Окей, подумал я, пойду на писательские курсы. Первая встреча намечена на ближайшие выходные. А как же иначе, будущие писатели в будни заняты на основной работе. Мы собираемся в спортивном зале трехэтажной школы. Организатор предупреждал нас, что каждый раз локации будут разными, это нужно для активизации внимания и креативного мышления, а также непрестанной смены антуража. Например, следующее собрание планировалось провести на кладбище. Если погода не подкачает, уточнял организатор.
В спортзале мы напоминаем школьников, которых оставили отрабатывать двойки по физкультуре. Мы рассаживаемся в круг на неудобных креслах. Организатордовольно молодой человек, который так и не снял солнечные очкираздобыл баскетбольной мяч и вертит его в руках, как тренер, который собирается дать нам последние указания перед важной игрой. Я замечаю, что на меня во все глаза уставилась пухлая блондинка, комплекцией, широкой улыбкой и цветом кожи напоминающая фигурку нэцке.
Начнем со знакомства, говорит довольно молодой человек в очках и долго рассказывает о своих регалиях, выпущенных книгах и творческих планах. Все быстро убеждаются, что он в нашей группе самый опытный и мастеровитый, хоть и пишет исключительно подростковое фэнтези.
Довольно молодой человек бросает мяч солидному и очень коротко стриженому мужчине, тот не ожидал паса и едва успел поймать снаряд. Деловой костюм резко контрастировал с окружающим пространством. Он представляется Евгением и рассказывает, что собирается написать автобиографию. Нищее детство, служба в Афганистане, лихие 90-е, теневая коммерция, тюремный срок, а затемстартапы, краудфандинг, умные технологии. Он пасует мяч пухлой блондинке, та сбивчиво лепечет о своей журналистской карьере и почти загубленной мечте написать что-нибудь более значительное, чем выдуманные астрологические прогнозы и репортажи с торжественного открытия нового садика. Ей кивают. Она перебрасывает мне мяч и говорит:
Вы же Стеблин?
Я сглатываю. Наивно было думать, что я останусь неузнанным. Но скомпрометировали меня в неподходящий момент.
Я читала Антитезу, говорит блондинка. Очень сильная вещь. Не ожидала встретить вас здесь.
Щекотливое положение. Окружающие вглядываются в меня внимательнее. Кто-то с пониманием тянет: А-а-а
Мой следующий роман, говорю я, будет о начинающем писателе, который посещает писательские курсы.
Вот это да, говорит блондинка. Крайне интересная тема.
Тема дрянь. И курсы этидрянь. И ты, жируха, тоже дрянь, с ненавистью думаю я. Уже теперь я знаю, что следующая встреча на кладбище пройдет без меня. Даже если погода не подкачает.
Глава двадцать вторая
Прошел месяц. Да, вот так: баци прошел месяц. В книгах такие формулировки означают, что за эти полгода с героем не произошло ничего выдающегося. С другой стороны, подразумевается, что по истечении этого срока наступает определенный сюжетный перелом. Но в моем случае это было не так. Прошел месяц. Потом еще один. Потом третий, четвертый, пятый и шестой. Мне, пожалуй, стоило сразу написать: Прошло полгода, но тогда вы не поняли бы, насколько тягучим и неподвижным выдалось это время.
Я сопротивлялся: искал источники вдохновения, начинал и забрасывал один роман за другим, читал книги о творческой эффективности. Потом я взял паузу. Я подумал, что дело в законе обратного усилия: если стараешься удержаться на воде, то неизменно пойдешь ко дну. Чтобы не стать кормом для рыб, необходимо отдаться течению. И я принялся ждать. Я был уверен, что гениальная идея сама придет ко мне в руки. Так прошло еще полгода.
Да, возможно, со стороны ожидание походило на праздность: я еще дважды (ну, хорошо, трижды) съездил в отпуск, облазил все самые дорогие заведения Москвы, не отвечал на звонки из фонда, Бестселлера и газет, которые, надо признать, под конец стали терять интерес к моей персоне, потому что я упорно не хотел генерить информационных поводов (я-то полагал, что мое бездействие интригует).
О чем прикажете писать, если в моей жизни не происходит ничего интересного? Даже Горазд куда-то пропал. И его отсутствие усыпило мою бдительность. Я и не чаял, что после всего со мной может случиться еще что-то. Что может произойти с человеком, у которого карманы набиты деньгами? Ему не страшен рак, потоп или забвение.
Странно, что я не учел прочих угроз. Например террористической.
Я принимаю приглашение на кинофестиваль. Хоть и клялся где-то вначале книги, что с массовыми мероприятиями покончено, но уж очень настойчивыми были организаторы, которые, кажется, вознамерились собрать под одной крышей всех знаменитостей Москвы. Они мне об этом так и сказали прямым текстом: Мы хотим собрать под одной крышей и так далее. На это я и купился. Знаю, вам не понять, но когда кто-то называет тебя знаменитостью, ты автоматически проникаешься к нему благодарностью. Особенно, если ощущаешь, что этот статус выдан тебе авансом.
Красные ковровые дорожки, женщины в обтягивающих платьях, громкие премьеры, дармовое шампанское. На меня почти никто не обращает внимания. Посещение кинофестиваля подтверждает худшие опасения: меня забыли. Только пара фотографов на всякий случай делают снимки моего скучающего лица. У меня в карманевездеход на все мероприятия, начиная от показов и заканчивая занудными дискуссиями, где все сводится к тому, что зрители выдвигают свои версии глубинного смысла просмотренной ленты, а режиссер эти версии опровергает.
Некоторые лица мне знакомы: звезды сериалов, ведущие рейтинговых шоу, музыканты или те, кто считает себя таковыми.
Какие люди! ко мне приближается Мыловаров. И без охраны
Я по-настоящему рад встретить его здесь.
Понедельник теперь рецензирует кинопремьеры?
Нет, я пришел в качестве зрителя, говорит Мыловаров.
Он осторожно интересуется, чем я сейчас занят, рассказ о работе благотворительного фонда получается довольно абстрактнымэто потому, что я не в зуб ногой, что там сейчас происходит.
Готовлю к публикации новую книгу, говорю я.
Такими публичными посулами я уже давно пытаюсь подстегнуть себя, загнать в угол, чтобы не осталось другого выхода, кроме как усесться за работу. Тактика провальная. Мыловарова, например, эта информация совершенно не впечатляет. Я ощущаю, что становлюсь ему в тягость. Вокруг кишмя кишат селебретис, а я персонаж средней руки. Его удивление, когда он увидел меня здесь, было не наигранным: по его мнению, мне здесь не место. Он сообщает, что его пригласили на закрытую дискуссию для журналистов с одним из режиссеров. Это намек, что пора прощаться, ибо у меня такого приглашения не имеется. Мой вездеход здесь не прокатит.
У меня есть выбор из двух фильмов, они начинаются синхронно, но в разных залах. Первыйавангардное кино, снятое буддийским монахом. Ну, видимо, это какой-то продвинутый монах. Аннотация сообщает, что лента представляет собой статичные кадры горящих свечей, бурлящих ручьев, тающего на солнцепеке снега и восходящей Луны. Фильм-медитация, фильм-сновидение, фильм-молитва, расхваливают его критики.
В качестве альтернативыДоносчик, снятый по книге гранда. И хоть мне не улыбается пересечься на премьере с грандом, Хасаном или Аидой, я все-таки предпочту Доносчика. Зал набит под самую пробку, некоторые сидят в проходах.
Призрак сработал оперативно. Вот и экранизацию уже состряпали. Бестселлер как всегда на высоте. Перед экраном появляется низенький и застенчивый человечек, который рассказывает, что для него было честью работать с текстом живого классика. Он указывает в центр зала, нестареющий гранд привстает со своего места, ему дружно аплодируют, он делает ответный жест в сторону режиссера, и теперь все аплодируют уже режиссеру. Рядом с грандом я замечаю Хасана. Наверное, и Аида где-то неподалеку.
Наконец, с реверансами покончено, свет плавно гаснет, наступает долгая пауза. Слишком долгая пауза. Экран по-прежнему темен, как засвеченный снимок. Народ перешептывается, кто-то включает фонарик на телефоне, свет мечется по многолюдному залу.
Гремит выстрел. Зрители испуганно охают, экран оживает. Раздаются смешки: кому-то спецэффект показался слишком натуральным. С экрана в зал смотрит человек в черной балаклаве. У него в руках автомат. Ствол истекает свежим пороховым дымком.
Короче, слюшайте, говорит человек с акцентом, всэм оставаться на своих местах, да? Любое нэповиновэниесмэрть. Ясно, да?
Все затаили дыхание. Как же натурально. Мне тоже нравится.
Вы совсэм тупые, да? спрашивает человек в балаклаве. Нэ поняли еще? Кина нэ будэт.
Резко врубают свет, зрители щурятся, закрывают глаза ладонями. В зал врываются вооруженные люди, все до единоготочная копия того, с экрана: балаклавы, автоматы, южный акцент. Они командуют не шевелиться, клянутся Эштром (?), что пристрелят на месте, если кто-то попытается сопротивляться. Всего их, по моим подсчетам, около десятка. Кроме автоматов, у них гранаты, пистолеты. У троихпояса смертников: тротила, кажется, хватит, чтобы взорвать десять таких залов. Двери запирают изнутри, минируют растяжками.
Кто-то в зале аплодирует, принимая происходящее за вступительный перфоманс. К нему спокойным шагом направляется один из захватчиков и с фатального замаха бьет прикладом в лицо.
Я подмечаю странное: террорист на экране никуда не делся. Он едва виден из-за включенного света, но по-прежнему смотрит в камеру и сжимает в руках автомат.
Ну, как вы там, братья? спрашивает он.
Все отлично, брат, отвечает ему один из коллег. Первая фаза завэршена, слава Эштру.
Слава Эштру, подхватывает экранный террорист. Пэрэходим ко второй фазе.
В зале взвизгивает женщина, и я ее понимаю. Вторая фаза звучит чертовски зловеще.
Вы все, несется с экрана, в нашей власти, да? Во власти бога, имя которому Эштр. Эштрэто бог мертвых, да? Ваша задачаприкинуться мертвыми. Мертвыечто? Мертвые нэ разговаривают, нэ пишут эсэмэски, нэ снимают на камэру, нэ задают вопросов и тэм более, нэ шевелятся. Ясно, да? Если мои братья замэтят, что кто-то из вас нэ мертв они сделают его мертвым. Ясно, да? Все, инструктаж закончен. Слава Эштру.
Слава Эштру, в один голос подхватывают террористы в зале.
Переходим к третьей фазе, командует экранный начальник.
Террористы из поясных сумок достают кипы каких-то бумаг и пускают их по рядам. Мне в руки попадает прилично отпечатанная брошюра с цветными иллюстрациями. Заглавие у нее такое: Вайнахское язычество. И подзаголовок: Древние верования ингушей и чеченцев.
Вы хоть и мэртвы, говорит экранный глашатай, но как бы нэ до конца, нэ совсэм. Чтобы стать полностью мертвыми (в зале взвывает женщина), вам нужно познать Эштра. Познать его силу, его смысл. Сейчас слюшайте, что я вам буду говорить и запоминайтэ. Чтобы лучше запоминать, вот вам специальные книжки. Там написано все то же самое, что я вам сейчас расскажу, ясно, да?
И он рассказывает. Речь льется чисто, отрепетированно, без намека на акцент и прежний нахальный тон. Террорист напоминает университетского лектора. Зрители слушают завороженно.
Мы вайнахи, наш домКавказ, наши предкисеятели, жнецы, скотопасы, горцыне приняли ислам, но сохранили религию праотцов, основанную на анимизме, антропоморфизме, шаманизме, культе жизни и культе смерти. Жизнь и смерть, добро и зло, начало и конец, только у вас, нечистых, есть такое наивное разделение. Он плохой, а этот злой, он живой, а этот мертвый. Вайнахи не делали отличий между этими состояниями, так как все в мире едино. То, что сегодня злое, завтра будет добрым, тот, что сегодня жив, завтра умрет. Все едино и неделимо. Поэтому наш бог смертиЭштрэто добрый бог. В своей доброте он создал мир, который однажды умрет. И людей, которые однажды погибнут. Эштр знал, что все сущееи его самогоожидает конец, но в этом и был смыслв неизбежности смерти. И если бы смерти не было, то не было бы смысла жить.
Я понимаю, к чему он клонит. У слушателей от страха стекленеют глаза. Человека, сидящего рядом со мной, бьет крупная дрожь. Чуть поодаль женщина закрывает уши ладонями и беззвучно плачет. Один из террористов проталкивается к ней между рядами, хватает за волосы, кивает в сторону экрана, мол, слушай.
Мир мертвых, куда вы все неизбежно попадете, ничем не отличается от мира живых. Почти ничем. Единственное, люди работают там по ночам, а днем спят. Светилом им служит Луна, а не Солнце. Все прочеезеркальное отражение мира живых.
Лектор ненадолго замолкает, будто сверяясь, все ли понятно.
Когда Эштр создал Землю, он спросил: Кто будет удерживать ее в равновесии? К нему явились быки и сказали: Мы будем держать землю, если люди не будут нас запрягать по вторникам на работы и если во время езды будут давать нам мочиться стоя. Поэтому в День быков, никто из нас не работает. Хорошо, что сегодня не вторник.
Лицо под маской шевелитсятеррорист ухмыляется.
После создания Земли и неба, Эштр создал мужчину и женщину. Он сжал в руках две горсти земли, из правой вышел мужчина, из левойженщина. Мужчина родился на Востоке, женщинана Западе. Эштр решил, что эти двое должны стать мужем и женой. Но тут появился филин и возразил, что этого никогда не будет. Он похитил женщину и унес ее в высокое горное гнездо, откуда она не могла спуститься к мужчине. Но однажды мужчина пришел на охоту к скале, где располагалось гнездо филина. Он увидел женщину. Женщина сказала ему, чтобы он зарезал свою лошадь и спрятался в ее утробе. Мужчина так и сделал. Вскоре явился филин, и женщина сказала ему, что ей хочется конины. Филин увидел дохлую лошадь и принес ее женщине. Он не знал, что мужчина спрятался в той лошади. А потом филин снова улетел, и женщина с мужчиной воссоединились. Тут явился Эштр и спросил, в каком мире филин хочет быть наказан: в мире живых или в мире мертвых. Филин выбрал мир живых. Тогда, сказал Эштр, да лишишься ты зрения днем и да потеряешь почет между птицами.
Это был не Эштр, слышу я знакомый голос.
Что? переспрашивает экранный террорист. Кто это говорит?
Это говорю я, навстречу экрану поднимается Хасан.
К нему уже спешат подручные лектора.
Разрешите предположить, говорит Хасан, что ваша версия мифа о сотворении человека и человечества расходится с академической. Это, вероятно, вызвано, некорректным толкованием комментариев современных исследователей. Да, Эштру отводилось значительное место в мифологии вайнахов, но главным божеством был не он, а
В этот момент на его затылок обрушивается автоматный приклад. Хасан падает в объятия гранда. Перепуганный гранд напоминает отца, который жалеет смертельно больного сына.
Давайте сэкономим время на религиоведческих спорах, говорит террорист с экрана. Образованиеэто ширма, которая мешает нам убедиться в собственной вере. Итак, на чем мы остановились? Ах да, Эштр лишил филина зрения.
Из фойе кинотеатра доносится суровый голос, умноженный мегафоном:
Выходите с поднятыми руками! Сопротивление бесполезно, вы окружены! Повторяю: сдавайтесь, и никто не пострадает! Выходите с поднятыми руками! Сопротивление бесполезно, вы окружены.
Зал оживляется: нас пришли спасать. Никакой террорист, самый подготовленный и эрудированный, не сможет противостоять органам правопорядка. Теперь мы не один на один с этими отморозками, у нас есть шанс, у нас у всех есть шанс.
Заткнись, ясно, да?! кричит террорист с экрана. Еще одно слово, и мы всэх тут положим, всэх как собак, ясно, да?
Повисает тишина.
Вернемся к мифологии вайнахов, террорист моментально успокаивается, будто пересказывать древние легенды на повышенном тонебогохульство. Однажды волк с человеком договорились вот о чем: у волка не было времени, чтобы пасти своих овец, и человек сказал, что будет пасти и своих, и его овец. Волк согласился. Спустя несколько месяцев волк обратился к человеку с требованием возвратить ему овец, но человек не сделал этого, потому что был сильнее волка. Волк пожаловался на поведение человека Эштру, и Эштр сказал: Человек сильнее и умнее тебя, ты ему не ровня. Что я могу для тебя сделать? Что ты своими зубами достанешь, то и будет твое. С тех пор волк стал красть овец у человека, и между ними началась вражда. Субботаэто День волков. Тот, кто почитает субботу, у того волк не будет таскать овец. Что-то мне подсказывает, снова ухмыляется террорист, что вы об этом не знали. Поэтому стоит ли удивляться, что сегодня к вам заявились волки?
Одежду хоть выжимай от холодного пота.