Комната мерцала, расплывалась и вновь обретала четкость.
Не торопись.
Он схватился за стул, подтянулся к дверному проему, наклонился вправо, посмотрел на дверь в подвал исквозь жуткий желтый светна кухню. В это время передние ножки стула оторвались от ковра. Несмотря на это, он не разжал пальцы. Не смог. Не сейчас.
Если на задней двери есть засовы, как на входной, они закрыты. Если это так, найди нож в одном из кухонных шкафов
Нет.
Мысль была такой четкой, что он удивился, почему не додумался до этого раньше.
Иди к двери в подвал и закрой ее. Запри ублюдков внутри. Найди телефон и вызови полицию. А потом беги. Как будто на кону твоя жизнь, и, кажется, так оно и есть.
А если там нет засова?
«Будет»,сказал себе Маршалл, обретя уверенность. Самообман ему не поможет.
Когда полицейские найдут тебя, что ты им скажешь? Они спросят, как ты оказался в парке
Я скажу им правду. Я никому не причинил вреда. Скажу, что сожалею.
«Просто беги,сказал голос.Беги и не оглядывайся».
Маршалл попытался собраться с силами. От мысли о том, что придется пересечь комнату и подобраться к входу в подвал, живот невыносимо сводило. Он не знал, как долго сможет оставаться в сознании.
Пять, Миссисипи.
Он выдвинул одну ногу и отпустил стул. Нога опустилась на деревянный пол.
Скри-и-и-и-ип.
Комната больше не кружилась.
Маршалл выглянул в коридорсквозь светна кухню. Увидел заднюю дверь и шесть серебристых засовов.
Стул, за который он еще недавно цеплялся, завалился вперед, ударился о его левое колено и сбил его с ног. Маршалл растянулся на полу. В воздух взвилась пыль. Звук падения оказался достаточно громким, чтобы отразиться от стен, но он ни в какое сравнение не шел с последовавшим грохотом. Стул затрещал, рухнув на деревянный пол.
Раздались встревоженные голоса. Люди заторопились вверх по ступеням.
Маршалл вскочил на ноги, быстрее, чем когда-либо в своей жизни. Паника придала ему сил. Бум-бум-бум. Он метнулся к входной двери. Инстинктивно. Глупо. Вспомнил о замках.
Гребаный идиот. Шевелись.
Шевелись!
Нужно было идти наверх. Глупо, но других вариантов не осталось, разве что ждать, когда незнакомцы ворвутся в комнату с иглами или чем похуже. Он не сомневался, что у них есть и более неприятное оружие: тяжелое или болезненно-острое. У таких людей оно всегда под рукой.
Так что Маршалл бросился по лестнице на второй этаж. Шаг за шагом, вздох за вздохом, словно утопая в зыбучем песке. Ладонь скользила по перилам, собирая пыль. На втором этаже горел свет, и Маршалл устремился к нему. Почувствовать его тепло у себя на щеке стало его новой целью. Потом он найдет другую. Возможно, эти крутые ступени приведут его в безопасное место.
Снова надежда вгрызлась в него, словно рак. Маршаллу оставалось только смириться.
Из коридора первого этажа донеслись крики. Грохот ботинок.
Маршалл ощущал преследователя у себя за спиной, чувствовал его жар и ярость, словно позади открылась раскаленная печь. В голосе мужчины слышалось волчье рычание. Звери раздирали горящие трупы, рвали на куски, их глаза светились алым.
Стой!
Головная боль вспыхнула с новой силой. Желудок Маршалла сжался, к горлу подкатила рвота и выплеснуласьна ступеньки, на грудь. Беги.
Он близко. Рычит.
Маршалл миновал последнюю ступеньку и повернул налево, добравшись до желанного света. Он метнулся к другой освещенной комнате в конце коридора, побежал, скользя по ковровой дорожке, схватился за дверной косяк, чтобы не упасть, ввалился внутрь. Маршалл повернулся, чтобы закрыть дверь, и увидел перед собой лицо мужчины.
Короткие волосы иглами торчали в разные стороны, как после восьмичасового крепкого сна. Глаза злобно пылали. Лицо прорезали колеи морщин, выдавая возраст, хотя из-за силы и быстроты мужчины можно было подумать, что он намного моложе. И злее. Губы растянулись, обнажив ровные белые зубы. Язык сновал между нимитуда-сюдав жутковатой, почти непристойной манере.
Маршалл захлопнул дверь, лицо незнакомца отпечаталось в мозгу. Он увидел еще один бронзовый замок и рывком закрыл его. Незнакомец дергал за ручку, колотил в дверь плечом, пытаясь сорвать ее с петель. Маршалл попятился. Вскоре на пол полетят щепки, а потом это животное ворвется в комнату.
Я умру.
Мысль слишком абстрактная для понимания. Констатация факта, холодная, как лезвие ножа.
БАХ.
БАХ.
БАХ.
Кусочки штукатурки полетели с рамы на лоб Маршалла. Он вытер лицо. Рука стала влажной. Пот заливал покрасневшие глаза, обжигал.
Всякий раз, как плечо мужчины врезалось в дверь, сердце Маршалла сжималось. Сила ударов поражала. Они отдавались в голове, громче и громче, пока он не захотел, чтобы дверь, наконец, слетела с петель и это безумие прекратилось.
Комната, в которую попал Маршалл, была маленькой. Ближе всего к нему стоял книжный шкаф, полки занимали любовные романы в мягких обложках и безделушки: фарфоровые свинки, снежные шары. Рядом находился гардероб. Старое кресло-качалка покоилось у закрытого окна. Маршалл подумал, далеко ли до земли. Выживет ли он, если спрыгнет?
Он налетел на что-то коленом.
Воображение тотчас подсунуло картинку: бесформенная тварь, скорчившаяся на полу, касается его ноги. Из открытой пасти струится черная кровь.
Маршалл посмотрел вниз и увидел аккуратно заправленную кровать под пыльным покрывалом. Маленький письменный столик в углу, на немнезаконченное письмо, стопка конвертов. Библия.
Эта комната принадлежала женщине, он был уверен.
Мысль о том, что у незнакомца за дверью могла быть жена, ужаснула Маршалла. Что за женщина станет жить с таким типом?
Целовать его?
Обнимать?
Времени на размышления не осталось. Маршалл должен был действовать. Борясь с наплывающей слабостью, он проглотил рвоту. Остатки последней трапезы забили нос. Маршалл толкал книжный шкаф, не зная, тяжесть или же собственная слабость мешала сдвинуть его с места.
БАХ.
Штукатурка посыпалась снова. Книжный шкаф сдвинулся с места, снежные шары и фарфоровые фигурки полетели на пол, брызнув осколками.
БАХ.
Маршалл отпрыгнул в сторону: шкаф рухнул на ковер, весь дом содрогнулся, в воздух взвилось новое облачко пыли. Книги в мягких обложках ударились о стену.
Шесть, Миссисипи.
БАХ.
Ему удалось заблокировать дверь. По ту сторону воцарилось потрясенное молчание.
Маршаллу захотелось кричать от радости, но эйфория была недолгой: удары возобновились. В центре двери появилась длинная трещина. Дерево стонало, щепки терлись друг о друга, скрежетали, как обломки зубов.
От падения шкафа дверь гардероба распахнулась, скрипя петлями, но его внимание привлекла донесшаяся изнутри музыка. Словно с открытки на день рождения, только батарейки почти сели и мелодия тянулась затухающим плачем призрака.
Маршалл сразу узнал песню. «Лунная река». Как ни странно, кто-то специально подстроил так, чтобы мелодия начинала играть, когда открывали дверь гардероба. Маршалл не смог удержаться и посмотрел внутрь, надеясь найти что-нибудь для самозащиты. Увидев содержимое гардероба, он рухнул на колени.
О боже.
Святилище, скиния в шкафу. Разноцветные рождественские гирляндыодни лампочки перегорели, другие мерцалиболтались на вешалках, как ослепительные улыбки. Внизу лежали религиозные открытки, распятия и несколько украшенных узорами расчесок. Рядом с изображением юного голубоглазого Христа стояла статуэтка с отколотыми краямидева Мария.
Но не из-за них Маршалла сковало льдом.
Эта честь принадлежала огромной стеклянной банкетакой большой, что она едва помещалась в гардероб. Рождественские гирлянды окрашивали ее содержимое в неестественные цвета. «Лунная река» играла, снова и снова.
БАХ.
Маршалла вырвало. Он отшатнулся. Щель в двери росла, щепка вонзилась в ковер, как дротик.
Не трогай!закричал мужчина.Убирайся оттуда!
Маршалл попятился к изножью кровати, зажав рот рукой.
В банке плавало скрюченное женское тело, обнаженное и распухшее. Лицо было прижато к стеклу, черные губыраскрыты в пародии на поцелуй. Зеленые зубы. Маринованные глаза уставились на негозрачки затемнили радужку. Волосы колебались, как водоросли в речном потоке. У нее была только одна грудь: место второй занимал кошмарный шрам. Снаружи по стеклу пробежал паук, оставив следы в пыли, и исчез во мраке.
Маршалл начал кричать.
БАХ.
Дверь разлетелась, осыпав комнату щепками. Мускулистая рука показалась в пробоине и стала шарить в поисках засова.
Маршалл метнулся к окну, крича, ничего не видя перед собой.
Толстые пальцы нашли засов и развернули язычок вверх. Дверь приоткрылась на полфута и гулко ударилась о книжный шкаф.
Маршалл не мог распахнуть окно, как ни старался.
Господь, пожалуйста, вытащи меня отсюда. Я не хочу умирать. Этот человек убьет меня. Помогите, пожалуйста, помогите
Маршалл схватил кресло-качалку за ручки и поднял над головой. Слезы брызнули из глаз, их соленый вкус удивил его. Он покачнулся от тяжести. На то, чтобы поднять кресло, ушли все силы.
Мужчина толкнул дверь последний раз и ворвался внутрь, рухнув на книжный шкаф с дождем щепок. Маршалл увидел отражение нападавшего в окне, прежде чем швырнуть туда кресло-качалку. Стекло разбилось, холодный ветер ворвался в комнату.
«Лунная река» все играла.
Кресло-качалка соскользнуло с покатой крыши и исчезло из виду. Маршалл пытался выбраться из окна, обдирая ладони об осколки стекла, но не чувствуя ничего, кроме дыхания свежего ветра у себя на лице. Он не смотрел вниз. Ему было плевать, далеко ли до земли. Только побег имел значениене мысли, не мольбы. Он перебросил ногу через раму и вывалился на крышу.
Огромные руки сомкнулись на поясе его джинсов и втащили его обратно в комнату. Сад внизу, деревья и горывсе исчезло. Он рухнул на ковер, ударившись головой о пол. Маршаллу показалось, что люстра стала мигать, но он не был уверен. Возможно, то был взмах огромных крыльев Боли, что заслоняли свет, пока она пикировала, чтобы вцепиться в него.
Мужчина был настоящим великаном, сотканным из мускулов и вони. От него несло гнилью и ржавчиной. Маршалл не чувствовал обрушившихся на него ударов, только слышал болезненный хруст. Снова и снова. Ветер завывал в комнате, листая Библию на столике у кровати.
Часть четвертая.Подвал.
Глава 36
Утренний свет разливался по Норт-Бенду, туман отступил к горам, словно войско, потерпевшее поражение. Кафе «Твидс» уже открылось и встречало первых за день клиентовдальнобойщиков, возивших дрова. Они пили кофе и отправлялись в путь. Все это время Маршалл кричал.
Рассвет ничего для него не значил.
Лицо распухло от ударов, левый глаз заплыл. Каждый синяк пульсировал, каждая царапина горела. Ему потребовалось пять минут, чтобы осознать, что на нем остались только шелковые боксеры: он бездумно натянул их после душа, прежде чем отправиться в парк. Огненно-красные, со смеющимися дьяволятами. Кожа покрылась мурашками. Потек уже засохшей крови спускался по груди и залепил пупок.
Маршалл понятия не имел, сколько он пробыл в отключке.
Он дернулся в веревках, изнемогая от боли: петли опутывали шею, запястья и лодыжки. Его привязали к старому креслу-каталке. Вместо сиденья был стульчакягодицы Маршалла прилипли к кольцу. Каркас кресла проржавел, колеса сняли, ножки приварили к большой металлической пластине на полуопрокинуть его было невозможно.
Помогите!Маршалл кричал, пока не сорвал голос. Лил грязные слезы. Веревка впилась ему в шею, когда он опустил голову на плечо.
Перед глазами возник их обеденный стол в Сиднее. Ной сортировал фруктовые колечки по цвету. Зеленые нравились ему больше всего. Молочные усы. Серые школьные брюки.
Пленка с камер видеонаблюдения: сын забирается на перила торгового центра. Летит вниз в замедленной съемке. Клоун тянется, чтобы поймать его.
Мозг Ноя на полу морга.
Незнакомые лица на похоронах. Вспышки камер.
Маленькие голубые памятные ленточки, развешанные по Джеймсбриджу.
Клэр отвернулась от него в ванкуверском книжном магазине
Последний образ вызвал больше всего боли. Маршаллу хотелось вернуться в тот вечер и заключить ее в объятия. Поцеловать, как раньше, до того, как все покатилось к черту.
Клэр смотрит на него поверх миски с массаман-карри.
Ее лицо искажено в родовых муках, она вцепилась в руку мужа. Тогда Клэр ругалась, как матрос, ей пришлось наложить швы. Плач их новорожденного сына.
Флешка падает из прорехи на спине плюшевого медведя. Лучше бы он никогда ее не находил, никогда не вставлял в компьютер. Письма. Сайты.
Поездка в Норт-Бенд и первый взгляд на гору Си, ужасное ощущение страха, корчащегося в желудке. Он не хотел этого признавать, но думал об убийстве. Вылезающие из орбит глаза, синеющие губы.
Подросток в туманном парке. Наушники айпода, болтающиеся у него на шее.
Глаза Маршалла распахнулись. Он почувствовал желчь на языке. Химический привкус.
Маршалл сидел в твердом кресле, как человек, привязанный к металлическому скелету. Опустошенный.
Пожалуйста,прошептал он.
Маршалл повторял это снова и снова, но слово утратило смысл. Одиночество окутало его тишинойв подвале.
Голая лампочка свисала с потолка на длинном проводе. Пол под ногами Маршаллаледяной цементпокрывали жирные пятна и опилки. Затхлый запах напомнил о дальнем буфете на кухне в Сиднее: после переезда он нашел там старый пакет с картофелем. Овощи обросли склизкими зелеными щупальцами и выглядели как зараженные крабы.
Стены в комнате были скрыты поставленными вертикально матрасами. «Звукоизоляция»,решил Маршалл. Эта, вторая, стена тянулась по всей комнате, и подвал казался еще меньше. Лестница находилась в четырех метрах от него, словно дразня. Ступени вели к деревянной двери со стеклянной ручкой.
Повсюду он видел сущность своего похитителя. Работу больного, скорбного разума.
Кактус в горшке с длинными острыми колючками. Матрасы, обернутые полотенцами и простынями с рисунком: блеклый рассвет, японский садик, цветы, Мона Лиза, Уилл Смит из «Дня независимости». Американский флаг был разложен у подножия лестницы. Колючая проволока оплетала комнату, как паучья сеть, в ее шипах виднелись обрывки ткани и окровавленные волосы. В углу находились остатки отсыревшей полки. Огромное распятиеХристос, прибитый к кресту,было боком прислонено к матрасу.
В центре комнаты находился заплесневелый, проржавевший слив. Двенадцать моделей свисали с потолка, их тени плясали на стенах: аэропланы, динозавры, восточные веера, ловцы снов. Некоторые были простыми по задумке и внешнему виду, в изяществе других проступала аккуратность взрослого. Но наиболее жуткими оказались осколки витражного стекла различных форм и цветов, приклеенные поверх матрасов.
Маршалл не мог объяснить, чем они пугали его. Он просто чувствовал страх.
Осколки горели в свете лампочки, отбрасывая разноцветные тени, окрашивая тело Маршалла желтыми, синими, пурпурными, красными, зелеными всполохами.
Маршаллу показалось, что подвал похож на церковь, разрушенную бомбой. Он сидел в ее центре в полном одиночестве. Хотя и недолго.
Дверь на верху лестницы открылась.
Забрызганные грязью ботинки со стальными носами загрохотали по ступеням. Пистончики серебристых развязанных шнурков постукивали по дереву.
Маршалл собрался с духом.
Что вам нужно?спросил он, стараясь, чтобы голос звучал уверенно и ровно. Не вышло.
Мужчина наступил на флаг и остановился. Он был выше шести футов и на этот раз без рубашки. Широкий ремень с пряжкой в виде серебряного орла поддерживал свободные рыжевато-коричневые брюки. Выпирающий живот. Отвисшие мужские титьки, под которыми скрывались мускулы.
Маршалл подмечал каждую деталь. Если ему удастся сбежать из этого ада, он хотел максимально точно описать все полиции. Пусть поймают этого ублюдка, пытают, посадят в клетку и
Выбросят ключ.
Нет.
Лучше пусть отдадут его мне.
Маршалл вспомнил, как зашел в мужской туалет на остановке «Грейхаунда» в Ванкувере. Закрыв дверь в кабинку, он увидел криво нацарапанное на ней граффити. Оно гласило:
Из вещей, что утратил я, знаю,
По рассудку сильней всех скучаю.
Некий доморощенный философ сидел на нечистом престоле и делился мудростью, справляя нужду, без сомнения под ужасную фоновую музыку, пока парни передергивали в соседних кабинках. Вспомнив об этом, Маршалл решил, что уже слышал стишок, хотя не мог назвать автора. Уайльд? Может, Твен? Уже неважно. Маршалла испугала его пропахшая дерьмом пророческая суть.