А ты старательная девчонка, сказал я.
Никто не бывает слишком чистым.
А к тебе это тоже относится? спросил я.
Не успела она ответить, как я черпанул воды кофейной чашкой и плеснул через плечо. Он издала визг, перешедший в смех. Затем она схватила меня за плечи, потянула на себя и толкнула, так что я нырнул в ванну с головой.
Я вынырнул, задыхаясь и моргая, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Сара перекинула ногу через край ванны. Она забралась ко мне, встав на колени у меня между ног, отняла чашку и вручила мне кусок мыла.
Доделай то, что начал, сказала она и снова засмеялась.
Я был счастлив оказать ей такую услугу.
Не спеша, обеими руками, я как следует намылил ее. Постепенно она перестала смеяться. Тяжело дыша и постанывая, она стала сама направлять мои руки. Я как следует потрудился над ее грудью, но она вовсе не хотела, чтобы ее низ остался без внимания, и сдвинула мои руки туда. Вскоре она пришла в полное неистовство. Тоже самое можно было сказать и обо мне.
Не смывая пену, она развалилась на мне сверху, вся мыльная и скользкая.
Что ж, все закончилось быстрым и бурным финалом. Но мы не остановились. Мы продолжали биться, бороться и плескаться, то беря короткие передышки, чтобы намылить те места, которые могли пропустить раньше, иногда намыливая одни и те же, то начиная бултыхаться, совокупляясь снова и снова. Удивительно, что никто не утонул.
Вода была уже холодной, когда мы выбрались из ванны.
На полу ее было больше, чем осталось в ванне.
Мы вытерли друг дружку полотенцем. Потом я остался затирать пол, а Сара взялась готовить завтрак.
Позавтракав, мы оделись и двинулись на конюшню. Мы запрягли Гаубицу в экипаж и выехали. Сара дала мне править лошадью, зная, что мне это нравится. Сама же она спрыгнула вниз и открыла ворота. Затем она торопливо проверила почтовый ящик. Я отчаянно хотел увидеть, как она достает из него письмо от матушки, но, к сожалению, вернулась она с пустыми руками.
Забираясь в повозку, она покачала головой.
Жаль, сказала она.
Может, почтальон еще не приходил, предположил я, хоть и знал, что уже хорошо за полдень. Когда генерал был жив, Сара обычно приносила ему почту еще до того, как он заканчивал завтракать. Даже если учесть, что они с Мэйбл завтракали гораздо позже нас, к одиннадцати всяко управлялись. Значит, почтальон точно уже приходил, но класть в ящик ему было нечего.
Может быть, завтра, вслух подумала Сара.
В расстроенных чувствах я пустил коня вперед.
Сара смотрела на меня с некоторой торжественностью. Через какое-то время она произнесла:
Мне купить тебе билет в Англию?
После таких слов меня плевком можно было бы с ног сбить. Я воззрился на нее, вытаращив глаза.
Ты знаешь, теперь я могу себе это позволить. Ты будешь рад?
Ты это серьезно?
Конечно. Ты же этого хочешь.
Я глядел на нее, онемев от неожиданности предложения и признательности за него. Солнце выглянуло из-за туч и сияло на ее лице. Она была так прекрасна, что у меня защемило сердце.
Как бы я ни скучал по дому, предложение уехать, высказанное Сарой, внезапно вызвало в моей душе болезненное чувство одиночества.
Сара нравилась мне с той самой минуты, как я увидел ее впервые, в ночь, когда предупредил генерала про Уиттла, и мы ворвались в ее спальню. На Рождество я окончательно в нее влюбился. Мне уже тогда было бы жаль расстаться с ней. Но теперь, после всего, что произошло между нами со дня похорон, я никак не мог смириться с мыслью, что придется уехать и расставаться с ней навсегда.
А ты поедешь со мной? спросил я
Что скажет твоя матушка?
Уверен, ты ей очень понравишься. Ты можешь остаться у нас. Я тебе весь Лондон покажу. Мы прекрасно повеселимся.
Она покачала головой.
Помечтать об этом, конечно, приятно, но разница в возрасте. Твоя матушка придет в ужас. Да все придут в ужас.
Им незачем знать, что мы не просто друзья.
Нам придется вести себя как незнакомым. Мы не сможем ни держаться за руки, ни целоваться, ни танцевать, ни делить постель ни принимать ванну вместе.
Ничего, мы найдем время для таких штук.
Нет. Боюсь, не получится.
Но Сара!
Это будет слишком мучительно для нас.
Но как я смогу уехать без тебя?
Я не приказываю тебе уезжать, а всего лишь предлагаю такую возможность. Решать тебе.
Я не могу ехать без тебя.
Как только я произнес эти слова, ее глаза влажно заблестели. Она погладила меня по щеке и поцеловала.
Может ты еще передумаешь.
Я помотал головой.
Если все-таки решишься, скажи мне. Мы купим тебе билет. На следующей неделе, месяце, в следующем году. Знаешь, я ведь вполне могу тебе надоесть.
Ни за что! воскликнул я.
Вскоре после этого разговора мы достигли городских предместий. Сара показала мне дорогу к конторе адвоката, которая, как оказалось, находилась в его же доме. Прежде чем пойти к нему, Сара протянула мне пачку денег и отправила пополнить наши запасы. Она сказала, что найдет меня, когда закончит с юридическими формальностями.
Я покинул ее и отправился по лавкам.
До поездки я точно знал, что нам надо из продуктов, и собирался все это приобрести. Но сейчас в голове у меня была полная каша. Правильно ли я поступил, отказавшись от ее предложения? Мне казалось, что этим я предал матушку. Кроме того, у меня было ощущение, что Сара в какой-то степени меня подвела. В конце концов, она вполне могла бы поехать со мной.
Однако, чем больше я ломал голову над этим, тем сильнее утверждался во мнении, что она права. Если она поедет со мной, мы вынуждены будем держаться на расстоянии. Это будет невыносимо.
Таким образом, выбор свелся к тому, покидать Сару или оставаться с ней, и я принял решение остаться. Хотя меня и терзала мысль, правильно ли я поступаю по отношению к матушке, довольно скоро я выкинул ее из головы. Если бы Сара не предложила купить мне билет домой, мне бы в любом случае пришлось остаться здесь как минимум на несколько месяцев. Весь фокус в том, чтобы продолжать копить деньги до тех пор, когда я смогу купить себе билет, а уж тогда поразмыслить над ситуацией.
Я окончательно успокоился к тому моменту, как закупил всю необходимую провизию и прочие припасы. Все покупки я уложил в экипаж. Сара еще не вернулась, так что я принялся за свежий номер «Уорлд»
Глава 24
БОЙНЯ
История, которая все перевернула с ног на голову, была напечатана не в том номере «Уорлд», который я изучал, ожидая возвращения Сары из офиса адвоката. Я листал страницы и совсем не думал о Уиттле.
Мы продолжали вести ту же жизнь и оба были ей рады. Следующие две недели выдались восхитительными. Мы принимали ванну по утрам, а по вечерам танцевали. Между этими занятиями мы ели, убирали дом, работали в саду, скакали на лошадях, устраивали пикники, ездили в город за припасами и вообще прекрасно проводили время от рассвета до заката. Бывали прекрасные вечера, когда мы только разговаривали. Иногда мы просто сидели и читали. В общем и целом, мы были счастливее некуда.
Но потом наступил тот день. Мы вернулись из города, и я расположился просмотреть газету, а Сара села рядышком со стихами Элизабет Баррет Браунинг.
Заметка, на которую я наткнулся, гласила:
ТУМСТОУН ПОТРЯСЕН ДИКИМ УБИЙСТВОМ
Тумстоун, территория Аризоны, печально известный своими вооруженными головорезами и бесчинствующими апачами, ранним утром 22 апреля был потрясен обнаружением Элис Клемонс (42 года) и двух ее дочерей Эммы (16 лет) и Уиллы (18 лет), жестоко убитых в своей комнате в пансионе миссис Адамсон на Тафнат-Стрит. Согласно «Тумстоунскому Некрологу», женщины приняли смерть от рук неустановленного субъекта или субъектов предыдущей ночью. Они были обнаружены горничной приблизительно в девять утра; несчастная женщина упала в обморок от столь ужасного зрелища. Все, кому довелось видеть место происшествия, потрясены до глубины души.
«Комната выглядела словно бойня», сообщил доктор Сэмюэль Уикер, добавив также, что все трое были варварским образом изувечены и расчленены. Помощник судебного исполнителя Фрэнк Данбар заявил: «Мне довелось видеть нескольких мужчин, изувеченных апачами, но это ведь женщины. Кто бы ни совершил это он настоящее чудовище». Он сообщил, что помимо прочих неописуемых увечий, нанесенных миссис Клемонс и ее дочерям, они также были оскальпированы. Этот факт навел некоторых на мысль, что несчастные пали жертвами одного или нескольких мятежных дикарей. После пленения Джеронимо[1] генералом Майлзом около трех лет назад, жители Тумстоуна практически не испытывали неудобств, связанных с краснокожими. Граждане уверились в том, что невзгоды миновали, и теперь многие их них исполнены опасений, что индейцы-убийцы могут скрываться поблизости.
Однако Данбар с ними не согласен. «Это сделал белый человек, не сомневается Данбар. Он оставил кровавые отпечатки сапог. Не много вам удастся поймать краснокожих в сапогах. У него широкий шаг, такой бывает у человека ростом около шести футов. Если не вспоминать о ком-то вроде Мангаса Колорадоса[2], то индейцы, как правило, довольно низкорослы».
Кто бы это ни был, белый или краснокожий, гнусный преступник по-прежнему на свободе, и никаких сведений о его личности до сих пор не поступало. Жители Тумстоуна, казалось бы, привычные к насилию, до сих пор ошеломлены немыслимым преступлением, произошедшем рядом с ними.
Когда я закончил читать эту заметку, то почувствовал, что мир перевернулся вверх тормашками. Я сидел потрясенный, не в силах вздохнуть.
Что такое? спросила Сара, удивленно глядя на меня.
Уиттл.
Она захлопнула книгу и подалась вперед.
Что? Его схватили?
Я смог только покачать головой.
Отложив книгу, она подошла ко мне и взяла газету из моих трясущихся рук.
Где?
Тумстоун.
Она прочла заметку стоя. Встав на колени передо мной, она кинула газету на пол и положила руки мне на бедра.
Это мог сделать кто угодно, сказала она.
Нет. Это был Уиттл. Я это точно знаю.
Ты не можешь быть уверен.
Он творит ровно то, что собирался уехал на запад и режет женщин. Он сам говорил, что его мясницкие проделки могут принять за зверства индейцев. Он рассчитывал присоединиться к индейской банде. И показать им кое-какие штучки.
Сара, глядя в глаза, ласково погладила меня по ноге:
Ты за это не отвечаешь. Твоей вины тут нет.
Я должен был преследовать его.
Ты сделал все что мог, дорогой. Ты пришел сюда, чтобы спасти нас от него. Было бы глупостью с риском для жизни бросаться в снежную ночь. И поздно было гнаться за ним, когда мы увидели, что он украл Саблю.
Как раз тогда я должен был отправиться за ним.
Нет.
Если бы я взял лошадь и погнался
Он на много часов тебя опередил. Безнадежно.
Не так уж безнадежно, сказал я, чувствуя себя хуже некуда. У человека нету носа. Я мог расспрашивать о нем, идя по следу, я смог бы его настичь. Но я даже не попытался. Я не хотел. Здесь мне было удобно и безопасно.
Здесь тебе лучше всего, Тревор. Я понимаю твои чувства, но ведь останавливать его никогда не было твоей обязанностью.
Не знаю я никаких обязанностей, ответил я. Но у меня были шансы убить его, а я все запорол. Из-за меня он очутился на «Истинной Д. Лайт». Из-за меня он убил тех, кто был на борту. В Америку он приехал тоже из-за меня. Труди, и вся ее семья, и эти Клемонс из Тумстоуна, все они были бы живы, если бы не я. Нисколько не сомневаюсь, что Уиттл убил еще кого-нибудь. Много кого убил. Вполне вероятно, что отсюда до Аризоны тянется целая цепь убитых девушек. Вдруг они не попали в «Уорлд», или я пропустил сообщения о них? А может, я прочел о них, но убедил себя, что это не Уиттлова работа. Но на это раз я обманывать себя не могу. Кроме Уиттла некому совершить то, что произошло в Тумстоуне. Боюсь, я должен отправиться по его душу.
В течение нескольких минут Сара не произносила ни слова, а только держалась за мои ноги и смотрела на меня очень серьезно. Наконец она сказала:
Неудивительно, что дедушка привязался к тебе. Ты очень на него похож. Долг. Честь. Победить неправду в мире или умереть, пытаясь.
Я не из тех, кто хочет нести смерть. Это дело Уиттла.
К тому же ты упорно идешь к цели.
Я не хочу покидать тебя, Сара.
Тебе не придется меня покидать. Ты правда думаешь, что я отпущу тебя в такое путешествие без меня?
Второй раз за две недели она повергла меня в смятение.
Ты шутишь, сказал я, хотя на самом деле знал, что это не так.
Она с силой сжала мои ноги. Глаза горели от волнения.
Мы поедем вместе. Несколько дней займут приготовления. Нам надо будет запереть дом нанять сторожа привести в порядок финансы.
Но ведь ты женщина, заметил я.
Не спорю. Но я Форрест из старинного рода воинов и искателей приключений.
Вполне вероятно, это будет опасно.
Что бы нас ни подстерегало, мы встретим это вместе.
Я должен сделать это один.
Неужели? Она удивленно приподняла бровь. Вернуться в Англию ты без меня не можешь. А теперь вдруг собрался на запад в одиночку? Разница одна направление.
Поездка в Англию не может тебе навредить.
То есть ты лучше оставишь меня здесь, заботиться о себе самой?
Боюсь, что так. Да. Здесь ты будешь в безопасности.
Я буду одна. Я не переживу этого. У меня не останется ничего, кроме пустого, заброшенного дома. Ты моя жизнь, Тревор. Что с того, что мы едем навстречу опасности? Лучше встретиться с опасностью лицом к лицу и погибнуть, если до этого дойдет, чем остаться здесь без тебя.
Дело не в том, что я хочу оставить тебя.
Я знаю, дорогой. Я знаю.
Потянувшись к ней, я погладил ее по волосам.
Я видел, что Уиттл делает с женщинами. Если он доберется до тебя
Мы не позволим.
[1] Джеронимо (18291909) легендарный военный предводитель чирикауа-апачей, который в течение 25 лет возглавлял борьбу против вторжения США на землю своего племени. В 1886 году был вынужден сдаться американской армии.
[2] Мангас Колорадос вождь чирикауа-апачей, убитый в 1863 году американцами.
ЧАСТЬ 3
НАПРАВЛЕНИЕ ТУМСТОУН
Глава 25
НА ЗАПАД
Мы собирались ехать по железной дороге, это был самый быстрый способ преодолеть столь дальнее расстояние.
Так что, готовясь к поездке Сара решила, что у нее нет другого выбора, кроме как продать лошадей. Она знала, что ее адвокат, мистер Каннингем, может заинтересоваться ими, и потому мы вдвоем отправились в его контору.
Мистер Каннингем был крупным, жизнерадостным мужчиной, напомнившим мне старину Доуса, кэбмена. Вспомнив его, я снова испытал легкий прилив тоски по дому, но мрачные мысли не могли заглушить испытываемого мной волнения.
Приняв решение выслеживать Уиттла вдвоем, мы с Сарой были охвачены возбуждением. Мы знали, что это мрачная, полная опасностей миссия, но гораздо важнее было то, что мы отправляемся навстречу приключениям вместе.
Итак, Сара объяснила мистеру Каннингему, что собирается сопровождать меня на территорию Аризоны, где я встречу своего отца, майора кавалерии, служащего в Форт Хуачука, недалеко от Тумстоуна. Она собиралась сделать его генералом, но, полагаю, боялась переборщить. Она сказала адвокату, что намеревается продать лошадей и нанять сторожа. Затем она спросила, может ли он приобрести трех лошадей.
В итоге он предложил приглядеть за лошадьми, а не покупать их. Таким образом, они по-прежнему останутся у Сары к тому моменту, как она вернется из поездки. Еще он сказал, что знает человека, который может посторожить дом, и заявил, что с удовольствием решит вопрос с его наймом.
Далее мы отправились на почту. Там Сара дала указания пересылать всю корреспонденцию до востребования в Тумстоун. Я написал матушке письмо, в котором рассказал, что поеду на запад, и сообщил, что она может писать мне в Тумстоун. Я не стал упоминать, что Сара будет со мной. Также я ни словом не упомянул о погоне за Уиттлом, решив не доставлять ей лишних переживаний.
Управившись с делами на почте, мы двинулись в банк. Там Сара запаслась деньгами.
На этом наши дела в городе были завершены. Следующие два дня мы приводили в порядок дом. В основном мы чистили и покрывали мебель, а также избавлялись от скоропортящихся продуктов. Разделавшись с этим, мы стали собираться в поездку.
Путешествовать мы хотели налегке, поэтому не стали пользоваться чемоданами. Я запихал все свои вещи в один-единственный саквояж. Чуть больше места понадобилось для вещей Сары. Мы решили оставить все, кроме одежды и средств гигиены. Ну, и оружия. Сара сунула однозарядный пистолет и несколько патронов к нему себе в сумочку. В свою очередь я бросил в чемодан армейский револьвер генерала и коробку патронов к нему. Винтовку мы решили оставить, она бы никак не влезла в багаж. Сара сказала, что нам будет неудобно ее тащить, но я подозреваю, что ей не хотелось ее брать, потому что дедушка застрелился именно из нее.