Впрочем, моего переулка там, небось, тоже нет на картах
Так какая разница?
Уходить не тороплюсь, да и мой странный знакомец не гонитсам предложил сигареты.
Тишина
Не люблю тишину.
Тебя как зовут-то хоть?
Он поднимает на меня свой странный взгляд и улыбается:
Ты не зови, сам приду.
Ещё курим Пока вдруг не оживает чьей-то ошалелой, отчаянной мольбой о помощи егомоярация: «Эй, кто меня слышит! Приём! Кто-нибудь! Прекратите обстрел, прекратите обстрел, здесь свои! Кто-нибудь!..»
Мальчик решительно тушит окурок и кидает его в банку:
Мне пора.
Ты куда?
Да так почти туда, откуда тебя вытащил.
Возьми меня с собой!
Качает головой: нельзя.
А забирать меня оттуда можно было?!
Мне тебя так жалко стало
Чуть не рычуненавижу жалость:
Ты что-то не то сделал Ты же видишь: я не вернулся!
Не тоэто точно, мальчик отводит глаза. И без тебя знаю.
И про мать мою он знает, я уверен.
Молчит, сопит, хмурится
Я снова провожу рукой по тёплому боку рации.
«Они все либо сломанныелибо нужные»
Ты же знаешь, моё местотам, не здесь Верни меня туда! молю, как когда-то. Зачем здесь жить сломанной кукле? Рацию мы починили а я?
Мара, но ты ведь жить хотел!
Жить взаймы? Ради всего святого Давай всё исправим. Починим. Верни меня, я знаю, что делать.
Он сердито дёргает плечом, отворачивается, уходит в кабину. Мотор рокочет, словно БТР стартует с места в карьер. По стеклу сплошным потокомливень, не видать ни зги. Ворот бушлата после сигарет пахнет табаком и ладаном.
Гляжу на свой пустой рукав и остро понимаю, что сглупил. Как калеке оружие в руках удержать?
Мальчик, вернувшийся из кабины, закусывает губу и лезет в карман за ножиком. Вздыхает:
Это можно поправить.
Ниже рукава футболки вспыхивает алым длинный порез, мальчишка шипит и торопливо заматывает руку своим шарфом.
Потом шагает вперёд и неловко обнимает.
Время останавливается
И вновь набирает ход:
Иди, мне торопиться надо! и правда, рация у него вновь оживает тем же отчаянным голосом.
Визг тормозов.
За время моего отсутствия здесь повалил снегбольшими мокрыми хлопьями, которые растают уже через пару минут.
Подбираю свой автомат, неловко пользуясь левой рукойотвык, и, пригибаясь, спешу прочь.
Ну что же.
Ave, Caesar, morituri te salutant
Через пару улиц отсюда солдатик, совсем мальчик с испуганными глазами-плошками, вцепился в свой автомат и истово молится.
Вытащу, приятель. Выведу. Я не кукла, я человек. Мы ещё повоюем
Июнь 2013 года, июнь 2020 года,
Москва
По всем частотам
Сирия, 2019 г., Грозный, 1995 г.
Ну-ка, давай по всем запасным частотам ищи командира Давай, с первой и по шестую
Понял.
Всех вызывай от начала: «Я Слиток-11, я Слиток-11, кто меня слышит, приём!», на всех частотах, понял, да?.. Как найдёшь командира или кого-то, значит, на меня соединяешь, я переговорю.
Понял.
Потеряли мы
Из радиопереговоров 01.01.1995, Грозный
Глава 1
С самого подъёма в голове крутится монотонно-унылое: «War. War never changes» и ничем это из головы не вытряхнешь, хоть вешайся.
Ночью опять снился Афган.
С тех пор, как их перебросили с Тартуса «вглубь» и жаркий воздух стал сухим и скрипучим от песка, Русю едва ли не каждую ночь снятся нездешние горыи всё тот же песок. Стрёкот винтов, пулемёт в руках, жгучее солнце, взводный орёт приказы, вперёд, вперёд, вперёд
Матро-ос!
На чистых рефлексах разворачиваясь и вскидывая руку к голове, Русь поспешно стряхивает наваждение, но не успевает и рта раскрыть, как взводный резко машет рукой, указуя куда-то себе за спину:
Чё ворон считаешь, Кинчев, к «Папе» бегом-арш!
Есть, только и успевает выдохнуть Русь и «грохоча копытами» несётся в указанном направлении, окончательно и бесповоротно выныривая в реальный мир. За его спиной взводный уже окликает следующих жертв.
Ага, отцам-командирам внезапно понадобились радист и как минимум один пулемётный расчёт, интересно
Ротный с говорящим прозвищем «Папа» обнаруживается на полпути. Как раз неторопливым, прямо-таки прогулочным шагом направляется к модулям казармы в компании высокого, очень характерно загорелого майора в бейсболке.
Отработанным манёвром Русь лихо тормозит за пару метров до офицеров и изображает строевой шаг:
Тащ командир, матро
Доклад тонет в топоте остальных подлетающих «орлов морской пехоты». Пулемётчики Алабай с Митяем и их «вторые номера» Бекас и Лёха-Хохол несутся с такой целеустремлённостью, что ротный от греха подальше делает шаг назада ну затопчут ещё от уставного рвения!
А вот незнакомый майор оказывается обладателем на редкость крепких нервов, чем сразу зарабатывает в глазах Руся парочку баллов.
А ещё снаряга у негокак три Русевых зарплаты
Хотя что это сразу три, может, и все пять. Похоже, к ним в гости пожаловал представитель легендарного «студенческого стройотряда», они же «подсолнухи», они же ССОСилы Специальных Операций И тут же командиру понадобились ажно два пулемётных расчёта с радистом. Определённо, становится всё интереснее и интереснее. Вот сейчас, до полного комплекта, прискачет взводныйи их отправят куда-нибудь в гребеня?
Внутри что-то ёкает, на секунду проявляется то зыбкое сонное марево: другая страна, другое время
И тельник другойголубой и выцветший, как тамошнее небо.
Русь моргает, в который раз отгоняя своё дурацкое наваждение, и начинает с преувеличенным вниманием разглядывать шевроны «стройотрядного» майора.
Пока четвёрка, а следом и подоспевший взводный, радостно орут, что такие-то и такие-то по вашему приказанию прибыли, а ротный борется с желанием прочистить ухо от лишних децибел, «стройотрядовец» неторопливо и внимательно разглядывает прибывших. Когда взгляд доходит до Руся, тот придаёт своему лицу уставное выражение «кирпич» и отвечает взглядом абсолютно пустым, честным и неподкупным, как слеза младенца.
Всё как положено: «подчинённый перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим начальство не смущать».
Особенно если этот подчинённый на голову ниже всего остального взвода и вообще телосложением не вышел Проходили мы эти взгляды: «А вон тот шибздик здесь чё забыл?», плавали-знаем. И в гляделки играть бесполезно, даже не начинайте, товарищ майор.
Кажется, «стройотрядовец» чуть улыбнулся.
Так дети мои, наконец произносит «Папа», прерывая затянувшуюся паузу, поступаете в распоряжение товарища майора. Слушаться его, как своих папу с мамой, Господа Бога и Папу Римского. Если же товарищ майор мне на ваше плохое поведение нажалуетсятут следует выразительная пауза, подразумевающая все кары небесные. В общем, пеняйте на себя. Пожалеете, что вообще когда-то о чёрном берете осмелились возмечтать.
Давая всем время проникнуться, ротный снова делает паузу, заодно кивнув «стройотрядовцу», но тот хранит молчание.
Может, Русю это только кажется, но в уголках обветренных губ прячется усмешка.
Не дождавшись от майора никаких комментариев, ротный снова переводит взгляд на подчинённых и делает привычно грозное лицо, столь же привычно встреченное теми самыми пустыми и честными взглядами.
Короче! Выдвигаетесь сейчас ко второй курилке. Там не расползаетесь, как медузы по пляжу, а ждёте товарища лейтенанта, «Папа» кивает на взводного. Он вам боевую задачу конкретизирует. Всё ясно, дети мои? Напра-аво, бегом марш!
Так точно, Папа! слаженно ревут пять глоток.
Не то чтобы это именно Русь придумал. Собственно, он ни секунды не сомневался, что на этом поприще он, так сказать, изобрёл велосипед, тем более что «Папой» ротного даже младшие офицеры зовут
Но всё-таки родной взвод первый раз подбил на этот ответ именно они потому до сих пор испытывает определённое чувство триумфа в такие моменты.
Лицо ротного приобретает очень странное, противоречивое выражение, но прежде чем он окончательно определяется между «прослезиться» и «расстрелять», бодрый топот возвещает, что приказание исполнено со всей возможной скоростью, служебным рвением и полной самоотдачей.
Долго ждать взводного им не приходится. Русь, так и не привыкший смолить в любую доступную секунду, даже не успевает лениво донести сигарету до рта, как замечает знакомую фигуру и громко оповещает:
Так, рота, подъём, Родина о нас вспомнила!
«Родина» позывной их взводного, лейтенанта Алексея Родина, за глаза ласково называемого своими бойцами Родичкой.
Шутки на тему «Родина тебя не забудет! Главное, чтоб не вспомнил!» в комплекте поставки, причём, по наблюдениям Руся, сам взводный на эту тему каламбурить любит ничуть не меньше подчинённых, хотя упорно делает вид, что «не в теме».
Поприветствовав взводного некоторым подобием строя, все снова расслабляются. Чай не маленькие срочники уже, а, так сказать, самый цвет морской пехоты Черноморского флота.
Так, парни, слушать сюда, Родин, знатный нелюбитель тянуть кота за хвост, обходится без вступлений. Работаем завтра с «подсолнухами», полевой на два дня. С утра выдвигаемся с охранением колонны центроподвоза и по пути нас по-тихому высадят у второго блокпоста. Что, где, как и прочая конкретикавсё завтра, при получении боевого приказа. Наша задачаберечь «подсолнушков», как лучшие няни на свете Ладно, хватит лирики. Алабай, Митин! Боекомплект на вас. Берёте по шестьсот на пулемёты и
Дальше Русь слушает уже вполуха. Бытовухакто за что отвечает, кто что берёт Взводный традиционно идёт «по строю», а Русь, всё по той же традиции, в строю крайний, так что до него Родин дойдёт только в самом конце.
Бекас! Медицину проверь у всех. Раздолбаев можно бить ногами Чего не достаётполучи у Хирурга. Короче, всё окромя тяжёлой дури это я сам получу.
Три секунды бодрого привычного гогота. На самом деле под «дурью» подразумевается сильнодействующее обезболивающее, но как тут не поржать над дежурной шуткой?
Федоренко! У старшины получи хавчика на трое суток. Считай, что у тебя от Папы полная индульгенция, так что получи НОРМАЛЬНУЮ жратву, а не как обычно этот пенёк впаривает.
Обижаете, тащ лейтенант! Да шоб я хоть раз лажу какую получал!..
Русь прислушивается к своим ощущениям: что их ждёт?
Выезд не первый, хотя раньше они со «стройотрядовцами» не работали. Но ни разу ещё дело до огневого контакта не доходилотак, бахало что-то где-то, но всё как-то не всерьёз.
Словно и не война это, а такзатянувшиеся полевые учения
Обговорив с Хохлом вопрос воды, Родин наконец переводит взгляд на Руся, и тот поспешно демонстрирует внимание, хотя, в общем, ничего необычного в распоряжениях взводного нету. Похоже, он собирается абстрактно «в пампасы».
«Кварц» для дальней связи, «граниты» внутри, батареи к ним и вся остальная электронщина Русь мог бы собраться с закрытыми глазами, но озвучивать это, конечно же, не дурак.
Тем более проверять у личного состава рацийки лучше с кр-райне зверским выражением лица, чтобы соблазна продолбать что-нибудь у народа не возникало, так что волей-неволей глаза открывать придётся.
Удовлетворившись сосредоточенно-вдохновлённым выражением его лица, взводный оставляет Руся в покое:
Короче, не маленькие уже, сами всё необходимое соберёте. Два часа на всё, потом вернусь и вздрючу. Всё ясно?
Так точно, вразнобой откликается строй.
Всё, марш отсюда, время пошло.
Слово своё взводный сдерживает: ровно через два часа налетает, проверяет, мотивирует ответственнее подходить к делу и даже до Руся находит, по какому поводу докопаться, что прям отдельно обидно.
Впрочем, это же Родичка.
В конце концов, докапывается он всегда строго по делу, а что раздолбаями зовёт и грозится ногами отпинать, так то ж исключительно любя.
На третий заход, уже после ужина, все расходятся удовлетворённые друг другом. Русь, зацепившись языком с Бекасом по поводу применения гемостатиков, на автопилоте сворачивает к курилке и сбивается с размеренного шага.
Бекас продолжает что-то говорит, но Русь уже не вслушивается.
Старенький запылённый автобус смотрится на площадке как-то на редкость гармонично, естественно, словно всегда тут стоял, и взгляд сначала скользит мимо и только потом возвращается.
Я щабросает Русь Бекасу и как зачарованный топает к автобусу.
Может, опознался?
Хотя сам прекрасно знает, что нет.
Это тот самый автобус.
И конечно же у него на подножке как обычно сидит Ник, крутя в чумазых пальцах сигарету. Мелкий, взъерошенный, седой, в любимом зелёном шарфе и разгрузке поверх чёрной футболки.
Русь невольно замедляет шаг, не зная, как начать разговор, но Ник замечает его сам и радостно подскакивает:
Русь! Ого ты брутальный! И загорел
Привет, Русь обнимает друга, растерянно отмечая, какой же он всё-таки мелкийсовсем дитё, ей-Богу
Пять лет назад, когда в пыли ростовского автовокзала начиналась их странная дружба, это не так бросалось в глаза.
Русь с тех пор изменилсязакончил школу, отпрыгал полгода срочки, подписал контракт, угодил сюда
Никни капельки.
Даже футболка та самая, которую Русь однажды подарил: вон выглядывает из-под разгрузки край надписи «АлисА».
Какими судьбами к нам? усилием воли подавив тревогу, спрашивает Русь и присаживается на подножку. По делу или так?
Ник плюхается рядом, вытягивая ноги. Шарит по карманам, достаёт любимую жёлтую зажигалку, прикуривает. Выдыхает так по-чудно́му пахнущий дым своей сигареты.
Вообще по делу, но фиг знает, как к этому делу подступиться, так что считай, что просто в гости заглянул.
Русь наконец тоже прикуривает. Смотрит в темнеющее небо и заставляет себя не нервничать.
Какое бы дело ни привело Ника сюда, на базу, он всё равно ничего не скажет.
Свою ношу он упрямо предпочитает тащить в одиночку.
Не то чтобы Русь его не понимал
Нашёл всё-таки себе войну, да? хмыкает вдруг Ник. Вроде даже без осуждения только взгляд становится тоскливым.
Да ладно тебе, Русь дёргает плечом. Не при штабе же торчать. И вообще, я, может, просто денег решил подзаработать, чего такого!
Ага, ага, на квартиру с машиной?
А может и на квартиру, чё! Захочу женитьсямне что, невесту к родителям вести?
А что, есть кто на примете? заинтересованно косится Ник. А та, ну, которая
Да ну тебя!
Русь с деланной досадой отворачивается.
Детские обещания «жениться, когда вырасту» мало кто сдерживает. Особенно когда «невеста» на тринадцать лет старше
Дальше курят молча, стряхивая пепел в красную банку из-под кофе и разглядывая небо так внимательно, словно в облаках там сокрыт ответ на сакраментальный вопрос о смысле жизни. В салоне автобуса шуршит старая радиостанция, Русь рефлекторно ловит характерный треск помехно вслушиваться себе запрещает.
Ладно, Ник тщательно растирает окурок о борт автобуса. Тебе пора да и мне тоже. Может, на обратном пути загляну ещё.
Мы на два дня «в пампасы», предупреждает Русь, не заботясь соображениями военной тайны и прочей фигни.
Ник и так все военные тайны на свете знает.
Даже те, которые сами военные не ведают.
Вот как, задумчиво отзывается Ник. Что-то там в его седой башке явно крутится и стыкуется между собой, уж больно заинтересованным становится взгляд. Ну если что, я вас найду.
Если чтонаходи, хмыкает Русь и выкидывает свой окурок в банку. Ладно. Пошёл я, пока не хватились.
Не хватятся, прячет усмешку в шарфе Ник. Но иди, да. Походу, ночью опять пыльная буря придёт.
Только её, блин, не хватало! с чувством выдыхает Русь, взводя глаза к небу.
Прощаются они без лишних слов. Не впервой.
Когда Русь проходит мимо курилки, его окликает незнакомый голос:
Эй, боец!.. Матрос! Как тебя там, Кинчев?
Матрос Руслан Николаев, тащ майор, представляется Русь, узнавая высокую фигуру «стройотрядовца».
Тот на секунду непонимающе хмурится: видимо, от Папы или Роди слышал «Кинчев», но пояснять ему Русь ничего не собирается.
У отцов-командиров свои приколы, Русь-то тут причём.
«Стройотрядовец», впрочем, тему дальше не развивает, а вместо этого задаёт вопрос, заставивший Руся вздрогнуть:
Ты тоже видишь тот автобус?