Для начала познакомимся, Сергей Александрович. Старший уполномоченный Иван Григорьевич Опалинможет быть, вы еще не успели забыть мое имя
Я тестю пожалуюсь, пробормотал Радкевич и угас. У меня скоро командировка
И никто из коллег не сможет вас заменить? участливо осведомился Петрович, поворачивая голову.
В глазах Радкевича заметалась паника. Это был невысокий, прекрасно одетый гражданин немного за сорок, с седеющими темными волосами, зачесанными назад. Покрой его серого двубортного пальто наводил на мысль, что либо оно было пошито отличным портным, либо вообще явилось откуда-то из-за границы, причем отнюдь не ближней. Сейчас пальто было расстегнуто, шарф бессильно повис на шее, а черную каракулевую шапку Радкевич снял и держал на коленях. Кроме того, от него пахло одеколоном, что было редкостью для угрозыска, где обычно появлялись люди с совершенно иными ароматами. Тонкие губы Сергея Александровича сжались в ниточку, на шее нервно пульсировала жилка. В молодости он, вероятно, был хорош собой, но, когда свежесть юности выветрилась окончательно, превратился в ничем, кроме дорогой одежды, не примечательного немолодого мужчину. Опалин попытался представить себе, как в такого гражданина влюбилась симпатичная юная студенткаи не смог.
Вы уничтожаете меня, прошептал Радкевич.
Давайте-ка, я напомню вам предыдущие события, сказал Иван, раскрывая лежащую перед ним папку. Итак, вечером шестнадцатого числа я приехал в наркомат. Вы уже уходили, и, если бы не швейцар, мы бы вряд ли встретились. На улице я догнал вас, объяснил, кто я такой, и попросил ответить на несколько вопросов. Вы же начали запираться и угрожать мне, а между тем речь шла о тяжком преступленииубийстве вашей хорошей знакомой. Мы нашли других свидетелей и выяснили: последнимкроме убийцыкто видел ее живой, скорее всего, были вы. Кстати, не хотите посмотреть, какой ее нашли? Он взял из папки несколько фотографий.
Радкевич посерел и сделал левой рукой слабое протестующее движение. В правой он по-прежнему сжимал шапку. От Петровича не укрылось, как свидетель нервно мнет дорогой каракульчуть ли не на разрыв.
Как представитель угрозыска, я имею право на сотрудничество в рамках расследования, внушительно добавил Опалин. Почему-то именно сейчас ему инстинктивно хотелось говорить канцелярскими штампами, словно он так мог нащупать общий язык с подозреваемым. Но вы, кажется, не собирались сотрудничать. Тогда я вынужден был сделать крайне неутешительные для вас выводы. Результатом стал ордер.
Хорошо, бесцветным голосом промолвил Радкевич. Что именно вы от меня хотите?
Правды. Вам напомнить об ответственности за дачу ложных показанийили перед нашей встречей вы успели проштудировать и УПК?
«Успел», подумал Петрович, видя, как колючие огоньки на долю мгновения сверкнули в светлых глазах подозреваемого.
Мне ничего не известно о смерти Лены, неожиданно окрепшим голосом проговорил Радкевич. И я ее не убивал. Вы арестовали не того а впрочем, разве вам привыкать
Давайте не будем начинать с оскорблений, попросил Опалин. По существу дела: как именно вы познакомились с жертвой?
Черт, не тот тон взят, мысленно сообразил он. У казенного языка есть свои пределы. С другой стороны, не повторять же интимное Лена Да и гражданка Елисееватоже звучало не слишком обнадеживающе.
На улице, ответил Радкевич и с легким вызовом добавил: В Москве.
А точнее?
Я ехал в своей машине по улице Горького. Возвращался домой Передо мной двигался грузовик, а девушка шла к метро. Грузовик проехал по луже, девушка успела отскочить, но грязь все же попала на одежду. У нее было такое лицо Мне стало ее жалко. Я затормозил у тротуара и спросил, не могу ли я чем-то помочь. Вот надо было проехать мимо, мстительно добавил Радкевич, благими намерениями и все такое
Продолжайте, попросил Опалин.
Ну, мы разговорились. Я узнал, что она живет на Таганке И решил ее подвезти. Зачем-то взял ее телефон Потом позвонил. Мы стали встречаться Вам все рассказывать? мрачно спросил Радкевич. Я официально разведен. В конце концов, я имею право
У меня и в мыслях нет обсуждать ваш моральный облик, верный избранному казенному языку, отозвался Опалин. Вы часто бывали в ресторанах?
Да, и в ресторанах, и в театрах. «Сусанина» смотрели
Вдвоем?
Нет. Был еще Миша Былинкин, сын моей сводной сестры.
Ух ты, какая любопытная точность. Не племянник, асын сестры, да еще сводной.
Была еще одна девушка. Однокурсница Лены. Зина нет, Нина. Но обычно мы с Леной ходили все же вдвоем.
Вы собирались на ней жениться?
Нет, Опалин не ошибся: в глубоко посаженных светлых глазах мелькнуло удивление.
Я? Нет. Нет!
Позвольте мне быть нескромным, Сергей Александрович: почему?
Она не годилась в жены, уже с раздражением ответил Радкевич. Мое положение на службе он заерзал на сиденье, зависит от моего бывшего тестя Ему бы не понравилось, если бы я
Вы объяснили Елисеевой относительно тестя? Она знала, что вы не имеете намерения жениться на ней?
Этого я от нее не скрывал. Но, по-моему, она думала
Радкевич осекся.
Договаривайте, Сергей Александрович.
Ну, она принадлежала к тем женщинам, которые думают, что если тысячу раз повторить одно и то же, мужчина сдастся и сделает так, как они хотят, проворчал Радкевич.
Она докучала вам в этом смысле?
Нет, она была достаточно сообразительна, чтобы не делать того, что меня раздражало. Но да, намеки были И разговоры о том, как дома у нее плохо.
У вас были другие увлечения, помимо нее? будничным тоном спросил Опалин.
Какое вы имеете вскинулся Радкевич, но посмотрел на лицо собеседника и ответил: Нет.
А у нее, помимо вас?
Ну я же не следил за ней, не без иронии ответил подозреваемый. Но думаю, нет. Скорее, нет. Не потому, чтобы она меня любила, а потому, что я казался ей ну тем человеком, который поможет ей Он сделал паузу, подбирая слово, и наконец сказал: Подняться.
Подняться куда?
Не куда, а откуда. Обычная история: отец работал и пил, мать работала и погрязла в быту, братья и сестры требовали внимания. Она хотела благодаря мне выбраться из этого болота и не любила, когда на меня обращали внимание другие женщины. Когда я однажды задал вопрос ее подругепросто из вежливости, нравятся ли ей комедии Шкваркина[6], Лене сразу показалось, будто меня пытаются ну, в общем, увести.
И восприняла это болезненно?
Мне она ничего не сказала. Но ее подругу я больше никогда не видел.
А ведь подружка вполне могла пришить Елисееву, чтобы завладеть перспективным женихом, помыслил Петрович. Бывали, бывали в их практике и такие случаи
Давайте поговорим о последнем вечере в тридцать седьмом ресторане, Опалин для виду сверился с бумагами, адрес: улица Рождественка, два дробь пять. Вы часто там бывали с вашей спутницей?
Ну Ей больше нравился «Националь». Но я предпочитаю места потише.
«И где счет в итоге получается меньше», закончил про себя Петрович. Пока он почти не вмешивался, внимательно следя за ходом допроса.
У меня много знакомых официантов
«Которые с потрохами сдают тебя угрозыску, мысленно договорил старый сыщик. Нашел чем гордиться»
Опишите ваш вечер в ресторане, ничего не пропуская, попросил Опалин.
Вечер как вечер. Радкевич пожал плечами. Мы сели за отдельный столик, никто нам не мешал и не лез без спросу. Ели, пили разговаривали Потом поехали ко мне. Потом она ушла
Когда именно?
Часов в шесть. Или семь. Я не помню
Почему так рано? поинтересовался Опалин.
Потому что одна из соседок, старая карга, шпионит за мной и все докладывает моей бывшей жене.
С которой вы разъехались и даже развелись?
Вы женаты? спросил Радкевич.
Это к делу не относится, отрезал его собеседник.
Не женаты, иначе бы понимали. Радкевич усмехнулся. У женщин сильно развито понятие собственности в отношении мужчин, с которыми они жили.
«Черт возьми, подумал Петрович, какие обороты закручивает. Наверняка и книг много читал, и образование имеет выше среднего». Но Петрович давно уже знал, что именно такие интеллигентные, легко изъясняющиеся литературными оборотами люди могут оказаться куда более жестокими и непредсказуемыми, чем самые матерые уголовники.
Мы с женой не поддерживаем отношений, продолжал Радкевич, но иногда все же сталкиваемся у знакомых, и обычно она хорошо осведомлена о моей жизни. По работе я завишу от ее отца. Он всегда хорошо ко мне относился, он вообще из тех, кто умеет отделять личное от служебного, ноя ему всего лишь бывший зять, а Раисаего дочь. Если она вздумает пожаловаться, у меня будут сложности
Судя по паузе перед последним словом, сложности предполагались вселенских масштабов.
Вам известно, куда Елисеева направлялась, когда ушла от вас утром двенадцатого ноября? спросил Опалин.
Как куда? Домой
Пешком до Таганки?
Почему пешком? Есть метро, эти, как их автобусы, трамваи
Ну да. И еще троллейбусы, ага.
Вы уверены, что она собиралась вернуться к себе? Перед встречей с вами она поссорилась с родителями. Она не рассказывала может быть, собирается к кому-нибудь из знакомых или родственников
Не помню. Радкевич задумался. Кажется, нет Нет.
Вы видели, как она шла по улице?
У меня окна выходят во двор. Я только видел, как она пересекла двор.
Кто-нибудь следовал за ней?
Нет. Я никого не заметил
Уверены?
Уверен.
Итак, девушка рано утром выходит на улицу Горького, собирается ехать на Таганку, а вместо этого оказывается в Марьиной Роще в виде бездыханного тела. Загадка, однако.
Я прошу вас хорошенько подумать, прежде чем отвечать. Вечером одиннадцатого, когда вы с вашей подругой были в ресторане, все было как обычно? Ничего странного, настораживающего
На моей салфетке обнаружилось пятно, уже с нескрываемой иронией ответил Радкевич. Я подозвал официанта и попросил ее заменить. Это считать странным?
«Начинается, подосадовал Петрович. Когда свидетель позволяет себе дерзитьзначит, дело плохо».
Потом что потом? продолжал Радкевич, кривя губы. Мы с ней немножко повздорили. Вам, конечно, уже донесли? Но это была шутка, настоящей ссоры не было.
А вы расскажите вашу версию, заметил Опалин, ни единым мускулом не выдав, что о ссоре за ужином слышит в первый раз.
Я хотел закурить. Она отобрала у меня папиросу Я возмутился. Раньше она не позволяла себе таких вольностей А в этот раз начала капризничать: не выносит запаха дыма И вообще заботится о моем здоровье. Мне это не понравилось. Радкевич насупился. Она говорила так, словно я был совсем уж стариком! Лена почувствовала, что перегнула палку, заложила папиросу за ухо и стала вертеться на стуле, нести всякую милую чепуху Я сдался и даже убрал портсигар, чтобы она э не переживала за мое здоровье.
И все? Больше ничего странного не было?
Боюсь, ничего.
Как вы добирались из ресторана до вашего дома?
На моей машине, разумеется.
Вы не помните, может быть, кто-то следовал за вами?
Зачем?
Просто ответьте на мой вопрос.
Передо мной и за мной ехали другие машины, подумав, ответил Радкевич. Что, собственно, вы хотите от меня услышать? Это был приятный, рядовой вечер. У меня и в мыслях не было, что он завершится для нее так. И уж конечно, я ее не душил
Ух, как интересно. Откуда Радкевич знает, как именно была убита жертва?
Задушили? Откуда вы знаете? быстро спросил Опалин.
Позаботился навести кое-какие справки, уклончиво ответил его собеседник. После вашего первого визита
У кого вы их наводили?
Не скажу. Не в моих привычках подставлять людей, уж простите
Что лично вы думаете о происшедшем? У вас есть своя версия?
Какой-нибудь бандит, уличное ограбление, пробормотал Радкевич, ежась. Другой версии у меня нет.
О каких-нибудь личных конфликтах Елисеева вам рассказывала?
Нет.
А сказала бы?
Наверное. Она не умела держать все в себе. Я бы знал, если бы ей кто-то угрожал.
Петрович был разочарован. Будь Радкевич и впрямь виновен, вполне естественно было бы ждать откровений о том, сколько негодяев мечтало лишить его любовницу жизни.
Я ее не убивал, упрямо проговорил Сергей Александрович, вздернув подбородок. С вашей точки зрения, вероятно, я выгляжу подозрительно. Но я не убивал ее
Опалин вздохнул и потер лоб. Его немного лихорадиловышел на работу, не долечившись, и вот, не то чтобы потерял нить беседы, но слегка поплыл. А ведь было, было что-то важное, нашептывал ему внутренний голос. Где-то, как-то Радкевич проговорился. О чем?
В ресторане вы видели кого-нибудь из знакомых? спросил Опалин наугад.
Нет.
А она?
Не думаю. Я бы понял. Я же говорю, она не умела ничего держать в себе.
Нет, не то. Не ресторан или ресторан? Двор, она уходит в сумерках через двор
Когда она уходила, было еще темно?
Да.
На часы вы не смотрели, радио не включали
Я не люблю шума, с достоинством ответил Радкевич. То есть, быстро поправился он, радио, конечно, не то чтобы шум, но Я не люблю, когда мне навязывают, что именно я должен слушать.
В доме хорошая слышимость?
К чему, простите, ваш вопрос?
Может быть, где-то в отдалении бормотало радио? Подумайте, это может быть важно.
Радкевич задумался.
Нет, везде было тихо. Я заснул
Может быть, Елена Елисеева покинула дом на улице Горького еще до начала вещания радиостанций. Хотя кто станет слушать радио рано утром в выходной
Нет, не в радио дело, да и из показаний Радкевича никаких выводов не сделаешь.
А что стало с папиросой?
Петрович с удивлением поглядел на Опалина. «Черт, да он совсем спекся Куда ему вести допрос? В камеру молодца, потом продолжим»
С папиросой? переспросил Радкевич, не понимая.
Елисеева отобрала у вас в ресторане папиросу. Заложила ее за ухо. А дальше?
Вы меня проверяете? пробормотал Сергей Александрович, теряясь. Я же сказал она говорила всякие глупости я рассердился
Куда Елисеева дела папиросу? Она же не могла оставить ее за ухом, когда надевала шапку
И охота вам начал Радкевич. Что за вздор?
Вы забрали папиросу и положили ее обратно в портсигар?
Да нет же! Лена убрала папиросу в свою сумочку, когда мы уходили
Она курила?
Нет!
Тогда почему не оставила папиросу на столе?
С какой стати? Это же «Герцеговина Флор». При чем тут папироса? Вы хотите запутать меня? Ее же не из-за папиросы убили
Но он уже заметил взгляд, которым обменялись сыщики, и счел за благо умолкнуть. Повернувшись на стуле, Опалин открыл сейф и вытащил из него красную шелковую сумочку с золотым замком, всю расшитую бисером. Сейчас, впрочем, сумочка выглядела не самым лучшим образом, потому что металлические части ее были обсыпаны темным порошком для снятия отпечатков пальцев, который, попав на ткань, образовывал некрасивые пятна.
Опалин раскрыл сумочку и одним махом высыпал на стол ее содержимое, заляпанное все тем же порошком. Расческа, пудреница, кошелек, ключ, помада, платок. И никаких следов папиросы.
Иван ощупал сумочку, проверил все отделениятщетно. Папиросы не было. Хмурясь, он стал бросать вещи по одной обратно в сумкуи неожиданно замер. На поверхности стола осталась едва приметная крошка табака.
Итак, папироса лежала в сумочке жертвы, и кто-то ее забрал. Опалин взял чистый лист, смахнул на него крохотный кусочек табака, тщательно завернул лист со всех сторон и молча протянул его Петровичу.
Я не уверен начал тот, но, встретив взгляд Ивана, буркнул: «Хорошо», забрал улику и отправился искать эксперта.
Опалин вернул сумочку в сейф, закрыл дверцу и повернулся к Радкевичу.
А теперь, Сергей Александрович, поговорим серьезно. Выубийца.
Глава 14. Филимонов
Вообще в Москве нет ни одного порядочного человека. Все жулики. Никому нельзя верить.