Тем временем на кухне меня дожидался сюрприз. Тара разогрела остатки мясного рулета, застелила стол нашей лучшей скатертью, достала фарфор и серебряные приборы. Зажгла красные свечи, которые наполнили столовую благоуханием розовых лепестков. Тихо играло радио, и Уитни Хьюстон обещала, что всегда будет любить меня. Большой Стив забрался под стол. Чуткий собачий нос сразу понял, чем пахнет: он рассчитывал на кусочек мясного рулета.
Я слышал, как Тара суетится наверху. Решил включить телевизор, чтобы скрасить ожидание. Конечно, показывали дом Пола. Репортер стоял в переулке и сообщал в прямом эфире об исчезновении Шеннон. За ним Клифф и Кори гримасничали на камеру. Кори прикидывался гангста-рэпером и выглядел как белая, идиотская версия Флэйвор Флэв. Я не смог сдержать смех. Затем местный репортер сказал, что Пол находится под наблюдением.
Вот и началось,пробормотал я, выключая телевизор.
Позади зашелестела ткань. Я обернулся. Тара стояла в дверном проеме, такая же красивая, как в день нашей свадьбы. Свежая, только из душа, она переоделась в длинную струящуюся ночную рубашку. Бордовое кружево льнуло к ее волнующим изгибам, длинные темные волосы лежали на плечах, прикрывая грудь, а туфли на высоком каблуке делали ее еще более изящной.
Что думаешь?
Я открыл рот, но слова застряли где-то в горле.
Она улыбнулась.
Приму это как комплимент.
Ты потрясающе выглядишь.
Тара отодвинула стул и пригласила меня сесть. Она открыла бутылку вина, разлила его в бокалы. Уитни Хьюстон сменил Лютер. Всё еще думая о Поле и Шеннон, я вполсилы улыбнулся Таре. Она улыбнулась в ответ. Огоньки свечей танцевали в ее глазах.
Она подняла бокал. В глубине бриллиантовых сережек плескались отсветы рубинового вина.
За начало твоей новой книги.
Спасибо,пробормотал я и сделал глоток. Вино оказалось кислым, похожим скорее на уксус.
Ты притих,заметила она.
Я кивнул и ткнул мясной рулет вилкой. Аппетит куда-то пропал.
Вздохнув, Тара поставила бокал и взяла меня за руку.
Адам, что случилось?
Я рассказал ей о том, что разузнал Мерл: Шеннон пропала, а Пола уже рассматривают как главного подозреваемого.
Какой ужас,прошептала она.Надеюсь, Шеннон в порядке.
Да,согласился я.Если честно, я не думаю, что Пол имеет к этому какое-либо отношение.
Надеюсь, ты прав.
Пока мы ужинали, я пытался настроиться на романтический лад. Мы говорили о нашем первом свиданиио «Криминальном Чтиве» икофейне «У Денни»и о том, что мы успели сделать вместе с тех пор: о поездке на Гранд-Каньон, о первой квартире с тараканами, о нашей свадьбе. Мы старательно обходили стороной тему выкидышей, чтобы не будить горькие воспоминания.
Медленно, но верно аппетит вернулся. Вино ударило в голову. К тому времени, когда тарелки опустели, я почувствовал себя намного лучше. Вдруг я остро ощутил, как сильно люблю жену. Если вы женаты уже какое-то время, вы, вероятно, испытывали похожее чувство. Бывают моменты, когда просыпается то самое электричество, которое сжигало вас в первые дни знакомства.
Тара выглядела невероятно, и я не преминул сказать ей об этом еще раз.
Рада, что тебе нравится.
Она дотронулась до тонкого материала ночной рубашки.
Мне это больше не подходит. Я поправилась.
Чепуха,сказал я.Ты безумно прекрасна.
Она покраснела.
В самом деле? Расскажите мне больше, мистер Сенфт.
Я усмехнулся.
Ты так красива, что я хочу тебя съесть.
Она закатила глаза.
Мужчины.
Эй, я не шучу.
Если ты настаиваешь.
Тара осушила бокал одним глотком. Улыбаясь, она встала, подошла и медленно опустилась мне на колени. Руки сплелись в объятиях, губы встретились в поцелуе. В нем были голод и страсть, которых я не чувствовал уже давно. Языки то и дело встречались, танцуя друг с другом. Она была сладкой на вкус, и я, наслаждаясь, глубоко вдохнул ее запах. Сердцебиение ускорилось, стоило ее пальцам пробежаться по моим волосам. Пока ее руки нежно массировали мою голову, она наклонилась ближе и игриво укусила мой нос. Еще один поцелуй. Мои руки скользнули к ее вздыбленной груди, пальцы аккуратно потерли соски. Они набухли мгновенно, и, будто отвечая, проснулся член. Порывисто вздохнув, Тара прижалась к моей шее.
Наверное мне стоит принять душ,сказал я.
Ты зря беспокоишься. Мне нравится, как ты пахнешь.
Хвост Большого Стива стучал по полу, и мне стоило больших усилий подавить смех.
Тара тоже услышала стук и хихикнула.
Похоже, кто-то счастлив.
Не он один.
Я поцеловал ее подбородок и шею, подразнил мочку уха языком. Это была одна из ее «зон», и я знал, что творит с ней пусть даже легкое прикосновение «там». Дрожа всем телом, она склонилась ко мне, крепко сжала мою руку и прошептала:
Пошли наверх.
Я думал, ты не предложишь.
Я встал и тут же взял Тару на руки. Спина громко хрустнула и мы оба засмеялись.
О-о,сказал я.Звучит как проблема.
Отпусти,попросила она.Я слишком тяжелая.
Ничего подобного,я пересек гостиную и пошел к лестнице.Помнишь, когда мы вернулись из медового месяца, я перенес тебя через порог?
С тех пор я набрала двадцать фунтов.
И только похорошела.
Нет, это не так. Кроме того, ты уже не так молод. Через несколько лет кому-то будет сорок.
Я поцеловал ее в щеку.
Ты действительно знаешь, как завести парня.
Большой Стив поднялся, намереваясь пойти за нами, но я скомандовал ему остаться. Он снова лег, и мне показалось, что он выглядит одиноким и удрученным.
Подъем с женой на руках стоил мне больших усилий, но я бы ни за что этого не признал. В двадцать пять или даже в тридцать это было плевым делом. Но Тара права: мне почти сорок, и я это чувствовал. До спальни я добрался совершенно измотаннымспина ныла и горела.
Но боль едва ли имела значение. Осторожно опустив Тару на кровать, я лег рядоми всё это не разжимая объятий. Мы целовались, долго и не торопясь, медленно раздевая друг друга. Она была такой теплой. Наши руки вновь исследовали знакомую топографию тел, поглаживали особые места и касались тех точек, которые мы могли бы найти с завязанными глазами. Она постанывала, а я шептал нежности.
Ухмыляясь, я взял почти позабытую нами бутылочку с массажным маслом. Не нужно было ничего говорить. Тара легко разгадала мои намерения и перевернулась на живот. Я втирал лосьон ей в спину, массируя плечи и шею, а затем медленно спустился к копчику, ягодицам и внутренней стороне бедер. Никуда не спеша, я наслаждался ее мягкой кожей, смазанной маслом, но гораздо больше мне нравилось то, как она выгибалась под моими движениями, как сильно ей нравилось мое внимание. Она перевернулась, и мои губы припали к ее груди, обхватили сосок, а язык шаловливо пробежался по бугорку. Мурлыкая, она выгнула спину. Рука скользнула ниже, подушечки пальцев нежно прошлись по половым губам и погрузились во влажную скользкую пещерку. Я почувствовал себя пилигримом, возвратившимся домой после долгих скитаний. Прошло так много времени с последнего раза.
Тара извивалась от удовольствия, пока я мягко массировал ее клитор. Он пульсировал под большим пальцем. Она потянулась и погладила мой готовый взорваться член. Ее пальцы будто испускали молнии.
Я хочу тебя,выдохнула она,прошло столько времени, Адам.
Я тоже тебя хочу. Ты нужна мне.
Надень презерватив. Я не хочу
Слова стихли под напором поцелуя, а после я неохотно отстранился. Дотянулся до тумбочки, открыл ящик. Тара обхватила мой член рукой и продолжила его поглаживать. Издав стон, я нащупал презервативы. Они были погребены под всякой всячиной: книжкой, салфетками, бутыльком аспирина, фонариком.
Тара ласкала меня руками, поддерживая мое возбуждение, пока я наконец не разорвал обертку зубами. Меня всегда занимал вопрос, почему никто не додумался создать презерватив, который легко вытащить из обертки? Настроение, мягко сказать, падает, пока ты кусаешь и рвешь упаковку, надеясь, что член не упадет, а партнер не перегорит. Я надел его, и мы снова обнялись. Тара откинулась на подушки, выгнула спину. Я устроился между ее широко расставленных ног, посмотрел на блестящий розовый бутон и понял, что готов кончить прямо сейчас.
Не торопись,прошептала она,прошло много времени.
Я осторожно вошел в нее, сопротивляясь желанию погрузиться во влажное тепло разом. Не торопясь, один мучительный сантиметр за другим. Она вздрогнула и напряглась.
Ты в порядке?спросил я.
Она кивнула.
Немного туго. Всё в порядке. Просто продолжай так же... медленно...
Когда я вошел полностью, мы сначала лежали неподвижно, целовались и ласкали друг друга. Я почувствовал, что напряжение потихоньку спадает. Затем, очень медленно, Тара начала двигать бедрами. Я чувствовал, как растягиваются стенки влагалища, впуская член всё глубже. Через мгновение она расслабилась.
Лучше,выдохнула она.О, Боже, намного лучше. Как же с тобой хорошо.
И мне с тобой.
Я поцеловал ее в шею.
Мне так этого не хватало, Тара.
Я медленно входил и выходил из нее, она двигала бедрами в такт со мной. Вскоре мы вошли в наш ритм. Воздух сотрясали имена, языки жадно слизывали пот, а ноздри вдыхали аромат друг друга. Скорость постепенно увеличивалась. Я чувствовал, что она близка к оргазму, и знал, что и сам не смогу продержаться долго, несмотря на презерватив.
Мы настойчиво шли к взаимной кульминации, двигаясь всё исступленнее. Тара истекала соками, я был тверд, как стальная балка. С приближением оргазма тела напряглись.
Внезапно Тара замерла и стихла.
Я наклонился и лизнул щеку. Она была влажной и соленой. Сперва я подумал, что это пот, но когда поцеловал ее глаза, понял, что она плачет.
Я остановился.
Тара, что случилось?
Прости,всхлипнула она.Прости. Я просто
Она разревелась. Я лег рядом и обнял ее. Я был сбит с толку и, по правде говоря, немного разочарован. Последний раз мы занимались любовью вечность назад, и сейчас всё пошло совсем не так. Я чувствовал себя отвергнутым, а мои опухшие яйца молили выплеснуться хоть куда-нибудь. Это было болезненно: как физически, так и эмоционально.
Мы лежали в темноте. Обнимая ее, я тихонько говорил, что всё в порядке, хотя втайне не понимал, что произошло. Может, я что-то сделал или сказал что-то не то? Может, я причинил ей боль?
Я терялся в догадках, пока Тара содрогалась от рыданий в моих объятиях, уткнувшись лицом мне в грудь.
Принести салфетку?спросил я.
Она покачала головой.
Как насчет выпить?
Нет,она всхлипнула и посмотрела мне в глаза.Нет, я в порядке. Просто побудь со мной, хорошо?
Конечно.
Я схватил сигареты с тумбочки и вытряхнул одну. Прикурив, затянулся и облокотился на спинку кровати. Тара лежала на моей груди. Ее слезы и сопли подсыхали на моей коже.
Я провел рукой по ее волосам.
Хочешь поговорить? Я не понимаю
Прости,она снова извинилась.Мне было так хорошо, а потом я вдруг стала думать о ребенке. И на меня нахлынули воспоминания.
Я кивнул.
Я не смогла с этим ничего поделать. Стала думать о выкидыше, и чем сильнее я пыталась выбросить его из головы, тем хуже получалось.
Почему ты не попросила меня остановиться?спросил я.
Не хотела тебя огорчать. Мы так давно не занимались любовью. Не хотела тебя разочаровывать.
Я не разочарован,солгал я.
Она фыркнула.
Уверен?
Полностью. Я всё понимаю,и я понимал, несмотря на свою собственную эгоистичную потребность.
Тара привстала и вытерла глаза. Затем она пошла в ванную, а я остался лежать: докурил сигарету до фильтра и пытался не замечать тупую боль в паху. Пока ее не было, я слушал, как когти Большого Стива стучат по лестнице. Он вошел в спальню, вскочил на кровать, посмотрел мне в глаза, а потом протянул лапу. Я пожал ее.
Ну, чего смотришь?
Он свернулся рядом со мной, мордой к подушке Тары.
Зашумела вода, и Тара вернулась в спальню. Она легла рядом, взяла меня за руку.
Я пыталась, Адам. Я правда пыталась. Ты же знаешь?
Я знаю, милая. Давай сегодня не будем говорить об этом. Просто поспим.
Мы прижались друг к другу, зажав Большого Стива, и я тихонько шептал ей о любви, терпении и понимании, пока она не заснула. Я молча лежал в темноте, слушая, как сопят Тара и собака, и прокручивал в голове одни и те же мысли. Я был расстроен, и пусть мне удалось спрятать свои чувства от жены, я не мог скрыть их от себя. Я ненавидел себя за это. Я был эгоистичным и бесчувственнымнастоящим неандертальцем.
После похода в туалет я спустился вниз и вышел на задний двор, надеясь, что ночной воздух настроит меня на сон. Выключил прожектор с датчиком движения, чтобы не будить соседей, закурил сигарету и посмотрел на звезды. Кто-то однажды сказал мне, что «звездыэто глаза Бога». Я задавался вопросом, правда ли это, а потом решил выяснить. Вверх взлетела рука с обращенным к небу оттопыренным средним пальцем.
Пошел ты,прошептал я.Это всё твоя вина. У тебя есть собственный ребенок. Зачем тебе был нужен наш? А, ну да, своему-то ты позволил умереть на кресте.
Звезды глядели на меня, холодные, тихие и далекие. Никакой молнии или другой кары за богохульствокак я и ожидал. Меня охватило мрачное чувство удовлетворения. Я затушил сигарету о тротуар и продолжил наблюдать за ночным небом.
Мои мысли были прерваны голосом Клиффа. Он вышел из-за угла своего дома без рубашки, босиком, с сигаретой во рту и сотовым телефоном, прижатым к уху. Судя по разговору, он беседовал с одной из своих многочисленных подруг. Он подпрыгнул от неожиданности, когда увидел меня, и я махнул рукой. Он изобразил, что хватается за сердце, затем помахал в ответ и скрылся за углом.
На мгновение я задался вопросом: каково этобыть Клиффом, сорокалетним холостяком, который каждые выходные трахается с новой женщиной?
Взгляд вернулся к окнам нашей спальни, и я почувствовал жгучее чувство вины.
Я вернулся внутрь и сел за компьютер больше валяя дурака, чем собираясь работать. В конце концов я очутился на бесплатном порносайте. Насмотревшись фотографий, я стал мастурбировать, стараясь не шуметь. Оргазм получился коротким и вялым, а когда всё закончилось, я чувствовал себя не удовлетворенным, а еще более виноватым. Обтершись салфетками, я похоронил улики на дне мусорной корзины.
Немногим после полуночи меня стало клонить в сон, поэтому я вернулся наверх и забрался в постель. Большой Стив пошевелился, вздохнул и снова заснул. Я закрыл глаза. Когда я засыпал, плавая в приятном промежутке между бодрствованием и сном, мне показалось, что я слышу звуки флейты, доносящиеся откуда-то с улицы. Они были слабыми и призрачными, и исчезли почти так же внезапно, как и появились.
Я сел в кровати и прислушался. Музыка не повторилась. Я взглянул на часы, столкнул голову Большого Стива с подушки и снова улегся, решив, что мне померещилось.
Сон быстро вернулся. Он был полон жуткой музыки и треска костра. Где-то глубоко внутри леса обнаженные женские фигуры танцевали вокруг пламени под звуки барабанов. Сатир, играя на флейте, танцевал вместе с ними. Я даже чувствовал запах дыма во сне. За пределами круга из танцующих женщин к дереву был прибит голый мужчина. Его рот был искажен беззвучным криком.
Я вскочил с кровати, мокрый от пота и задыхающийся так, будто пробежал марафон, всё еще слыша отзвуки флейты.
Тара пошевелилась, но не проснулась. Большой Стив внимательно наблюдал за мной, и мне пришло в голову, что это либо я разбудил его, либо ему тоже приснился кошмар.
Вздохнув, он прижался ко мне, я втянул ноздрями его собачий запах и крепко обнял, как большого старого плюшевого медведя. Он лизнул мне руку.
Всё хорошо,прошептал я ему на ухо.Да же? Всё наладится. Должно наладиться.
Мы лежали так очень долго.
Тара перевернулась и застонала во сне. Я поцеловал ее покрытый испариной лоб, порывистое дыхание вновь стало глубоким, а тревожная складка на лице разгладилась. Она улыбнулась и тихонько засопела.
Я заснул, думая о выкидышах и о том, что, возможно, умерли не только наши дети. Возможно, умерло нечто большеечасть наших отношений, которую мы никогда не сможем воскресить.
В ту ночь снов больше не было.
И пока все в нашем районе мирно спали, нечто рыскало по улицам.
Нечто с раздвоенными копытами.
6
На следующее утро, только проснувшись, Тара снова начала извиняться. Я заверил ее, что всё в порядке, и попросил не нести чепуху. Темные круги выдали Тару с головой: спала она плохо. Я же встал на полчаса раньше, несмотря на ночные шатания. Завтрак и кофе в постельи вот она уже улыбается. И несмотря на то, что где-то в глубине ее глаз еще таилась печаль, я почувствовал себя лучше.