А ты ничего не докажешь. Между прочим, трудности закаляют, сделаешь работу на другую тему.
Но дело же не только во мне. Этим препаратом можно было спасти сотни обреченных больных.
Ладно, успокойся, всех, все равно, не спасешь. И вообще, ты меня уже утомил. Я тебя больше не задерживаю.
Алексей развернулся и вышел, оглушительно хлопнув дверью. О, как же он ненавидел Аркадия! Пришел домой, выпил коньяку и завалился спать. Жена, видя его состояние, не стала докучать расспросами. Она знала, что пока Алексей не успокоится, ничего не расскажет. Алексей уснул мгновенно, и во сне продолжил спор с Аркадием, быстро перешедший в рукопашную, традиционно закончившуюся помещением оппонента в заветную жестяную баночку. Алексей настолько был зол, что утром даже не хотел открывать коробочку и выпускать подлеца на волю, решив его основательно проучить. Но потом, поразмыслив и успокоившись, "освободил" Аркадия.
На следующий день шеф вызвал Алексея к себе. Внешний вид Аркадия был весьма плачевным: не брит, не причесан, в мятом костюме, от былого лоска не осталось и следа, даже лысина потеряла привычный блеск. Поникший, с потухшим взглядом, он был жалок. Перед ним на столе стояла уже хорошо початая бутылка виски. Шеф показал Алексею на стул и придвинул к нему наполовину наполненный стакан.
Выпей со мной. Что, брезгуешь? Слушай, Алексей: признаюсь, я был не прав, прости, если сможешь. Сам не знаю, как так вышло, видно черт попутал. Но, ты не думай, я за все получил сполна. Ты даже себе представить не можешь, в какую я попал переделку. Ты, что ли, наколдовал?
Алексей только пожал плечами.
Аркадий так и не смог прийти в себя. Через месяц он тихо уволился и, по слухам, устроился преподавателем в мединститут, где безвестно сгинул на одной из кафедр. Алексей тоже не скоро оправился после того катастрофического инцидента с бактериями. Пришлось поменять тему, что затормозило защиту докторской диссертации лет на пять. Но самое неприятное было в том, что производство принципиально нового и такого нужного противоракового препарата пришлось отложить на неопределенный срок...
Снова наши дни
Давние воспоминания полностью захватили Алексея Петровича. Сколько уже лет прошло, а все так ясно стоит перед глазами, а как будто было вчера. Сорок лет эта диковинная штука была рядом с ним. Помогла ли она ему в жизни? Трудно сказать. С тех мальчишеских событий загадочная баночка была в деле еще считанные разы. Из них ему особенно запомнились именно эти два случая: с Леной и Аркадием.
Мимо по аллее прошла миловидная женщина средних лет, держа за ручку маленькую кудрявую девочку, наверное, внучку. Они о чем-то оживленно беседовали, и было видно, что им очень хорошо вместе, и что они души друг в друге не чают. Алексея Петровича пронзила неожиданная мысль:"А ведь Лена могла бы вот так идти сейчас с внучкой и быть счастливой. Зачем я ее убил? Нет, конечно, я ее не убивал, это неправильная формулировка, я ее просто не спас. Ну и что из этого, результат то одинее нет. Что шип упадет на розу, что розана шип, все едино". Впервые он задумался над этим. Было намного проще считать смерть Лены несчастным случаем, роковым стечением обстоятельств. Да, она его разлюбила, а может, и не любила вовсе. Что с того? Насильно мил не будешь. Да, может быть, она поступила недостойно, даже подло. Но кто дал ему право судить других, кто дал ему право кого-то наказывать?
Он разволновался не на шутку, потом вдруг успокоился и, даже как будто, задремал. Перед глазами, как в немом фильме замелькали кадры его жизни: вот Серега, Лена, Аркадий, опять Лена, и вдруг появился какой-то человек в черном плаще с капюшоном, скрывающем лицо. Незнакомец ни с того, ни с сего начал ругаться с Алексеем Петровичем, оскорблять его, а затем вообще затеял откровенную драку. Защищаясь, Алексей Петрович схватил противника за горло. Тот обмяк, и капюшон сполз с его лица, и он узнал в нападавшем самого себя, но уже не мог остановиться, и привычными движениями затолкал alter ego в знакомую баночку. Потом ощутил и увидел себя уже в этой мерзкой посудине. Что же это такое получается? Он сам себя упрятал в эту проклятущую коробочку? Алексей Петрович похолодел от ужаса. Все, этоконец. Нет ни единого шанса на спасение. Никто и никогда не сможет выпустить его отсюда. Послышался все нарастающий гул, его начало трясти, ломать, бить, рвать на кусочки, завертело со свистом и огромными перегрузками, как космонавта на тренировочной центрифуге, сосуды вздулись, глаза стали вылезать из орбит, страшные боли мириадами игл вонзились в каждую клеточку его тела, и он потерял сознание
Алексей Петрович пришел в себя от легкого дуновения свежего весеннего ветерка. Он открыл глаза и понял, что вновь находится на своей любимой скамейке. Его продолжала трясти неприятная мелкая дрожь, тело покрыла липкая холодная испарина, бешено колотилось сердце. И тут его осенило, так вот, оказывается, через какие испытания проходили все его обидчики, вот что чувствовала несчастная Лена. Действительно, такого и врагу не пожелаешь. А он не единожды подверг таким адским мукам даже своего лучшего друга Серегу, свою любимую женщину
Ну, ты же и сволочь, дорогой Алексей Петрович!вслух сказал он.
Перед ним стоял Никитка и с тревогой смотрел на деда.
Деда, а где ты был? Я тебя искал. Деда, вот смотри, я сам ее открыл.
Алексей Петрович наконец-то увидел в руках внука открытую баночку. Так вот кто его спаситель! Он схватил внука в охапку, стал обнимать и целовать.
Никиточка, какой же ты молодец! Спасибо тебе малыш, ты же спас меня, ты настоящий герой!
Он забрал у Никитки баночку, закрыл ее и, немного подумав, сказал:
Никитка, а ты знаешь, что мы сейчас с тобой сделаем? Мы сейчас закопаем эту баночку в землю.
Деда, а зачем?
А затем, чтобы на следующий год на этом месте вырос аленький цветочек. И все бы смотрели на него и радовались.
Алексей Петрович взял Никиткин совочек, рядом со скамейкой на газоне выкопал ямку, положил туда баночку, сверху присыпал землей и прикрыл травяным дерном.
Ну, вот и все! Никитка, мы с тобой похоронили ненависть.
Деда, а что такое ненависть?
Это очень плохое слово.
Как "дурак"?
Еще хуже...
Заморосил теплый весенний дождь.
Деда, а почему ты плачешь?
Я совсем не плачу, это дождик плачет. Давай быстрее уходить, а то промокнем. Нас, наверное, уже и бабуля заждалась.
Алексей Петрович взял внука на руки, бережно прижал к себе и быстрым шагом направился к дому.
Павел Ремнев: Багровое зеркало
Эта в высшей степени необыкновенная и страшная история случилось со мной, когда я работал преподавателем в одном очень престижном частном колледже на севере необъятной России. Окончив столичный университет и защитив кандидатскую диссертацию, я некоторое время провел в поисках, но мне, к счастью, не довелось испытать на себе все тяготы безработицы. Привлеченные моими безукоризненными рекомендациями и относительно непритязательными требованиями, работодатели обрушили на меня шквал предложений. Неторопливо, но без лишних промедлений, я выбрал самое, как мне казалось, заманчивое, и, в конце концов, оказался далеко на севере Сибири в очень чистом и благоустроенном городке, основанном нефтедобытчиками. Как и все в нашей стране, связанное с черным золотом, этот городок и его жители были очень обеспеченным, можно даже сказать, богатыми.
С некоторого времени администрация решила, что городу нужен собственный университет, так как чадолюбивые богачи избегали оставлять своих отпрысков без родительского присмотра. Поэтому было принято решение о создании в городе местного колледжа, по типу частных колледжей в Великобритании. Максимально закрытый, с собственным уставом и распорядком. С собственными общежитиями и даже гостиницей. Колледж, а вернее, небольшой академгородок (поскольку туда приезжали учиться со всей России), находился за несколько километров от города, окруженный красивым хвойным лесом. Естественно, мы, преподавательский состав, жили там же. Чтобы привлечь хороших специалистов, колледж предлагал поистине сказочные условия: большие квартиры, зарплату, несопоставимую со средним заработком преподавателя в России. Однако, и требования, которые они предъявляли, были достаточно строгими. Впрочем, как бы то ни было, я подошел, и уже через несколько недель обустраивался в новом жилище. Тут-то и произошла та, внешне обыкновенная и совершенно непримечательная вещь, которая положила начало череде ужасных событий, произошедших на моих глазах, и участником которых я стал.
Квартира, которую я получил в свое пользование, хоть и была большой и полностью отделанной, но при этом в ней не было никакой мебели. Естественно, в небольшом городке нефтяников было очень мало магазинов, и большую часть мебели приходилось заказывать с "большой земли". Хотя с нашими зарплатами это не создавало особых проблем и финансовых затруднений, но доставка занимала определенное время, и нам, преподавателям, в первые дни приходилось подыскивать что-нибудь прямо в городе, скупая рухлядь еще советских времен. Так я приобрел продавленный матрас, колченогий стол и стулья, старый, дребезжащий холодильник. Мой сосед, математик Григорьев, ухитрился приобрести где-то целый (и почти новый!) кухонный гарнитур, чем впоследствии постоянно хвастался. Я вспоминал советский дефицит и посмеивался. Григорьеву завидовали, как завидовали и мне, но по другой причине. Дело в том, что мне удалось практически бесплатно заполучить огромное, почти до потолка, старинное зеркало, которое я нашел у дальних родственников ректора колледжа, бездетной пожилой четы с множеством кошек. Зеркало стояло в углу накрытое белой простыней, и поначалу увидев его, я с внутренней дрожью долго оглядывался, решив, что где-то здесь должен лежать покойник (всем известна русская традиция закрывать зеркала, если в доме кто-то умер). Однако все были живы и здоровы, и, с позволения хозяев, я забрал это гигантское и очень красивое зеркало за мизерную цену. Кроме того, я питал необъяснимое пристрастие к старинному оружию (не тем подделкам, которые можно купить в любом сувенирном магазине, но настоящему оружию, исчислявшему свой возраст столетиями). Неизвестно откуда у пожилой четы оказалась кавалерийская сабля девятнадцатого века в прекрасном состояниини единого ржавого пятнышка. Закрытая гарда защищала кисть, а клинок сверкал в лучах электрического света подобно холодной молнии. Взяв ее в руки, я почувствовал уверенную тяжесть боевого оружия и представил, как ее владелец, скорее всего гусар, несется на коне, со свистом размахивая саблей. Ее купить оказалось намного сложнее, но, в конце концов, сабля заняла свое законное место в моем кабинете, над компьютером, справа от зеркала.
Я долго не мог понять такой щедрости владельцев зеркала, но позже, полируя блестящую поверхность, я обнаружил несколько очень важных дефектов без сомнения существенно понижавших стоимость. Цвет его был странным, слегка багровым, словно мастер (а то, что это была ручная работа, я не сомневался) использовал при изготовлении зеркала какие-то необычные примеси, а не простую серебряную амальгаму. Позже, протирая поверхность, я обнаружил на ней пять или шесть черных точек, не поддающихся ни тряпке, ни даже специальному моющему средству. Эти точки были равноудалены друг от друга и находились по краям, образуя странную фигуру с пустотой в центре. И если долго смотреть в пространство между точками, то начинало казаться, что зеркало обретает дополнительную глубину. "Безусловно, это иллюзия",подумал я тогда. Но все равно долго сидел, пытаясь разгадать природу этих точек, потом махнул рукойтогда они показались мне случайным браком, дефектом. Возможно, если бы я лучше напрягал свои мозги, за которые меня так хвалили мои престарелые учителя, мне бы удалось разгадать природу этого дьявольского зеркала значительно раньше, и тогда я немедленно уничтожил бы его, если только это было возможно. Впрочем, молодости свойственна беспечность, и проведя тряпкой еще несколько раз по несмывающимся точкам, я забросил это скучное занятие.
Когда пришла новая мебель, моя квартира оказалась полностью обставленной, но зеркало я все равно оставил. Оно, как мне казалось, выделяло мое жилище, придавало ему некую винтажность и благородство.
По вечерам я любил устраиваться рядом с зеркалом и наблюдать за таинственной игрой света в его темных глубинах. Тогда я не знал, насколько был близок к кошмару, который терпеливо ждал своего часа в багровых пространствах. Мне стоит поблагодарить бога, что я не предпринимал никаких экспериментов с зеркалом, потому что никто не пришел бы мне на помощь, окажись я в том ужасном месте.
Однако, обо всем по порядку. В колледже начались занятия, и нас с головой накрыли будни, состоявшие из обычной преподавательской работы. Студенты меня порадовали: несмотря на богатство их родителей, в своем большинстве они были достаточно послушными и хорошо воспитанными. Спустя некоторое время я мог с гордостью сказать, что стал лучшим другом для большинства студентов в группе, которую курировал. Несмотря на обязанности, у преподавателей оставалось много свободного времени. Люди постарше занимались бытом, а мы, молодежь, предпочитали проводить свободные вечера в веселых гулянках. Так и прошло первое полугодие.
В тот памятный вечер я пригласил свою группу к себе домой. Мне было лень идти несколько минут до школы, лень одеваться, лень брать у вахтера ключи, лень подниматься по крутым, стилизованным под английские, винтовым лестницам в кабинет. Тем более в канун Нового Года. Так что я купил пару тортов, заварил побольше чая, запасся колой и пригласил группу домой, чтобы озвучить оценки за семестр, поздравить студентов с Новым Годом и рассказать о планах на следующее полугодие. Восемнадцатилетние юноши и девушки, оказавшись у меня дома, вели себя сдержанно и прилично, и я с радостью и гордостью отметил, что они выгодно стали отличаться от той неорганизованной толпы, которую в начале года вверило мне руководство колледжа. Покончив с официальной частью, мы неплохо провели время, смеясь и вспоминая уходящий год. Тем временем начали подтягиваться и другие гости, которых я позвал на праздник. Среди них был и ректор колледжа. Пригласив взрослых в кухню, я еще немного посидел с группой, а потом отпустил их, пожелав счастливых новогодних каникул. Многие из них вместе с родителями разъезжались по различным курортам. Двое попросили разрешения остаться, так как родители обещали забрать их прямо от меня. Их имена навечно запечатлелись в моей памяти, словно вытравленные кислотой: Артем Александров и Алина Тридина. Я легкомысленно проводил их в свой кабинет, и, включив компьютер, снабдил достаточным количеством бутербродов и колы. А сам отправился к собравшимся гостям, тем более что сам ректор, уже изрядно выпивший, собственноручно тащил меня за рукав нимало не смущаясь улыбающихся студентов. Последнее, что я виделэто как двое ребят с увлечением рассматривали зеркало, установленное слева от обширной книжной полки. Меня кольнуло нехорошее предчувствие, но я последовал за ректором, отбросив мимолетные подозрения. Тогда еще было не поздно предотвратить трагедию, но кровожадная судьба, наверное, никогда не насытится человеческими страданиями.
Мы с компанией учителей весело проводили время, шампанское лилось рекой, но праздник был очень недолгим. Примерно через час в дверь позвонили. Открыв родителям Артема и Алины, я вместе с ними (гостеприимный ректор с неотвратимостью цунами тут же позвал их к столу) зашел в кабинет, чтобы проведать ребят. Но комната была пуста, словно в ней никого и не было. Мы перерыли всю квартиру, обошли весь дом, но никого не нашли: вещи Артема и Алины остались там, где они их оставили, когда пришли ко мне. На звонки они тоже не отвечали. Мы вызвали милицию, и наряд оторванных от праздничного стола, злых милиционеров, в который раз осмотрел квартиру и дом. Поиски ничего не дали, и тогда квартиру, а потом и двор наводнили поднятые по тревоге сотрудники МЧС, кинологи с собаками, следователи. Тщательно обыскали округу, но никого не нашли. Более того, начавшийся снегопад засыпал все вокруг, а собаки отказывались брать след в кабинете, где последний раз видели Артема и Алину. Подозрения поначалу пали на меня, как на хозяина, но все мои гости, в том числе и протрезвевший и смертельно обеспокоенный ректор, единогласно свидетельствовали в мою пользу: из комнаты я никуда не выходил, и весь вечер был с ними.
Безрезультатные поиски завершились далеко за полночь, и проводив измученного следователя, мстительно порекомендовавшего мне не покидать город, я прошел в кабинет, чтобы выключить компьютер. Но вместо этого взял пару бутербродов, присел в мягкое кресло, размышляя о загадочном исчезновении своих учеников. Стрелки неспешно совершали оборот за оборотом, и я почувствовал, как усталость, накопившаяся за долгий и тяжелый день, мало-помалу берет свое. Веки закрывались, и сквозь дрему я вдруг отчетливо услышал голос.