Теперь уже совсем немного. Если повезётдо Звона будем на месте.
Мы стояли перед ржавой металлической оградой. Её размеры подавлялиряды острых, ржавых пик тянулись в обе стороны, сколько хватало глаз и дальше терялись в скрывшем улицы густом тумане. За оградой раскинулся такой же необъятный, неухоженный парк, наполненный тревожно скрипящими остовами мёртвых деревьев. Я видел пустые таблички указателей, ржавые, поскрипывающие карусели и качели, покрытые увядшим плющом беседки, еле светящие фонари. Вдалеке, над деревьями, угрюмым скелетом выступал хребет пустых американских горок.
Впечатляет, да? Хорь понимающе усмехнулся. Теперь только ждать.
Ждать? Чего ради? Перелезть не сложно, вроде. Я положил руку на прутья ограды. Они были тёплыми и слегка вибрировали. Как-то смутно знакомо.
Слепой, бл*дь, совсем? Не видишь?
И я увидел. Прямо за забором, метрах в двух-трёх, воздух скручивался и дрожал, будто от земли поднималась волны тепла. Полоса этого марева тоже тянулась и вправо, и влево, без прорех. Видимо поэтому я и не обратил внимания поначалу. До того, видеть такую извивающуюся прозрачность мне доводилось только в куда меньших объёмах.
Это что? Морок?!
Ага. Хорь опустился на тротуар и вытянул грязные ноги. Здоровый, а? Всегда здесь.
Такого не бывает. Потрясённо пробормотал я, хотя тут же себя одёрнулв Городе бывает всё.
Расскажи это тем, кто в него вляпывался. меняла, задумчиво прикрыв глаза, стал ковырять пальцем в ухе. Это не самое интересное, Кот. Раз в пару часов в Мороке появляется разрыв. До Звона пока далекопроскочим. Но В самом паркеОн передёрнул плечами и нервически почесал огромную язву на рёбрах, творится всякое. Звон, не Звон, всё равно. В своём ритме, бл*.
Так что, нам просто ждать? всё внутри противилось тому, чтобы просто стоять на месте. Последний цикл во мне нарастало истерическое беспокойство, частично вызванное страхом перед безумием, от новых, жутких способностей и провалов в памяти, частично женеобъяснимое. Просто какое-то пугающее и, вместе с тем, сладострастное томление. Будто я близко к заветной цели, но она, дразня меня, с каждым шагом чуть отдаляется. Правда был и плюс, о Звонаре я почти не вспоминал.
Ну, бл**ь, я в прошлый раз так сделал. Двое, кто меня сюда привели, просто сказали ждать и ушли, будто боялись чего. И я ждал. Несколько часов, да. Когда почувствовал, что Звон уже близкособрался уходить. И тут он пришёл и провёл меня внутрь.
Кто?
Да серафим, бл*.
Хорь, погрузившись в воспоминания (БОЛЕЗНЕННЫЕ, ДААА), впал в какое-то дремотное оцепенение, слегка закатил глаза и, раскачиваясь, невнятно сквозь зубы материл серафимов, не оправдавших его надежд на месть. В общем, стал ещё больше похож на психа, чем обычно. Я даже не был уверен, правду ли он говорит, существуют ли эти самые серафимы (НЕ СОМНЕВАЙСЯ), или меняла просто помешался после гибели семьи. Но, это был хоть какой-то шанс. Я выругался, отхлебнул мутной воды из фляги и уселся прямо на тротуар, устало облокотившись спиной о ржавый фонарный столб и стараясь не обращать внимания на тошнотворное колыхание морока за оградой. Голова гудела, мешок, даже порядком исхудавший, бессовестно натёр плечи, и я с удовольствием сбросил его на землю. После схватки с Расколотым я чувствовал себя совершенно обессиленным и разбитым,даже больше, чем обычно. Глаза слипались и, убаюканный сумасшедшими шёпотами Хоря, я сам не заметил, как задремал.
И проснулся от ощутимого тычка в рёбра. С трудом выдрав сознание из заполненного ужасами сна, собирался уже высказать Хорю, всё, что о нём думаю, но, открыв глаза, опять замер, чувствуя себя птичкой перед удавом. Звонарь, скрестив тощие ноги, опирался о забор и поигрывал тростью, которой только что, видимо, ткнул меня в грудь. Сейчас, до Звона, на улице, освещённой парой фонарей, он даже не выглядел страшным. Просто тощий псих в странном костюме, мало ли таких в городе (ОЧЕНЬ, ХА). Но от него исходил всё тот же давящий ужас, от которого мышцы сводило судорогами и хотелось кричать. Да только крик тоже боялся и сидел в горле тихо-тихо.
Ну привет, радость моя! Звонарь скрестил на груди руки и подбоченился. Казалось, даже зловещий красный свет луны, его сторонился, вокруг долговязой фигуры клубились тени. Не Тени, а просто тени. Но я чувствовал за ними те же боль и отчаяние, что ощутил в следе (ПРИЗРАКЕ?) Хряка. Что-то мерзкое, поселившееся в промежутках между мыслями в моей голове, довольно оскалилось и потянулось к этому коктейлю страдания(ХОЧУУУУ).
Всё ещё, ххах, не рад меня видеть? Ну вооот, он обиженно отвернулся. А я-то думал, мы подружились.
Нетнетнетнет! резко повернувшись, он тростью хлестнул меня по руке, которой я потянулся к Хорю. Тот лежал на тротуаре, продолжая спать, и пускал на камни слюни. Закрытые глаза, испарина на лбу и дрожь. Иногда он тихо всхлипывал и тянул руки к кому-то невидимому. У него свидание с семьёй, будь снисходителен, а? К тому же его горетакой редкостный деликатес! Попробуй, давай, ты ведь теперь умеешь! и он вперил в моё лицо свои жутко тлеющие буркала.
Я почувствовал шум крови в ушах, а реальность слегка поплыла, будто я внезапно опьянел. Почти инстинктивно я высунул язык и мысленно потянулся к скорчившейся фигурке менялы.
Умничкауспел услышать я, до того, как голову затопил жуткий, надрывный вой Хоря. Я видел его, лежащего на земле и тихонько хныкающего, но его эмоции (КОРИАНДР И ПЕРЕЦ) вливались в меня широким потоком и вопили (ПЕЛИ) внутри. Я ощущал, как вибрация его горя резонирует внутри, наполняя тело энергией. От усталости не осталось и следа. Я упивался ощущением чужого страдания и какой-то непонятной силой, которую оно порождало. Мне хотелось ещё. Я засмеялся и легко вскочил на ноги. Стал удивлённо разглядывать свои руки, будто видел их впервые. Кожа потемнела и шелушилась. порядком отросшие ногти были толстыми и жёсткими. Согнув и разогнув пальцы, я почувствовал в ладонях такую упоительную мощь Звонарь всё ещё стоял рядом и только смешно задёргал ногами, когда я шагнул вперёд и, как он меня когда-то, поднял его над землёй за тощую цыплячью шею. Помню, что я что-то кричал и продолжал хохотать, пока раз за разом бил его головой сначала о толстые прутья ограды, потом о камни мостовой. Тщедушное тело конвульсивно дёргалось в моих руках (КОГТЯХ), а слабые пальцы скребли запястья. Но он не издавал не звука. До того момента, когда я замер над изломанной и жалкой фигурой. Я улыбался так, что казалось губы вот-вот лопнут, по подбородку текла слюна и капала в похожее на нефть месиво, в которое превратилась голова чудовища. Когда его тело начало рассыпаться чёрной пылью, я почувствовал удовлетворение и приятную опустошённость
БРАВО! редкие, издевательские хлопки вернули меня в сознание. Я оглянулся. В двух шагах позади, как ни в чём не бывало, стоял Звонарь. Приложив набалдашник трости к шляпе он франтовато поклонился, взмахнув плащом. Меня удивило, что колокольчик на поясе при этом не зазвенел. Браво. Горжусь тобой, пёсик. Ты определённо поддаёшься дрессировке.
Почувствовав тошноту от того, что я должен был увидеть, я повернулся обратно. Меня всё-таки стошнило. Передо мной лежал Хорь. Закатившиеся глаза, продолжающие бормотать два имени губы и огромная тёмная лужа, растекающаяся из-под головы. Правая рука, скребла бордюр сломанными ногтями, будто всё ещё стараясь дотянуться до лежащего в стороне арбалета. Весь перемазанный кровью, блевотиной и гноем из язв на шее Хоря я, подвывая, отполз к ограде и скорчившись, уткнул в ладони изрезанный морщинами лоб. Но мне тут же пришлось обхватить себя руками за плечи, потому, что почувствовав кровь, оставшуюся на ладонях, мной овладело отвратительное (ЗАКОНОМЕРНОЕ) желание попробовать её на вкус. Тело била дрожь, в унисон со скрипучим смехом Звонаря. Я завыл, как до этого выл Хорь, как часть его продолжала выть во мне:
Что?! ЧТО ТЫ СО МНОЙ СДЕЛАЛ?! злые, бессильные слёзы разъедали мне щёки, а я мог только, в припадке, биться головой о каменное основание ограды.
Хм, «что, что»? Звонарь уселся рядом, брезгливо отдёрнув плащ от расплывающейся кровавой лужи. Скажем, открыл твой потенциал. Ты ведь уникальный, радость моя. Такие редко ко мне попадают. И ещё реже удаётся их вовремя найти.
Он, с пародией на сочувствие, похлопал меня по плечу. Я, даже сквозь куртку и плащ почувствовал ледяной холод этого прикосновения.
Ну и что ты переживаешь? Он это заслужил, сам ведь в курсе, ты же всё видел. К тому же, костлявые пальцы с силой сжали моё плечо, это ведь не первый твой труп. Вспомни толстяка, людей в доме, куда из-за тебя вошли Тени. Рассматривай это всё как, своего рода, возмездие. Просто реализованное твоими руками.
Что со мной происходит? злость и страх куда-то ушли, осталось только опустошение и приятный холод на лбу от сырого асфальта. Я схожу с ума?
Нет-нет-нет, что ты, радость моя! Просто ты, Звонарь пощёлкал пальцами. теперь смотришь на всё немного с другой точки зрения. Я всего лишь помог тебе открыть глаза.
Я не хочу. Почему тебе просто не сказать, чего тебе нужно? Зачем это всё?
Охххх, Кошмар закряхтел поднимаясь, терпение, скоро ты всё узнаешь. А пока тебе надо попасть туда. Он постучал набалдашником трости по ограде парка, породив тихий, удивительно мелодичный звук.
Узнаешь много нового. Если останешься в живых. Там я не смогу вытащить тебя из неприятностей, ха! Поэтому постарайся проявить дипломатичность и не сдохнуть, киса.
Что мне там делать?
Ох, глупый вопрос. Звонарь уже исчезал в наползающем тумане. Что хочешь. По-моему, ты собирался искать свою зверушку? Вот и займись этим. Сделаешь, в процессе, что мне нужнонагражу. А если ты хочешь умереть Что жсмерть тоже может быть наградой. Но помни, на секунду он повернулся и безумные огоньки в линзах его маски вспыхнули, растворяясь в молочной дымке, постараешься убежать, скрыться, наложить на себя рукия заставлю Лису вопить от боли, пока я живу. А япрактически вечен.
И он исчез.
Первым делом я обшарил мешок Хоря. Взял кое-что из еды, несколько пузырьков с керосином и пять обмотанных тряпками стрел. Привязал к арбалету кусок верёвки и закинул его на плечо. В голове было пусто, крики Хоря отдалились, превратившись в едва слышный шёпот на грани слуха. Но откуда-то я знал, что окончательно от них уже не избавлюсь. Стараясь не смотреть на скорчившееся в луже крови тело своего недавнего спутника, я, пачкая пальцы в ржавчине, полез через ограду. Звон приближался, а мне нельзя было умирать. Хотя бы ради Лисы.
Разрыв в мороке не появлялся. Я уже час смотрел на рубиновые лунные отсветы, пляшущие на прозрачной, будто жидкое стекло, переливающейся преграде. Но прохода не было. Я боялся и злился, скоро должно было зазвонить, а здесь даже укрыться было негде. Может Хорь ошибся? С прогнившего ублюдка сталось бы что-то напутать. И подгадить, даже из могилы (ХОРОШО, ЧТО ОН МЁРТВ.). Я встал и повернул вправо, шагая сквозь туман. Через несколько сотен метров справа так же тянулась ограда, а слева бурлило стеклянистое марево. Жесткая, пожухлая трава приятно покалывала ступни, когда я приблизился вплотную к преграждающему путь в парк пузырю. Нахлынуло странное чувство, будто я оказался между двух обитых войлоком стен. В затылок медленно и привычно давил приближающийся Звон. Дрожащее, угрожающее напряжение сводило (ЛАСКАЛО) шею судорогами и пыталось вползти в уши. Морок наоборот, будто отталкивал. Ощущение было похоже на ледяную стену, по которой соскальзывал взгляд и даже сами мысли. Кроме одной: «Прочь. Прочь, тебе здесь не рады.».
Будто в ответ на эти, вторгающиеся извне слова, в моей голове снова встрепенулась пугающая, дремлющая часть сознания. Она ощетинилась, в мозг будто воткнулось множество иголок, и я, вопреки завопившему инстинкту самосохранения, протянул руку и коснулся морока. Кисть мгновенно онемела. Прозрачные щупальца легко, будто ласкаясь, медленно вытянулись из стены и поползли по предплечью. В висках зашумело, реальность поплыла расплавленным воском.
Красная, будто кровь, скала глубоко врезалась в море чёрной травы. Я (КТО «Я»?) стою на краю обрыва и, раскинув руки, шагаю вперёд. Миг восторга от чувства полёта. Но вот я стремительно падаю. Воздух забивает рот, и я не могу кричать, даже видя, как чёрные травы внизу складываются в издевательски ухмыляющуюся зубастую пасть
Тропический лес вокруг нас полыхает. Дым и зола не дают нормально вдохнуть. Лианы и тяжелые, мясистые листья корчатся от жара. Но вот и ономаленькое, удивительно чистое круглое озерцо. Успели! Я крепче сжимаю её маленькую, загорелую ладошку и, рассыпая искры брызг, ныряю в глубину. Короткий каменный туннель на дне. Мы, кое как забираемся в него, воздуха не хватает, лёгкие начинают спазматически сокращаться. Но вот я вижу солнечный свет. Спокойная вода превращается в стремительный поток и тащит меня вперёд, все силы уходят на то, чтобы не отпускать её руку. Я оказываюсь в воздухе, на высоте десятка метров над озером в моём родном мире. Оно, будто огромное, гладкое зеркало, зажатое между величественных скал. В полёте я выпускаю её руку и, сгруппировавшись, погружаюсь в ледяную воду. Всплываю, счастливо отфыркиваясьспаслись! Только чтобы увидеть, как она разбивается о гладь воды, расплёскивается по поверхности бирюзовым туманом. Боль, отчаяние и чувство потери. Ничто из того мира, не может существовать в этом
Ванная медленно наполняется. У воды странный, непроглядно-чёрный цвет. Мне страшно, не знаю, почему. Я тянусь закрыть кран, но он не поддаётся. Тьма, издевательски медленно продолжает прибывать. Хватаюсь руками за борта и с трудом встаю. Пол тоже покрыт чернотой, и она тоже поднимается всё выше. В панике оглядываюсь в поисках двери. Её нигде нет, только блекло-голубой кафель стен вокруг. Случайно замечаю зеркало. Всматриваюсь в своё отражение. Чёрная вода течёт из уголков глаз, изо рта и ушей. Я кричу, захлёбываясь
-ЛОЖЬ, ЛОЖЬ, ЛОЖЬ! очнулся я от собственного крика. Эмоции, пережитые в мгновенном сне всё ещё пытались затопить мой разум страхом и отчаянием, но тьма внутри билась и кричала на несколько голосов, не давая мне забыться и утонуть. Пальцы медленно сжались вокруг одного из невидимых щупалец морока, заставив его в панике задёргаться. Остальные резко, будто испугавшись, втянулись обратно в стену, оставив после себя дурноту и головную боль. Пойманное щупальце билось и пыталось вырваться, обжигая холодом, но я, подогреваемый бушующей внутри яростью, зашипел и потянул за него, как за канат, втягивая сам себя внутрь прозрачной стены. Тело будто ударило током, когда лицо погрузилось в стену морока. А через секунду я ослеп. От обжигающего солнечного света.
Вокруг мягким шёлком колыхалась трава. Приятно гладила лицо и босые ступни. Я лежал, раскинув руки и ноги, и никак не мог наглядеться на небо. Пронзительно, неестественно голубое с белыми барашками облаков. Глаза немилосердно слезились, не понять, то ли от солнца, которое ярким желтком висело над горизонтом, то ли от счастья. Солнечные зайчики, пробиваясь сквозь изумрудную листву деревьев, плясали на моём лбу и щеках, как мягкие ладошки, смывая страх, ужас и отвращение от Города и самого себя. Мне было спокойно. В первый раз за долгое-долгое время. В голове мелькали смутно знакомые лица: худое, с неестественно широкой улыбкой; отвратительно толстое с жадными глазами и сальными волосами; женское, ввалившиеся глаза и покорно-отсутствующее выражение; мерзкого вида гниющий коротышка, без половины зубов, покрытый мокрыми язвами; безумно красивая, хотя и испуганная женщина, чью голову пламенем ласкали ярко-рыжие пряди Всё было не важно, лица таяли, оставляя лёгкий привкус эмоций, слишком слабый, чтобы отвлечь меня. Я растворялся в запахе земли, шелесте трав, в свете солнца. Я сам становился светом
«СКРИИИП!»
Меня будто окатило ледяной водой. На солнце набежало облако и стало зябко. Лица вернулись, вместе с памятью. Я в панике вскочил, понимая, что чуть не потерял рассудок, в очередной раз. Вокруг, во все стороны, тянулся парк и ни следа границы с Городом. Зелёные деревья, ласковый свет, мягкая трава, посыпанные песком дорожки. Всё прекрасно. Всё дышало миром и покоем. Но звук повторился, жуткий, отвратительный, превращающий окружающее в декорации для ужаса.
«СКРИИИП!»
Я поднял арбалет с земли и повернулся в сторону, откуда слышал звук. Песчаная, желтоватая дорожка бежала вперёд, мимо круглой полянки, на которой я оказался и, петляя, терялась за группой деревьев. Звук шёл оттуда.