- Хвала Иисусу! - сказал Билли, поднимая банку с пивом.
Франкович выглядел ошеломленным. По его лицу было легко понять, что он считает, что у них и так достаточно проблем в центре города, и без участия Рэя Уэтмора.
- Ну, я уверен, что каждый делает все, что может, - сказал он.
- Надеюсь, что так, - сказал ему Рэй. - Господи помилуй, надеюсь, что так оно и есть.
Билли рыгнул.
- Молодец, Рэй! Ты задал ему жару! Аминь, брат!
- Прекрати, - сказала ему Бонни. - Просто прекрати, идиот.
Он отсалютовал ей и снова рыгнул.
Франкович сказал, что ему нужно вернуться в участок, и по пути к патрульной машине задал около дюжины вопросов. Я перехватил его прежде, чем он сел в машину.
- Я только что был там, - сказал я ему. Там никого нет.
- Мистер Шипмен, я хочу, чтобы вы расслабились. Мы сделаем все возможное, чтобы найти вашу жену. Люди не растворяются в воздухе, разве что по телевизору. Я лично проконтролирую.
- Вы не понимаете. В центре города нет людей. Они все исчезли.
В свете, льющемся из машины, я видел, что его лицо было измученным и потным.
- Все образумится, мистер Шипмен. Так или иначе, все будет хорошо.
- Нет, вы не понимаете. Вы не понимаете
Он запрыгнул в патрульную машину и уехал, и тогда я понял, что он не то чтобы не понимает, он просто не хочет понимать. Он делал это потому, что действительно не знал, что ещё делать. То, что я чувствовал в нем, я чувствовал и в других. Инстинктивно, а может быть, и психически, они стояли спиной друг к другу. Они чувствовали что-то, чему не могли дать адекватного названия, и было легче притворяться, что все идет как обычно, чем смотреть в лицо темной правде того, что надвигалось на них. Видит Бог, я тоже это чувствовал. Оно гудело во мне, как электричество. Я почти чувствовал, как петля, которая окружала нас, постепенно затягивается.
Позади меня мелькнула вспышка света, и я быстро обернулся, только чтобы обнаружить, что Эл Пекман вытащил свою переносную подставку для костра во двор. В ней ярко горело пламя, излучая много света и тепла. Это было очень утешительно. Мальчишки Эблеров притащили хорошую охапку дров. Все теснее прижимались к кольцу света.
- Эй, с таким же успехом можно превратить плохое в хорошее, - сказал Эл, вытаскивая холодильничек с пивом и газировкой. Кто будет жарить зефир и сосиски?
- Я буду, - сказал Билли Курц, наливая себе пива.
В этот момент по кругу ходило много пива. Нет ничего более успокаивающего для человеческого зверя, чем тепло огня и расслабление от алкоголя. Мы с Бонни стояли в темноте, не зная, что и думать. Я поймал себя на том, что изучаю лица всех присутствующих в свете костра. В мерцающем оранжевом свете они смотрели в огонь, сжав губы в прямую линию. Они не разговаривали и не двигались. Это были лица дикарей, смотревших на единственного истинного Бога, которого они когда-либо знали - того, кто освещал их мир, держал зверей на расстоянии и готовил их мясо. Они были заворожены им, притянуты друг к другу его светом и теплом. Теперь, когда технология потерпела неудачу, они вернулись к старому богу огня, чтобы держать тени подальше.
- У меня есть идея, - сказал Билли Курц. - Давайте устроим пикник. Поставим здесь несколько столов и сделаем ещё пару кострищ. У нас ведь много бифштексов и отбивных, которые все равно испортятся, если электроснабжение не восстановят в ближайшее время, так что давайте наедимся досыта.
Всем остальным идея понравилась. Люди снова разговаривали и смеялись. Они были освобождены из тисков суеверного ужаса. Они все оттаяли и прониклись духом происходящего. Все, кроме меня. Я видел дальше всего этого и, возможно, думал слишком глубоко, но то, что они делали, казалось каким-то праздником, чтобы умилостивить языческих богов тьмы. Возможно, у меня разыгралось воображение, а может и нет.
- Ты в настроении для вечеринки, Джон? - спросила Бонни у меня.
- Нет.
- Я тоже.
Я думал о Кэти и об Эрин в Италии. Я не мог думать ни о чем другом. Я должен был что-то сделать. Я не мог просто сидеть там, поднимая пиво и грызя кости и отбивные, в то время как мой мир рушился вокруг меня. Кроме того, в моем животе не было места для еды. Мне показалось, что там поселился огромный ком страха.
Вечеринка так и не началась, потому что мы увидели вдалеке огни, а потом раздался ужасный грохот, и празднество прекратилось.
8
Конечно, мы все это слышали.
В мёртвой тишине города это было похоже на раскаты грома. Я запрыгнул в пикап вместе с Элом и Бонни. Я поехал со всей возможной скоростью по Пиккамору и свернул налево, на Мейзи-Авеню. Темнота была такой же густой, такой же непроницаемой, как и прежде, а может быть, даже более густой. Я увидел впереди огни и остановил грузовик у обочины.
- Это полицейский! - сказала Бонни.
Так оно и было.
Его машина перевернулась прямо посреди улицы, как будто её подобрал Годзилла, а потом бросил от скуки. Из-под обломков сочилось топливо, всюду было разбросано разбитое стекло, обломки отделки и металлические осколки. Одна из фар все ещё горела, другая была разбита.
- Нам нужно вызвать сюда "скорую", - сказал Эл.
- И как же нам это сделать? - рявкнула на него Бонни. Зажечь сигнальный огонь?
Я выбрался из машины с фонариком, Бонни последовала за мной. Эл тоже вышел, но только после того, как увидел, что мы оба достаточно глупы, чтобы выйти в темноту. Было очевидно, что ему не очень нравится эта идея. Мне не нравился весь этот бензин. Я представлял себе один из тех пожаров, которые вы видите в фильмах, когда машины взрываются, как будто у них в багажниках напалм. Я знал, что ничего подобного не случится, но все равно это было опасно. Мы с Бонни опустились на колени и заглянули внутрь патрульной машины. Франковича там не было. Повсюду валялись покрытые паутиной осколки стекла, а ремень безопасности выглядел так, словно его разрезали ножом, но это было всё.
- Должно быть, он сумел выбраться, - сказала Бонни.
Я не купился на это, но это было вполне возможно. Что ещё могло случиться? Другого объяснения действительно не было. Пока Эл стоял, выглядя крайне безучастно, мы с Бонни кружили вокруг машины, нарезая все увеличивающиеся круги, как это было раньше, когда я искал парня с продуктовой сумкой. Мы не нашли ровно ничего. Мы стояли бок о бок посреди дороги и молча смотрели на разбитую машину.
- Он, должно быть, не очень сильно пострадал, - наконец сказала Бонни. - Может быть, он был ошеломлён или что-то в этом роде.
- Конечно.
- Единственная проблема в том, как это произошло. Я имею в виду, что здесь нет других машин, дорога пуста. Во что он мог врезаться, чтобы перевернуться?
Это было именно то, о чем я думал и, возможно, втайне надеялся, что никто не упомянет. Я полагаю, что он ехал слишком быстро или, возможно, резко повернул, чтобы избежать чего-то. Но на дороге не было никаких следов заноса. Не было ничего, что указывало бы на неприятности.
- Он должен быть где-то, - сказал нам Эл. - Он не мог исчезнуть.
- Я слышал, как они кричали, а когда вышел на улицу, их уже не было, - пробормотал я себе под нос, вспомнив слова парня с продуктовой сумкой.
- Что? - спросила Бонни.
Я отрицательно покачал головой: Ничего.
Эл стоял прямо в лучах фар моего пикапа. Он не отклонялся от их защитного освещения. У меня было такое чувство, что трое мужчин не смогли бы утащить его в темноту. Он словно прирос к месту. У него было такое же выражение лица, когда я выключил фонарик, а потом снова включил егополный ужас.
Мы ещё раз осмотрели машину. На дверцах виднелись глубокие вмятины и царапины. Бонни снова опустилась на колени. И вынырнула оттуда с ружьём.
- Эй, - сказал Эл. Это собственность полиции. У вас будут неприятности, леди.
- Это может пригодиться, - сказала она ему, и я понял, что она права.
Мы услышали звук, похожий на то, как разматывают проволоку, и что-то ударилось о машину. Мы с Бонни отскочили назад, и Эл издал короткий крик, высокий и детский. Я видел, что это было, но мне пришлось направить на него луч фонарика, чтобы убедиться.
- Это...это линии электропередач? - спросил Эл.
Я медленно покачал головой: Я так не думаю.
Я понятия не имел, что это такое. Это был черный кабель, очень блестящий, как мокрая резина, хотя я был уверен, что это какой-то металл. Он упал с неба. Примерно четыре фута его лежали, свернутые калачиком, на верху ... ну, на дне перевернутой патрульной машины. Он слегка дрожал, как будто в нём пульсировала какая-то энергия. Это было странно, но не выглядело ужасно угрожающе. Я проследил за его длиной до самого чёрного неба. В этой вязкой темноте мой свет мог освещать только пятнадцать футов или около того. Кабель исчез там, наверху. Он висел на чем-то, но что бы это ни было, я не мог разглядеть.
- Что это за чертовщина? - cпросила Бонни.
- Даже не знаю. Это не та линия, которую я видел раньше.
- Похоже на телевизионный кабель или что-то в этом роде.
Да, похож, только гораздо толще, с запястье мужчины. Когда я провёл по нему лучом света, то заметил повторяющийся узор из крошечных отверстий. Чем больше я смотрел на него, тем больше запутывался в его истинном предназначении. Единственное, в чем я был уверен, так это в том, что он чертовски похож на ту черную змееподобную штуку, которую я видел у себя на заднем дворе. У меня было очень плохое предчувствие.
- Эй! - вдруг сказал Эл.
Мы повернулись, и в пяти футах от него упал ещё один кабель. Он болтался, тупой конец его был примерно в шести дюймах от земли. Я предположил, что другой тоже был бы примерно таким же длинным, если бы не был свернут на патрульной машине.
- Мне это не нравится, - сказала Бонни. Это слишком ... умышленно.
Она была права. В этих штуках не было ничего даже отдалённо случайного. Какова бы ни была их цель, это не было случайным совпадением. Я заметил, что другой, висевший рядом с Элом, тоже слегка дрожал. Что это значит? Что, чёрт возьми, это значит? Кэти исчезла, а одна из этих тварей была у меня на заднем дворе и протащилась по крыше гаража. Теперь Франкович пропал, а тут ещё эти двое. Я не был настолько глуп, чтобы не видеть здесь связи.
- Нам лучше вернуться, - сказал я, страх поднимался во мне, как гелий.
Кабели пугали меня, и я не совсем понимал, почему.
Эл подобрал кусок обшивки и ткнул им в ближайший к нему кабель. Он двигался, раскачиваясь взад-вперед, и больше ничего. Он продолжал тыкать в него.
- Ну, это не опасно, - сказал он.
- Просто прекрати, - сказала ему Бонни.
Но в мужчинах есть что-то особенное, не так ли? Когда женщина говорит мужчине не делать что-то, кажется, что это первое, что он сделает. Мы поступаем так, когда мы мальчики, и ситуация не сильно меняется когда становимся мужчинами. Верный этому правилу, Эл продолжал тыкать его, пока он не начал раскачиваться, как веревка колокола.
- Эл, пошли, - сказал я. Достаточно. Оставь всё как есть.
Мы с Бонни пошли обратно к грузовику, и он засмеялся над нами, как будто мы были дураками, что боялись маленького старого кабеля, висящего в воздухе. Чтобы доказать, насколько мы глупы и, возможно, насколько он бесстрашен, он ткнул в него пальцем.
- Видите? - сказал он. Он не кусается. Он вообще не кусается.
- Эл... - начала Бонни, но было уже слишком поздно.
Он схватил кабель правой рукой и тут же широко раскрыл глаза и открыл рот. На секунду мне показалось, что это была линия электропередач, и он только что получил удар. Но дело было совсем не в этом. Я подбежал к нему и увидел, что его пальцы сомкнулись вокруг кабеля, а на ладонь хлынуло огромное количество какой-то прозрачной жижи. Я не знал, что это такое. Она была прозрачной и липкой, как вазелин. Что бы это ни было, он был прикован к кабелю.
- Я ... я не могу освободить свою руку - сказал он с болезненной улыбкой, его лицо стало желтым и восковым. Капли пота выступили у него на лбу. Я почти чувствовал исходящий от него запах страха. Он был резким и неприятным. - Джон ... Джон ... я не могу освободить свою гребаную руку.
Я сам хотел ухватиться за кабель, чтобы отцепить Эла, но Бонни закричала: "Не трогай его!
Она была права. Я передал ей фонарик, а Эл всё больше впадал в панику. К тому времени его лицо покрылось испариной. Его нижняя губа дрожала, а глаза блестели, как мокрый пластик. Я схватил его за свободную руку и попытался вырвать, но это было бесполезно. Он крепко застрял. Кабель просто потянулся за нами, как будто ему не было конца.
Бонни положила фонарик и схватила пару кусков стекла, которые валялись возле патрульной машины. Она зажала ими кабель, а мы с Элом потянули. Ничего не вышло. Я подбежал к своему пикапу, открыл ящик с инструментами на заднем сиденье и схватил ножовку. Когда я вернулся, Эл слегка улыбнулся мне, как бы говоря: "Вот и всё, хорошо придумал, парень". Я схватил пилу обеими руками и провёл ей по кабелю. Бесполезно. Зубья скользили по его поверхности. Это было все равно что пытаться распилить стекло. Я попробовал снова и снова. Лезвие было острым, но даже не поцарапало оболочку кабеля.
- Подожди, - сказала Бонни.
Она зажала кабель так, чтобы мне было удобней пилить. Я снова попытался, но это было безнадежно. Не знаю, из чего он был сделан, но по прочности он не уступал алмазу.
Вдруг кабель завибрировал.
Я заметил это, и Бонни тоже.
Он завибрировал, а затем дернулся два или три раза. Мне показалось, что я слышу какое-то электрическое жужжание где-то высоко над нами. Эл ахнул и внезапно оказался в трех футах над землей, болтаясь на своей застрявшей руке. Он метался и кричал: "Уберите его от меня! Уберите его от меня! Господи Иисусе, меня схватили!
Его глаза были дикими и выпученными, рот скривился в гримасе, зубы стучали. На спине у него были огромные пятна пота. Бонни сказала ему, чтобы он успокоился, мы освободим его ... хотя она знала, что этого, вероятно, не произойдет. У меня была идея каким-то образом подсоединить кабель к грузовику и разорвать его. Глупые, безумные идеи. К тому времени Эл уже был не в себе. Кабель снова дёрнулся, и его подтянуло вверх ещё на фут. Он выглядел нелепо, словно тряпичная кукла. Даже не думая, он протянул руку и ухватился за кабель другой рукой, чтобы освободиться.
На этот раз я видел как всё произошло.
Как только вторая рука Эла ухватилась за него, кабель выделил обильное количество этой прозрачной слизи, и Эл был пойман в ловушку, как шмель в янтаре. Он визжал и брыкался, дёргаясь изо всех сил, раскачиваясь взад-вперед на кабеле, как какой-нибудь полоумный Тарзан.
- ДЖОН! - крикнула Бонни. - СДЕЛАЙ ЧТО-НИБУДЬ!
Но я ничего не мог поделать, и, думаю, мы оба это прекрасно понимали. Кабель снова завибрировал; затем Эла утащили в темноту далеко наверх, и он все время кричал. Через несколько секунд его крики растворились в ночи. Если бы мне нужно было угадать, я бы сказал, что он поднялся на сотни футов, если не на тысячу или больше.
После этого мы с Бонни просто стояли, дыша и глядя в темноту. Конечно, всё было плохо, и мы оба знали, что никогда больше не увидим Эла. Что меня беспокоило, так это то, что он ткнул кабель пальцем, но тот не застрял. Осколок обшивки тоже. И ножовка. Что это значит? Оно не источало это липкое вещество, пока Эл не ухватился за него рукой. Может из-за тепла его ладони? Химический триггер, реагирующий на соли или кожные жиры? Должно быть, что-то в этом роде. Это просто должно было быть ... потому что в противном случае то, что произошло, означало, что сам кабель был разумным.
Бонни негромко вскрикнула, и я увидел, как из темноты над нами упали не два, а три кабеля.
Оставалось только одно, и мы это сделали: убрались оттуда к чёртовой матери.
9
Нам потребовалось некоторое время, чтобы вернуться. Мы свернули с Мейзи на Пиккамор и не проехали и полквартала, как снова увидели эти кабели. Они свисали над улицами и дворами, некоторые запутались в деревьях или лежали на крышах, как мёртвые змеи. У меня было безумное желание прорваться сквозь них, но появилось неприятное чувство, что Франкович пытался сделать то же самое.
Я развернулся и поехал в объезд через Бичер-стрит. По пути я видел свечи и фонари, горящие в нескольких домах, и не один огромный костёр, пылающий вдали, как в средневековье во времена гонения на ведьм. Идея была глупой, но лишь на первый взгляд. Если бы это не было локальным явлением, если бы это было по всему штату, стране или даже миру, всё начало бы разрушаться, и люди перестали бы действовать рационально.
Когда мы наконец добрались, костры ещё горели, а фонари светились на фоне окружающей ночи. Людей стало больше. Я решил, что сочетание любопытства, страха и беспомощности вынудило их выйти из-за запертых дверей. Когда дела идут плохо, даже одиночки нуждаются в компании других людей. Все взгляды были устремлены на нас, когда мы остановились. Так много людей задавали вопросы, что у меня закружилась голова.
Наконец Рэй Уэтмор отвёл нас в сторону вместе с Айрис Фелан, Билли Курцем и Эблерами, образовавшими почти что жюри присяжных. Все остальные остались стоять у костров.
- А где Эл? - спросил Дэвид Эблер.
Я открыл рот, чтобы ответить, но Бонни опередила меня.