Нет, ко мне нельзя, быстро ответил Вадик. У меня мама, ты же знаешь.
Ты говорил, мама в Ессентуках сейчас.
Она приехала на пару дней.
Из санатория?
Любимая, я чего-то не понял. Что это ещё за допрос? Может, мне тебе отчёты слать ежеминутно, где и с кем я? Или камеру наблюдения повесить в квартире? Ты этого хочешь?
Не хочу, огрызнулась я. Надо было к Нине ехать, она приглашала.
Ну, конечно, Нина! Кто ещё из твоих дорогих подружек мог довести тебя до такого состояния?
При чём тут Нина? не поняла я.
Да при том! Ты до разговора с ней была адекватная. А сейчас словно с цепи сорвалась.
Я замолчала, хлюпая носом в трубку.
Так, любимая, слушай мою команду. Иди спать и ни о чём не думай. Завтра вот эти ваши женские штучки сделай: ну, там, масочки, ноготочки, каблучки И сразу жизнь наладится. А с Ниной поменьше общайся. А то станешь такой же неадекватной, как она.
Он отключил звонок. Я продолжила сидеть на полу, подпирать стенку и утирать кошкой слёзы.
* * *
То ли мир начал приходить в себя, то ли я была слишком измождённая, чтобы замечать странности, но эта ночь прошла спокойно. Дуську, правда, всё ещё не удалось заманить к себе в постельона по-прежнему отдавала предпочтение комоду. Но когти больше никто не точил, на ухо не дышал, а подкроватная тень послушно оставалась на месте, а не путешествовала по спальне.
Утром я проснулась выспавшаяся и полная сил. Вспомнила про неразобранные коробки и решила, что после работы обязательно ими займусь. Чмокнула кошку в шершавый нос и убежала в офис.
Там меня ждал курьер. Молодой паренёк протянул пышный букет из белых роз и записку: «Люблю тебя! Прости дурака. Твой Вадим». Я обняла букет, крепко прижав его к груди и, напевая, поставила цветы в вазу. Теперь я была уверена, что этот день мне ничто не может испортить.
Вечером, вернувшись домой, я первым делом принялась гладить Дуську и заметила кровавый росчерк, рассекающий кошачий нос.
Дуська, огорчённо запричитала я. Ну как же ты так, а? Опять с дворовыми котами подралась, что ли?
Я аккуратно обрабатывала боевую рану кошке, когда в голову пришла мысль, сводившая зубы болью. Я медленно повернула голову к окну, чтобы подтвердить её.
Да, всё верно. Дуська не могла подраться с котами, потому что ей было не выбраться из квартиры. Памятуя о грязи под кроватью, утром я оставила окно закрытым.
И с кем же ты подралась, красавица? я облизала пересохшие губы.
На негнущихся коленях я подошла к кровати. На первый взглядничего. Поколебавшись минуту, я включила фонарик и нагнулась. Заглянула под кровать, готовая в любой момент вскочить и убежать.
Под кроватью было пусто. Лишь пара капель красной крови тускло блестели в свете фонарика.
От неожиданности я упала и выронила телефон. Тот упал корпусом вниз, и свет от фонаря погас. Я смотрела в черноту под кроватью и кожей чувствовала, как оттуда что-то смотрит на меня. Не поднимаясь, я отползла подальше, скользя ягодицами по паркету.
Так, я читала о таком, объявила я громко и уверенно. Дуська прислушивалась, шевеля ушами. Ты могла просто поцарапаться об угол, так? О плинтус? Да обо что угодно!
Дуська скептически фыркнула и стала чесать царапину.
Да, решено. Я поднялась с пола и отряхнула костюм.
Остаток вечера я посвятила распаковке коробок. Расставляла посуду, развешивала вещи и не заметила, как наступила глубокая ночь. Я уговорила себя лечь спать в кровать только благодаря воспоминаниям о прошлой ночи, которая прошла спокойно. Наверное, нервы после переезда приходили в себя. А скоро и воображение перестанет меня мучить.
Я легла под одеяло и по привычке начала заворачиваться в уютный тугой кокон, гарантирующий безопасность. Выругалась и расправила одеяло. Такими темпами беды с головой не пройдут Если в квартиру ворвутся грабители, одеяло меня не спасёт.
Я покачала головой. Кого я пытаюсь обмануть? Я же опасаюсь вовсе не грабителей, а всего лишь мрачной пустоты под кроватью. Спасёт ли от неё одеяло? До сих пор спасало. Какие бы странности ни творились в комнате, я всегда была в безопасности.
Я села на кровати, высматривая Дуську. Неужели и сегодня она будет спать не со мной? На неё это не было похоже. Кошка обнаружилась на комоде. Только я хотела позвать Дусинду, как правую лодыжку обуял жгучий холодсловно на ногу надели браслет из ледяного металла. Словно чьи-то мёрзлые пальцы цепко и одновременно невесомо обхватили лодыжку. Захлёбываясь в крике, я ринулась обратно под одеяло. Меня била крупная дрожь, я обняла себя руками и укусила одеяло, чтобы остановить рвущийся наружу крик. Из глаз опять потекли слёзы.
Кто здесь? сорвавшимся голосом спросила я, больше всего на свете опасаясь услышать ответ.
Руки отказывались слушаться привычных команд. Преодолев сопротивление мышц, я схватила с зарядки телефон и с третьей попытки набрала Вадика. Я не запомнила, что именно я говориламогла ли вообще выговорить хоть слово, или только и делала, что ревела в трубку, но Вадик приехал очень быстро. Когда я вышла его встречать, то уже не плакала, а просто громко сопела и задыхалась от того, как быстро билось сердце.
Любимая, что с тобой? Вадик поставил в вазу пышный розовый букет. В любое другое время я была бы очень рада цветам. Опять кошмар приснился?
Не кошмар, я шмыгнула носом. Это на самом деле. Там что-то живёт. Там кто-то живёт.
Вадик прижал меня к груди:
Ну-ну, хватит реветь. Успокойся. А то лицо опухнет, если долго плакать. А ты мне красивая нужна.
Я отстранилась:
Вадик, я не шучу, я серьёзно посмотрела ему в глаза. Мне очень страшно. Я буквально схожу с ума от страха. Не могу тут больше оставаться. Поедем к тебе? Можно я у тебя переночую? Пожалуйста.
Вадик замялся.
Любимая, ну ты же сама знаешь, как моя мама относится к посторонним в доме. Ей это не понравится.
Пожалуйста, безучастно повторила я, сжимая полы пиджака Вадика. Я больше не выдержу. Я схожу с ума, повторила я.
Ну, давай тогда его прогоним! весело сказал Вадим. Он вышел в центр комнаты, сложил ладони рупором и закричал. Эй, злое чудище, которое мешает спать моей любимой девушке! А ну уходи! Моя красавица хочет спать, а я не желаю, чтобы ей по ночам мерещились другие мужчины, хоть и чудовища! он захохотал. Ну что, всё? Мы его прогнали?
Не здесь, тихо вздохнула я. Под кроватью.
Вадик опять начал хохотать, но поймал мой серьёзный взгляд и спрятал смех за кашлем.
Ладно, давай и оттуда прогоним твоего монстра.
Вадик опустился на колени и, кряхтя, стал медленно заползать под кровать. Я взяла Дуську на руки, нервничая и оттого остервенело гладя её против шерсти:
Будь осторожнее, пожалуйста, взмолилась я.
Секунда. Вторая. Третья.
Ну, как там? Всё в порядке? Что ты видишь? заволновалась я. Вадим?
Ноги Вадика, торчащие из-под кровати, забились в судороге. Он замычал что-то нечленораздельное, словно силился звать на помощьи не мог. Громко стучал ладонями по паркету, пытаясь выбраться, но бесполезно.
О боже, я оторопело смотрела на то, как моего любимого мужчину сжирает монстр под кроватью. Руки повисли безвольными плетьмис возмущённым воплем кошка спрыгнула на пол. О боже! опять воскликнула я, кинулась к Вадику, схватила за ноги и что было силы потянула на себя, вырывая любимого из лап чудовища.
«А что, если я его вытащу, а он уже мёртв? Или без головы?» Я, задыхаясь в рыданиях и превозмогая боль в мышцах, сделала мощный рывок. Вадим вылетел из-под кровати, ударившись затылком о деревянный бортик. «Голова на месте!» обрадовалась я и измождённо рухнула на пол, кинулась обнимать спасённого.
Ну ты дура, что ли? Вадик обиженно оттолкнул мои руки. Чего так резко потянула-то? Я из-за тебя чуть мозги не отшиб, он потёр затылок. Принеси мне лёд. Есть что-то замороженное? Курица тоже пойдёт.
Какая курица? мне на миг показалось, что Вадим заговорил на совсем другом языке, который я никогда не учила и знать не могла.
Замороженная! Вадик ткнул меня пальцем в лоб. Ну вот, глупышка. Развела тут бабское бешенство матки, а мне завтра на работу с синяком идти!
Что развела? тупо спросила я.
Ну, эту Истерику.
Я хотела сказать что-то в свою защиту, но губы задрожали и из глаз снова потекли ручьи слёз.
Ты дурак что ли совсем, бормотала я сквозь рыдания.
Вадик вскочил на ноги:
Слушай, ну это уже ни в какие ворота! Я тут к ней, значит, еду через пол-Москвы, покупаю этот дурацкий веник, пытаюсь насмешить, развеселить, а она Я понимаю, что для жарких благодарностей ты сейчас не в духе. Но спасибо хотя бы сказать можно? А?
За что спасибо? проревела я. За то, что ты меня своими глупыми розыгрышами чуть до инфаркта не довёл?
Если ты не понимаешь юмор, то это только твоя проблема, холодно ответил Вадик и вышел в коридор. Позвони, когда откопаешь чувство юмора. Я смотрю, ты его где-то потеряла. А вот ЧСВ выкинь. Оно тебе не идёт.
В коридоре хлопнула дверь.
Ко мне подошла Дуська, ласково мурлыча. Я схватила кошку в охапку и прижала к себе. Рыдания продолжали разрывать горло. Всхлипывая, я залезла под одеяло, не выпуская из рук кошкуона впервые не стала сопротивляться новому спальному месту. Прижимая к себе тёплое тельце Дуськи, я заснула.
* * *
Когда я проснулась, на экране телефона подмигивали два оповещения: в первом сообщении Вадик извинялся за плохой розыгрыш, а во втором говорил, что очень хочет увидеться, но сегодня не получитсяначальство организовало очередной корпоратив, и никак пропустить его невозможно.
Я ответила односложно: «Хорошо», и ушла на работу. День прошёл спокойно. Снова пришёл курьерна этот раз принёс не цветы, а коробку с белковыми фитнес-пирожными. Я видела их цену недавностоят в три раза дороже обычных шоколадных. На сердце потеплело. И всё же приятно, когда твоему мужчине для тебя ничего не жалко
Вечером приступила к уборке и разобрала последнюю коробку. Ничего необычного не происходило. И всё же я никак не могла избавиться от фоновой тревоги, которая, видимо, вместе со мной подписала договор аренды в этой квартире. Меня мучили неопределённость и страх. Ну неужели всё то, что мешало мне жить в последние дни, всего лишь моя выдумка? Я мягко коснулась носа Дуськицарапина быстро заживала.
Лечь спать решила пораньше.
Из тревожных объятий сна меня выдернул скрежет, переходящий в ритмичный стук. Словно кто-то куда-то карабкался, цепляясь когтями. Я натянула одеяло на голову. Ну вот что я за бред несу? Нет, похоже на то, что кто-то из соседей занимается какими-то строительными работами. Да, в середине ночи.
Было темно. Луна укрылась облаками, а свет уличных фонарей почти не доставалпрелести первого этажа, забаррикадированного деревьями. Краем глаза я проверила местоположение Дуськимеховой шапкой она дремала на комоде.
Громкий шорох раздался совсем близко. Прямо подо мной. Я выдохнула, сжала зубы, чтобы не закричать, и перегнулась вниз. Шорох повторилсяа из-под кровати на миг вылезла мутная тень и тут же исчезла.
Что это было? Обман зрения? Или отблеск уличной жизни? Например, игра фар проезжего автомобиля.
Скрежет повторился. Он звучал оглушающе громко и глухо одновременно. Словно был очень далекоточно не в нашей реальности, и безумно близкотолько руку протяни. От этого потустороннего скрежета болезненно скручивало живот.
Я устала бояться. Страх высасывал из меня силы, словно большой промышленный пылесос. Все мои мысли в последние дни сводились к прямоугольнику тени под кроватью и тому, кто в ней живёт: будь то монстр или моя больная фантазия. Я поняла, что снова плачу.
Я набрала номер Вадика.
Он сбросил звонок. Я повторила попытку.
Вадик взял трубку с четвёртого раза:
Ну, что тебе надо? Я же писал, что сейчас на корпоративе.
На фоне опять гремела музыка, слышался звон бокалов.
Вадь, я больше не могу, правда. Мне надо отсюда уехать. Помоги мне с вещами, пожалуйста. Не к тебе, не беспокойся. Я к Нине поеду. Просто помоги мне с сумкой я уткнулась лбом в колени. Я больше не могу, шёпотом повторила я.
Вадик молчал минуту:
Я скоро приеду. Всё будет хорошо, зай.
Я не знала, как скоро раздался звонок в дверь. Всё это время я лежала неподвижно в постели, мокрое пятно на подушке росло, а я смотрела в одну точку на паркететам, где мелькнула та самая тень.
Пришлось встать с кровати и открыть дверь Вадику.
Опять ревёшь, сухо констатировал он. Ну давай, заканчивай уже. Не очень-то сексуально вообще-то.
Я вытерла слёзы кулаком:
Вызови такси А я сумку соберу.
Такси подождёт, Вадик схватил меня за талию. Первым делом, как говорится, самолёты.
Он прижался губами к моей шее, а потом впился в губы. Я почувствовала сладкий вкус виски и колы.
Что ты делаешь? я оттолкнула Вадика. Не смешно. Помоги мне убраться из этого чёртова места. Никогда тут больше не появлюсь
Конечно, не смешно! внезапно разозлился Вадик. Потому что я не смеюсь. Он снова поцеловал меня, жадно и грубо. Ты думала, я приехал сюда для чего? Прибежал к тебе по первому зову, как собачка, зачем? Такси вызвать? Я тебе в секретари нанимался?
Я отшагнула назад. Вадик последовал за мной. В его пьяных глазах взрывались и гасли фейерверки.
А для чего тогда?
Привести тебя в чувство! Помочь тебе хочу, глупенькая. Он обнял меня и принялся снимать ночную рубашку. Знаешь, как в старину лечили бешенство матки? Занимались любовью, о как! И мы сейчас будем тебя лечить.
Вадим, я не хочу, твёрдо сказала я, натягивая рубашку обратно.
Тот будто бы и не услышал, он продолжал покрывать мою шею и плечи липкими поцелуями, оставляя на коже запах виски с колой.
Ты поэтому и нервная такая! Поэтому и дёргаешься вечно по мелочам! У тебя просто это давно не было. Ну вот мы сейчас это исправим.
Вадик расстегнул брюки. У него получилось это сделать далеко не сразуруки дрожали и плохо слушались.
Я не хочу сейчас, Вадим, я старалась говорить спокойно и поймать блуждающий взгляд Вадика, чтобы установить зрительный контакт.
У меня резко обострились все чувства, которые я испытала за эту неделю. От предчувствия чего-то очень опасного и непредсказуемого обжигающий холод пробежался волной по позвоночнику. Во рту пересохло, зубы заныли.
Тело подавало первобытные сигналы: тут опасность. Беги!
Вадик посмотрел мне прямо в глаза, усмехнулся и толкнул в грудь. Не ожидая нападения, я не удержалась на ногах и упала, приложившись затылком о край кровати.
Ну вот, может быть, теперь мои шутки станут тебе более доступными, он улыбнулся.
На этот раз страх не парализовал мышцы, наоборот, придал сил. Я вскочила на ноги и забралась на кровать. Вадик, снимая мешавшие брюки, заполз вслед. Повалил меня на спину и забрался сверху.
Поверь мне, любимая, я это делаю для тебя, не для себя. Тебе станет лучше. Я обещаю. Один хороший трахи никакой истерики целую неделю. Как доктор прописал, он хохотнул.
Зрачки Вадима расширились, его глаза казались такими беспросветно-тёмными, будто впитывали ночные тени.
Отпусти меня, мне больно, я плакала.
Скоро, пообещал Вадик. Совсем скоро отпущу. А покалечебная процедура. Расслабься и получай удовольствие, любимая.
Я зажмурилась и дважды пнула Вадима, пытаясь столкнуть его тушу с себя.
Ах, ты, тварь со злостью воскликнул и ударил меня по лицу.
Удерживая мои руки, стянул ночнушку через голову, дёрнулся и вдруг завопил на всю квартиру. Да что там квартируна всю улицу!
Это был совершенно незнакомый мне крик. Будь это в каком-то кино, я могла бы подумать, что Вадику отрезают ногу. Я набрала больше воздуха в лёгкие, чтобы рывком спихнуть с себя его тушу, но этого не понадобилось. Вадик съезжал с кровати, скользя животом по простыне. Он отчаянно цеплялся за всё, что попадало ему под руку: подушка, одеяло, мои колени, но что-то будто бы тащило его вниз, затягивая в мрачный квадрат тени вокруг кровати. Квадрат расширился, словно голодный рот, стремясь поглотить жертву целиком, не оставя ни косточки. Вадим кричал, невообразимо растягивая губы, кусал простыню, чтобы затормозить движение, царапал мне колени, ломал ногти о деревянные бока кровати. Но тот, кто тащил Вадима вниз, был сильнее.
Был нечеловечески сильнее.
Крик резко оборвался. Тело Вадима упало на паркет. Чёрные глаза безжизненно смотрели в потолок. Я выглянула с кровати, чтобы увидеть, как Вадим медленно втягивается в подкроватный мрак и исчезает в нём. Пропала шея. Рот. Нос. И вот наконец исчезли глаза.