Перед глазами все плыло, но совсем скоро я уже мог полноценно осознавать окружающую меня реальность.
Спустившись в гостиную, я заметил, как ледяная тень скользнула по стене, спустившись вслед за мной. Она была знакома мне, причем настолько хорошо, что я отчетливо представлял ее цели.
Горьковатый запах, исходящий с ее стороны, был навязчивым, таким, от которого уже было сложно оторваться. Я видел, как она стоит в темном углу гостиной, молча прожигая меня своими пустыми глазами. О чем она думает, наблюдая за мной сейчас, специально привлекая к себе мое внимание? Явно о недобрых намерениях, ведь совсем не так давно она пыталась меня задушить.
По спине пробежал неприятный холодок, и я, сделав шаг в сторону канделябра, легким движением руки взял его, направив в сторону таинственного силуэта. Нужно было понять, чем он был на самом деле: плодом моей нездоровой фантазии или же чем-то, что я просто не могу объяснить.
Когда свет упал во тьму, выгнав ее из угла, силуэт внезапно растворился вместе с ней, точно никогда ранее и не существовал. Но стоило мне только отстраниться назад, вернув канделябр на свое законное место, как силуэт появился снова, продолжая молча наблюдать за каждым моим движением из темного угла гостиной, в который никогда не попадал свет.
Все это казалось чем-то ненастоящим, специально созданным кем-то, чтобы посмотреть на мою реакцию, заставить испытать настоящее чувство страха, перед которым я впервые был бессилен. Смотря на то, как силуэт продолжает стоять на одном месте, я начинаю медленно терять последние нити, связывающие меня с реальным миром, все сильнее погружаясь в тяжелые размышления о происходящем.
Не выдержав томительного гнета, притаившегося в каждом уголке поместья, я поспешил выйти во двор, чтобы немного привести свои мысли в порядок.
Прохладный поток воздуха раннего утра, когда мир начинает только просыпаться, набросился на меня, окутав легким туманом, в котором растворялось все вокруг. Полуразбитые мраморные скульптуры, уже давно потерявшие всякий смысл, молчаливо утопали в утренней туманной мгле, казались чем-то по-настоящему живым, одухотворенным.
Еще темное небо, не готовое уступить свое место тусклым лучам солнца, печально поглядывало на все сверху вниз, ведя свою беспрерывную борьбу со светом.
Хвойные деревья, окружившие поместье Кёллер мощной неприступной стеной, казались в тумане таинственными существами, временами о чем-то тихо перешептывающимися.
Ночь не хотела покидать свои владения, из последних сил заявляя о своих правах на этот мир. И как же я понимал ее, до конца оставаясь на ее воинствующей стороне.
Вдохнув прохладный воздух полной грудью, я закрыл глаза, долго прислушиваясь к немой тишине, в которой хотелось раствориться. Эта гармония была непостижимой, отчужденной и никем не понятой, но лишь потому, что еще никто не осмеливался быть с ней на равных.
Неохотно пробуждающийся ото сна мир пленял, наполняя каждую молекулу влажного от тумана воздуха скрытой энергией, дарующей новые силы.
Я чувствовал, как по телу пробегал едва ощутимый морозец, с легким туманом заползая под мою измятую рубашку. И лишь тогда, когда первый луч солнца упал на мое лицо, я неохотно открыл глаза, немного поежившись от внезапно нахлынувшего тепла, которое тут же исчезло где-то в пространстве тяжелого свинцового неба.
Прикрывая глаза руками, я еще продолжал наблюдать за тем, как последние пары ночного дыхания медленно отступают в сторону старого леса.
Мраморный ворон, сидящий на едва различимой ладони полуразрушенной девушки, кажется, внезапно ожил из своего вечного сна, готовый в любую секунду вырваться из мраморного плена, чтобы взлететь, но, не найдя в себе сил противостоять камню, он устало смотрел на высокое небо, продолжая тешить свои мечты о свободном полете.
Поместье Кёллер сердито поглядывало на весь окружающий мир, не желая расставаться со своими мрачными цветами. Окруженное плющом и дикими черными розами, взобравшимися на его каменные стены, оно продолжало дремать, вновь приютив в свои стены холодную ночную мглу.
Обогнув поместье, я оказался на едва протоптанной дорожке, по которой давно никто не ходил. Она уходила далеко в лес, растворяясь среди мрачных старых деревьев и всевозможных диких кустарников.
Не в силах утолить свой жгучий интерес, я осторожно следовал по ней, пытаясь вспомнить, куда же она ведет, но в моих воспоминаниях не было ответа на этот вопрос, который теперь не давал мне покоя.
Темнота вокруг меня не рассеивалась, нагнетая атмосферу с каждым моим шагом в неизвестную сторону громоздкого леса. Ни единого кусочка неба не было видно из-за высоких кронов деревьев, макушки которых, кажется, протыкали сам небосклон.
Тишина вокруг давила, не дав и малейшей возможности вновь привести все свои чувства в норму. Тогда, когда я оказался с неведомым чувством наедине, все мои мысли стали такими незначительными, что весь смысл моих недавних размышлений казался пустым.
Рассекая тьму вокруг себя, я внезапно остановился на месте, почувствовав, как под моими ногами что-то болезненно хрустнуло. Подавшись в сторону, я опустил голову, чтобы посмотреть, что это было. Давно засохшая лоза терновника безжизненно лежала на сырой земле. Огромные острые шипы выглядели вполне устрашающе.
Легкое дуновение ледяного ветерка качнуло мощные лапы хвойных великанов, заставив лес на минуту выйти из своего дремлющего состояния. Тогда я услышал странный хруст, раздавшийся где-то недалеко от меня. Вглядываясь в холодный мрак, словно специально скопившийся в одном месте, я сделал пару шагов в его сторону, практически перестав дышать.
Сырая почва под моими ногами не издавала ни звука, позволяя мне быть незамеченным гостем, внезапно ворвавшимся в молчаливое царство темного леса.
Когда тьма полностью окутала собой все, что меня окружало, я позабыл обо всем, что когда-то была для меня важно.
Горьковатый запах появился так же внезапно, как колющий морозец, схвативший меня за ноги. Не в силах сдвинуться с места, я чувствовал, как тело мое дрожало от холода. Еще никогда я не испытывал такую слабость, быстро перерастающую в беззащитность. Тогда, плененный таинством леса, я пытался вырваться из него, но все силы точно разом покинули мое тело, вернувшись к свету. Не зная, что меня окружает вокруг, я начал аккуратно ощупывать пространство, в котором я был заперт.
Я болезненно отдернул руку, когда что-то очень сильное и острое схватило ее. Мне казалось, это было что-то по-настоящему живое, молча притаившееся в темноте. Я чувствовал, как рука немела от жгучей боли, насквозь пронизывающей все тело.
Горьковатый запах усиливался с каждой секундой, заставляя мой разум медленно покидать меня. Теперь даже во рту я ощущал тлетворный горький привкус. Казалось мне или нет, но эта горечь быстро начала проникать под мою кожу. Тогда что-то щелкнуло в моей голове, вернув все прежние потерянные силы.
Сделав резкий поворот назад, я начал как можно скорее выбираться из этой темноты, слыша, как позади меня что-то начало шевелиться.
Тяжело дыша, я вернулся на лесную дорожку, с которой сошел. По всему телу пульсировала яростная дрожь, от которой я уже никак не мог избавиться. Прислонившись к стволу дерева, я пытался восстановить ровное дыхание, чтобы понять все то, что со мной произошло буквально пару секунд назад. Как бы я был рад, если все это просто оказалось очередным кошмаром.
Сердце мое бешено застучало, когда на своей руке я увидел множество синяков и неглубоких порезов. Каждая полученная мною ссадина изнывала от жгучей боли, что каким-то дурманящим ядом проникала в мою кровь, отравляя ее, заглушая каждый удар моего сердца. Вокруг была тишина, и я не мог поверить, что она реальна. Каждый раз, когда она тесно окружает меня, я не знаю, чего мне следует ожидать. И сейчас, находясь среди нее, я пытаюсь сдержаться, не впустив заразительную тоску в свой мозг.
Озираясь по сторонам, я выхожу из мрачного леса, не желая больше даже приближаться к нему, хоть его таинственность чертовски меня манила.
Дурные мысли покинули меня, когда я снова оказался во дворе поместья. Боль медленно начинала стихать, и я уже практически не обращал на нее должного внимания. Однако я никак не мог забыть этот горьковатый привкус на своих губах, который, мне кажется, до сих пор отчетливо на них ощущался.
Почувствовав на себе какой-то холодный испытующий взгляд, я невольно поднял голову вверх, заметив в одном из окон Чарлза, внимательно наблюдающего за каждый моим движением. Он словно изучал меня, пытался что-то понять очень важное, что было известно лишь ему одному.
После стольких лет я вряд ли смогу смириться с тем, что он перестал быть тем, кого я знал очень давно.
Эндиан был один в гостиной. Бросив свой взгляд на пол, он долго о чем-то раздумывал, пытался найти ответы на некогда терзавшие его вопросы. Как бы он хотел понять все то, что было всегда от него закрыто. Ему было бы достаточно хотя бы одного тихого слова, сказанного кем-то по-настоящему родным, чтобы понять суть того, что было сделано много лет назад. Его сердце никогда не испытывало этого чувства, по крайней мере, он так всегда думал.
О чем он думает сейчас, так смиренно замерев в одном положении? О том страхе, в котором он провел всю свою жизнь. Этот страх зародился очень давно, найдя себе укромное место в его горячем сердце. Казалось, он давно позабыл о нем, живя своей привычной жизнью, наполненной верной любовью Джорджии, но это было далеко не так. Каждый день этот страх усиливался в нем, прося для себя нового укрытия, и Эндиан, уже сильно привязавшись к нему, не может ему отказать, предоставляя всего себя без остатка.
Его глаза в какой-то момент начинают снова двигаться, и эти пушистые ресницы вновь трепещут, как и его дыхание, вновь наполнившее горячее тело. Он снова вернулся к жизни, но почему-то был пуст, и эта пустота его уже давно не пугала.
Когда глаза его плавно перебежали с пола в сторону не горящего камина, они вновь застыли, кажется, лишенные всякого жизненного признака. Однако золотисто-янтарное пламя в них, внезапно загоревшись, было явным доказательством жизни, кипящей внутри единственного наследника Лаограсс, унаследовавшего проклятие отца, которое однажды и породило в нем животрепещущий страх.
Заметив, как Эндиан находится в полном одиночестве, Джорджия тайком подобралась к нему сзади, нежно обвив своими ласковыми руками его сильную шею.
Тепло камина приятно обжигало ее замерзшие кончики пальцев рук. Почувствовав ее прикосновения, Эндиан, очнувшись от своих тягостных размышлений, приобнял ее одной рукой, мягко поцеловав в щеку.
Джорджия была счастлива сейчас находиться рядом с ним, наслаждаясь теплом, но горячее жжение на ее щеке почему-то сильно напоминало ей легкий ожог.
Глава 13
Не знаю, что побудило меня тогда вернуться в Сан-Лореил, но этого мрачного городка мне безумно не хватало. Наверное, все происходящее в стенах поместья не давало мне свободы, медленно отравляя каким-то тлетворным чувством.
Мне хотелось немного побыть одному, прогуляться меж старых улочек, послушать, как бьется сердце Лореила, неровно отбивая беспокойный ритм. Как же я все-таки зависим от него, от этого маленького мирка с изогнутыми от холода крышами и пустыми пыльными окнами домов, в которых редко загорается свет. Его мостовые дорожки пленяли меня, как и жизнь, в которой я сам себе казался кем-то другим.
Выбросив из головы всевозможные мысли, я молча плелся по тихим улочкам утреннего городка, изредка встречая на своем пути фигуры, которые резко изменились с того момента, когда я был здесь в последний раз. Их глаза наполнились каким-то таинственным светом, а вместо хмурых гримас сияли легкие улыбки. Все вокруг было давно не тем, к чему я привык.
Наверное, мой город погиб с того момента, как я покинул его, променяв на свой собственный мир, который оказался еще удушливее и теснее.
Даже воздух здесь изменился, став каким-то другим, наполнившись запахами, о которых я даже никогда и не слышал.
Сан-Лореил, который я знал очень долго, навсегда покинул меня, но мне вовсе не было грустно, хоть я и сам не понимал, почему.
Ноги привели меня в сторону «Кёрс-Роуз», во дворе которой кипела самая настоящая жизнь. Я не знал, хотелось ли мне снова пройтись по ее огромным коридорам, заглянуть в библиотеку, в которой мы с Сэмом проводили очень много времени Я не знал, хотелось ли мне вообще быть здесь, в городе, для которого я внезапно перестал существовать.
Никто вокруг не замечал меня, проходя мимо так, точно перед ними была лишь одна пустота. Тогда я совсем потерял всякую нить с реальностью, окончательно опустев.
Директор Вальмонт, возвращаясь в академию, внезапно остановился, плавно обернувшись ко мне. Его ядовито-зеленые глаза смотрели конкретно на меня.
Не думал, что ты вернешься снова, Энгис. Однако я рад увидеть тебя, голос его звучал привычно, нежели все, что меня окружало.
Что произошло с Сан-Лореилом? Он как-то сильно изменился. Тревожащие мысли никак не отпускали меня.
Город не изменился, Энгис. Дело в том, что ты больше в нем не нуждаешься.
Я непонимающе посмотрел на него, ожидая больших подробностей.
Он наиграно улыбнулся, ожидая от меня подобного опустошенного выражения лица, на котором прочно застыло недопонимание.
Той холодной январской ночью я точно знал, что в городе появится новая душа, ищущая именно моей помощи. Тогда я приютил тебя, дал новую жизнь, которая должна была скоро для тебя закончиться. Это закономерность Сан-Лореила, одно из важнейших правил: каждая потерянная душа должна вернуться туда, откуда пришла. Ты нашел свой мир перестал существовать для города.
Каждое его слово болезненно воспринималось моим рассудком, который всячески старался верить, что Вальмонт просто лжет. Но я прекрасно знал его, помнил, что ложь он презирал больше всего на свете.
А как же Сэм? Почему-то сейчас я подумал именно о нем, не в силах забыть его слабую фигуру, растворяющуюся в безмолвном тумане.
Он выполнил то, что обещал. Вальмонт опустил глаза, какое-то время о чем-то размышляя. Сэм всегда оберегал тебя, пытался защищать, быть хорошим другом, всегда оставаясь на твоей стороне. В памяти сами по себе ожили воспоминания, как Сэм закрывал меня собой, то бросаясь под укусы бешеного пса, то подставляя свое хрупкое тело под яростные удары хулиганов. Его тело всегда было истерзанным, изувеченным до такой степени, что временами он едва мог пошевелиться, сутками не поднимаясь с постели. Когда я пытался защищать его, он злился, вновь подставляя себя под удары судьбы, которые были предназначены для меня. Когда я спросил его, зачем он это делает, практически добровольно убивая себя, он ответил, что ради своего единственного друга он готов даже на самые страшные вещи. Тебе повезло, что для защиты ангел выбрал именно тебя, Энгис. Он сделал все, что должен был, не позволяя никому украсть твою душу. Ты же знаешь, что у немногих здесь она есть.
Я перестал чувствовать все, что происходило вокруг меня на этот момент.
Сан-Лореил продолжал жить, давно позабыв обо мне, как и о многих, кто, по словам директора, нашел то место, которое обычно принято называть домом. Но мне было все равно грустно осознавать все это, не в силах позабыть ни дня, проведенного в стенах академии «Кёрс-Роуз».
Дуновение ветра перестало меня касаться, легкий холодок больше не покалывал мой пальцы, а небо и вовсе перестало существовать, медленно принимая тяжелые свинцовые краски моего душного мирка.
Забудь о Сан-Лореиле так же, как он забыл о тебе, слова Вальмонта звучали как в каком-то вакууме, и я едва их расслышал, вновь оказавшись в своем поместье.
Все, что я когда-либо помнил о маленьком городке, которого не найти ни на одной карте, быстро рассеивалось в моей памяти.
Городок забывал меня, заставляя забыть и его. Через пару секунд я уже вряд ли смогу вспомнить его маленькие мостовые улочки, дрожащие в молчаливой тьме, это тоскливое постукивание дождя об искривленные крыши стареньких домов, теплую улыбку Сэма и милосердного бога Лореила, однажды спасшего меня холодной январской ночью.
Чувство едкого одиночества застигло меня врасплох, и я уже не знал, как его хотя бы заглушить на какое-то время. Оно напоминало о себе с новой силой, каждый раз окрашивая передо мной все в мертвый серый цвет. Он преследовал меня на каждом шагу, прося добровольно сдаться, на что я бы никогда не смог решиться.