Я никогда не видела его таким, сказала Сьюзен, сидя за рулём. Он разваливается на куски.
Ему трудно справиться с тем, чтобы переехать в другую квартиру, а найти чей-то труп с содранной кожей Он просто не хочет показывать, что потрясён. И он прав в одном. Мы сами с этим справимся. Нам не нужны окружные копы, утирающие нам носы.
Да, но
Но что? спросил Фил.
Хорошенькое личико Сьюзен выглядело совершенно растерянным, когда она вела машину через извилистые повороты шоссе.
Это серьёзное дело, Фил.
Мы с этим разберёмся.
Я имею в виду Господи, ты же видел, что они сделали с тем парнем. Кто мог сделать что-то подобное?
Психопаты, вот кто. Единственное, что хуже психопатаэто психопат, который является бизнесменом. Наркотикиэто точно такой же бизнес, как и любой другой: ты преуспеваешь, избавляясь от конкурентов. Я гарантирую, что люди, которые сделали это с тем парнем, даже глазом не моргнули. Им насрать.
А потом, когда его волосы развевались на ветру из окна машины, и первые солнечные лучи выглядывали на горизонте, ему в голову пришёл самый жуткий вопрос:
«Какого чёрта они сделали с кожей этого парня?»
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Фил и Сьюзен вышли из участка к полудню. Маллинз вернулся раньше, после того как починил свою машину и отправил тело некоего Джейка Дастина Родса в морг; судмедэксперту не потребовалось много времени, чтобы официально объявить Родса мёртвым. Трудно было быть мертвее
Предположение Фила было верным; проверка Сьюзен Джейка Родса выявила множество арестов, обвинений, условных приговоровизвестных в этом штатевсе за хранение, транспортировку и распространение наркотиков. Он даже был задержан как подозреваемый в ряде связанных с наркотиками расследований убийств, но был освобождён из-за недостаточных доказательств.
Мир не будет скучать по Джейку Дастину Родсу.
Будучи полицейским уже десять лет, Фил не был удивлён своему чувству отстранённости, которое охватило его вскоре после того, как он увидел состояние трупа; эта чувствительность сопровождала его работу: когда вы видите мёртвых людей, вы не принимаете это близко к сердцу, а когда вы видите мёртвых наркоторговцев, вы переживаете ещё меньше. Фил также не был удивлён странной и ускоренной манерой, в которой проходило это расследование по наркотикам. В течение нескольких недель он занимался этим делом и не обнаружил ничего, что указывало бы на связь «ангельской пыли» и Крик-Сити. Но теперь, буквально за одну ночь, у него был Игл Питерс с наркотиками в личном деле, пропавший человек по имени Орндорф с такой же историей, и труп по имени Родс, также замешанный с «ангельской пылью». Ещё один аспект полицейской работычистая спонтанность, к которой он уже привык. Тупая удача часто была самым надёжным другом полицейского.
Не забудь о нашем завтрашнем свидании, напомнила ему Сьюзен, когда они оба зашли в пансион «Старая леди Крейн».
Ты издеваешься? Я скорее забуду своё имя! Я знаю, в аду нет такой ярости, как у отвергнутого диспетчера!
Увидимся вечером на работе, сказала она, поднимаясь по старой ковровой лестнице.
Фил улыбнулся, несмотря на усталость, и прошёл по коридору первого этажа в свою комнату. Он чувствовал оцепенение восторга; он не был на настоящем «свидании» в течение уже долгого времени. И что радовало его гораздо больше, так это растущее влечение к Сьюзен. Оно казалось лёгким и чистым; не только его физическое влечение к нейхотя с каждым днём она казалась ему всё более красивой, её глаза всё более голубыми, её волосы всё более шелковистыми, её тело всё более привлекательнымно и его человеческое влечение; она нравилась ему за слишком многие моменты, и он явно нравился ей тоже.
«Должно быть, я делаю всё правильно, подумал он. Зачем ей встречаться со мной, если она не считает меня крутым парнем?»
Но сейчас он был усталым парнем. Ночные смены с самого начала нарушали его метаболизм, и ещё хуже было то, что благодаря сегодняшней неизбежной сверхурочной работе он ложился спать на несколько часов позже, чем привык. Простая перспектива сна никогда не казалась более роскошной, когда он закрыл дверь и начал раздеваться.
У него было только одно желание: никаких плохих снов сегодня, никаких кошмаров.
Теперь эти сны неуловимо преследовали его. Казалось, что в тот момент, когда он начинал дремать, его разум возвращал его к тому закоулку детства. Как в зернистом, плохо снятом фильме: его десятилетнее «я» блуждает по влажному, заросшему виноградом лесу. Маленькая девочка-крикер, хорошенькая, несмотря на свои уродства, убегает под палящее солнце. Высокий холм, окружённый увядающей травой, которая была такой же высокой, как и он сам, и на вершине холма
Дом.
«Христос»
И его узкие, потрёпанные окна, вставленные в побеленное дерево. Окна похожи на глаза, которые смотрят прямо в пульсирующее сердце самого кошмара
Он повесил пояс с оружием в шкаф, снял значок и расстегнул рубашку. Минуту назад он был в прекрасном настроении, а теперь оно испортилось. Кошмар повторялся даже тогда, когда он бодрствовал; он вредил ему.
Почему он так одержим воспоминаниями?
Всё это было более двух десятилетий назад, если оно вообще было реальным.
«Мне нужно сходить к психиатру,»подумал он.
И это была не шутка. Теперь этот кошмар мучил его, совершая набеги в его сон, и клевал его бодрствующие мысли, как какой-то сумасшедший, с игольчатым клювом гракл, пожирающий кучу жирных червей. Он сейчас был до того измученный, что боялся ложиться спать. Потому что он знал, что призрак будет ждать, чтобы насладиться бóльшей частью его памяти, мрачными, острыми как лезвие образами вещей, которые он думал, что видел в доме в тот день
Господи Иисусе, неужели ты не можешь перестать думать об этом дерьме?! он заорал на себя. Что, чёрт возьми, с тобой не так, тряпка?!
И в конце этой саморазрушительной мысли раздался лёгкий стук костяшек пальцев в дверь. В этот момент его разум был настолько расстроен, что он даже не сразу сообразил, кто бы это мог быть.
Может быть, Сьюзен?
Может быть, она забыла ему что-то сказать?
А может, это была его квартирная хозяйка или Маллинз?
Но когда он открыл дверь, то увидел, что это был ни один из тех, на кого он подумал.
Привет, Фил, послышался приглушённый и слегка грубый голос. Немного грубый, да, но более чем знакомый.
Фил сглотнул, как будто проглотил сухие хлопья овсянки.
Привет Вики, ответил он.
* * *
«Óна»
Эта мысль прозвучала как единственный всхлип радости. Как вестник, как дыхание
«Вестник чего? удивился он. Надежды? Нет Спасения».
Восхищённый в наступившей темноте, священник застыл на противоположной стороне комнаты. Темнота одела его, словно в мантию святого человека. В конце концов, он и был святым человеком. Он помогал святым вещам. Он просил благословения и отпускал грехи. Теперь в своём собственном плаще, сотканном из самой строгой мешковины, он стоял в задумчивом, бесспорном поклонении.
«Спаси нас»
Через закрытое ставнями окно в тёмной комнате свисала тончайшая струйка солнечного света, похожая на сверкающие нити паутины. Темнота обеспечивала его забвение, не так ли? Как и их собственные души, святилище от несчастья их проклятой и самой непристойной порчи.
Как и для их Спасителя, их единственной настоящей свободой была великолепная тьма
«Спаси нас, умоляю тебя,»подумал священник.
На глаза у него навернулись слёзы.
И мимо мельчайшей паутины светав убежище собственной тьмычто-то шевельнулось.
* * *
Я не собиралась заходить, но слова Вики, казалось, умирали от собственного голода, она еле выдавила их из себя.
Но что? спросил Фил, когда впустил её.
Он задал этот вопрос скорее из-за собственной растерянности. Её присутствие ошеломило его.
Зачем она пришла?
Что она ожидала от него услышать?
Как она воспринимала его?
«Она имеет полное право, напомнил он себе, ненавидеть меня до чёртиков».
Что она пришла сказать ему?
Обрушиться на него в порыве гнева и отчаяния, которые кипели в ней годами?
«Большинство женщин, подумал он, так бы и сделали».
Он был тем парнем, который признался ей в любви, а потом бросил её.
И всё же она казалась спокойной, хотя и немного нервничала. В её поведении и оттенках голоса Фил не мог уловить ничего от той ярости, которую он себе представлял.
Не хотела тебя беспокоить.
Ради бога, это не проблема, ответил он так быстро, что мог показаться раздражённым. Господи, мы почти
Остальное он не договорил.
«Мы почти поженились,»практически закончил он.
И какой катастрофической вещью это было бы сказать. Между ними повисла тяжёлая, как бетон, пауза.
Ты хорошо выглядишь, Вики, сказал он. И я рад тебя видеть.
Он ожидал такого же ответа, но потом подумал:
«Как хорошо я могу выглядеть в мятых штанах и старой футболке? Да, придурок, и она очень рада, что тебя видит! Парень, который ушёл из её жизни и никогда не оглядывался назад»
Я видела тебя вчера вечером, сказала она более спокойно, и я уверена, что ты видел меня, по крайней мере, я так думаю, она мрачно усмехнулась. Наверное, довольно трудно не заметить свою бывшую невесту на сцене в стриптиз-клубе? Я собиралась подойти к бару и поздороваться, но не хотела проблем, понимаешь?
Проблем? Это могло означать всё, что угодно, но просить её рассказать это сейчас было бы ещё тяжелее для неё; просто прийти сюда должно было быть и так достаточно трудно.
Хочешь чего-нибудь выпить? спросил он вместо этого и открыл холодильник. У меня есть холодильник был пуст. У меня есть отличная импортная газированная вода из-под крана.
Нет, спасибо, рассмеялась она. Если ты помнишь, я никогда не пила газированную воду.
Филу потребовалось несколько секунд, чтобы по-настоящему рассмотреть её, хотя эти несколько секунд тянулись как целые минуты. Она была одета откровенно: короткая, обтягивающая джинсовая юбка и блестящая тёмно-красная майка, очень прозрачная и такая же тесная. Там, где Сьюзен была привлекательна в простом смысле, внешность Вики можно было сравнить с карикатурой. Её светло-рыжие волосы ниспадали прямо на обнажённые плечи; когда она поворачивала голову, они мерцали, как тонкая мишура. След макияжа подчёркивал линии её лица. Её тёмно-зелёные глаза казались огромными, как драгоценные камни, а тончайшая пастельная помада подчёркивала губы. Она была симпатичнее, чем Фил мог её помнить. Она казалась более подтянутой, более мускулистой, чем когда-либо прежде. Её ноги, плечи и руки, острое декольтевсё было голое и кремово-белое. Даже туманная россыпь веснушек прямо над её грудями казалась прекрасным украшением, в то время как сами груди под сверкающей майкой были без лифчика.
И во всей её привлекательности, пожалуй, это было самое печальное. Это всё, чем она была сейчас, в некотором смысле телом. Раздавленная порабощением захолустья, пойманная в ловушку собственным воспитанием и внушённым страхом уехать отсюда, её настоящая женственность почти испарилась. Жребий всей её жизни не оставил ей ничего другого.
Странная улыбка появилась на её губах.
Заметила ли она мимолётный взгляд Фила?
Он надеялся, что нет; последнее, в чём она нуждалась в своей жизни, это чтобы ещё один болван пялился на неё, особенно когда этот болван был её бывшим женихом. Она села в обшарпанное кресло у комода. Её кожа, казалось, зашелестела, когда она скрестила ноги; она лениво откинулась назад, глядя на него.
Я слышала, ты теперь работаешь ландшафтным дизайнером, сказала она.
Очевидно, у Игла был болтливый язык, чему Фил был очень рад. И это была чёртова удача, что он повесил свою рубашку и пояс с оружием в шкаф, прежде чем она вошла; его прикрытие было бы сорвано, прежде чем дело было раскрыто.
Да, пока на полставки, сказал он. Пока не найду что-нибудь получше.
Здесь? Тебе повезло, что ты вообще нашёл здесь работу, её большие зелёные глаза осмотрели бóльшую часть тесной комнаты. Я думаю, это было полгода назад или около того, я вроде как слышала, что у тебя ничего не получилось в городской полиции.
Меня уволили, тут же признался Фил. Это долгая и скучная история.
Должно быть, это был настоящий облом для тебя. Быть полицейскимэто то, чего ты хотел больше всего на свете, не так ли? Я имею в виду, за всё то время, что мы были вместе, ты только об этом и говорил.
Фил проглотил комок в горле. Это было почти безобидно, как она сказала:
«За всё то время, что мы были вместе»
Ничего страшного, всё к лучшему, правда, солгал он. Мне потребовалось десять лет, чтобы понять, что быть полицейским не для меня. Я очень быстро устал видеть, как люди насилуют, грабят и убивают каждый день. Ты должна знать, о чём я говорю, ты тоже полицейский.
Я была местным деревенским копом, поправила она и снова скрестила ноги. На самом деле это не одно и то же. Но это была хорошая работа.
Это замечание показалось ему самым странным. По словам Маллинза, у него не было другого выбора, кроме как уволить её за всевозможные сексуальные проступки. Она явно не была создана для полицейской работы; она слишком легко прошла путь от полицейского до проститутки. Фотографии Маллинза доказали это.
Разве не так?
Мрачная улыбка появилась на её губах. Она расслабилась, закрыла глаза и вздохнула.
Ты всегда был таким джентльменом, Фил. Ты даже не собираешься спросить?
Что спросить?
Неужели тебе совсем не любопытно?
Фил понял, к чему она клонит, но признать это значило бы только усилить тяжесть этого странного обстоятельства. Вместо этого, и с не особой уверенностью, он сказал:
Я не знаю, что ты имеешь в виду, Вики.
Она нахмурилась, и вся прелесть мгновенно исчезла с её лица.
Раньше я была копом, Фил, а теперь я стриптизёрша. Большинство людей подумают, что это немного странно, не так ли? Разве ты не хочешь знать, что случилось?
На этот раз с бóльшей убеждённостью он ответил:
Эй, это твоё дело, не моё. Пока мы счастливы делать то, что мы делаем, всё остальное не имеет значения.
Наполовину шёпотом и с закрытыми глазами она ответила:
Ты думаешь, я счастлива делать это?
Фил сел на край кровати, подняв брови. Он не мог найти ответа.
Я была похожа на тебя, помнишь? продолжила она. Я хотела быть полицейским, и я была хорошим полицейским, колебание, неловкий глоток. Хочешь знать, почему я теперь не полицейский?
«Я уже знаю,»подумал Фил, но, конечно же, он не мог этого сказать, не разоблачив полностью своё прикрытие.
Так расскажи мне, что случилось.
Маллинз домогался меня. С самого первого дня он пытался залезть мне в штаны, но, знаешь, я решила, что это всё шутка. Деревенский начальник просто играет такую роль. Но вскоре шутка перестала быть смешной. Однажды ночью он попытался изнасиловать меня, сказал, что если я не отдамся ему, он меня уволит. Я подала жалобу на домогательства в управление связи штата, но Маллинз сделал так, чтобы её отклонили, сфабриковал кучу дерьма и фальшивых документов, а затем уволил меня.
Фил слушал то, что она говорила, так же пристально, как и смотрел на неё.
Больше всего на свете ему хотелось верить ей, но как он мог?
Собственные заявления Маллинза о её сексуальной халатности при исполнении служебных обязанностей неопровержимо подтверждали фотографии, сделанные после её ухода из департамента. Нельзя было отрицать того, что изображено на фотографияхполовые акты в общественных местахи нельзя было отрицать, что Вики Стил была женщиной на тех фотографиях.
Но бьюсь об заклад, это не то, что ты слышал, а? она продолжала шептать. Держу пари, ты слышал, что я на дежурстве трахалась с парнями, да? Это то, что ты слышал?
Я ничего не слышал, Вики, снова солгал Фил, защищая своё прикрытие. Я вернулся в город всего месяц назад.
Да, но это были слухи, которые ублюдок распространил по всему городу и в моём личном деле, что я «демонстрировала социальное поведение, неподобающее офицеру в целом» и «участвовала в актах сексуального домогательства и проституции, находясь в форме». У него даже были «свидетели», которые давали письменные показания и обещали дать показания в суде, если я буду обвинять его. Следующее, что я помню, это то, что я на улице, а идти мне некуда. И ни одно полицейское управление в стране даже не подумало бы нанять меня. Этот сукин сын погубил меня, и всё потому, что я не стала с ним трахаться!