Помогите! Помогите! Пожалуйста!голос был тонким, приглушенным, и как будто доносился откуда-то издалека. Это не помешало мне услышать безмерный ужас и животный страх в каждом звуке этого знакомого голоса. Но я был прикован к креслу и мог лишь его слушать. Голос не унимался, продолжая молить и стенать. Мое тело словно было отлито из свинца, я сам себе напоминал памятник, сидящий на постаментетаким холодным и непослушным стало тело. Наконец, после нескольких минут отчаянной борьбы с самим собой, я поборол слабость, и, пошатываясь и опираясь рукой о спинку кресла, поднялся на ноги. Лихорадочно оглядываясь, я пытался понять, откуда доносится голос, так отчаянно молящий о помощи. Я даже сделал несколько неуверенных шагов к двери, как страшная догадка неожиданно озарила мой полусонный мозг, изгнав из него всякую дрему. Зеркало, то самое старинное зеркало, в своих глубинах всегда причудливо окрашивающее мой кабинет в дьявольские багровые тона, перестало отражать что-либо! Обычно, когда я вставал с кресла, я всегда краем глаза мог видеть свое отражение, проходящее в багровых глубинах отраженного кабинета. Сейчас же красный туман исчез, и в отражении ясно просматривалась человеческая фигура, прижавшаяся к зеркалу изнутри. Словно это было и не зеркало вовсе, а простое оконное стекло. Так, во всяком случае, это выглядело. Я сразу узнал ее. Это была Алина, девушка, которая вместе со своим приятелем Артемом бесследно пропала из моего кабинета!
Я подошел ближе и понял, что она меня тоже видит. Ее лицо, мокрое от слез, озарилось радостным узнаванием, и она беззвучно ударила сжатыми кулаками по стеклу изнутри. Только теперь я заметил, что костяшки были сбиты в кровь, как будто она молотила по стеклу изо всех сил.
Подойдя вплотную, я положил ладонь на гладкую поверхность зеркала, все еще отказываясь поверить в реальность происходящего. Последние сомнения развеял еле слышимый голос Алины, который, казалось, равномерно исходил из всей зеркальной поверхности.
Алексей Павлович! Пожалуйста, пожалуйста Спасите!
Она продолжала беззвучно стучать по стеклу, а блестевшее от слез лицо кривилось в жалкой гримасе. Должно быть, она кричала изо всех сил, но ее голос был все равно еле слышен.
Я сказал, стараясь подбодрить ее:
Ну, не переживай. Я обязательно вас вытащу! Как ты туда попала? Где Артем?
Девушка, до этого занимавшая все место перед зеркалом, вместо ответа чуть сдвинулась влево, открывая часть пространства, до той минуты остававшуюся для меня закрытой.
Момент, когда я впервые столкнулся с дьявольским, ужасным миром, таящимся внутри проклятого зеркала, я никогда не смогу забыть. Бывает, что среди ночи я просыпаюсь с диким криком, пугая соседей: мне кажется, что я там, в его багровых глубинах, и, как несчастный Артем, жертва его кошмарного хозяина.
Мне открылась картина, будто написанная кистью самого Босхаэтюд в багровых тонах: комната, вся составленная из острых углов, распростертое тело посередине и отвратительная тварь, устроившая на нем кровавую трапезу.
Посередине комнаты, похожей на нутро ограненного рубина, лежало окровавленное тело второго моего гостя, Артема. Его грудь представляла собой одну сплошную глубокую рану с торчащими белыми ребрами и обнажившимися внутренностями. Но настоящий ужас я почувствовал, когда всмотрелся в омерзительное существо, оседлавшее тело подобно наезднику. Это был огромный, размером с крупную собаку, пурпурный паук, жирный и волосатый. Его челюсти беспрестанно двигались, а короткие передние лапы с черными когтями время от времени отрывали от трупа маленькие кусочки плоти, и отправляли в постоянно шевелящийся и жующий рот. Но страшнее всего были восемь алых глаз, расположенных на чудовищной голове, переходящей в омерзительное волосатое туловище паука. Одна пара смотрела на тело в лапах монстра, а остальные три неотрывно и пристально были направлены на Алину, сжавшуюся в комок под этим мертвящим взором. Это мне напомнило картину, которую я когда-то видел в зоопарке. В вольер с соколом случайно пробрались два воробья, и, увидев поблизости хищника, начали остервенело биться о сетку. Сокол мгновенно схватил одного воробья и убил его. После этого, придерживая добычу лапой, он неторопливо начал свою трапезу, не трогая второго, окончательно сошедшего с ума от страха. Бедная пичуга так сильно колотилась о сетку, что вольер ощутимо дрожал. Чириканье несчастной птахи разносилось по всему зоопарку. Время от времени сокол отрывался от еды и вперял взгляд неподвижных янтарных глаз в воробья, оставшегося в живых. Тогда последний замирал, словно кролик перед удавом.
Пораженный увиденным, я отшатнулся от зеркала. И случайно задел его носком ботинка. Раздался негромкий стук, и две пары глаз огромного паука мгновенно повернулись на звук. Никогда не забуду ту минуту, когда я в первый раз встретился с ним взглядом. На меня смотрело что-то нечеловеческое, не подающееся разумению, холодное, безжизненное и вместе с тем, страшно голодное. Тварь видела меня! Видела и хотела сожрать. Точно так же, как поедала Артема. Но я был вне опасности: если можно так выразиться, я был за границей вольера. Но вот Алина Подобно воробью, она уже заранее была пищей, добычей твари, в клетку которой попала.
Меня передернуло, словно сквозь тело прошел электрический ток.
Алина!с трудом оторвавшись от неподвижного взгляда паука, позвал я.
Передо мной снова показалось бледное лицо моей студентки. Губы дрожали, а из глаз безостановочно текли слезы.
Алина, как ты попала внутрь?я постарался отвлечь ее. В любую секунду она могла запаниковать и тем самым приблизить свой конец.
Я я не знаю Мы с Темой стояли и смотрели на ваше зеркало Про него столько рассказывали, говорили, оно такое прикольное А потом рази мы уже внутри, здесь. Тема только успел крикнуть, что тут что-то шевелится, и на него прыгнул онАлина с ужасом покосилась на гигантского паука.Прыгнул и давай кусать Тема кричал, но потом упал, а паук сверху сел. И тихо стало. Только Он смотрит, Алексей Павлович! Я не могу так больше! Я боюсь, пожалуйста, спасите меня! Я хочу домой!
Я поймал ее взгляд и твердо посмотрел в карие глаза, стараясь вселить уверенность, которую сам не испытывал.
Алина. Ты должна успокоиться. Посмотри вокруг, оглядись. Время еще есть."Пока паук не сожрал Артема",подумал я.Где-то здесь могут быть подсказки как выбраться. Поищи внимательней. Вспомни! Я тысячу раз смотрел в зеркало, но не попал в него. Что вы сделали?
Алина плакала, прижавшись лбом к непроницаемой прозрачной преграде.
Я я не знаю. Мы были снаружи, а потом, через секунду, оказались уже внутри.
Ее губы искривились и девушка с трудом, но все-таки справилась с рыданиями. "Молодец"подумал я про себя.
Алина, подумай хорошенько! Вспомни все ваши действия! Последовательно!
Я неосознанно сжимал и разжимал кулаки. Как не велик был мой страх перед ужасным хищником, в данный момент я отчаянно хотел попасть внутрь зеркала, чтобы защитить Алину, мою ученицу, ребенка по сути ставшего моим. И все равно, что паук прикончит меня так же быстро, как и Артема. Я должен был защитить ее.
Алина заговорила, вдруг что-то вспомнив:
Я достала телефон, хотела написать в аську!
Мне вдруг стало все ясно. Я вспомнил. На верхнюю панель своей раскладушки она приклеила зеркальце, как и большинство девушек в колледже. Зеркало! Зеркало, поставленное напротив другого зеркала, образует бесконечный коридор, ведь так? Я похолодел.
Алина! Попробуй поднести свой телефон к зеркалу! Ты попала внутрь через зеркальный коридор!
Девушка кивнула и поспешно выставила перед собой мобильник. В глазах ее появилась надежда.
В этот момент тварь сзади зашевелилась. Подняв чудовищную голову от наполовину съеденного трупа, паук поднял передние лапы и вдруг заскрежетал жвалами, производя жуткий пронзительный звук. Он рвал барабанные перепонки, гигантским штопором ввинчиваясь куда-то внутрь черепа. Все восемь алых глаз смотрели на девушку и на меня. Алина упала на колени, заткнув уши: звук причинял нешуточную боль даже мне, по эту сторону зеркала. Превозмогая боль, я смотрел на мобильник, который девушка все еще держала в своей руке. Отражающая поверхность был полностью черной, будто бы закопченной. И в этот момент я вдруг понял, что за звук издавал огромный пурпурный паук за спиной моей ученицы. Тварь смеялась. Он был разумным, этот кошмарный хищник, сотни лет сидящий в багровых зеркальных глубинах в ожидании пищи. Я неосознанно вгляделся в его алые глаза и вдруг увидел в них отблески холодного, нечеловеческого ума, чуждого всему живому. В эту секунду я отшатнулся от зеркала, впервые поддавшись безотчетному ужасу. Мне хотелось скорее накрыть зеркало, спрятать эти ужасные глаза, в алых глубинах которых светился дьявольский разум. Но потом мой взгляд упал на фигурку девушки, скорчившуюся на коленях у границы зазеркалья, и силы снова наполнили меня. Ведь в ее взгляде, устремленном на меня, все еще жила надежда. Надежда на то, что учитель все-таки защитит, сможет что-то придумать, спасти.
И я поднялся на ноги и вышел из комнаты. Вышел, чтобы тотчас вернуться с большим зеркалом, с мясом оторванным от кронштейна в ванной. В другой руке у меня была сабля, которую я купил у стариков. За прошедшие столетия клинок не потерял остроты, а рукоять надежно лежала в ладони.
Я несколько раз взмахнул саблей, очертив в воздухе сверкающую восьмерку, и стараясь не думать, что, скорее всего, совершаю шаг навстречу верной смерти, направил зеркало прямо в центр, огороженный черными точками. Теперь я прекрасно понимал, какую фигуру образуют эти точки.
Давай, тварь,прошептал я.Сейчас я тебе устрою. Учеников моих жрать.
И зеркальная поверхность вдруг стала податливой как ртуть. Багровая пелена обступила меня, проглотила, всосала как огромная турбина. И не было возможности сопротивляться: сила зеркала потрясала. Меня играючи подбросило, закрутило: я почувствовал, как внутри хрустят кости и стонут от боли мышцы. А еще через мгновение я оказался внутри.
Под моими ногами был неровный пол, словно состоящий из ограненного хрусталя. Стены и потолок были такими же. Комната, а вернее пещера, имела форму круга и была примерно десять метров в радиусе, без дверей и окон. Багровый цвет пропал. Хрусталь был прозрачным, но разглядеть то, что было за ним, не представлялось возможнымвсе терялось в прозрачных глубинах, бесконечной игре граней. По правую руку от меня стояла на коленях Алина перед небольшим окошком, в котором был виден мой кабинет, такой близкий и такой далекий.
Прямо передо мной лежал труп Артема с обнажившимися органами и аккуратно обглоданный в некоторых местах до костей. Белые ребра торчали вверх как пальцы. Остекленевшие голубые глаза изумленно глядели в потолок, словно спрашивая у кого-то невидимого: "За что меня так?"
Сверху!истошно закричала вдруг Алина.
Я отшатнулся, и это движение спасло мне жизнь. Паук прыгнул сверху. Он сидел там, затаившись между граней хрусталя, вцепившись когтями в незаметные на первый взгляд трещины. Один из черных когтей все же задел меня, прочертив длинную кровавую полосу по груди. Меня закрутило, и я выронил ставшее черным зеркало, которое все еще сжимал в руке. Оно разбилось на сотни матовых осколков, запрыгавших по хрустальному полу как маленькие черные звезды.
Паук грациозно приземлился и мгновенно развернулся в мою сторону, подняв передние лапы, оканчивающиеся изогнутыми когтями. Я подался вперед и рубанул наотмашь. Безрезультатно. Тварь отскочила так быстро, что я едва увидел движение. И прежде чем я успел снова поднять саблю, он прыгнул снова, на этот раз на меня. Удивительно, но рефлексы меня не подвели: повернув рубящую грань, я ударил наискось снизу вверх, задев-таки чудовищного паука. Раздался хруст, и вместе с тем я почувствовал сильный толчок в левое плечо. По руке заструилось что-то теплое, и первые красные капли, скопившиеся на кончиках пальцев, упали вниз. Алина за моей спиной судорожно вскрикнула.
Паук тоже пострадал: одна из его лап оказалась наполовину отрубленной моим ударом. Лиловая слизь струилась из раны, а поврежденная конечность изогнулась вопросительным знаком, подтянувшись к туловищу. Он зашипел, чуть подавшись вперед, угрожающе подняв передние лапы. Удивительно, но в его шипении мне почудилась неуверенность. Паук сотни лет, затаившись, сидел в своем логове в багровых глубинах дьявольского зеркала, и сотни лет пожирал людей, случайно или намеренно разгадавших его тайну. А теперь перед ним стоял вооруженный человек, готовый дорого продать свою жизнь. Он не привык сражаться в открытую, хотя превосходил меня в силе и скорости. Страшная воля чудовища встала напротив воли человека. Я взмахнул саблей, и паук попятился, еще выше подняв лапы.
Его неуверенность придала мне сил и вселила надежду. Я забыл о боли.
Сдохни!процедил я сквозь зубы и, сделав быстрый шаг вперед, рубанул сплеча.
Паук отскочил, но на этот раз значительно медленнеенаполовину отрубленная лапа мешала ему. Я последовал за ним, рубя саблей воздух и высекая искры из хрусталя. За мной оставалась кровавая дорожка: кровь, капающая с руки, не унималась. Паук уворачивался и пятился, изредка угрожающе шипя. Наконец мне удалось загнать его в угол, образованный двумя прозрачными гранями. Он мог бы забраться на стену, но это означало на миг подставиться под удар. И тут он снова заскрипел жвалами, но на этот раз звук не причинял боли. Напротив, он был приятен и чем-то напоминал пение. Я ненароком глянул в алые глаза и неожиданно понял, что не могу отвести взгляд. Мир вдруг сузился до россыпи алых, словно карбункулы глаз. Они обрели глубину, и я почувствовал всю древность, мудрость и доброту существа, криво стоящего на семи лапах напротив меня. Мир вокруг наполнился шепотом, гармонично вплетавшимся в "пение" паука. Моя ненависть уходила, словно вода в песок, а вместе с ней исчезали силы. Я сначала опустил саблю, а потом и вовсе разжал пальцы. Клинок глухо звякнул о хрусталь. В благодарность паук усилил "пение", вплетая в него новые ноты, доселе неведомые мне. Песнь была прекрасной, и я вдруг понял, что по моим щекам катятся слезы раскаяния. Я стыдился того, что вступил в эту прекрасную хрустальную обитель как враг, с поднятым оружием, стыдился того, что ранил ее радушного хозяина, раскаивался в своем намерении убить. Сзади что-то кричала девушка, но я не обращал внимания на ее слова: их полностью заглушало пение паука. "Нет, только не прекращая петь, пожалуйста!"молил я беззвучно. Я никогда не слышал ничего прекрасней.
Продолжая петь, паук двинулся вперед, сначала осторожно, а потом уверенней. Я отстраненно наблюдал за ним, продолжая внимать божественным звукам. Никакие наркотики не могли бы принести такого наслаждениявсе мое существо молило только о том, чтобы звуки не прекращались.
И паук, радушный хозяин, пел все громче. В его песне появлялись новые акценты, она становилась торжествующей по мере того, как он подползал все ближе, осторожно цокая когтями по хрустальному полу. Наконец он дотронулся когтем до моего ботинка. Я зачарованно глядел в алые глаза. Тогда он поднял передние лапы и вцепился когтями в мои бедра, медленно подтягивая свое раздувшееся тело наверх. Я пошатнулсяпаук был очень тяжелымно устоял. Он полз вверх по моему телу, цепляясь когтями, и ни на мгновение не прекращая пение. В местах, куда он вонзал когти, оставались глубокие кровоточащие раны, но я воспринимал эту боль с радостью, как бесконечно малую плату за возможность слушать его пение. Наконец паук устроился на моей груди, уцепившись когтями. Я безучастно наблюдал как кровь, вытекающая из ран на груди, впитывается в его пурпурную шкуру. Казалось, он еще потяжелел, и чтобы он не упал, мне пришлось податься чуть-чуть назад, сместив центр тяжести. Пение его теперь наполнялось радостью, чистой и прекрасной, и я разделял эту радость вместе с пауком. Все тело дрожало в экстазе, от нахлынувших чувств слезы потоком текли из глаз. Это было так прекрасно, что даже боль от ран ушла куда-то далеко, на границы сознания. В мире осталось только прекрасное пение и алые глаза, теперь приблизившиеся вплотную к моему лицу. Я любил их больше всего на свете. Но какой-то звук, не давал мне полностью погрузиться в сладкую пучину наслаждения. Какое-то несделанное дело мешало мне. Голос на границе сознания.
Алексей Павлович! Алексей Павлович!кто-то плачет? Почему?
Голос мешал мне отдаться экстатическому удовольствию, назойливым комаром жужжа на границе, отвлекая на себя драгоценное внимание.
Когти впились глубже, царапнув по ребрам, и я глухо застонал от сладкой боли.
Снова плач. Алые глаза немного отступили. Паук, продолжая петь, приник к моей груди. Снова боль, на этот раз от клыков. И тут я увидел девушку. Глаза у нее опухли от слез, но в стиснутых руках она твердо держала саблю. "Алина Кто такая Алина?" Мое сознание странным образом оказалось вывернутым. Я помнил ее имя, но не узнавал. "Моя студентка Что такое студентка?" Пока алые глаза не смотрели на меня, сознание немного прояснялось. Но я не хотел прояснения. Все чего я желалчтобы песнь не прекращалась, а алые глаза продолжали смотреть на меня.
Изогнутая полоса стали взметнулась над головой девушки. И опустилась с неотвратимостью гильотины. Я еще успел повернуться вбок, чтобы удар не задел паука, устроившегося у меня на груди, но сабля вскользь ударила его по спине. Пение прекратилось, и паук пронзительно заскрежетал от боли.