Вершинина сбило с ног и протащило несколько метров по двору. На всякий случай он пролежал несколько секунд, не вставая, в ожидании нового взрыва. Но было тихо. Взрыв загасил пламя, и теперь из подвала валил лишь один дым. Внутри было темно.
Вершинин сел, тряся головой, в ушах у него звенело. Во дворе невесть откуда появился молодой семинарист, огляделся кругом, нырнул на мгновение в подвал и тут же выскочил наружу. Подошел к лежащему студенту, пошарил у него за пазухой. Студент лежал на спине, безразлично уставившись в серое столичное небо. Семинарист трижды осенил крестом весь двор и исчез так же таинственно, как и появился.
Послышались рожок и колокол пожарного обоза. Пора было уходить. Вершинин встал, пересек двор по диагонали и зашел в свой подъезд, оставив дверь чуть прикрытойпонаблюдать.
Во двор на вороной лошади въехал верховой пожарный «скачок», подававший сигналы и показывающий въезд основному обозу. За ним почти тотчас же въехала квадрига могучих коней, запряженная в линейку, откуда горохом посыпались одетые в толстые серые куртки пожарные, понукаемые красавцем-брандмейстером Евлампием Каллистратовичем Яшуковым, давним знакомцем Вершинина. Однако сейчас свое знакомство афишировать было никак нельзя. И Вершинин быстро юркнул в темень лестницы, всем телом ощущая драгоценные, еще теплые от жары листы.
* * *
Поужинать одному и тут же лечь спать, как мечталось в пути, не удалось. Едва Путиловский вышел из служебной кареты, он сразу узрел одинокого Франка.
Ты что здесь делаешь?невежливо спросил Путиловский, уже предвидя ответ.
И угадал. Франк жалостливо склонил голову набок и поведал душещипательную историю о том, как после их совместного ужина он зашел в одно прелестное местечко, посидел там, немного пофилософствовал с одним господином, а когда дошел до дома, в приюте ему было отказано. Дверь не открывали, и только поэтому он вспомнил, что сегодня годовщина свадьбы, а он, подлец и негодяй, про все забыл, цветов не прислал, подарка не купил да еще и напился. Хотя и не очень.
Такой афронт с ним приключался по нескольку раз в год. Всесильная Клара, Богом данная супруга Франка, пользовалась отлучением мужа от дома в воспитательных целях, что помогало, но ненадолго. Поскольку прошлая подлость была совершена Франком аккурат на Новый год, условный рефлекс приослаб и он позволил себе немного разгуляться. За что немедленно и поплатился. Теперь он униженно просит приюта, чашечку кипятка на ужин и коврик в прихожейвыспаться. Завтра утром он уползет домой с покаянием.
Дайте, дядя, водички попить, а то так есть хочется, что и переночевать негде!завершил свою одиссею Франк.
Естественно, кипятком не ограничились. Лейда Карловна, фыркая в душе и вслух, принесла холодную телятину с каперсами, семгу, чай и булочки с маком. Пришел ради возобновленной хорошей компании и Максон умел ценить мужское общество; видимо, общение с дворовыми котами не давало ему полной картины бытия, и Макс любил послушать умные разговоры. Вечер, а точнее, ночь начиналась хорошо.
Жуя прекрасную телятину, Франк ободрился телом, воспрял духом, забыл все семейные невзгоды, повеселел и стал кликать беду:
В России наступил кризис. Перепроизводства.
Что ж плохого в перепроизводстве?поддержал тему хозяин дома и телятины.Всего много. Везде достаток.
И в качестве доказательства указал на стол.
Экономика, Пьеро, очень сложная система.С этими словами Франк тоскливо огляделся в поисках графина с коньяком, но не узрел; Путиловский же сделал вид, что не понял тайного смысла ищущего взгляда.Прямых ходов здесь нет. Возьмем человека. Всего много он взял все и съел. Что тогда?
Запор,прямо намекнул гостю Путиловский.
Тот намека не понял и, продолжая мести семгу, сделал дополнение:
Или диарея. По-простомупонос.
Так что нас ждет? Диагнозы прямо противоположные!
Скорее диарея. Не дай Бог, кровавая...
И что же делать?
Лечить.Франк вспомнил свои невзгоды и горестно вздохнул.Вот только доктора у России все никудышные...
Лейда Карловна деликатно зашла забрать пустые тарелки, намекая, что на сегодня уже все и больше ничего не ждите. Макс намек понял и, вылизывая брюшко, стал готовиться ко сну. Благодарный Путиловский откинулся на спинку стула.
Лейда Карловна, спасибо! Чудесная семга. А у меня к вам весьма неожиданная просьба.
Семга контилась,с прибалтийской прямотой заявила экономка, хотя по ее лицу было видно, что это святая ложь во спасение остатков семги.
Да черт с ней,отмахнулся Путиловский.У меня просьба поважнее. Не могли бы вы найти невесту?
Фам?От изумления Лейда Карловна чуть не выронила пустое блюдо.
Боже упаси! Зачем мне невеста, когда есть вы? Ивану Карловичу.
Ха! Нефесту Ифану Карловичу!Уже по интонации старой девы стало понятно, что шансы у Берга почти нулевые.Та кто с са такого пойтет?
Иван Карлович офицер! И весьма достойный человек!Франк оскорбился равно за Берга и за себя, как незаслуженно обижаемых прекрасной половиной человечества. Хотя какой дурень первым назвал их прекрасными? Истинный философ так бы никогда не сказал.
Лейда Карловна, почувствовав за собой силу всего женского племени, пошла ва-банк:
Самуж выхотяг са нетостойных!и покинула кабинет с гордо поднятой головой.
Франк хрюкнул в салфетку, а Путиловский добавил вслед:
Только хорошенькую!
И услышал ответ из коридора:
Опойтется ваш Берг! Люпую восмет!
Нет мира под оливами, и в подтверждение этому зазвонил телефон. Путиловский с тоской посмотрел на дьявольское изобретение, но делать нечегоне подходить к нему за двести пятьдесят рублей (годовая абонентская плата) было бы накладно.
Франк струхнул, подумав, что это Клара, но вовремя вспомнил, что у них телефона нет, воспрял духом и с интересом наблюдал за развитием событий. Ночь обещала стать необыкновенной.
И точно: из Департамента объявили о взрыве на Загородном проспекте. Сон сразу вылетел из двух голов, потому что Франк наотрез отказался бросить друга в беде:
Скажу Кларе, а ты подтвердишь, что мы с тобой всю ночь спасали город от неминуемого взрыва!
Пришлось Путиловскому согласиться, но за это Франк обещал никуда не влезать, ничего не трогать и в развращающие умы разговоры с нижними чинами не вступать. На том и тронулись, как только прибыла разъездная служебная карета.
* * *
Едва Вершинин появился на пороге комнаты, как Оленька накинулась на него с безумными поцелуями счастья, но была немедленно изгнана в свою девичью обитель.
Бумаги лежали на столе соблазнительной пачечкой и вкусно пахли дымком.
«Ну! Начинай же!»сказал дрожащий от репортерской жадности внутренний голос, но Вершинин растягивал удовольствие до последнего.
Он выглянул в окновнизу как муравьи суетились пожарные, вкруг них толпилась вездесущая публика, с нетерпением ожидая большого пожара, жертв и зрелищ. Но все подходило к своему логическому концу. Безногого увезли в лечебницу, а мертвый лежал в углу двора, накрытый дворницкой рогожей. Более ничего интересного не наблюдалось.
Наконец Вершинин успокоил внутреннюю дрожь, сел в рабочее кресло и, прежде чем коснуться бумаг, трижды перекрестился. Потом столько же раз сплюнул через левое плечо. И взял первую страницу, лежащую к нему оборотной чистой стороной. Перевернул. Так, листы пронумерованы... Этот был третий. Нашел второй, седьмой... вот и первый! И стал внимательно читать, от усердия чуть шевеля губами.
Дочитав первую страницу, Вершинин так же внимательно прочитал вторую, третью. Отложил эти три в сторону и задумался. В таком задумчивом состоянии он просидел минут пять, не ощущая времени. Затем быстро достал из ящика чистые листы бумаги, новое перо, открыл чернильницу и застрочил четким ясным почерком, не останавливаясь ни на секунду. Строчки ложились ровной чередой, превращая белое поле листа в поле битвы за новую, хорошую жизнь!
Он писал ровно десять минут. Не читая, поставил витиеватую красивую подпись и стал переодеваться, одновременно натягивая и рубашку, и брюки. Затем выскочил за дверь с написанным в руке, однако за дверью остановился, секунду помедлил, вернулся в комнату и заметался в поисках тайника для похищенных бумаг. Первые три места его не удовлетворили, пока наконец взгляд не упал на печку. Вряд ли ее будут топить в скором времени.
Вершинин аккуратно свернул бумаги, закутал сверток в старое нижнее белье и засунул все это в дымоход, запачкав руку в копоти. Один лист он сложил вчетверо и бережно спрятал за отставший шпон письменного стола. Затем быстро вышел, закрыл дверь и побежал в редакцию. Если успеть, то еще можно убрать что-нибудь малозначащее с первой полосы. Он даже уговаривать не станет! Материал кричит сам за себявот так рождаются сенсации!
* * *
Медянников очумело оглядывал пожарище.
Жаль, нету Берга. Ни хрена не понимаю! Может, послать за ним?
Думаю, это будет несколько преждевременно, усомнился Путиловский и закурил, чтобы обдумать ситуацию.Навряд ли, судя по вчерашнему, он способен трезво оценить обстановку. Пусть спит до утра!
Франк ходил вокруг них с умным видом, заложив руки за спину (велено было ничего не трогать!) и не произнося ни слова. Вследствие этого среди городовых, стоявших в охране, сложилось мнение, что он и есть самый главный, бери не меньше чем товарищ министра внутренних дел. Краем уха Франк услышал свою новую должность и пожалел, что нет рядом Клары. Вот бы она удивилась и порадовалась за мужа!
Давайте вот что.Путиловский аккуратно загасил папиросу и спрятал окурок в карманную пепельницу.Без Берга сейчас здесь ловить нечего. Евграфий Петрович, поезжайте в лечебницу к безногому. Наверное, у него можно будет деликатно что-то выспросить. Двери опечатаем, выставим караул и завтра уже начнем работать спокойно вместе с Иваном Карловичем. Ничего не уносим, кроме бумаг.
Бумаг никаких нету. Я осмотрел все. Что былисгорели.Медянников продемонстрировал несколько обгоревших клочков.
Все равно заберите. Это тоже важно. И поезжайте быстрее в лечебницу. Любая информация, особенно о руководителях. Если надо, позовите священника, пускай исповедует.
А тайна исповеди?спросил наивный Франк.
Медянников горестно вздохнул и перекрестился двуперстно в сторону, от греха подальше.
А новые жертвы?вопросом на вопрос ответил Путиловский.Не захочет священник говорить, так намекнет, чтобы невинные не погибли!
На том и порешили. Медянников растворился в сереющем утреннем тумане. Путиловский задрал голову вверх. Четырехугольник неба во дворе-колодце уже синел утренней зарей. Пора ехать, чтобы хоть немного поспать. Отдав приказания, он вышел на проспект.
Рослый городовой, расставив руки, не пускал во двор девушку, одетую не по времени суток празднично.
Отойдите, не велено! Ваше благородие, мадама какая-то!
Девушка, поняв, что перед ней, по всей видимости, главный, молитвенно сложила руки на груди:
Господи, скажите мне, что там случилось?
Путиловский сразу понялвот она, наколка!и повел себя в высшей степени деликатно: не стал официальничать, а отвел девушку в сторону, подальше от любопытных ушей.
Вы ищете кого-то?спросил он с легким оттенком соболезнования, и девушка это сразу почувствовала.
Что тут произошло? Я хочу знать! Я требую! Там был мой знакомый!В ее голосе зазвенели слезы.
Произошел взрыв, потом пожар. Один человек погиб. Его фамилия Киселев. Второй, неизвестный, тяжело ранен.
Где он?!
Отвезен в госпиталь. Сейчас вас туда не пустят. Кем вы ему приходитесь?
Вместо ответа девушка обмякла и осела на мостовую.
Саша, помоги!
Вдвоем с Франком они подняли девушку и посадили на кожаное сиденье пролетки. Расторопный городовой сбегал за водой, но Франк придумал получшесмочил платок коньяком из тайной фляжки Путиловского и протер девушке виски. Потом глотнул коньяк сам, одобрилтут и девушка очнулась.
Она попила воды, но на расспросы не отвечала, погруженная в транс. Пустыми глазами она смотрела поверх крыш и не двигалась, полностью поглощенная какими-то своими, неведомыми мыслями.
Встала проблемачто с ней делать? Отпустить? Идти не может, да и не найдешь потом. Отвезти в участок? Там ее так напугают, что замкнется и замолчит насовсем. Еще была конспиративная квартира для встреч с агентами, но в ней пусто, нет женской прислуги, а девушка явно плоха.
Для начала Путиловский отобрал у Франка фляжку (тот проводил подружку печальными глазами, но противиться не стал). Решение пришло неожиданно, хотя изрядная доля личного в нем имелась: девушка была хороша своей неброской, но все-таки проступающей красотой, которую не могли скрыть дешевые украшения и отсутствие всякой косметики. Она была как полевой цветокчтобы понять его прелесть, надобно вглядеться чуть пристальнее, и потом взгляд уже сам ищет такие цветки посреди безбрежной зелени луга.
Так,подвел итог раздумьям Путиловский и обратил взор к Франку. Сейчас завезем тебя домой. Я объясню Кларе, что ты выполнял государственное задание особой важности.
А эту куда?Судьба девушки и ее красота тоже взволновали Франка, не чуждого философской сентиментальности.Неужели в тюрьму?
Господи, за что?удивился Путиловский. Отвезу домой. Не бросать же в таком состоянии на улице. Лиговские обчистят.
Довод был силен и логичен, хотя красть у девицы было явно нечего. Франк вздохнул, завидуя холостому положению Путиловского: вздумай он сам привезти девицу домой даже из самых гуманных побуждений, наказание последовало бы незамедлительное и страшное.
Чинно и благородно тронулись в путь, соблюдая похоронное молчание. Франк молчал из страха перед будущим, девушкаперед настоящим, а Путиловскийпросто так, от усталости.
Перед самым франковским домом Путиловский чуть помазал лицо блудного мужа копченой тряпицей, предусмотрительно прихваченной на пожаре. Франк мгновенно преобразился в погорельца, и эта старая как мир уловка сработала безотказно.
Пуговку звонка Путиловский жал долго и уверенно. Сердце у стоявшего за ним фальшивого страдальца ушло в пятки настолько глубоко, что он даже не смог сбежать, хотя таковое намерение росло с каждой секундой приближения к родной двери.
Дверь распахнулась на удивление быстро, как будто этого звонка ждали давно. За дверью открылась любопытная чужому взору картина: впереди стояла прислуга с ухватом наготове, за ней маленькая, но очень агрессивная Клара, за КларойФранковы детки в полном составе, призванные устыдить развратного отца своими невинными заспанными физиономиями.
Лицо Путиловского выражало государственное значение всего происходящего и не дрогнуло даже при виде детей.
Клара! начал он сразу.Саша, слава Богу, жив!
И с этими словами, как кролика из цилиндра, достал из-за спины Франка, чья физия носила явные следы бедствия.
Эффект был точно такой же, как и у фокусника. Дети завизжали от восторга, прислуга оторопела, а Клара, у которой выбили почву из-под ног, молчала, не зная, что и сказать. Зато не растерялся Франк:
Мы были на взрыве динамитной лаборатории. Все разрушено... еле уцелели!и он припал к плечу опешившей супруги.
Клара, я приношу вам извинения от лица Департамента полиции.Путиловский был непривычно сух и официален.Подробности вы узнаете от Саши и из газет. Честь имею!
Он прикрыл дверь. Судя по звукам, донесшимся из-за нее, самое страшное миновало и невинные детки радостно требовали рассказа о взрыве и счастливом спасении папаши. Фантазии Франка хватит на несколько таких повестей (хотя что-то надо предусмотрительно оставить и на будущее).
Пролетка ждала Путиловского. Девушка сидела в пролетке, не предпринимая никаких шагов к исчезновению. Апатия полностью овладела ею. До дома доехали в том же молчании. При выходе из пролетки Путиловский предложил даме руку, она безропотно подала и вышла. Ни слова не говоря, она шла и ничего не спрашивала. На втором этаже дверь уже была открытаЛейда Карловна в сопровождении бодрствующего Макса ждала хозяина.
При виде девушки глаза у обоих немного расширились от изумленияи не более. Хозяин ушел с Франком, пришел с дамойчто же в этом удивительного?
Зато удивилась девица. Она оглядела прихожую и растерянно спросила:
Куда вы меня привезли?
Это моя квартира,пояснил Путиловский.Это Лейда Карловна, экономка. Это Макс, кот. Я сотрудник Департамента полиции Путиловский Павел Нестерович. Позвольте узнать ваше имя?
Три пары глаз вопросительно смотрели на нее. После такого приема девице ничего не осталось, как назвать себя: