Когда мы покончили с завтраком, Уиттл загрузил нас работой. Я накачал ведро морской воды через камбузную раковину и отправился оттирать жаркое с пола в нашей каюте. Пока я был занят этим, Труди мыла посуду.
Мытье полов не заняло много времени. Уиттл вынес ведро наверх, затем поднялся по лесенке и вынес его через дверь в задней части камбуза. Затем он спустился обратно и приказал Труди испечь несколько караваев.
Кое-кто сегодня вечером составит нам компанию, сообщил он ей.
Я заметил некоторое оживление в ее глазах.
Майкл будет ужинать с нами?
Не только Майкл. Он должен вернуться с каким-нибудь опытным матросом.
Я очень надеялся, что он вернется с отрядом констеблей. Или хотя бы с припрятанным револьвером.
По правде говоря, он уже вымотался донельзя. Я решил, что было бы верхом глупости пересекать океан без дополнительной пары рук.
Это и так верх глупости, сказал я.
Как обычно, он засмеялся.
Мы все окажемся в рундуке Дэйви Джонса[2].
На дне морском, если вспомнить старика Шекспира[3]?
Смейся-смейся. Ты запоешь по-другому, когда мы перевернемся вверх тормашками или налетим на айсберг.
Надо плыть южным путем, сказала Труди, впервые проявив некоторый интерес к происходящему. Вероятно, мои слова о утоплении встревожили ее.
Южным путем? переспросил Уиттл.
Вместо того, чтобы плыть на запад, нам следует взять курс на юг, к Канарам.
Шутовство одно. Он взглянул на меня, но я сделал вид, что не заметил его подначки.
Сейчас лучшее время года для такого путешествия, продолжала Труди. Во время плавания будет стоять прекрасная солнечная погода, и всю дорогу нам будут благоприятствовать пассаты и попутные течения.
Всю дорогу докуда, позвольте осведомиться?
До Вест-Индии.
Мне ни к чему Вест-Индия. Канары тоже ни к чему. Канары! Если я не даром учился в школе, эти острова лежат у побережья Африки! К тому же, там заправляют проклятые испанцы. Правильно, Тревор?
Лорд Нельсон[4] лишился там руки, заметил я.
Вот видишь? Англичанину там не место. Я туда ни ногой.
Труди почла за лучшее не спорить с ним. Она достала муку и принялась за хлеб. Уиттл остался с ней.
Я отправился в кают-компанию. Там была небольшая библиотека. Я обнаружил сборник рассказов Эдгара Алана По, уселся поудобнее и попытался погрузиться в чтение. Не тут-то было. Проведя день или два в плавании по суровым водам Ла-Манша, я не обнаружил ни малейших признаков морской болезни, но даже при небольшой качке попытки удержать взгляд на строчках ставили под угрозу съеденный мною завтрак. Мало-помалу я сдался.
Так я и сидел, погруженный в горестные раздумья. Вкусный запах пекущегося хлеба донесся до меня и наполнил такой тоской по дому, что я едва не заплакал. Через некоторое время мимо, пошатываясь, прошла Труди. Не взглянув на меня, не проронив ни слова, она прошла прямиком в каюту и повалилась на койку. Уиттл сходил наверх и долго возился там с чем-то, потом снова поспешил вниз. Заперев Труди в каюте, он обратился ко мне:
Пойдем. Майкл возвращается.
Вслед за ним я прошел через камбуз, поднялся по лесенке и вышел на корму. Краем глаза я заметил штурвал и множество приборов, однако рассматривать их внимательнее не стал. Взгляд мой был прикован к гавани. Вокруг стояли на якоре всевозможные суда и суденышки, многие настолько близко, что до них можно было быстро добраться вплавь. Берег, с причалами, базарами и людскими толпами, находился не более чем в четверти мили от нас. Вода казалась свинцово-серой, холодной, но спокойной.
Меня так и тянуло сигануть за борт, я нисколько не сомневался, что сумею сбежать. Я избавлюсь от Уиттла на веки вечные, не придется мне тонуть в Атлантике, я отыщу дорогу домой, окажусь в безопасности, и матушка будет плакать от счастья, когда я вернусь.
А Уиттл, скорее всего, вскроет Труди ножом.
Я пообещал себе, что все равно сбегу, рано или поздно.
Но если он убьет ее из-за меня С этим я примириться не мог.
Кроме того я рассудил, что рано или поздно, так или иначе, найду способ ее спасти. Если же я спрыгну с яхты, у меня ничего не выйдет.
Все это пронеслось у меня голове, когда я вместе с Уиттлом стоял на корме, дожидаясь идущего к нам ялика.
На борту было двое, стало быть Майкл нашел себе помощника для путешествия. Плечистый парень сидел ко мне спиной. Шов его свитера разошелся сзади, на рыжей всклокоченной шевелюре красовалась лихо заломленная твидовая кепчонка.
Его спутник застыл на корме, повесив голову. Я решил, что это, должно быть, Майкл, потому как вид у него был понурый и несчастный.
Помимо огромного брезентового мешка, лодка была загромождена всевозможными бочонками, связками, ящиками и мешочками.
Эгей! окликнул их Уиттл. Этот возглас заставил Майкла поднять голову. Он взглянул на нас. Лодка находилась еще довольно далеко, но не настолько, чтобы я не мог разглядеть его унылую и скорбную физиономию. Он что-то сказал гребцу. Парень оглянулся через плечо, и оказалось, что он явно моложе Майкла и едва ли больше чем на пару лет старше меня. Лицо у него было розовое, с широким носом и массивной нижней челюстью.
Он нанял проклятого ирландца! проворчал Уиттл.
А может, этот парень француз, возразил я.
Он поглядел на меня.
Уж всяко лучше, чем ирландский дуболом, черт его дери!
Как только лодка подплыла совсем близко, мы бросили концы Майклу и его напарнику. Вскоре ялик был аккуратно принайтован[5] к нашей яхте.
Ирландец улыбнулся и приложил палец к козырьку кепки.
С кем имею честь? с нескрываемым раздражением спросил Уиттл.
Патрик Долан, сэр, отвечал парень.
Переведя взгляд на Майкла, Уиттл поинтересовался:
Ты что, не мог найти взрослого мужика?
Он опытный моряк, устало пояснил Майкл. И хочет попасть в Америку.
Ежели ищете крепкого, трудолюбивого матроса, сэр, то никого лучше Долана в этих краях не сыскать.
Уиттл застонал. Но тут же умолк, сообразив, наверное, что настраивать Патрика против себя было бы неразумно.
Оба юноши принялись подавать на борт поклажу, которую мы сваливали на палубе вокруг себя. Всякий раз, возвращаясь к поручням за новым грузом, я бросал взгляд на Майкла. Но так и не увидел у него в руках пистолета, которым можно было бы отправить Уиттла на тот свет, из чего сделал вывод, что либо ему не удалось раздобыть оружие, либо он слишком труслив, чтобы пойти на такой риск.
Я еще лелеял надежду, что он, может быть, поведал Патрику о нашем положении. Скорее всего ни намеком. Патрик выгружал кладь как ни в чем не бывало, улыбчивый и всецело поглощенный работой.
Когда ялик опустел, мы сбросили за борт лестницу, чтобы Патрик и Майкл смогли забраться на палубу. Затем мы оттащили лодку ближе к носу. Подняв из воды, мы перевернули ее и тщательно закрепили на палубе. Уиттл заставил нас привязать ее прямо поверх носового люка, скорее всего, чтобы помешать Майклу, если ему взбредет в голову открыть люк и вызволить Труди.
Едва ли Майклу хватило бы на это мозгов. Умом он был обделен куда больше, чем все, кого мне доводилось встречать на своем веку.
Боже правый, ничто на свете не могло помешать ему раздобыть на берегу пистолет, пока он закупал припасы и искал матроса! Если бы он это сделал, то всадить свинцовый шар в Уиттла не потребовало бы особой доблести. Этот человек чудовищный злодей, но все же не настолько, чтобы пуля не уложила его наповал.
Позднее, когда мы вышли в открытое море, и выпала редкая минута, когда волны не пытались нас укокошить, я спросил Майкла, почему он не прихватил в Плимуте пистолет и не нашпиговал Уиттла свинцом.
Он воззрился на меня, точно баран на новые ворота, и выдал:
Да как-то не задумывался.
Это был не просто трус, но и круглый болван в придачу.
[1] Потрошитель отсылает Тревора к пьесе «Гамлет», а именно к акту V сцене 1.
[2] Дэви Джонс считается злым духом, живущим в море, а его рундук это океан, принимающий мёртвых моряков.
[3] Отсылка к пьесе Шекспира «Буря», акт I сцена 1.
[4] Горацио Нельсон (17581805) британский флотоводец.
[5] Найтов верёвка, трос для связывания концов двух или нескольких канатов, а также для крепления шлюпок, подвижных предметов, грузов.
Глава 11
ПАТРИК ДЕЛАЕТ СВОЙ ХОД
К тому моменту, когда мы закончили укладывать инструменты и припасы, наступила ночь. Все это время Труди сидела взаперти. Наконец, Уиттл сходил и отпер ее, так что она смогла приготовить нам ужин.
Что Майкл, что Патрик несколько обалдели, увидев ее. Похоже, до сих пор Патрик не знал, что у нас на борту есть женщина. К ее лицу в синяках и ободранной шее я-то привык, чего нельзя было сказать про ее жениха и ирландца. Мы собрались в кают-компании и зажгли лампы, так что света, чтобы разглядеть ее травмы, было более чем достаточно.
Майкл со стоном бросился к ней и сжал в объятиях. Она гладила его по волосам и плакала.
Патрик смотрел нахмурившись и выглядел растерянным.
Уиттл смотрел ухмыляясь. Не знаю, что его позабавило больше: те двое со своими объятиями или обескураженное лицо Патрика.
Наконец Уиттл сказал:
Они жених и невеста.
Патрик кивнул.
А что случилось с леди, вами и Тревором? Один Майкл цел и невредим.
Со мной случился юный Тревор сказал Уиттл и прикоснулся к повязке на лице. А я случился с Тревором и Труди.
Затем он рассказал все. Рассказал без утайки: что он тот самый Джек Потрошитель, косивший ист-эндских шлюх направо и налево; как я напал на него на улице и отрезал ему нос; как мы попали на борт «Истинной Д. Лайт», где он зарезал отца Труди, а ее саму посадил под замок; как Майкл провел нас в одиночку из Лондона в Плимут; как он, Уиттл, одолел меня и Труди, когда мы пытались против него взбунтоваться; как он избил нас; и что целью плавания является Америка, где он, скорее всего, отправится на Дикий Запад, дабы по своему обыкновению резать женщин на манер индейцев.
Патрик сидел, безмолвно внимая его рассказу. Он нахмурился, склонил голову и теребил подбородок, словно на уроке математики, где нужно хорошенько пораскинуть мозгами, если хочешь все верно усвоить.
Теперь ты все уяснил? обратился к нему Уиттл.
Значит ты тот самый гнусный дьявол, трусливый убийца?
Уиттл ухмыльнулся:
Точно.
И ты погубил отца этой бедной леди, ты так жестоко отделал ее своими собственными руками?
Верно.
И это ты хотел мне разъяснить? спросил Патрик, вытаскивая нож. Он сидел на койке рядом со мной, отделенный от Уиттла узким проходом. Само собой, я давно заметил у него нож, но покажите мне моряка, у которого его нет! Уиттл даже не попытался отобрать его.
Со стороны Уиттла выглядело несколько безрассудным признаваться во всех преступлениях вооруженному человеку даже если тому не больше семнадцати, и он ирландец.
Как только Патрик выхватил нож, мое сердце заколотилось, как бешеное. Майкл и Труди бросили обниматься, целоваться и плакать, так что и они могли наблюдать за происходящим. Что до Уиттла, то он сидел спокойно и даже не потянулся за собственным ножом.
Наставив нож на Уиттла, Патрик помахал им и сказал:
Ты решил разъяснить все Долану; что помешает ему отправить твою душу в адское пекло, где ее, верно, уже заждались?
Это будет несложно, правда. Я не намерен причинять тебе вред. Ты, похоже, славный, крепкий малый, и я уверен, что ты прекрасно дополнишь нашу веселую команду. А что до моих преступлений я не сделал ничего дурного ни тебе, ни твоей родне. Тебя они ничуть не касаются.
Клянусь всеми святыми, ты странный человек.
О, признаю. Странный, но не сумасшедший. На самом деле, я совершенно разумен. Вполне рассудителен. Я прекрасно понимаю, что для успеха нашего плавания нужно, чтобы все на борту действовали сообща. Дабы быть в этом уверенным, я буду держать Труди под рукой. Однако, пока у меня не будет с вами проблем, вреда я ей не причиню. По окончании путешествия, я вас троих покину, и мы благополучно отправимся каждый по своим делам.
А твои дела проливать кровь несчастных, беспомощных женщин.
Я на твою дружбу и не напрашиваюсь, просто помоги нам пересечь океан.
Убей его! выпалила вдруг Труди.
Я аж подскочил.
Быть может, Патрик уже и сам готовился напасть на Уиттла. А может, был вполне готов убрать нож. Но именно в этот момент Труди закричала «Убей его!» и Патрик бросился на Потрошителя, метя лезвием ему в горло. С быстротой молнии Уиттл отразил удар, выхватил свой собственный нож и с такой силой всадил Патрику в живот, что тот не устоял на ногах, а кепка слетела с его головы. Патрик издал ужасный хрип. Как только он согнулся пополам, Уиттл вскочил, повис на нем, не давая упасть, и несколько раз провернул нож, заставляя Патрика дергаться и вопить.
Я тоже вскочил, собираясь прийти на помощь, но Уиттл остановил меня одним леденящим взглядом. Кроме того, помочь Патрику я все равно опоздал.
Майкл и Труди даже не шелохнулись. Они так и обмерли, им, похоже, сделалось дурно.
Так что я уселся на место.
Хороший мальчик, сказал Уиттл. Продолжая удерживать Патрика, он ударил его ножом еще десять или двенадцать раз. Когда Патрик обмяк, Уиттл уложил его на пол. Кровищи натекло больше, чем я видел в комнате у Мэри. Для Майкла это было слишком. Его вырвало, часть рвоты попала Патрику на голову. Труди же просто стояла и тряслась.
Уиттл поднял с подушки нож ирландца.
Сволочь неумытая, сказал он.
Затем он велел мне подать ему пояс убитого. Я склонился над бедолагой. Ремень был весь в крови, и руки мои окрасились красным, но это не слишком меня беспокоило. Мне было ужасно жаль бедного Патрика. Он выглядел таким печальным. В распахнутых глазах застыли недоумение и укор.
Я знал его не больше пары часов, но он мне сразу понравился. Для меня было ясно, что сгубила его Труди, однако я решил не держать на нее за это зла.
Итак, я забрал ремень и отдал его Уиттлу. Он обернул его вокруг талии и убрал нож Патрика в кожаные ножны.
Боюсь, нам придется обойтись без его услуг, сказал Уиттл. Труди, я проголодался. Своим окровавленным ножом он показал на камбуз.
А как же Патрик? спросил я.
Он к нам не присоединится.
Нам не стоит что-нибудь с ним сделать?
Пускай лежит.
Ну что ж, мы покинули его и все вместе отправились на камбуз. Я накачал соленой воды и вымыл руки, а вот Уиттл оставил свои окровавленными. Труди приготовила нам поесть. Места для всех за столом не хватило, так что я ел стоя. Ел через силу, уж больно печалился о несчастном Патрике. Бросая взгляд на дверной проем, я видел его, лежащего на полу. Не лучшим зрелищем был и Уиттл в пропитанном кровью свитере, запихивающий в рот еду окровавленными руками.
Усилием воли я заставил себя доесть до конца. Майкл и Труди сделали тоже самое, хотя лица их слегка позеленели. Никто не произнес ни слова.
Когда мы закончили, настало время уборки. Труди досталась легкая работа она осталась на камбузе мыть посуду. По справедливости она заслуживала, чтобы ее заставили прибирать ужасный беспорядок в кают-компании, ведь именно из-за нее погиб Патрик. Однако это дело было поручено мне и Майклу.
Первым делом Уиттл приказал нам оттащить тело в носовую каюту.
Мы выбросим его за борт, когда выйдем в открытое море объяснил он.
Я понимал, что выбросить Патрика в гавани, где кто угодно мог нас заметить, было бы рискованно, так что жаловаться не стал, а молча взял труп за лодыжки. Майкл ухватился за запястья. Мы потащили тело прочь. Ноги мои скользили в крови, но я был осторожен, и в следы, оставленные Майклом, не вляпался.
Мы принесли труп в каюту, и Уиттл распорядился уложить его между койками. Это было наше помещение, мое и Труди. Мне совершенно не улыбалось провести ночь запертым вместе с останками Патрика.
Забегая вперед, скажу, что до этого не дошло. Для меня это должно было стать облегчением, но не стало.
Мы с Майклом разделили неприятную обязанность отдраивать пол в кают-компании. Уиттл выносил ведро. Он таскал его наверх снова и снова, чтобы опорожнить за борт.
Когда мы закончили, Уиттл сообщил Майклу, что до рассвета отплывать мы не будем. Таким образом, Майклу предстояла спокойная ночь для того, чтобы выспаться и подготовиться к путешествию. Я должен был помогать ему на палубе.