Нет! с жаром воскликнул Радкевич, распрямившись на стуле. Выслушайте меня
И все-таки выубийца, перебил его Опалин. Если бы не ваш страх за свое реноме, он произнес это слово с нескрываемой злостью, если бы вы не выставили Елисееву во тьму, где бродит этот человек она осталась бы жива. Да, жива
Какой человек? вытаращил глаза Радкевич.
Почти такой же, как мы с вами. Две руки, две ноги Просто ему нравится убивать.
Но я не хотел пробормотал собеседник Опалина. У меня и в мыслях не было Я хорошо к ней относился Внезапно он замер, пораженный новой для него мыслью. Вы что, больше меня не подозреваете?
С точки зрения закона вы не виноваты. Я Опалин хотел сказать «знаю», но по привычке оставил крошечный зазор для сомнений, почти уверен: вы не убивали Елисееву. Однако вы повели себя именно так, как обычно ведет себя виновный. Ваше нежелание сотрудничать и все остальное Впрочем, неважно. Как только я узнаю результаты осмотра вашей квартиры и машины, я вас отпущу.
Я поймите, я испугался пробормотал Радкевич. Мое положение на службе не такое прочное Я подумал, кто-то мог копать под меня И потом, я знаю, всегда подозревают последнего, кто видел жертву, и того, кто нашел труп Можно мне закурить?
Курите. Опалин сделал широкий жест.
Радкевич извлек из кармана дорогой портсигар, сунул в рот папиросу, спохватился, предложил и Опалину, но тот отказался. Спичек Сергей Александрович с собой не носилу него имелась зажигалка, хоть он и не сразу выбил пламя. Руки у него еще дрожали, но в лице произошла поразительная перемена. Он даже стал улыбаться. Шапка упала с колен, он нагнулся и легким движением поднял ее.
Я не хотел, понимаете, сбивчиво говорил Радкевич, я никогда не желал ей зла. Просто ужасно, как все получилось Я был к ней очень привязан сумочка и все остальноекроме ключаэто ведь мои подарки
Опалин мысленно отметил, что степень привязанности его собеседник почему-то измерял количеством сделанных подарков, но не стал заострять на этом внимание.
Привозил ей отовсюду. Радкевич выпустил длинную струю дыма. Платья и шляпки перчатки тоже Она хотела часы, я ей обещал. Я, конечно, не дурак. Он криво улыбнулся. Я понимал, почему она Я не строил иллюзий
Он разоткровенничался, перескакивая с предмета на предмет, стал говорить о том, как ему нелегко живется, хотя у него отдельная квартира, машина, хорошая зарплата. Опалин не мешал ему. Он перевидал достаточно свидетелей, которые начинали с враждебности и запирательства, а потом рассказывали такие подробности, какие не обсуждают даже с близкими людьми.
Вернулся Петрович, написал несколько слов на листке и передал Опалину. Тот прочитал: «Звонил Горюнов, в квартире и машине ничего подозрительного, подробные протоколы осмотра потом».
Заполняй протокол допроса, сказал ему Опалин, и выписывай пропуск на выход.
Меня не было на службе, пробормотал Радкевич, облизывая губы. Вы не могли бы
Мы дадим вам справку, что вас вызывали в МУР как свидетеля, успокоил его Петрович.
Свидетеляэто мне нравится. Радкевич выдавил из себя подобие улыбки и неожиданно спросил: Вы ведь найдете его? Я имею в виду того, кто убил Лену.
«А она ему очень нравилась, понял Опалин. Гораздо больше, чем он пытался показать. Такого вопроса холодные и равнодушные люди задавать не станут».
Если хотите, я вам позвоню, когда появится определенность, сказал Иван. Но Радкевич уже опомнился и, очевидно, решил, что его любопытство все же неуместно.
Нет, не стоит, наверное Предпочитаю верить вам на слово. Да, на ней ведь была золотая цепочка с кулоном, брошка
Тоже ваши подарки?
Мои. Может быть убили из-за них кто-то позарился
Цепочка и брошка не были видны из-под верхней одежды, ответил за Опалина Петрович. Кроме того, они остались на месте, как и деньги в кошельке Елисееву убили не из-за них. Теперь для протокола: ваши фамилия, имя, отчество
Когда Радкевич удалился бодрой и даже слегка подпрыгивающей походкой, Опалин достал из сейфа карту Москвы, на которой отмечал места обнаружения жертв «комаровца», красным карандашом поставил в районе Марьиной Рощи третий крестик, подписал «Елена Елисеева» и пунктиром провел прямую линию до улицы Горького. Там он нарисовал большой вопросительный знак и обвел его кружком.
Возле знака Опалин приписал: «Ушла 12.11 рано утром».
Постовые милиционеры, забормотал Петрович, хмуря лоб, кассирши в метро могут что-то вспомнить Жаль, не вечером дело было, там же сплошные рестораны, швейцары стоят, командированные гуляют джаз из всех дверей Но даже рано утром движение есть, и вообще Она закричать могла. Он помолчал и подытожил, хмуря брови: Нет, не на Горького ее убили
А он ее там не убивал, пробормотал Опалин, глядя на карту, на которой три крестика было разбросано в разных местах. Он подвезти ее предложил Районы обнаружения трупов видишь? Это не случайность Он шофер.
Ночной шофер?
Может быть, и ночной.
В дверь просунулся коротенький нос Антона, жаждавшего новостей. За носом протиснулся и весь Завалинка, а следом явился и Казачинский.
Я не понял, начал Юра, Радкевич-то почему свободно ушел?
Потому что Елисееву убили, чтобы взять на память папиросу, ответил Петрович. Вот почему.
Ну! изумился Казачинский. Антон же смотрел на Опалина во все глаза, и Иван отлично понимал значение этого взгляда.
Если ты лидер, ты можешь временами заблуждаться, но в конечном итоге ты обязан оказаться прав. Опалин с ходу счел виновным в убийстве Елисеевой «комаровца», и хотя потом вроде бы и возникали сомнения, время подтвердило правильность его версии.
Нам нужны свидетели, заговорил Опалин. Страдающие бессонницей, студенты, которые зубрят до рассвета, постовые, кто угодно, любой, кто поможет установить, когда именно Елисеева вышла от Радкевича и куда пошла. Далее: метро. Может быть, оно уже работало, и кто-нибудь ее запомнил. Там, где она живет, никакого метро нет, но могла выйти на удобной остановке и пересесть на трамвай или автобус. Маршрутов же полно до Таганки
Такси, напомнил Петрович. Как насчет такси? Мы ищем шофера, пояснил он, поворачиваясь к Казачинскому и Завалинке, которые не присутствовали при начале разговора.
Шофер или человек, у которого есть машина, кивнул Опалин. Это и есть тот, кто нам нужен.
Он нахмурился. А ведь было еще как минимум одно убийство в Ленинграде. Но как упомянуть о нем, не впутывая Соколова и не рассказывая о Маше?
Возможно, решился Опалин, он убивал и в других городах.
Почему ты так думаешь? заинтересовался Казачинский.
Не знаю. Интуиция, что ли Между убийствами большие промежутки. Это не очень характерно для дел такого типа Если он шофер, мог ездить на машине в другие места. Запросто.
Петрович кашлянул.
Вообще-то, напомнил он негромко, мы же не знаем, все ли тела найдены. Может, трупы где-то гниют, есть заявления о поиске пропавших, но без тел без тел ничего нельзя сказать наверняка.
А все-таки? загорелся Антон. Если поднять заявления о тех, кто пропал ночью
Таких будет слишком много. Опалин поморщился. Будем исходить из того, что у нас есть. Номер первый: Алексей Плешаков, токарь. Номер второй: Нинель Уманец, стенографистка. Номер третий: Елена Елисеева, студентка Люди, которые никак не были связаны между собой. Общего только способ убийстваудушение, время убийстватемное время суток, и отсутствие мелких личных вещей.
Отпечатки, подал голос Казачинский. Как насчет них, кстати?
Померанцев дополнительно проработал вещдоки по Плешакову и Уманец. Нет там общих отпечатков. По Елисеевой он работает, но я думаю, и тут отпечатков не будет. Скорее всего этот сукин сын действует в перчатках.
Жертвыодин мужик, две бабы, заметил Антон. Почему?
Потому что Плешаков, судя по всему, оказал сопротивление, ответил Казачинский, который изначально занимался расследованием. Женщину убить проще.
Как насчет психически больных среди шоферов? спросил Петрович.
Мысль хорошая, согласился Казачинский, но ты представляешь, сколько вообще шоферов в Москве? Такси, предприятия, организации
Автолюбители, вставил Антон.
А я думаю вот о чем, подал голос Опалин. Может быть, наш шофер уже попадался? Но не на убийстве, а не знаю что-то проще, гораздо проще Не знаю, повторил он, хмурясь. Вот смотрите: он ездит на машине, условно говоря, он нормален, а потом что-то происходит, он выбирает ночью случайную жертву, убивает ее и берет вещь на память. Но это ненормально, я хочу сказать, остальное-то время он симулирует нормального, но нельзя же всегда притворяться. Как-то его сущность должна проявляться Даже днем.
Странности? Агрессия? Петрович схватывал на лету.
Что-то такое. Но, повторюсь, это только моя гипотеза, а на деле я просто не знаю, как Вот смотри: есть огромная масса дел, и выбрать из нее те, в которых фигурируют шоферы Может, это вообще какое-то мелкое хулиганство, которым занималось отделение милиции. Может
Зазвонил телефон, Опалин схватил трубку.
Твердовский. Сколько раз просил, чтобы ты докладывал мне немедленно
Николай Леонтьевич, я
Зайди ко мне.
Оставив коллег в кабинете, Опалин захватил с собой карту и отправился к начальству.
Санкцию на арест запросил, но не использовал, проворчал Твердовский, выслушав рассказ Опалина и внимательно рассмотрев карту. А если в следующий раз нам откажут? Нельзя же так подставляться. В прокуратуре на каждую бумажку, которую они выдают, не надышатся
Я не мог арестовать Радкевича, он невиновен, твердо ответил Опалин. Да, струсил, испугался быть замешанным в историю и оттого вел себя по-дурацки, словно он убил, ноневиновен.
Ну, раз ты так говоришь буркнул Николай Леонтьевич. Как шофера-то искать будешь?
Как обычно. Свидетели, следы, улики. Проверять все гипотезы.
Вернувшись в свой кабинет, Иван распределил между сотрудниками обязанности, сделал десяток звонков, пообедал в столовой и занялся другими расследованиями, требовавшими его внимания. Вечером на двухэтажном троллейбусе Опалин добрался прямиком до Трифоновской улицы, где жил Терентий Иванович Филимонов.
Зайдя в комнату Филимонова, Иван увидел старого сыщика, растянувшегося на кушетке, причем без подушки. Терентий Иванович не стал подниматься, а только повел глазами в сторону Опалина и пожал ему руку.
Как вы, Терентий Иванович? спросил Иван, присаживаясь на венский стул, судя по всему, оставшийся от прежних хозяев. Филимонов, его дети и внуки занимали две комнаты в коммуналке, которые разгородили и превратили в пять или шесть закутков.
В моем возрасте, молодой человек, начинаешь ценить всякий день, когда не болит спина, усмехнулся Филимонов. Он немного переместился на кушеткеочевидно, сейчас спина давала знать о себе. Простите, что не встречаю вас, как подобало бы радушному хозяину
Зачем извиняетесь, Терентий Иванович, проворчал Опалин. Он любил старика, но его церемонная речь, отдававшая прежним режимом, вызывала у Ивана чувство протеста.
Привык-с, знаете ли, не без легкого вызова ответил Филимонов, пытливо всматриваясь в лицо Опалина. И спина, не угодно ли, попалась с характером. То неделями молчит, а то вдруг напомнит о себе, да так, что только пластом лежать могу. Он вздохнул. Бог с вами, Иван Григорьич, приступайте к делу, а то, если начну вещать о своих недугах, вы и за полночь не выйдете отсюда
И Опалин рассказал старому сыщику о шофере-убийце, умолчав только об аналогичном преступлении в Ленинграде. Когда он наконец закончил, Филимонов некоторое время молчал.
Н-да, ну и дельце, Иван Григорьевич, уронил он, почесывая подбородок. Вы, я так понимаю, пришли ко мне просить совета?
Совета? Не знаю. Может быть. Я вообще хотел включить вас в опербригаду, но Николай Леонтьевич сослался на ваш возраст
Да не в возрасте дело, буркнул Филимонов, он боится, что опять начнется какая-нибудь «чистка» и вы из-за меня пострадаете. Николай Леонтьевич вообще вас очень ценит, но боится перехвалить, старый сыщик усмехнулся, не слишком дальновидно с его стороны, потому что он давно мог бы понятьпохвалы на вас не действуют я имею в виду, в отрицательном смысле.
Я понял.
Теперь о вашем деле. Вы правыэто шофер. В больнице для душевнобольных он никогда не бывал, можете там и не искать. Человек физически крепкий но токарь все же пытался оказать ему сопротивление. Подумайте, почему ваш «комаровец» мог решиться на первое убийство. Может, от него жена ушла. Может, его из партии исключили Последние слова Филимонов произнес с нескрываемой усмешкой. Но наверняка ничего сказать нельзя. Для чего он убивает? Для чего собирает эти сувенирыбумажник, чужое фото, папиросу?
Чтобы они напоминали ему о том, что он может отнять чужую жизнь. Нет?
Хм, Терентий Иванович задумался. Итак, он жаждет власти. Скорее всего, не слишком развит. Два-три класса образования, к примеру. Почему бы не убить, если можно остаться безнаказанным? Это ему нравится. Помяните мои словав дальнейшем он будет убивать чаще. И Филимонов позволил себе весьма странный вывод: Голубчик, откажитесь от дела.
Терентий Иванович
Сколько человек убил Комаров, прежде чем его схватили?
Кажется, на суде фигурировали двадцать девять эпизодов.
Ну вот. А у вас всего три трупа. Потом их станет пять, потом десять, потом больше, еще больше, начальство станет выходить из себя, вы перевернете небо и землю и ничего не сможете сделать, потому что нельзя схватить тень, которая приходит из тьмы. А потом он убьет какую-нибудь важную особу, и ваша жизнь окончательно превратится в ад. Иван Григорьевич, голубчик, поймите: в такие игры не выигрывают. Тут можно только сидеть и ждать, когда ваш противник допустит роковую ошибкууронит на месте преступления номерную деталь от нагана, к примеру. Терентий Иванович имел в виду совершенно конкретный случай. Или вдруг свидетель отыщется, видевший, как в машину шофера со шрамом через все лицо садилась очередная жертва. Опалин непроизвольно дотронулся до собственного шрама, и Филимонов улыбнулся. Но мы с вами прекрасно знаем, как «часто» попадаются такие ценные улики и такие глазастые свидетели. До тех порчто бы вы ни делали, как бы ни старались вы, Карп Петрович, Юрий Андреевич, Антон Глебович, и прочая, и прочаявсе будет только бесцельной тратой времени.
Но нельзя же позволить ему убивать! вырвалось у Опалина.
А что делать, голубчик? Приставить к каждому гражданину по городовому пардон, по милиционеру? Сие никому и никогда не было по силам. Филимонов шевельнулся и заговорил уже без тени шутки. Я вижу, вы настроены серьезно, и душой я всецело на вашей стороне, но умчертов скептиктвердит, что ничего у вас не получится. Если б вы могли сузить область поиска до какой-то приемлемой величины, а то искать шоферав Москвев столице Господи, а ведь я помню еще те времена, когда столицей был Петербург. Он тяжело вздохнул. Скажите-ка мне, голубчик, вы, кажется, дружны с господином Соколовым?
В разговорах с глазу на глаз Терентий Иванович нередко употреблял принятые раньше формы обращенияс упорством, достойным, на взгляд Опалина, лучшего применения.
Общаемся по работе, лаконично ответил он на вопрос о следователе.
Держитесь от него подальше, Иван Григорьевич, серьезно попросил Филимонов. Недавно он был в прежней нашей столице, где подвел под расстрел и посадил несколько десятков коллег, а теперь в Москве занимается тем же самым.
Он говорил мне, что расследовал в Ленинграде хищения пробормотал изумленный Опалин и угас. Он знал, что Терентий Иванович никогда не передавал непроверенных и недостоверных данных.
Некоторые эпохи хороши тем, задумчиво уронил Филимонов, что позволяют понять, за сколько окружающие готовы вас продать. Так вот, господин Соколов готов продать кого угодно и очень дешево В его ведомстве кличку «соколок Вышинского» просто так не дают. Он опасен, Иван Григорьевич, и если вы этого до сих пор не разглядели, то то я рад, что сумел вас предупредить.