Я тоже жду информацию от инженера Раскина,скромно сказал Сергей Васильевич.
Скрываемый под этой кличкой Азеф был его любимым агентом. Каждый месяц несколько человек арестовывались и допрашивались исключительно по письмам Азефа. Половину из них приходилось отпускать с извинениями сразу же, еще четверть выходила под надзор полиции, но и оставшегося было более чем достаточно для ощущения полноты жизни. Один пойманный террористэто одна неразорвавшаяся бомба, одно несостоявшееся убийство. Статистикавеликая вещь!
Но все эти террористы, по мнению Зубатова, были не более чем прыщи на громадном теле российского народонаселения. И если организм здоров, они должны исчезнуть сами собой, являя миру гладкую и чистую кожу возродившейся красавицы России. И Зубатов оседлал любимого конька:
Хотите знать мое мнение?
Буду польщен.Путиловский склонил голову в коротком поклоне, показав начальству идеально ровный пробор, предмет зависти многих молодых писарей.
Все-таки мы с вами действуем не с того конца: пытаемся лечить последствия, а надо устранять первопричину. Террор сам по себе не возникает, на него работает цепочка: нищетазлобаместь!
Зубатов встал и подошел к окну. По Фонтанке шла пустая барка-садок, перевозившая живую рыбу в Апраксин двор. От клотика короткой мачты к корме был натянут тросик, сплошь усеянный золотистыми вялеными лещами, каждый размером со сковородку. Зубатов вздохнул: в душе он был заядлый рыбак.
Путиловский обрадовался разговору, соскользнувшему с основного пути. Потянем время, поговорим. А там, глядишь, подоспеет Медянников с информацией, Берг нароет что-нибудь. Бог не выдаст, свинья не съест...
Я разделяю вашу теорию рабочего движения под контролем властей. В датском королевстве, конечно, что-то надо менять. Но вы утверждаете, что в России возможно это сделать чисто экономическими требованиями?
Разумеется!обрадовался Зубатов,Как в Англии! Тред-юнионы же не вмешиваются в политику!
Увы. Россияне Англия. Здесь я с вами полностью расхожусь. Вот свежий пример. Уфимский губернатор Богданович в Златоусте расстрелял забастовку. Тридцать человек погибло. Началось с экономических требований, кончилось большой кровью. А где кровьтам всегда политика. Мне кажется, мы будим зверя, с которым не сможем совладать. Как в охотничьей байке: «Я медведя поймал!»«Так тащи его сюда!»«Не могу, он не пускает!» Мы с вами можем разбудить такого медведя, что сами пожалеем!
И что же делать, по-вашему?
Пускай спит. Ходить вокруг на цыпочках, только не будить. Вот придет веснаон и проснется. Без нас с вами. Найдет себе пищу, медведицу, нарожают деток...
Зубатова стал забавлять такой несовременный взгляд на вещи.
Этак вы договоритесь до того, что нас с вами не надо!
Однако Путиловский был серьезен:
Мы нужны, чтобы никто этого медведя раньше времени не разбудил. Иначе он начнет шастать, искать еду в снежной пустыне и от безысходности нападать на людей. Охотники называют таких «шатунами». Участь их предопределена. Понимаете, революционеры требуют радикальных мери вы пытаетесь им ответить тем же, только с другой стороны. Выполицейский революционер!
Зубатов огорченно крякнул: так его еще никто не называл.
Однако интересное мнение!
Вы спросили, я ответил.
У вас есть такой сотрудник, как Евграфий Петрович,перевел разговор Зубатов.Я бы хотел попросить вас направить его проконтролировать новый рабочий кружок Общества развития ремесел.
Разумеется, я передам Медянникову вашу просьбу. Но заранее предупреждаюон горяч. Иногда не в меру.
Это мне и нужно! Благодарю вас. Кстати, вы знаете, что за Богдановичем началась охота?
Да. В России хлебом не кормидай только выстрелить в губернатора.
Зубатов подошел к Путиловскому и положил ему руку на плечо:
Поверьте мне, наступит такое время, когда рабочие сами изгонят этих террористов из страны! И губернаторы будут ходить в народ так же спокойно, как и сто лет назад.
Путиловский деликатно освободил плечо: он ужасно не любил, когда начальство делало это.
Буду рад ошибаться, но на мой взгляд, организованная толпа еще хуже неорганизованной.
Почему же?удивился Зубатов.
Ею легче манипулировать. Она как дитяверит всему, даже сказкам.
И это тоже надо использовать!поставил точку в коротком споре Зубатов.Спасибо за доклад. Я жду дальнейшей информации. Если это Гершунибуду рад вдвойне. Настала пора с ним покончить.
* * *
Дворник почтительно отодрал официальные печати, открыл большие висячие замки и застыл, боясь трогать дверь. Берг отодвинул его в сторону, рывком отворил разбухшее от воды дверное полотно, вошел в едко пахнущую дымом и пролитыми кислотами темноту пожарища. Поднял над головой зажженный керосиновый фонарь.
Принеси-ка мне, братец, электрических лампочек. Штуки две. И стремянку не забудь!
Дворник радостно кивнул и исчез от греха подальше. А Берг, стоя посреди подвального помещения, внимательно разглядывал ноле прошедшей битвы, стараясь в первые моменты только наблюдать, замечать и ничего не выдумывать. Прозрение наступит потом, при достаточном фактическом материале, когда количество внезапно перейдет в качество и он воскликнет: «Я знаю!»
Зрелище радовало душу множеством разнообразных покореженных предметов, осколков и фракций, как радует душу опытного археолога вскрытое захоронение или стойбище. Сейчас мы все узнаем, только не будем торопиться.
Ага... взрыв был не один! Характерные царапины от стеклянных осколков чертили две группы следов. Следовательно, их было два. Скорее всего два! Не спешим с выводами... Берг мысленно продолжил направление взрыва, зашел с другой стороны, сделал вторую засечку. Обе показывали на угол лабораторного стола, чья мраморная поверхность не была уничтожена пожаром.
Первый относительно слабый, следы от него ведут к краю стола. Второй... очень сильный. Где же он?
Дворник принес лампы, и Берг аккуратно вкрутил их, предварительно вывинтив разрушенные взрывом цоколи прежних ламп. Щелкнул выключателем, и картина происшедшего стала намного яснее. Вот здесь, на полу, взорвался первый заряд. Рядом с ним запекшаяся лужа крови. Этот человек (ныне безногий, дворник почтительно сообщил обо всех жертвах) выронил склянку с нитроглицерином. Скорее всего с нитроглицерином (это еще надо доказать!). Последовал взрыв, после чего начался пожар. За нимвторой взрыв, намного сильнее.
Берг подошел к сейфу. Стенки двухдюймовой толщины выгнуло наружу. Дверца вырвана, петли сплющены. Вся поверхность изнутри покрыта характерным пепельным налетом.
Берг пальцем снял налет, понюхал, для достоверности лизнул. Динамит. Причем нехороший, с заметными несгоревшими примесями. И чувствуется избыток кислотыне дотянули процесс нейтрализации. Это чревато преждевременным самопроизвольным взрывом. Плохая доморощенная технология. Судя по выгнутости стенок, несколько фунтов. Пять-шесть, не более.
После первого взрыва горели легкие углеводороды. На цементном полу остались характерные округлые пятна неправильной формы. Вот здесь явно горел ацетон. А здесь уайт-спирит. Или толуол.
Баллоны со щелочами и кислотами разбились, частично нейтрализовав друг друга, частично испарившись. Что-то впиталось в пол. Берг аккуратно расстелил на мраморе стола лист бумаги, поставил на него саквояж и выгрузил миниатюрную химическую экспресс-лабораторию, свое собственное детище, вызывавшее интерес всех немногочисленных коллег: несколько пробирок с реактивами, полоски бумажек, пропитанных разноцветными солями и лакмусом, спиртовка и портативная газовая горелка на сжатом газу.
Берг зажег горелку, нагрел ею маленькое пятно на полу. Пары исследуемой жидкости, сразу закипевшей в трещинах пола бурыми пузырьками, изменили цвет лакмусовой бумажки. Она покраснела. Здесь кислота. А вот здесь была щелочьвторая бумажка посинела.
Он стал рисовать план лаборатории. Душа успокоилась, мысли пришли в полный порядок, привычные процедуры настроили Берга на философский лад, и все тревоги улетучились. Более он не будет подводить товарищей по службе. Женщиныэто хорошо. Но работа превыше всего.
Условными значками Берг покрыл почти весь рисунок. Что предшествовало взрыву? Почему безногий человек выронил склянку? Что его испугало? Так просто склянки с нитроглицерином не бросают даже неопытные...
Возможно, он хотел таким образом покончить с собой? Возможно, у него тоже были проблемы с женщинами? Навряд ли. Если кончать с жизнью, имея под рукой такую хорошую лабораторию, проще всего было получить несколько кристаллов цианистого калияи дело с концом! Он сам разочек с товарищем приготовил такую пилюлю и испытал ее на белой крысе. Мгновениеи крыса очутилась на том свете, где ее ждали многочисленные родственники, павшие жертвой научных экспериментов.
И тут Бергу повезло. Он увидел маленький локальный очаг еще одного взрыва. Совсем слабого. Это был круговой след на поверхности стола, образованный очень мелкими фрагментами стекла, впечатанного взрывом в мрамор. То, что это стекло, Берг убедился, капнув концентрированной соляной кислотой. Фрагменты не исчезли. Стекло. Он прогрел это место горелкойничего не изменилось. Да, это несомненно стекло. В сильную лупу можно было даже определить приблизительную толщинумиллиметр.
Итак, прояснялась цепочка взрывов, закончившаяся пожаром. Последние значки украсили рисунок. Все, что относилось к взрывам, Берг пометил синим карандашом. Разрушения от пожара пометил красным. Еще раз проверил сам себя. Все логично укладывается в цепочку событий, развивавшихся в течение двух-трех минут. «Все-таки я молодец!»удовлетворенно подумал Берг и позволил себе закурить впервые за этот день. Такую епитимью он еще утром наложил сам на себя.
Берг взглянул на часыпрошло два часа! Удивительно, но он их даже не заметил.
Дверь распахнулась, и в подвал вошли вначале Путиловский, за ним Медянников. На лице последнего был отчетливо заметен крайний скептицизм и сомнения в умственных способностях похмельного Берга, но Путиловский весь светился надеждой. Берг устало выпрямился и улыбнулся.
Ну? Что-нибудь есть?нетерпеливо выпалил Путиловский. В руке у него были те самые злосчастные «Вести».
* * *
Из кабинета редактора Вершинин вышел фланирующей походкой политического обозревателя, не обремененного, в отличие от воробья-репортера, поисками каждодневной мелкой пищи. Карман приятно оттягивал конверт с изрядным бонусом, врученным лично редактором.
Если я в вас не ошибаюсь,сказал редактор, вставая из-за стола (!),а я редко ошибаюсь!вы именно тот человек, который подымет нашу газету до европейского уровня. Я рад видеть вас хоть каждый день с такими материалами.
И пожал руку! Вершинин еле удержался от искуса тут же сунуться в конверт и пересчитать хрустящие купюры. Сидевшие за внушительными ундервудами две пишбарышни с не менее внушительными турнюрами отреагировали должным образом.
Уже с нами и не здороваются!Маленькая блондинка ласково стрельнула глазками, ни на секунду не замедлив стрекот своего аппарата.
Они знаменитыми стали,вздохнула вторая, тоже очень приятная во всех отношениях.Они теперь в моторе ездить будут. Андрей Яковлевич! Вы уж нас не забудьте!
Раскатала нос!Первая на секунду остановилась попудриться и застрекотала вновь.На нас и не оглянется!
С кокотками на Острова! В Стрельну! Кстати, вас ждут в приемной.
Дама?поинтересовалась блондинка.
Великосветская!театрально закатила глаза вторая.
Вершинин ухмыльнулся и, не говоря ни слова, вышел из секретарской. Снаружи его ждал сюрпризего действительно ждали. Но не дама, а жуковатый хозяин дома, господин Дубовицкий. Он сразу бросился к Вершинину, ухватился за его руку и стал ее мять, точно желая вылепить из нее нечто иное:
Здравствуйте! Читал! Весьма рад за вас. Вот, подал объяснение в вашу газету. И еду в управу разъяснить. Я чист как ангел! Мой агент сдал черт знает кому, каким-то проходимцам, а я отдувайся. Неприятная история. Вы вечером свободны? Никаких отговорок. Жду к девяти. Будет маленькое, но приятное общество. Без церемоний!
Дубовицкий жестом фокусника достал бумажник и оглянулся:
Голубчик! Милый! Если вам нужны деньги... не стесняйтесь! Я сам был молодым студентом. О, эти студенческие годы... Берите-берите!и так быстро всунул Вершинину деньги, что стало ясно: это он умеет делать отменно ловко.И приоденьтесь: будут важные персоны. Не прощаюсь! До вечера!
Как во сне, Вершинин вышел на улицу и пошел, куда глаза глядят. Они привычно глядели в сторону кофейни. Зайдя внутрь, он гордо заплатил месячный долг, взял угловой столик и, попивая двойной со сливками, украдкой пересчитал барыш. Изрядно! Сто ассигнациями без малого. Поперло! Вершинин сплюнул трижды через левое плечо. Глянул в зеркало напротивдействительно, приодеться бы не помешало... И, одним глотком допив кофе, быстро вышел. Шаг его был упруг и легок.
* * *
Киселев стоял вот здесь,Берг на полу очертил мелом небольшой круг и поставил в нем единицу,Хрищанович стоял с другой стороны стола, вот здесь.
Место Хрищановича обозначилось двойкой. Путиловский внимательно следил за всеми действиями Берга. Медянников тоже таращил глаза, но понять логику, как ни старался, все-таки не мог. «Мудрит Карлыч!подумал Евграфий Петрович,С похмела и не то покажется!»
Вначале был очень небольшой взрыв. Взорвалась стеклянная посудина, возможно колба, возможно кювета, есть осколки и сферические, есть и плоские. Если следовать логике производства нитроглицерина, взорвалась посуда с остатками вещества. Они уже успели собрать весь нитроглицерин, который находился в руках Хрищановича.
Отчего вы решили, что они успели собрать? Не факт!возразил Пугиловский в порядке оппонирования.Давайте так: я неверующий. И буду вас сбивать вопросами. А вы доказывайте!
Да!сказал Медянников, потому что надо было что-нибудь сказать.Я тоже не верю!
И он придал лицу неверующее выражение. Обычно Евграфий Петрович сопровождал такое выражение легким рукоприкладством по голове подчиненного. Но сейчас этот легкий путь к недоверию был закрыт, Берг ему не подчинялся, посему приходилось изворачиваться.
Ха!торжествующе воскликнул Берг.Следите за моей логикой!
Медянников тоскливо оглянулся в поисках последней, ничего не нашел и насупился: «Слова какие употребляет, подлец! Ишь, наловчился, немчура очкастая...» И затих. Берг же, напротив, распалился до крайнего:
Всего взрывов было три: сильный, средний и очень слабый. Последним был сильныйвследствие пожара взорвался наличный запас динамита в сейфе. Это установлено однозначно при опросе дворника. Он слышал два взрыва именно в такой последовательности: среднийсильный. Я обнаружил следы слабого взрыва. Теперь вопрос: что было ранеесредний или слабый? Допустим, первым был среднийХрищанович выпускает из рук склянку с нитроглицерином и лишается ног. Вследствие этого взрыва детонирует что-то маломерное, предположительно остатки того же вещества в колбе или кювете. Так?
Логично.
Путиловский закурил и теперь следил за струйками дыма, а некурящий Медянников осторожно отгонял те же струйки от себя.
Но если слабый взрыв последовал за средним, то эта колба или кювета должна была лететь со стола в направлении, указанном первым взрывом, то есть средним!и Берг начертил мелом на столе возможную траекторию полета.Мы же видим, что этот слабый ничем не потревожен. Он был первым. Затем от него идет цепочка: Хрищанович выпускает склянкусредний взрывпожарвзрыв сильный и последний! Он почти гасит пожар.
Медянников давно запутался в слабых, средних и сильных взрывах. Для простоты он представил их в виде трех мужиков соответственной внешности и силы. Вначале лопнул первый мужичонка, хилый и никчемный. Его смерть вызвала судорогу и лопанье мужика покрепче; потом отдал Богу душу самый здоровый и толстый. Эта логика Медянникову была понятнахилые помирают первыми.
От малой искры сыр-бор загорается,определенно подтвердил он выводы Берга.
Почему произошел первый взрыв?подумав, спросил Путиловский.Что за причина? Хотя какая нам разница?
Не скажите!Берг был неудержим, Я догадываюсь, почему взорвался первый сосуд. Это обычный фокус всех преподавателейполучить небольшой запас нитроглицерина, убрать его, а затем чем-нибудь легко ударить по якобы пустой посуде.