Мне стало дурно: голова закружилась, в глазах потемнело. Я ничего не понимала, не могла сосредоточиться, не могла понять, почему я стою и смотрю на пустую лестницу, по которой только что поднялся на второй этаж Седрик. Как сквозь туман я услышала голос мамы, звавший нас обедать, и машинально побрела в столовую. Но, вместо столовой, я вдруг оказалась во дворе, села на старую деревянную скамейку и, облокотившись на ее спинку, закрыла глаза, чтобы забыться, ничего не видеть и не слышать.
«Получается, я ничего не знаю о Седрике. Почему он не сказал мне? Почему не позволил мне помочь, не позволил остаться с ним? Почему он приказал мне не тревожить его и оставить его наедине с собой? Он не доверяет мне?» пронеслось в моей голове, и я поморщилась, как от боли.
Вдруг чье-то прикосновение к моей ладони вернуло меня в реальность.
Я открыла глаза, и дневной свет ослепил меня: рядом со мной на скамейке сидел мой отец, положив свою руку на мою.
Это ты, папа, тихо сказала я.
Ты замерзла, сказал отец и, сняв с себя дутую куртку, заботливо закутал меня в нее. Почему ты сидишь здесь одна? Где Седрик?
Мне не холодно. Я вообще не чувствую холод, ответила я, не взглянув на него.
Что случилось? обеспокоенным тоном спросил отец.
Не знаю, что отражалось на моем лице, но отец понял, что мне было плохо.
Я в порядке, попыталась соврать я.
Вы поссорились? тихо спросил он.
Нет, что ты. Седрик очень устал в дороге. Он всю ночь не спал, но сейчас очень захотел спать. Он передал вам с мамой самые искренние извинения и ушел наверх, вновь солгала я.
Я не желала рассказывать отцу о том, что Седрику стало плохо. Зачем? Чтобы отец посчитал его сумасшедшим или слабаком?
Конечно, пусть отдыхает, спокойным тоном отозвался отец.
И я тоже прилягу, еле слышно, скорее себе, чем ему, сказала я.
Да, иди в дом. Ты замерзла, еще раз сказал папа.
Улыбнувшись отцу, я поднялась на ноги и взглянула на окно комнаты, в которой сейчас был Седрик. К моему удивлению окно его комнаты было распахнуто настежь. Я с тревогой подумала о том, зачем Седрику понадобилось открывать окно в такой холод, но не смогла ничего придумать, чтобы оправдать это, кроме как, что ему захотелось подышать свежим воздухом.
Я пойду, тихо сказала я, сняв с себя папину куртку и отдавая ее ему.
Поднявшись в свою комнату, я действительно легла на кровать и укрылась теплым одеялом. Но я не спала, а лежала на боку и смотрела в окно, за которым редкими большими хлопьями падал снег. За окном потемнело. По моим щекам медленно скатывались слезы, падая на одеяло и впитываясь в него.
Седрик попросил не беспокоить его. Попросил? Приказал! И я терзалась мыслью: нарушить ли свое обещание и проверить, как он там? Или подождать до утра, пока он не выйдет сам?
Наконец, чувство страха за его здоровье победило во мне страх перед последствиями. Я должна была пойти к нему: а вдруг он лежал без сознания? Вдруг он упал посреди комнаты, а я, как дура, боюсь пойти к нему? Ведь он заперся уже много часов назад и ни разу не вышел.
Решительно встав с кровати, я вытерла слезы, взглянула на часы и с удивлением поняла, что наступила ночь. Я достала из ящика комода маленькую свечку и тихо, чтобы не разбудить родителей, которые уже, наверняка, спали, медленно открыла дверь и, стараясь идти бесшумно, как лиса, пошла к двери комнаты Седрика и застыла. С замиранием сердца я услышала его шагион ходил по комнате. Это придало мне бодрости, и я робко постучала в дверь.
Седрик открыл дверь практически сразу.
«Слава Богу, с ним все в порядке!» пронеслось в моем разуме, и, увидев его, я почувствовала душевное облегчение.
Седрик стоял спиной к свету, и его лицо освещала лишь моя маленькая свеча, но я заметила, что его глаза горели все тем же странным огнем, которым горели в тот миг, когда он покинул меня днем. Он не смотрел на меня, а упорно отводил взгляд в сторону. Это выглядело очень странным, и вся моя нынешняя храбрость, которую я долго собирала по мелким кусочкам, разбилась.
Седрик! Тебе лучше? дрогнувшим голосом спросила я, пытаясь поймать его взгляд. Мой голос предательски дрожал.
Да, Вайпер, не беспокойся и ложись спать, низким тоном ответил он. Завтра я все тебе объясню.
Мне стало больно от его приказного тона.
Хорошо, только и смогла ответить я.
К моим глазам вновь подобрались слезы, и, чтобы Седрик не увидел их, я поспешила уйти. Силуэт Седрика все еще чернел на полу, и я чувствовала, что он смотрел на меня.
Я люблю тебя, сказала я, закрыла за собой дверь, потушила свечу и, бросившись на кровать, тихо заплакала.
ГЛАВА 20
Почему это убийство так гложет меня? Я убивал раньше и много, но никогда не мучился никакими угрызениями совестия не чувствовал ничего, кроме удовлетворения и насыщения. Но раньше я всегда контролировал себя, а вчера Это был не я, а то чудовище, что прячется под красивой оболочкой до тех пор, пока голод не заставит его выйти на волюстрашный монстр, которого боюсь даже я сам. Моя истинная сущность, спящая во мне.
Я пытался найти спокойствие, но не мог: я сидел на кровати, затем резко срывался и начинал ходить по комнате. Мысли разрывали мой мозг и не давали мне покоя. Голова будто раскалывалась. Я знал, что там, в комнате напротив, Вайпер долго плакала, а затем заснула. Она страдала из-за меня.
При свете утра я, все-таки, переборол отвращение к себе и вышел из комнаты. Я подошел к двери комнаты Вайпер, бесшумно нажал на ручку, тихо вошел в комнату и подошел к кровати, на которой, свернувшись калачиком, все еще в повседневной одежде, спала моя возлюбленная. Я осторожно сел на кровать и погладил щеку Вайпер костяшками пальцев.
Вайпер проснулась: она медленно открыла глаза и посмотрела на меня сонным взглядом. Но вдруг ее лицо покрылась румянцем, и она резко села рядом со мной на край кровати.
Седрик! Она взяла мою ладонь в свою и уткнулась головой в мое плечо.
Я обнял ее, но Вайпер вдруг отстранилась.
Тебе лучше? Как ты себя чувствуешь? Чтобеспокойным тоном начала она.
Все в порядке. Я чувствую себя прекрасно, все прошло, перебил ее я.
Что это было? нахмурившись, спросила Вайпер. И часто с тобой такое случается? Почему ты не сказал мне?
Я не могу ответить тебе сейчас, но объясню все потом, пообещал я.
Но вдруг тебе опять станет плохо? Вдруг этот приступ повториться? с беспокойством спросила Вайпер.
Обещаю, что он не повторится уже никогда, улыбнулся я и поцеловал ее в висок.
Никогда?
Никогда. Только прошу, позволь мне объяснить все не сейчас, но, когда мы вернемся в Прагу.
Это важно для тебя?
Очень.
Тогда я согласна помучиться Совсем немного! улыбнулась Вайпер.
Я понимал, что она сказала это не для того, чтобы сделать мне больно. Если бы Вайпер только знала о том, какие демоны терзали мою душу, когда я был вынужден обманывать ее!
Мне очень жаль, что я напугал тебя, тихо сказал я.
Ничего страшного. Девушкам полезно плакать, пошутила она, словно пытаясь смыть с меня злость на самого себя. Поэтому мы и живем дольше вас!
После этого разговора Вайпер ни разу не спрашивала о случившемся. Ее родители, к счастью, не заметили моего странного поведения и оставались все такими же приветливыми и дружелюбными, как и раньше.
В нашей с Вайпер жизни начался новый период счастья. Мы отметили Рождество и Новый год. Оказалось, семья Владиновчией была совсем нерелигиозной, поэтому большого празднества Рождества не случилось. Однако, мы все же сходили на праздничную мессу в ближайший костел и даже пели там рождественские псалмы. Поход в церковь на Рождество было красивой семейной традицией семьи Вайпер, поэтому они знали все псалмы наизусть. Мне же пришлось читать из книги и напевать псалмы себе под нос, совершенно не попадая в ноты. Вайпер даже хихикнула и шепнула мне, что у меня абсолютно нет слуха, но я не стал рассказывать ей о том, что владею многими музыкальными инструментами, и лишь тихо посмеялся над своим ужасным пением. Она была права: талант к пению у меня отсутствовал напрочь. У Вайпер был красивый певческий голос, и она с большим удовольствием пела, а я с улыбкой поглядывал на нее и наслаждался ее пением. Вечером того же дня состоялся уютный семейный ужин с традиционной чешской едой и красным вином, а затем последовало вручение подарков: так как я совершенно не знал, что можно было подарить Элизе и Яну, то приобрел для них билеты в оперу на выступление Московского балета. Увидев билеты, Элиза благодушно рассмеялась и вручила нам с Вайпер билеты в кино, на романтическую чешскую комедию, которую мы посмотрели в кинотеатре следующим же вечером. Для Вайпер я приобрел посещение спа-салона, а она для менятолстую книгу с собранием сочинений Михаила Лермонтова. Ее подарок приятно удивил меня: Лермонтов в моей личной библиотеке почему-то отсутствовал. После вручения подарков мы разошлись по комнатам, так как было уже довольно позднее время: мы слишком заболтались, сидя под большой искусственной елкой и попивая вино.
Новогодняя ночь прошла намного веселее: были шампанское, бенгальские огоньки, танцы, обязательный просмотр поздравления от президента и поцелуй под бой курантов, а после мы накинули куртки и пальто и выскочили во двор, чтобы насладиться фантастическим фейерверком, устроенным властью города. Через пару дней мы все вместе сходили на все еще длившуюся рождественскую ярмарку и получили массу приятных впечатлений от каруселей и катания на коньках.
Как отличались эти праздничные дни от тех, что я знал, находясь в кругу своей семьи! Проживая столетия, вампир почти сразу разучивается чувствовать радость наступления Рождества и Нового года. А впрочем, и всех праздников, даже Дней рождения. Конечно, родители старались устроить нам настоящий праздник, но это было лишь, когда мы были еще детьми. Обычно же праздники празднуются взрослыми по смехе: собрание у каминакороткое вручение подаркови затем все расходятся по своим делам. Никто из нас не чувствует ни капли торжества или магии праздников. С Владиновичами же я впервые в жизни почувствовал радость наступления Рождества и его светлой магии, а Новый год заиграл для меня новыми красками: Вайпер была одета в красивое красное платье, она смеялась, пила шампанское, танцевала и пела. Она была счастлива и искрилась, как яркий огонек. Это был удивительный опыт, который никогда не сотрется в моей памяти. И я с удовольствием предвкушал еще много таких празднований, в кругу Элизы, Яна и Вайпермоей второй семьи.
Смертные умеют радоваться праздникам, и, наверно, это еще одно их преимущество перед нами, вампирами.
Две недели прошли весело и интересно: Вайпер водила меня по всем достопримечательностям своего города и на все выставки, мы посещали все исторические места и даже были около ее школы. Вайпер умела заинтересовать собеседника своими рассказами и владела довольно обширными знаниями об истории и архитектурном наследии Брно.
Никогда раньше не думал, что этот второй по величине город Чехии, находившийся в историческом регионе Моравия, так поразит меня своей красотой. По сравнению с Прагой, он не был так многолюден, его население составляло лишь чуть больше трехсот восьмидесяти одной тысячи человек и имело катойконим «брновчане». В годы Второй мировой войны город претерпел сильные разрушения и был освобожден двадцать шестого апреля тысяча девятьсот сорок пятого года в ходе Братиславско-Брновской наступательной операции войсками второго Украинского фронта.
Как мне сообщила Элиза, климат в Брно был довольно мягкий и стабильный: теплое лето и мягкая зима. Однако, эта зима оказалась довольно холодной, и температура не поднималась выше восьми градусов мороза, что позволяло снегу не таять и доставлять нам с Вайпер наслаждение от игры в снежки. Естественно, я рассчитывал свои силы, чтобы ненароком не причинить Вайпер боль или выбить ей глаз.
Также в Брно находились одни из важнейших университетов страны и много студентов. Например, крупнейший из нихМасариков университет вмещал в себя сорок две тысячи студентов со всего мира.
К сожалению, воздух города был довольно серьезно загрязнен автомобильным транспортом, промышленными предприятиями и тем, что его жители предпочитали отапливать свои дома сжиганием твердого топлива.
Главные архитектурные памятники города располагались в исторической центральной части города. Самое сильное впечатление на меня произвели церковь Святых Петра и Павла, готическая Старая ратуша, величественный Капуцинский монастырь и мощная крепость Шпилберг. Благодаря бесконечной энергии Вайпер, мы обошли все, что можно было обойти. К счастью, все две недели небо над Брно было наглухо затянуто тучами, и только падал снег. Снега выпало довольно много: мне и Яну пришлось четыре раза очищать двор и крышу от толщи снега. Я мог бы справиться и один, но не желал ущемлять гордость отца Вайпер.
С того ужасного дня я исправно питался каждую третью ночь, но мое преступление не осталось незамеченным: ежедневная газета, которую выписывал Ян, написала о том, что убитый мною парень был официально объявлен в розыск.
Боже мой, какой кошмар! услышав эту новость, воскликнула Элиза. Ее лицо покрылось скорбью. Я ведь знаю его! Этосын моей коллеги, в школе! Такой молодой! В последнее время у него были проблемы с алкоголем, но Боже, Ян, ты думаешь, его убили?
Не знаю Но, если человека не могут найти уже пять дней, к тому же, в последний раз его видели прямо в центре города, значит, скорее всего, он мертв, мрачным тоном ответил ей Ян, сворачивая газету. Он тяжело вздохнул.
Бедная Лена! Я позвоню ейЭлиза бросилась к телефону.
Не нужно ей звонить! Только посыплешь соль на рану! категорическим тоном бросил ей ее супруг.
Да Ты прав, прав. Элиза села обратно за стол, за которым мы как раз завтракали.
Я тоже ел их пищу и делал вид, что наслаждался ей.
Правда оказалась горькой: сам того не зная, я убил человека, довольно близкого к семье Владиновичей. Как мне потом рассказала расстроенная Вайпер, убитый мною парень был другом ее детства, с которым, однако, она уже долго не общалась. Но она не стала плакать. Зато Элиза тихо заплакала и поднялась в их с Яном спальню. Ян тут же отставил от себя чашку кофе и пошел вслед за супругой. Они заперлись в своей комнате. Мы с Вайпер переглянулись и остались сидеть за столом.
Ну, не стоит плакать, моя хорошая. Жизнь жестока! утешающим теплым тоном сказал Ян Элизе.
Я понимаю! Но, Ян, а вдруг это случится с Вайпер? Я не переживу! плакала бедная Элиза, наполняя мое сердце горечью и ненавистью к моему существу.
Ну, что ты, с Вайпер все будет хорошо! К тому же, у нее теперь есть Седрик! Он заботиться о ней, и я действительно вижу, что он любит ее, ответил на это Ян.
Если с Вайпер что-то случится, я не переживу! Представь, что сейчас творится в душе Лены! Потерять сына! Такого молодого! Какой ужас!
Ян продолжал утешать ее, но Элиза плакала еще минут десять.
Владиновичи, как и все родители, отчаянно боялись потерять свою дочь. И я дал себе клятву, что с Вайпер ничего не случитсяя всегда буду рядом с ней и оберегать ее.
Вайпер задумчиво смотрела в свою чашку кофе, а я размышлял о том, в какое положение поставил сам себя: в Праге я расскажу ей обо всем. Как она отреагирует? Я убил друга ее детства!
Как ты? осторожно спросил ее я.
Я в порядке. Просто, это так странноЛука был жив, а теперь его, возможно, не стало Но, знаешь, я очень надеюсь, что мы ошибаемся! Надеюсь, скоро он объявится! Он и прежде пропадал дня на три, но всегда возвращался домой. Он очень зависим от алкоголя Ему нужна помощь, тихо ответила мне Вайпер и вымученно улыбнулась.
«Увы, в этот раз он не вернется. И ты обязательно узнаешь о том, что причиной тому стал именно я» поморщившись, подумал я.
После того тяжелого дня наша жизнь вновь наполнилась красками, и я наслаждался духовной и платонической близостью с Вайпер. Прежде я не жилвсе эти двести с лишним лет были потрачены впустую. Только сейчас я жил, дышал и видел мир. Но мысль о том, что Вайпер, возможно, скоро уйдет от меня, не давала мне покоя и сидела занозой в моем разуме.
Эти прекрасные, полные счастья рождественские каникулы пролетели незаметно, но незабываемо. Вайпер и я стали еще ближе друг к другу, а ее родители больше не волновались за неея сумел расположить к себе даже ее строгого отца.
Ян был умным человеком, но его ум и жизненный опыт не шли ни в какое сравнение с моими, и он был ошеломлен глубиной моих знаний и аналитических способностей. Кажется, этим я приобрел его благосклонность к себе даже больше, чем любовью к его дочери.
Мать Вайпер была более простой в общении и дружелюбной, но, при разговоре с мужем, упорно называла меня «мальчиком Вайпер», что весьма смешило меня.
Сама Вайпер расцвела, как цветок во время мороза. Эти две недели были временем надежд и нашей любви, но пролетели так быстро, что показались мне одной секундой. Наступила пора уезжать в Прагу и возвращаться в реальность, а значит, наступало время моего признания.
***
Седрик, мы обязательно ждем тебя летом! Летом в нашем городе просто рай! Все утопает в зелени, повсюду играют фонтаны В общем, красота! жизнерадостно сказала мама, провожая нас до такси, которое ожидало нас напротив дома. Отец не смог нас проводитьего срочно вызвали на работу, и мы попрощались с ним еще утром.