Тот всё-таки для порядка оборачивается: мол, чё-как?
Русь жестом показывает, что всё зашибись, и, подвинув автомат, откидывается на рюкзак, прислушиваясь к своему состоянию.
С тем дурацким узлом внутри он как-то уже стерпелся, тем более что пока выход проходит на редкость тихо, если не сказать лениво.
А вот сосущая неудовлетворённость это просто жрать хочется, походу. Обеденное время они пропрыгали. Чё там Родя решил по питанию, интересно?
Вот вечно всё самое важное пропускаешь.
Русич! окликает Хохол, словно мысли прочитал. Жрать будешь?.. Ага, ну тогда ты и готовь, тебе ж всё равно заняться нечем.
Как будто тебе есть, чем! Я вообще-то у нас резервный канал связи, парирует Русь и несколько секунд прикидывает, что сильнее: голод или лень.
Не, всё-таки голод.
Федоренко! подаёт голос взводный. Дозоры хавчиком обеспечьте там заодно, чтоб, сменившись, поесть могли сразу! И сетку им оттащите, пусть нормально позиции оборудуют. Эй, Кинчев, шлем надел, мы не на прогулке!
Не на прогулке, да.
Но тише только на кладбище и бывает, походу.
***
Джедай передвигается бесшумно. Хотя Русь и ожидал его появления после того, как Медведь полез вверх по тому склону, где разбили лагерь, явно на смену, но сам момент появления «стройотрядного» майора в зоне прямой видимости всё равно прохлопал.
Родин ушёл проверять дозоры, прихватив сменщиков, поэтому из морпехов Русь в лагере один.
Всё тихо.
Это скорее утверждение, а не вопрос, но Русь всё-таки кивает, с хрустом разгрызая галету.
Джедай, стянув низ балаклавы, чуть морщится от этого зубодробительного звука.
Компот будете, тащ Джедай? миролюбиво предлагает Русь. Держать привычную субординацию мешают воспоминания о той странной вчерашней беседе. Он нынче столовочным необычайно удался, не зря Хохол прихватил с собой баклажку!
А я бы, пожалуй, не отказался, подаёт вдруг голос задремавший было ЧВКшник.
Русь передёргивает плечами, прогоняя дурацкое желание отодвинуться подальше.
С Зенитом ему соприкасаться не хочется, словно заразу подцепить боится.
На самом деле не заразу. Ощущение неправильности.
Джедай если и замечает реакцию Руся, вида не подаёт, только ворчит, присаживаясь на коврик:
Детсад на прогулке
Ну а что? рассудительно возражает Русь. Клиент ваш скорее всего ещё даже не двинул никуда, иначе вы бы тут так не сидели.
Джедай хочет что-то возразить на такое заявление, но замирает, так и не проронив ни слова. Зенит удивлённо поворачивает голову
Фырчащий звук автобусного мотора звучит здесь и сейчас особенно абсурдно.
Всё ближе, ближе и вдруг стихает.
Майор тянется к гарнитуре рации, но Русь поднимает руку: не надо. Дозорные всё равно ничего не заметили.
Я посмотрю, обещает он неловкой скороговоркой и встаёт. Поколебавшись, вешает на плечо автомат.
В глазах Джедая на мгновенье вспыхивает понимание, и он медленно кивает.
Это точно оно? всё же уточняет он.
Точно, успокаивает Русь, глядя, как Ник топает к ним по оврагу.
Обнаружив, что его заметили, тот жестами изображает что-то типа «Можно тебя на пару минут?» и Русь, оглянувшись на майора и ЧВКшника, кивает.
Встречаются они на полпути. Русь, приобняв друга, хлопает его по спине:
Ты опять «вообще-то по делу, но»?
Лопатки у Ника остренькие, торчат из-под разгрузки, как режущиеся крылья.
Обнимашки! невпопад хихикает он, крепко цепляясь за Руся.
Как был дитём, так им и остался.
Эй, я серьёзно спросил. Нет, я тебе всегда рад, но
Ник неохотно отстраняется:
Умеешь ты момент испоганить, а? И когда таким занудным стал?
Армия ещё и не так людей портит, хмыкает Русь.
Ладно, Ник серьёзнеет, мигом лишаясь возраста. Между нахмуренных бровей пролегает тревожная складочка. Пойдём прогуляемся.
Ну, пойдём Далеко?
Да не. Так, просто, чтобы на месте не торчать.
Русь кивает, оглянувшись на тут же позабывших про него Джедая и Зенита. Как Ник это умудряется проделывать, Русь не знаети знать особо не хочет. Но раз все о нём позабыли
Отчего бы и не прогуляться тогда, действительно.
Пройдя в молчании пару метров, он вдруг сбивается с шага, поймав ощущение, что что-то в лагере было не так.
Что? Ведь никого нет, кроме Джедая и Зенита
Зенит. Вот оно.
Он тоже услышал автобус.
Ник щёлкает своей зажигалкой, прикуривая, и вдруг говорит:
Слушай, твоё мнение надо.
По поводу?
Ник ме-едленно выдыхает табачный дым, оттягивая момент. Русь друга не торопит.
Невидимками они проходят мимо Родина, Митяя и Хохла и сворачивают налево, где Русь ещё не был.
Тут, вспомнив предупреждение Медведя, Русь тормозит, внимательно глядя под ноги. Нарваться на мину совершенно не хочется.
Ник останавливается рядом, плюхается на землю и, тяжело вздохнув, спрашивает наконец:
Как тебе этот мужик показался?
Какой? Джедай?
Ник коротко фыркает, оценив позывной, и качает головой:
Не, не Андрей, второй.
Русь не спрашивает, откуда Ник знает имя Джедая. Пожимает плечами, подбирая слова. Садится на ближайший камень, пристраивает поудобнее автомат.
Теперь он сам оттягивает момент ответа.
Знаешь странный он какой-то. Что-то в нём есть такое неправильное. Не знаю, как объяснить.
В голову почему-то лезут воспоминания неслучившегося, размытые, смутные как сон: пустой рукав папиной куртки, мамин шёпот: «Нет, ну скажи мне, зачем ты тот рапорт подал? Чечни не хватило?!» и сны. Сны, в которых умирает Гарин.
Который умер на самом деле
И неправильность его смерти грызла их обоих: и папу, и Руся, отчаянно пытавшегося облегчить папину ношу.
А потом Руслан вызвался помочь всё исправить. Сказал, что договорится.
«А ведь договорился, понимает вдруг Русь, искоса глядя на Ника. Поэтому мне тогда, в четырнадцатом, и казалось всё время, что я откуда-то помню этот автобус»
И была самая настоящая Южная Осетия две тысячи восьмого, и был живой Гарин, и папа, и выстрел «мухи» прямо в то окно, где замер сам Русь
И пробуждение в собственной кровати снова в мире-два-года-спустя, и всё то, что Русь привык потом считать единственной верной реальностью: живой-здоровый папа, столь же живой-здоровый Гарин с его смешным и ласковым «княже» к командиру, и «княжич» к самому Русю, и внутреннее спокойствие оттого, что всё наконец-то на своих местах.
И вотснова-здорово. Опять то старое, позабытое ощущение неправильности.
Неправильное, значит? тихо переспрашивает Ник, яростно обрывая сухие травинки вокруг себя.
Его тёмные глаза кажутся совершенно бездонными. Ветерок ерошит седые пряди.
Узел в груди стягивается резко, до боли.
Он слышал автобус, отчего-то хрипло говорит Русь.
Ник кивает:
Конечно. Мой автобус хрен забудешь.
В смысле? Он
Грозный, январь девяносто пятого, исчерпывающе поясняет Ник. Делает ещё одну затяжку, выдыхает, окутывая их обоих запахом табака и ладана. И всё-таки добавляет: Их колонну потеряли. Насилу нашёлчисто по рации на него вышел в итоге.
Понял
Что тут ещё сказатьРусь не представляет.
А Ник вдруг начинает говорить. Хрипло, рвано, с болью:
Я опоздал. Тогда, в девяносто пятом. Я мог его вытащить, должен был но опоздал. Они потерялись нахрени их потеряли, и поддержать не смогли, когда им нужна была помощь. Они влипли в засаду а потом их своя же арта и накрыла. А я Я опоздал. Отвлёкся. Ошибся. Плюнул на все правила, на все законы, позволил себе забыть, для чего я туда пришёл На секунду поверил, что лучше всех знаю, как будет лучше. Что могу выносить свой собственный суд о людях.
Он громко шмыгает носом. Русь в немой поддержке кладёт руку ему на плечо, но Ник едва ли это замечает.
Его звали Мара, произносит он тоскливо и яростно трёт глаза. «Сорока-21». Тоже радист, как и ты, кстати. Срочник. Такой потерянный. Рука просто в мясо разбита, а в мыслях сумбур. Что все онипросто сломанные куклы, что город ими играет, что они обречены на смерть, а ему нельзя, ему к маме надо Я не смог пройти мимо. Просто не смог. И вытащил его а к томуопоздал.
В жаркий день от мысли о незнакомом ему радисте-срочнике Руся окатывает ознобом.
Но ведь Зенит жив-здоров, пытается он отвлечь и себя, и Ника.
Ник вздрагивает и оборачивается. Находит ладонь Руся на своём плече и крепко сжимает ледяными пальцами.
Контраст с раскалённым воздухом обжигает.
Я возвращался, просто говорит Ник. Много раз. И не мог их найти. Вовремя найти Пока не додумался попытаться перехватить их радиопереговоры. Рацию мне Мара починил
Это ту самую? Русь вспоминает неизменный короб Р-159 на заднем сиденье автобуса, из которой раздавались то сотни незнакомых отчаянных голосов, то старый русский рок.
Угу И мы вернулись туда, в Грозный девяносто пятого. И я всё-таки вытащил этого мужика Ну который этот ваш Зенит сейчас, а тогда просто Лёхой-срочником был. И всё было ну, нормально. Лёха жив, Мара сделал свой выбор, а я ну, кто меня спрашивает. 762 маршрут не знает конечной остановки.
Ник так почему ты сейчас здесь? задаёт Русь наконец вопрос, который давно уже крутится на языке.
Да потому что, сердито отзывается Ник. Потому что это всё оказалось НЕПРАВИЛЬНО. Понятия не имею, что именно, просто чувствую. Оно и раньше было, это чувство, а последние несколько дней просто с ума сводит. Да и ты почувствовал ведь, сам же сказал.
Его не надо было спасать? спрашивает Русьи ёжится от того, как цинично это прозвучало.
Уже не знаю, бормочет Ник, упёршись подбородком в колено. Пальцы продолжают яростно терзать травинки под ногами, лопатки торчат непрорезавшимися крыльями, шарф подметает пыль. Уже ни-хре-на не знаю. Знаю только, что где-то дней десять назад всё покатилось в жопу.
Русь несколько секунд борется с чувством долга, нудящем, что он вообще-то на боевом выходе Но всё равно же он в лагере не нужен.
А его отсутствие стараниями Ника никто не заметит.
И вообще, служба-службой, а Ника не бросишь.
Так, говорит тогда Русь. Дней десять назад, говоришь? Отлично. Уже зацепка.
Тынедоверчиво Ник поднимает голову.
Я предлагаю попытаться понять, чё за хрень произошла десять дней назад, что тебя так накрыло. Это точно связано с Зенитомосталось понять, где он был десять дней назад В принципе, с некоторой долей сомнения предлагает он, пересилив себя, я сам могу у него спросить.
Ник пружинисто вскакивает на ноги:
Нет нужды. Сами разберёмся. Идём!
Русь не успевает спросить, куда.
Только приземлившись на сиденье, он запоздало вспоминает про мины, которые поставил Медведь. Впрочем, Нику о них говорить, наверное, бесполезно.
Так, говорит Ник, забираясь с ногами на любимое кондукторское место. Из-под сиденья появляются хорошо знакомая Русю красная банка-пепельница и пачка сухариков. Ща попробуем что-нибудь сообразить. Меня тогда так накрыло, что особо думать было сложно, но всё-таки Дней десять назад. И точно где-то здесь. Ну, хорошо Так, подержи-ка.
Он вручает Русю банку и сухарики, спрыгивает на поли словно откликаясь на это, во чреве автобуса оживает мотор.
Опытный Русь хватается за спинку соседнего кресла, а Ник уже ныряет в кабину. Автобус подскакивает на камнях, резко заворачивая, и газует с таким рвением, какая не снилась и «Формуле-1».
Что там впереди?..
Глава 3
Автобусная болтанка заканчивается так же внезапно, как началась. Ник осторожно выглядывает из кабины, долго прислушивается, потом машет рукой:
Давай кажется, здесь. И сейчас.
Пшикнув пневматикой, дверь со скрежетом складывается вбок. Русь встаёт, привычно поправляя ремень автомата, и первым выбирается из автобуса, в тревоге оглядываясь по сторонам.
Мгновенье вокруг расстилается грязный пустырь, но уже на следующем шагу вокруг возникает знакомая сирийская картинкапыль, жара, по линейке выстриженные газоны, типовые модули-кимбы, красные береты военной полиции, куда-то уверенно топающие офицеры
Вроде всё привычное, родное
Но нет, незнакомое. Здесь Русь ни разу не был.
На секунду он замирает, прикидывая, что отвечать, если кто до него докопается, но Ник хватает за запястье:
Да не дёргайся, идём, идём, и целеустремлённо тащит Руся мимо офицеров, мимо военных полицейских и газонов, прямо к одному из модулей.
Невидимками они проскальзывают в дверь и окунаются в кондиционированную прохладу. Русь стаскивают каску, ерошит мокрые волосы, потихоньку оглядываясь.
Однако же, умеет Ник выбирать место и время.
Напримерсовещание командного состава.
Лица офицеров Русю по большей части не знакомы, а вот от разглядывания звёздочек на погонах он испытывает странное, несколько ехидное удовольствие.
Все такие важные, не ниже майоров, а ты, непонятно откуда взявшийся матрос-морпех, можешь в их присутствии вольготно усесться под кондеем прямо на полу, вытянуть ноги и отложить автомат.
И послушать немножечко военных тайн.
Ник присаживается на корточки рядом и, понизив голос, спрашивает:
Ты их знаешь?
Не-а Только вон того высокого генерал-майора где-то видел. Может, правда в инете.
Тут они оба замолкают, прислушиваясь к докладу.
По нашим данным, группировку возглавляет амир аль-Кохаб, энергичным голосом вещает какой-то полковник с одуревшими глазами человека, неспящего третьи сутки.
Стоп-стоп-стоп, останавливает его смутно-знакомый Русю генерал-майор. Это тот самый, которого вы две недели назад ликвидировали с видеоподтверждением?
А до этого ещё дважды накрывали из миномётов и тоже отчитывались о ликвидациивполголоса добавляет кто-то с того края стола.
Полковник чуть слышно вздыхает.
Так точно. Аль-Кохаб, настоящее имя Надир Тимурович Каинтдинов, 1976 года рождения, место рожденияНабережные Челны, пропал без вести в январе девяносто пятого при штурме Грозного. Вероятно, попал в плен, и там его кхм, переубедили. В нашем поле зрения оказался
Хватит-хватит, обойдёмся сейчас без его биографии, морщится генерал-майор. Вы мне лучше объясните, как он у вас с того света вернулся. Это точно он, а не наследник его славного дела?
Его опознали. ЧВКшник-наводчик, Алексей Савельев, подтвердил, что это именно Надир Каинтдинов, с которым он имел дело ещё до того, как Надир пропал без вести. Они в одной колонне шли тогда.
Русь с Ником молча переглядываются, подумав об одном и том же.
Алексей. Лёха. «Зенит».
Ошибиться этот ваш ЧВКшник не мог? Считай, двадцать пять лет прошло
Нет, он абсолютно уверен. На кадрах прошлой ликвидации он тоже опознал Надира в роли псевдотелохранителя, так что там грохнули не его. Плюс по записи голоса наши тоже подтвердили, что в эфир с вероятностью 90% выходил именно «покойный» аль-Кохаб.
И что на сей раз с этим неубиваемым воином ислама планируете делать? Артиллерия? Авиация? Точечный ядерный удар, чтобы уж наверняка и с концами?
По нашим данным через одиннадцать дней он будет встречаться с некоторыми из полевых командиров вот здесь, полковник лазеркой тыкает в карту. Довольно большая самоуверенность с его стороны с учётом
А ваша самоуверенность какого размера, товарищ полковник? раздражённо перебивает генерал-майор. Для трижды ликвидированного он как-то подозрительно живой.
Полковник ещё раз вздыхает. Сглатывает. Продолжает со всей возможной невозмутимостью:
с учётом того, что там около пяти километров по прямой до нашего блокпоста, лазерка размашистым жестом пересекает знакомый Русю овраг. Причём подход удобный, можно скрытно выдвинуться.
Там у нас морпехота? Хотите их на это дело подрядить? подаёт голос ещё один офицер. За блокпостом наверняка будет осуществляться наблюдение, спугнём же.
Снайперы будут наши. Морпехов сдёрнем не с блокпоста, а с базы, в роли охранения, высадятся на блокпосту под прикрытием колонны. Плюс Савельев как опознаватель.
Блин, вот так сидеть и слушать, как твой полевой выход планируют это сильно! хмыкает Русь, ероша подсыхающие волосы. Причём я-то знаю, что этот полкан их уболтает, а они ещё нет
Ник теребит вылезшую из своего шарфа нитку, уже потеряв интерес к рассуждениям офицеров.