Белье было шелковым. Скользкое на ощупь и ужасно холодное поначалу. Однако довольно скоро оно нагрелось.
Кровать была настолько мягкой, что я в нее провалился. Ничуть не похоже на мою койку на «Истинной Д. Лайт». Она не подскакивала, на тряслась и не шаталась. Сто лет я не чувствовал себя так удобно. И так безопасно.
Наутро я проснулся самостоятельно. Я немного повалялся, нежась в тепле, очень довольный тем, что нахожусь тут, а не на борту яхты. Но тут мне вспомнилась Труди. Это напрочь отшибло все удовольствие от праздного лежания в постели.
Я вылез из-под одеяла, одернул свитер как можно ниже и подошел к окну. При виде выпавшего снега, у меня перехватило дыхание. Дома у нас время от времени выпадал снег, но такого количества я в жизни не видел. Сейчас снегопад улегся, но, должно быть, шел всю ночь, раз навалило столько снега. Он белел на ветвях деревьев, целый фут его лежал на крышах сараев и других построек, а возле кирпичной стены на краю участка снежный покров явно был высотой по колено. Небо было ясным, и снег сиял на солнце так, что глаза у меня заслезились.
Я разглядел несколько домов далеко впереди и подумал, что, возможно, Уиттл выбрал один из них. Это казалось вполне вероятным. Но прежде чем эта мысль окончательно завладела мной, я мигом припомнил, как генерал держал под рукой пистолет. Возможно, это местный обычай, и Уиттл, задумав убийство и забравшись в дом, вполне мог сам быть убит за свои гнусные злодеяния. Я вцепился за эту идею. Это успокоило меня, но не сильно.
Из моего окна видна была узкая полоска залива. Она была ярко-голубой, с вкраплениями белых барашков волн, набегавших на берег. Яхты, само собой, не было видно. Я рассудил, что ее можно разглядеть с другого угла дома, но смотреть на нее совершенно не хотелось.
Доброе утро, Тревор.
Вздрогнув, я натянул свитер по до колен и обернулся.
Надеюсь, ты хорошо выспался, сказала Сара и вошла в комнату.
При свете дня я обнаружил, что она еще красивей, чем я полагал. Блестящие темные волосы были распущены, лицо заливал румянец, а глаза радостно сияли. Одета она была в платье из зеленой материи, похожей на бархат, воротник и подол были оторочены кружевом.
Д-да, я хорошо выспался, спасибо.
Она направилась прямо ко мне. Взгляд ее зацепился за мои босые ноги.
Ты, должно быть, мерзнешь.
Я совершенно не мерз. Я, скорее, пылал. Под свитером пот тек ручьями.
Это я тебе принесла, сказала она. Только сейчас я обратил внимание, что в руках она держит халат и тапочки. Это вещи моего отца, они, наверное, тебе слишком велики, но послужат, пока не справим тебе гардероб.
Она протянула мне халат. Мне пришлось отпустить свитер. Пока он не слишком задрался, я рывком развернул халат и закрылся им. Она наклонилась передо мной и поставила тапочки на пол. Я был несказанно рад, что между ее лицом и мною висит халат.
Надевай, сказала она.
Я влез в тапочки. В них было намного лучше, чем на холодных половицах. Однако они, как она и предупреждала, были сильно велики.
Твой отец куда-то уехал? спросил я.
Заметив печаль, наполнившую ее глаза, я пожалел, что задал этот вопрос.
Он погиб на войне почти десять лет назад.
Прости.
У нас много общего. Мы оба потеряли отцов на войне. Моего отца убили юты на Милк-Крик.
Юты? Это индейцы?
Она кивнула и выпрямилась.
Стало быть, она, похоже живет вместе с дедушкой и бабушкой, так что я счел за лучшее не спрашивать про ее мать.
Накидывай халат и пошли, сказала она. Я тебе налила горячую ванну внизу.
Горячая ванна!
Потрясающе!
К счастью, она наконец отвернулась и пошла к двери. Я мигом сдернул свитер, напялил халат, завязал пояс и отправился вслед за ней в коридор. Мы спустились по лестнице, и она повела меня в заднюю часть дома, где я еще ни разу не был. Ни генерала, ни Мэйбл было не видать.
В кухне было тепло и уютно, в печке горел огонь. Напротив виднелась раскрытая дверь. Мы вошли в нее и там обнаружилась ванна, до краев наполненная водой, такой горячей, что над ней поднимался пар.
Я схожу принесу какую-нибудь папину одежду, сказала Сара. Она, конечно, великовата, но это лучше, чем ничего, а потом мы свозим тебя в магазин.
Спасибо, ответил я.
Я подождал, пока она не покинет помещение. Дверь она оставила открытой, скорее всего для того, чтобы сюда проникал жар из кухни. Поскольку никого не было видно, я разделся и залез в ванну.
Вода была практически обжигающей. Как раз то что надо! В последний раз я нормально мылся в ночь на среду, как раз перед тем, как покинуть дом. Не то чтобы я совсем не знался с водой все это время, в этом мне помогли несколько падений в океан и частенько окатывавшие меня с ног до головы волны. После морской воды я все время оставался просоленным и с почесухой. И каждая капля, из моря ли, с неба ли, была просто ледяной.
Так что я был невероятно рад оказаться в полной ванне горячей воды, несмотря на то, что едва не сварился.
Я лежал в воде, блаженствуя. Затем я намылился и нырнул, чтобы смыть пену с волос. Когда же вынырнул на поверхность, чтобы глотнуть воздуха, в ванной обнаружилась Сара с ворохом одежды в руках. К счастью, вода была достаточно мутной, чтобы скрыть деликатные места.
Она поставила на пол пару ботинок, затем устроилась на стуле, держа остальные вещи на коленях и принялась болтать со мной. Когда она спросила, есть ли у меня братья или сестры, а я сказал, что нет, она сообщила мне, что в этом мы тоже одинаковы. Она была единственным ребенком своих родителей. С этой темы она перешла на рассказ о том, как провела все детство в пансионах, потому что ее матушка умерла от воспаления легких, когда Саре было всего шесть, а отец был кавалерийским офицером и постоянно переезжал с одной заставы на другую, пока не попал в Колорадо и не был убит ютами в семьдесят девятом. Позднее она жила в Сиракузах и два года училась в женской школе, до тех пор, пока ее дедушка, генерал не вышел в отставку. Тогда она перебралась сюда жить вместе с ним и Мэйбл.
Она сказала, что готовит еду и убирает дом, а также ходит для них за покупками. Хотя они вполне добры к ней, иногда ей очень одиноко и не хватает компании сверстников. Вот почему она так обрадовалась, когда прошлой ночью объявился я.
Я догадывался, каково это, проводить сутки напролет исключительно в обществе двух стариков. Даже небезынтересные старики навроде генерала могут наскучить, если это единственная твоя компания, а уж от Мэйбл веселья было не дождаться.
Однако для Сары было несколько неожиданно наслаждаться обществом нового друга, в то время как новый друг лежал голышом в ванне.
Она продолжала болтовню, пока вода не растеряла большую часть своего тепла, и я не начал дрожать. Наконец, она это заметила. Наверное, потому, что мои губы посинели.
Она принесла мне полотенце и сказала:
Ты одевайся, а я начну завтракать.
Она отправилась на кухню. Я мог видеть ее сквозь дверной проем, но поскольку внимания на меня она не обращала, выбрался из ванны и вытерся насухо. Захлопнув дверь, я воспользовался туалетом, а затем поспешил одеться. Судя по размеру вещей, ее покойный отец был выше и худощавее, чем папаша Труди.
Похоже мне всю жизнь придется таскать шмотки покойных папаш.
Втиснувшись в рукава и штанины, я присоединился к Саре возле плиты.
Видно было, что ветчины и яиц на сковородке как раз на двоих.
А где Мэйбл и генерал? спросил я.
Думаю, они спят. Я слышала, как дедушка обшаривал дом той ночью и, вероятно, закончил только с рассветом.
Похоже, я поднял ложную тревогу, сказал я ей.
Возможно, тебя вело Провидение.
Я маленько поразмышлял над этой мыслью и решил, что Сара, должно быть, права. В общем и целом, мне дико повезло остаться в живых. Так что, возможно, у Господа есть на меня какие-то виды. Похоже, Он именно мне предназначил отправить Уиттла прямиком в преисподнюю.
Впрочем, будь на то Его воля, Он без труда мог проделать это самостоятельно, пустив «Истинную Д. Лайт» на дно морское.
Само собой, я бы потонул вместе с ней.
Так что, вполне вероятно, что в этом деле было что-то, что нельзя было разглядеть невооруженным глазом.
[1] Военная академия США в Вест-Пойнт (англ. West Point) высшее федеральное военное учебное заведение армии США.
Глава 19
ЯХТА И ЛОШАДЬ
Мы съели роскошный завтрак из ветчины, яиц и булочек, запив все это горячим кофе. Это был лучший мой завтрак за очень долгое время, учитывая то, что яйца и свежее мясо кончились у нас через пару недель пребывания в море. В оставшееся время, за исключением консервов, у нас была только мука и картошка. Этот рацион мне слегка поднадоел.
Я по-прежнему размышлял о Провидении и был благодарен ему за то, что оно направило мои стопы сюда, к такому прекрасному завтраку. Про себя я возблагодарил Господа. При этом я не забыл сообщить Ему, что весьма доволен постелью и ванной, и сообщил, что Он, без сомнения, здорово поступил, приведя меня к этим людям.
Когда мы закончили с едой, я помог Саре помыть посуду. Мы расположились у раковины вдвоем, она мыла, а я вытирал. Дома о таких вещах заботилась Агнес. Однако я был не против помочь, да и Сара, похоже, наслаждалась этой работой.
Не успели мы закончить, как появились генерал и Мэйбл. Генерал похлопал меня по плечу:
Этот твой убийца оказался парень не промах и решил не связываться с нами.
Нам очень повезло, сказал я ему.
Повезло, фыркнула Мэйбл, По мне этого мерзавца и на свете не было.
Если бы она изъявила желание прогуляться по морозцу, я, пожалуй, смог бы показать ей парочку тел, от вида которых она запела бы по-другому. Но я промолчал.
Нам следует известить власти, чтобы они занялись его розыском, сказал генерал.
Мы с Тревором позаботимся об этом, когда будем в городе. Ему нужна новая одежда, а еще мы хотим послать телеграмму его матушке в Англию, про то, что он в безопасности.
Чепуха! выпалила Мэйбл, Пусть катится прочь. Нам нет до него никакого дела.
Он ребенок, дорогая, сказал ей генерал.
Он в нашей стране совсем один, добавила Сара, ни одна живая душа о нем не позаботится. Кроме нас. Господь привел его к нашей двери.
Не стоит стращать меня Господом, дорогуша.
Тревор сослужил нам хорошую службу, сказал генерал, Он пришел сюда, чтобы предупредить нас. Кроме того, мне кажется, он хороший парень. Он еще раз хлопнул меня по плечу. Молодой человек, можешь оставаться под нашим кровом до тех пор, пока тебе это не наскучит. И до тех пор, пока ты прилично себя ведешь.
Благодарю вас, сэр.
Я буду себя вести совсем по-другому, если этот жулик
И ты будешь вести себя с ним дружелюбно, дорогая, или мне придется выставить тебя на мороз.
Тут уж она хлопнулась в кресло и воззрилась на меня.
Сара принялась готовить завтрак для генерала и Мэйбл.
Спустя некоторое время я улизнул оттуда и поднялся наверх.
Слова генерала о сообщении властям слегка выбили меня из колеи. Учитывая два трупа на яхте и то, что кроме меня, обвинить в этом некого, я боялся вляпаться в неприятности.
В конце коридора находилось окно. Я выглянул на улицу. Внизу, позади дома, расстилался садик с деревьями и беседкой, среди которых я блуждал прошлой ночью, а дальше была стена. Все было завалено снегом. Солнце скрылось в облаках, так что снежный покров больше не блистал белизной, а лежал серый и мрачный.
За стеной начинался склон, спускавшийся к побережью. Никаких следов я не заметил. Я бросил взгляд туда, где должен был находиться ялик, но ничего не обнаружил. Скорее всего, его похоронил снегопад.
Затем я стал осматривать пляж, смещая взгляд вправо и собираясь с духом. Сердце мое выстукивало чечетку. Я отнюдь не желал видеть «Истинную Д. Лайт», но именно за этим я и подошел к окну. Я ожидал увидеть на ней толпу местных мужиков и констеблей.
Насколько я мог видеть, заснеженный пляж тянулся почти на полмили. Ни единой живой души.
Яхты тоже было не видать.
Я пялился в окно, глядя то в одну, то в другую сторону и ломая голову над этой загадкой, как вдруг обнаружил вдалеке корабль, болтающийся на свинцово-серых волнах.
От этого зрелища меня пробрало до печенок.
Я знал, что это судно «Истинная Д. Лайт».
Должно быть, когда я вывел ее на мель как раз был отлив.
Мне не пришло в голову ни бросить якорь, ни убрать парус.
И теперь она болтается по морю с наполненными парусами, унося Труди и Майкла в никуда.
Я покрылся мурашками с головы до пят.
Со всех ног я бросился вниз во лестнице в кухню, к живым людям.
Мы оставили генерала и Мэйбл завтракать вдвоем. Сара принесла мне пару башмаков, кожаные перчатки, теплое пальто и шляпу в основном вещи ее покойного отца. Сама она тоже как следует утеплилась. Одевшись, мы вышли за дверь и побрели по снегу в сторону конюшни.
Она располагалась слева от дома, где я еще не бывал. Размер у нее был препорядочный. Мы распахнули створки ворот. Открываясь, они собрали большие снежные валики.
Я заглянул внутрь.
Внезапно я вспомнил про пистолет, который генерал вручил мне прошлой ночью. Он по-прежнему валялся на моем прикроватном столике. Я почувствовал себя круглым идиотом из-за того, что оставил его там.
В конюшне не то чтобы стояла кромешная тьма, но освещена она была явно недостаточно.
Сара вознамерилась зайти внутрь, но я успел схватить ее за руку. Она посмотрела на меня не то чтобы рассерженно, скорее удивленно.
Что такое? спросила она.
Не хотелось бы так думать, но там вполне может прятаться Уиттл.
Тебе не кажется, что было бы глупо с его стороны торчать всю ночь в ледяной конюшне, когда под боком теплый дом?
Что я мог на это возразить?
Мы зашли внутрь, хотя я по-прежнему нервничал и внимательно смотрел по сторонам.
Руку Сары я отпустил, но она тут сама же взялась за мою. Несмотря на ее слова, она наверняка беспокоилась.
Не заходя далеко, мы остановились и огляделись по сторонам.
В конюшне пахло в основном сеном, но витали и ароматы, не столь приятные. Рядом со входом стояла пара экипажей, один красивей другого, а также сани с двумя рядами сидений. Все стены были сплошь увешаны инструментами и конской сбруей.
Мы двинулись дальше, туда, где содержались лошади. Там было четыре денника, однако ворота последнего стояли нараспашку.
Сара вздрогнула и тихо пробормотала:
Господи, Боже мой! Руку мою она не отпустила, а поволокла меня за собой. Мы проскочили мимо первых трех денников. Завидя нас, лошади сопели и фыркали. Из их ноздрей вырывались клубы белого пара.
Четвертый денник был пуст.
Сара уставилась внутрь, тяжело дыша и выпуская изо рта белые облака.
Он забрал Саблю, прошептала она. Подожди здесь. Я должна сказать дедушке.
Она отпустила мою руку и бросилась прочь из конюшни.
Меня не очень радовала перспектива остаться одному, но, когда она была уже далеко от дверей, до меня дошло, что опасаться нападения Уиттла мне не стоит. Прошлой ночью он все же появился. Для генерала и женщин это был очень тревожный сигнал, поскольку Уиттл явно намеревался проникнуть в дом. Тем не менее, в итоге он все-таки решил угнать коня и скрыться.
Зная, что он побывал здесь, я малость струхнул. Однако сейчас он, скорее всего, за много миль отсюда. Любой, кто ворует коня снежной ночью, имея возможность забиться в теплый дом, наверняка рассчитывает на долгое трудное путешествие.
В какой-то мере было приятно знать, что он нам не угрожает. Хотя то, что он скрылся, нервировало меня. Я был не прочь вскочить на коня и погнаться за ним.
Не прочь это слабо сказано.
Я должен был это сделать.
Но с такой форой, имея возможность выбрать любой путь, кроме ведущего к морю, он практически неуловим. Кроме того, я окажусь в незнакомой стране в самый разгар зимы, без гроша в кармане и без одежды, не считая одолженных вещей на мне. Да и люди, живущие в этом доме, были страшно добры ко мне. Скрыться с одной из их лошадей будет довольно гадко и даст Мэйбл повод насмехаться над генералом и Сарой.
И даже если этого недостаточно, я также упущу возможность послать телеграмму матушке. Она заслужила знать, что я, в конце концов, жив.
Так что я отбросил затею преследовать Уиттла.
Выглядело это так, будто я предал всех, кого он убил особенно несчастную Труди, но я рассудил, что живым я должен больше. Покойники моих усилий все равно не оценят.