструкторов раньше предпочитали искать у немцев, а нынче отдают предпочтение англичанам. И вообще мы все тут плохо, к сожалению, знаем особенности их национального характера и предпочтения. Надеюсь, что ваш визит поможет нам лучше узнать это. На месте поглядите что и как. Не получится с агентурой никто вас корить не станет. Да и некому, честно признаться: знаем об этих задумках только мы двое!
Как говорят, попытка не пытка. Попробуем, вздохнул Архипов. Когда аудиенцию-то испрашивать?
А вот с этим тянуть не надо, Андрей Андреевич! Может, сразу пойдете к графу Воронцову-Дашкову? Как вы с ним?
Да практически никак, Владимир Николаевич! Как говорится, птица высокого полета и не наших кровей. Мне проще к вдовствующей императрице напроситься, через нее действовать. Письма-то ваши где?
К вечеру доставят вам сундучок-с.
Ну и ладно. Что там с Алексеем Николаевичем Куропаткиным, не слыхать?
Не в фаворе нынче наш генерал-адъютант. Вы, наверное, слыхали после отставки наместника Алексеева был назначен главнокомандующим всеми нашими войсками и флотом. Пошел было в гору, но проиграл сражение при Мукдене, после чего был перемещен на место командующего Первой армией Линевича. Когда дело запахло миром, забросал государя телеграммами о невозможности закончить войну столь позорно, ратовал за продолжение военных действий. Не было бы этих телеграмм глядишь, не привлек бы к своей персоне столь пристального внимания. А нынче его только ленивый в печати не ругает. Делают главным виновным в проигрыше Просится в Петербург, для личных объяснений с государем а его видеть не желают Держат пока на Дальнем Востоке. Так-то, Андрей Андреич!
Лавров встал, помял поясницу, вздохнул:
Век бы из ваших кресел не выбирался, господин полковник! Но дела, дела! С вашего позволения откланиваюсь. И жду добрых вестей по результатам аудиенции.
Лавров поклонился, звонко щелкнул каблуками, и напоследок по-свойски обнял Архипова:
Провожать не надо, Андрей Андреич! Прощайте!
Выйти из дома Лавров с самого начала предполагал черным ходом, через запущенный двор и замаскированную калитку, выходящую в переулок. Так он и поступил: ротмистр опасался привлекать внимание к полковнику накануне его миссии.
Выйдя в переулок, Лавров негромко свистнул, и через пару минут к нему подкатил экипаж.
На Таврическую! негромко бросил Лавров вознице и откинулся поглубже на сиденье, ставши совершенно незаметным для прохожих.
Скромный неброский дом на Таврической, 17 по-прежнему украшала табличка перестраховочного товарищества на паях «Злобин и компания». Выскочив из экипажа на ходу, Лавров быстро нырнул в застекленную дверь главного входа. При его появлении конторщики вскочили с мест, сдержанно наклонили головы. Кивнув в ответ, Лавров быстро прошел к тайному ходу в свой кабинет, расположенный во втором этаже. Швырнув саблю, форменную шапку и перчатки в кресло, прошел за свой стол, поправил приготовленные к его приходу папки, но раскрывать их не спешил, ждал с докладом порученца. Не прошло и трех минут, как тот явился, поздоровался и с разрешения начальника присел за приставной столик, положив перед собой единственный, весьма тощий бювар. Его доклады традиционно были устными.
Ну, что у нас новенького, Сергей Иваныч?
Активности противника вокруг нашей конторы за минувшие сутки не отмечено, Владимир Николаевич. Посетителей вчера было двое случайные люди, действительно по страховым делам. Семен Харитонов телефонировал из Москвы он вернулся благополучно, к полудню обещал подойти. Остальная работа идет по плану, рапорты в папках на вашем столе, Владимир Николаевич
Хорошо. Свободны пока, Лавров бросил короткий взгляд на массивные часы в углу кабинета. До полудня оставалось минут двадцать а Евстратий не из тех, кто позволяет себе опаздывать к назначенному времени.
В Москве у Разведочного отделения был небольшой филиал штатной численностью всего в три единицы. Работы по профилю РО во второй столице России было не в пример меньше, чем в Петербурге, но совсем со счетов Москву никто не сбрасывал. Политическая обстановка в России менялась порой совершенно неожиданно, и не всегда в пользу Разведочному отделению. Лавров даже не исключал возможности передислокации своей конторы туда если в столице вдруг станет для нее слишком неуютно. Вот Медников Харитонов и навещал время от времени свои старые пенаты, встречался с приятелями, с коими начинал работу в охранке, прощупывал обстановку.
Когда часы начали с хрипом отбивать полдень, за стеклянной дверью появился знакомый силуэт. Лавров нажал кнопку, открывая дверь и одновременно блокируя стальное полотнище, которое, в случае непрошенных визитеров, наглухо перекрывало вход в кабинет.
Медников переступил порог, приостановился, коротко поклонился:
Желаю здравствовать, Владимир Николаевич! Дозвольте войти?
Заходи, заходи, Евстратий! искренне улыбнулся Лавров. Он единственный сохранил за собой право называть Медникова по-старому. Специально, поди, ждал, пока часы начнут бить?
Не без этого! сознался старый сыщик, упруго шагая к столу и с поклоном подавая начальству руку по-европейски.
Ну, с приездом тогда. Садись, рассказывай как там Златоглавая?
Жарковато, господин ротмистр! Робяты в поте лица трудятся много революционеров переехало нынче отсель в Москву. Тут-то за них господин Лопухин взялся основательно, вот они в тишину и патриархальную благость подались. Да и простые уголовнички активизировались: что ни ночь, то минимум два-три налета на банки, богатые конторы.
Обратно не звали тебя? усмехнулся Лавров, которые знал о многочисленных предложениях, от которых Медников Харитонов едва успевал отбиваться.
Звали, конечно! серьезно кивнул Медников. Но уже без надежды на мое согласие. Так, по привычке.
Что еще?
Да вот, не знаю интересно это нам или нет, медленно начал рассказывать Медников. Третьего дня проводили робяты московские большую облаву по хазам, малинам и прочим местам, интересным уголовничкам. И в числе прочих взяли они старого знакомца, «блинопека» по специальности. Я его еще по прежней службе помню Кроха-Матеха кличку имеет. Крепко, видать, он влип вот и сдал в числе прочих весьма необычного и солидного заказчика одного. Слыхали о нем наверняка, господин ротмистр: редактор московской газеты «Русское слово», господин Влас Михайлович Дорошевич.
Вот это да! Всероссийский обличитель пороков, цвет отечественных фельетонистов и на таком деле попался! И что же он заказал Крохе твоему?
Принес он ему в работу английский паспорт. Самый что ни есть настоящий, как Кроха утверждает, а ему в этом смысле доверять можно! И попросил кое-что в разделе «Описание владельца» исправить.
Так-так-та-ак На Остров Сахалин сей пронырливый литератор уже пробирался. Куда ж еще он собрался с британским паспортом?
В том-то и дело, Владимир Николаевич, что не для себя ему паспорт потребовался! Московские сыщики Кроху долго пытали и выяснили, что под описание владельца в «исправленном» варианте Дорошевич никак не подходит! Не для себя он, короче, паспорт заказывал!
Слушай, Евстратий, а чего это ты мне с Дорошевичем, Крохой и британским паспортом минут пять уже голову морочишь? прищурился Лавров. Других занятий у тебя в Москве не было, что ли?
А ты меня не осаживай, господин ротмистр! со злинкой парировал Медников. Я нутром чую: неспроста этим паспортом наш старый друг, Манасевич-Мануйлов шибко заинтересовался! Поскольку с Британией отношения сейчас у нас весьма напряженные, доложили москвичи об этом по инстанции, в Петербург. А отсюда депеша ушла в Москву, за его подписью: немедленно доставить Кроху к нему! А мое нутро, Владимир Николаевич, сам знаешь чуткое! И от беды не раз спасало, и верную тропку в розыске подсказывало!
Ну-ка, ну-ка! И что оно тебе на сей раз подсказывает, Евстратий?
Сам пока не знаю! сердито огрызнулся Медников. Но робяты московские, по старой дружбе, значить, дали мне возможность с Крохой тет на тет побалакать перед тем, как его с конвоем к Манасевичу отправить.
И что?
Побалакал я с ним. И понял, что с другим человеком балакать надо потому как описание владельца паспорта под каждого второго человека подходит. Манасевич-то всю пограничную стражу России уже на ноги поднял, в посольство британское запросы шлет. Те отвечают, что господин Палмер в Россию не въезжал и в Бюро иностранцев не регистрировался. Вот и получается, что только сам господин редактор может ответить для кого он чужой паспорт в работу отдал? Манасевич насчет Дорошевича тоже допер, да поздно! Дорошевича как раз в России-то и нету уехал в Италию, говорят.
По своему паспорту?
По своему. А дней за десять до того, как Крохе английский паспорт принести, господин Дорошевич из Индии, пароходом через Одессу вернулся. На том маршруте, говорят, англичан много всегда бывает так что мог кто-то и обронить свой паспорт, многозначительно поиграл бровями Медников.
Слушай, Евстратий, я все же что-то никак не пойму: чего ты в этот паспорт британский вцепился? помолчав, поинтересовался Лавров. Ну, с Манасевичем-Мануйловым понятно: тот изо всех сил нужность своего полицейского антишпионского подразделения всем доказывает. И фантазия у этого господинчика богатая: вполне мог придумать «шпионское гнездо» в России, с Дорошевичем во главе. Тем более война у нас с Японией идет, а британцы им нынче первые друзья. Но мы-то тут каким боком? Дорошевич личность слишком известная в России, да и в Европе тоже после издания книжки своей о Сахалине, чтобы в японские шпионы лезть. Что ты предлагаешь, в конце концов? Мануйлову ножку подставить? Показать всем ненужность наших конкурентов? А для этого с Дорошевичем «завязаться»? Уволь, брат! Прессу нынче только тронь такой вой поднимут, что не приведи господи! Тем более «Русское слово»! Или ты, Евстратий, не договариваешь чего? Тогда договаривай!
Медников крякнул, пригладил двумя руками жидковатые длинные волосы на макушке. Покрутил головой:
Недаром все же тебя, господин ротмистр, начальником в нашу контору поставили! И моя чувствительная утроба по сравнению с твоей инто Как ее, слово выскочило из башки
Интуицией? улыбнулся Лавров. Ты с комплиментами начальству погоди, Евстратий! Знаешь ведь, не люблю! Лучше все до конца расскажи!
Ну, раз угадал слушай! Раз Дорошевич уехал решил я, будучи в Москве, вокруг редакции покрутиться, поразнюхать чего можно. И представь себе нашел человечка одного, обиженного, разговорчивого и на рюмку падкого. Младшим счетоводом-кассиром в издательском доме Сытина служит ну, который «Русским словом» владеет.
Знаю Ивана Дмитриевича, кивнул Лавров. Весьма достойная личность!
Да бог с ним, с Сытиным! отмахнулся Медников. Я про Порошкина, счетовода говорю. Как я его вычислил долго рассказывать. Суть скажу: очутился я с ним за одним столом в трактире, в день, когда издательским жалованье выдают. Ну, себе-то я заранее у трактирщика графинчик водички колодезной выговорил знаешь ведь, не пью и табаком вера моя пользоваться не велит. А Порошкин человек слабый на сей счет. Слабый да завистливый. Вот и узнал я от него, что днем раньше Дорошевича отъехал в командировку в Париж его любимчик, талантливый репортер некто Краевский Владимир Эдуардович. По описанию Порошкина вполне подходит под британский паспорт