Мысли мои были переполнены ее образом, который, нежно прикасаясь ко мне, вмиг отдаляется и исчезает, растворяясь во тьме. Ну почему же я стал так бессилен, потеряв ее? Я не могу даже двигаться, не могу говорить, не могу даже нормально дышать
Кажется, что вместе с ней похитили и какую-то очень значимую для моей жизнедеятельности частичку, отвечающую за мое сознание.
Открывая глаза, я вижу перед собой только серый мир, не имеющий ни одной яркой краски, способной его спасти. Все резко стало таким ненастоящим, что и себя я начал считать выдуманным кем-то персонажем какой-то несчастной истории, которая начинает быстро приходить к долгожданной развязке, исход которой, очевидно, плачевен.
И почему только этот невыносимый мною цвет окружает собой все вокруг? Серый это не цвет спокойствия. Он убивает, медленно и незаметно проникая в сознание, как ядовитое жало, лишающее здравого рассудка и всяких жизненно необходимых эмоций.
Прислушиваясь к нежному шепоту, который уже успел проникнуть в мое сознание, я медленно засыпал, теряя малейшую связь с внешним миром.
Тело становилось таким невесомым и легким, отчего мне казалось, что даже самый незначительный поток воздуха может без проблем поднять меня, расщепив на молекулы.
Я уже не мог управлять своим телом, а шепот становился все громче и громче, оглушая меня, точно выстрелом из мощного оружия.
Не позволяй этому случиться, яростный крик, внезапно ворвавшийся в комнату с холодным порывом ветра, прогнал ласковый шепот, в котором я был готов утонуть. Сэм тряс меня за плечи, приводя в сознание, которое от меня бесправно отказалось. Если ты позволишь, то умрешь. Перестань уже терзать себя, Энгис. Твоя жизнь ни от кого не зависит.
Голова гудела от его слов, что звоном раздавались в ней, скоро придя в прежнее состояние.
Его внезапно обесцветившийся образ говорил только об одном я снова потерял все краски жизни.
Зачем ты пришел? Его едкие слова снова пронзили мое сердце, в который раз нанеся ему неизлечимые раны.
Сэм тяжело вздохнул, опустившись на стул, стоящий рядом:
Ты спас меня. Я невольно вспомнил его бессознательный образ, который едва не утащили во тьму проклятые души городка, желая полакомиться плотью существа с чистейшей кровью. Однако от тех слов я не отказываюсь. То, что было сказано, было сказано всерьез. Уж прости, но по-другому я не могу.
Не знаю, какое чувство тогда управляло мной, но я больше не мог держать на него зла, которое уже давно потеряло свой всякий смысл.
Я знаю, где она сейчас. Его слова молниеносно прожгли мой рассудок, подарив некогда потерянную надежду.
Мой взгляд без каких-либо эмоций застыл на нем, ожидая долгожданного ответа, с которым Сэм явно не торопился, испытующе смотря на меня.
Ты же знаешь, что молчать уже бесполезно, отозвался я, разрушив тесное молчание, напрягающее атмосферу вокруг. Так где сейчас Вейн?
Опустив глаза, он резко помрачнел:
И почему твоя жизнь зависит именно от нее? Не понимаю. Она ведь легко может уничтожить тебя, стоит лишь ей захотеть.
Если этот день когда-то наступит, я не стану даже сопротивляться.
Без следа жизни на потускневшем лице, Сэм поднял на меня свои недоумевающие глаза, которые пытались мне о чем-то сказать, убедить, заставить поверить, но всех его стараний все же было мало.
Моя душа давно была скованна в крепких руках Вейн, которые уже вряд ли когда-то смогут ее отпустить.
Скрепя сердце, Сэм согласился помочь мне найти дорогую для меня пропажу, пожертвовав собой ради спасения моей собственной жизни, которая давно висела на волоске.
Вейн очнулась в каких-то незнакомых ей развалинах. Она чувствовала неприятный запах, очень сильно напоминающий сырую могильную землю, давно прокисшую под проливными дождями.
Не став размышлять о своем месторасположении, Вейн попыталась подняться на ноги, приложив к этому все свои имеющиеся способности изнеможенного тела. Ей хватило секунды и одного неприятного удара о землю, чтобы понять, что руки ее были прикованы цепями к ручке люка. Это окончательно обезнадежило ее.
Она знала, кричать нельзя, ведь иначе они услышат, эти создания, давно потерявшие веру в завтрашний день, медленно разваливаясь на части.
Руки ее болели от сильной хватки цепей. Рядом не было ни души, и только тихое завывание зверя где-то вдали лихорадочно заставляло трястись ее колени. Она совершенно не была готова услышать приглушенные шаги, поднимающиеся на разрушенный этаж старого здания у заросшего пруда.
Когда шаги во тьме стихли, перед ней появилось пять фигур, лица которых она запомнила раз и навсегда, впервые увидев над своей постелью.
С усилиями приблизившись к ней, одна из фигур склонилась над ее слабым телом, внимательно рассматривая, проклиная одним только взглядом.
Ты знаешь, какого нам дышать этим гнилым воздухом? раздался его хрипловатый голос, от которого Вейн стало не по себе. Нет, конечно, не знаешь. Еще бы тебе об этом знать. Фигура разразилась удушающим кашлем, едва удержавшись на ногах. Это нечестно по отношению к нам, голос неизвестного задрожал. Казалось, некто был готов разразиться самыми горькими слезами на всем белом свете. Мы не должны были оказаться здесь, в этой клетке, сплошь населенной демоническими отродьями, которым внезапно выпал шанс получить собственную душу, отнятую у нас.
И в чем же здесь моя вина? спросила Вейн ровным, до безумия спокойным голосом, не поднимая на него своих глаз.
Создание, не ожидавшее услышать от нее и слова, насквозь прокусило свою губу от испепеляющей злости ко всему, что было вне его давно потерянного мира.
В том, что ты спокойно дышишь этим воздухом, не в силах им отравиться, прохрипела фигура, с трудом поднявшись на ноги. Нам известно о слабостях одного демона, который с минуты на минуту распрощается с жизнью, однажды привязавшись к тебе, как банный лист. Эта нездоровая зависимость есть наркотик, излечиться от которого уже нельзя. А вы так хрупки, поэтому сегодня нам доставит искреннее удовольствие наблюдать за тем, как ты вместе с ним рассыпешься на части.
На бледном лице Вейн загорелась улыбка, прямо насмехающаяся над сказанными им словами. Подняв на него свои голубые глаза, чистота которых отгоняла всю тьму, скопившуюся вокруг, она тихо прошептала:
Знаете, почему вы здесь? Потому, что предали свет, бесправно согрешив.
Холод старого развалившегося каменного здания, давно отстранившегося от жизни, брошенного в одной из параллелей Сан-Лореила, чувствовался всем телом. Ледяные капли дождя, ударяя о камень, глухо отбивали мелодию, которая вряд ли может предвещать безопасность.
Насквозь пробитое мглой небо отражалось в темно-зеленой воде непроходимого пруда, дугой обогнувшего развалины некогда величественного здания.
Направляясь в его сторону, мы с Сэмом прислушивались к нездоровой окружающей тишине, которая, как мне тогда показалось, нахально нас обманывала своей беззащитностью. Все вокруг было таким тихим, что я отчетливо слышал наше с Сэмом прерывистое дыхание.
Босые ноги, беспечно ступающие по мокрой от дождя траве, были покрыты мелкими царапинками и синяками, ставшими свидетелями болезненной хватки прочных оков. Белая ночная сорочка едва колыхалась на порывах легкого ветерка, скользящего по тонким рукам девушки. Она неспешно направлялась в мою сторону, точно оценивая каждый мой шаг, проделанный ей навстречу. Ее белоснежные волосы, едва касаясь тоненьких плеч, развевались в разные стороны, придавая этому беззащитному существу еще более хрупкий вид.
Остановившись передо мной, она легко обняла меня, тепло улыбнувшись.
Вейн, прости, что меня не оказалось рядом в тот момент, когда я так был нужен. Из-за меня ты подверглась опасности. Мои руки не решались ее почему-то обнять, хоть я очень сильно желал этого. Синяки и порезы на ее руках и ногах не позволяли мне даже прикоснуться к ней, словно их нанес я сам.
Ее тонкий палец коснулся моих губ, прося меня больше не произносить ни единого слова.
Я сама виновата, раз стала легкой добычей. И это я должна просить у тебя прощение. Она виновато опустила глаза, по-детски поцеловав меня в щеку.
Я видел, как ее босые ноги, истерзанные цепями, еле стояли на месте, вот-вот готовые подвести хозяйку, повалив ее на сырую землю. Поэтому, подхватив ослабевшее тело на руки, я бережно прижал ее к себе, желая как можно скорее избавить ее от насквозь пронизывающей дрожи.
Но куда делись похитители? Сэм почувствовал что-то неладное в событиях, произошедших в разбитых стенах забытого всеми здания.
Они рассыпались, легко ответила Вейн, подарив ему улыбку, которая его больше всего пугала.
Мягкими руками она дотронулась моих плеч, бережно припав к моей спине. Она ничего мне не сказала с того самого момента, как мы вернулись в «Кёрс-Роуз», оставив все недавно произошедшие события позади.
Я чувствовал, как легко трепетало сердце в ее прижатой ко мне груди, как оно ликовало, просто находясь в безопасности. Я был рад, несказанно рад, ее осторожным прикосновениям, тому незначительному теплу, которым она без остатка делится со мной.
Когда она вот так обнимает меня, закрывая глаза, я уже не могу пошевелиться, незаметно для себя навеки став ее заложником.
Не осмеливаясь прикоснуться, я молча слушаю, как она дышит, как легко вздымается ее грудь, как колышутся ее длинные пушистые ресницы, словно в каком-то сладком дурмане таинственного сна. Она не говорит мне ни слова, но мне это и нужно.
Через какое-то мгновение я слышу, как ее дыхание становится тише, чувствую, как ее руки ослабевают, медленно сползая по моим плечам, вот-вот готовые сорваться.
Оторвавшись от любования за ночной жизнью города, я беру ее тело на руки, еще немного любуясь спящим, таким беззащитным видом, а затем аккуратно кладу ее в мягкую постель, накрывая теплым одеялом. Но почему-то, когда она вот так покидает меня без предупреждения, я не могу сделать и шага, точно прикованный к ней какими-то невидимыми, но очень прочными цепями.
Ее ресницы продолжают трепетать, едва подергиваясь в полудреме. Такая невесомая, такая легкая и такая совершенная
В этот раз я не смог удержаться, прислонив свою ладонь к ее мягкой щеке. Больше всего я боялся, что в этот момент она возьмет и исчезнет, оставив меня одного в этом душном мире, из которого никому нет выхода, но как же я был рад, что этого не произошло.
Я уже был не в силах оторваться от нее, аккуратно скользнув пальцами по тонкой шее. Ее грудь встрепенулась, кажется, от нежданного прикосновения.
Тьма сгущалась новыми красками, зарывалась в каждый потаенный уголок, перешептывалась с кем-то невидимым, кажется, обговаривая какой-то загадочный план. Она медленно кружила над Вейн, пыталась дотронуться до нее, схватить за руки, чтобы внезапно утащить в один из возможных пустых миров, в котором она уже вряд ли сможет уцелеть.
Забравшись на край ее кровати, я долго наблюдал за ней, не в силах сомкнуть глаза. Я и не заметил, как во сне она прижалась ко мне, даже через рубашку обжигая мою грудь своим горячим дыханием.
Глава 8
Наутро, когда первые лучи едва окрепшего солнца коснулись пушистых ресниц девушки, Вейн распахнула свои глаза, в которых отчетливо читалось недоумение:
Энгис, ты всю ночь провел рядом со мной?
Ни на секунду не смыкая глаз, тихо ответил я, продолжая смотреть на нее.
В ее глазах сияло смятение, одновременно переливаясь самыми разнообразными оттенками восхищения. Она не знала, что ей ответить, да и что вообще сказать, ведь ради нее еще никто не был готов пожертвовать собой.
Прикрыв свои глаза, она затаила дыхание, и снова открыла их, вновь посмотрев на меня.
Нет, это не сон, пролепетала она, попытавшись мне улыбнуться. Неужели совсем не смыкал глаз?
У меня не было для этого повода. Я ведь пообещал оберегать тебя любой ценой.
Вейн опустила глаза на льняную подушку, на которой пряди наших волос едва сплетались друг с другом. Я ощущал ее неровное дыхание, временами прерываемое чувством обжигающего ее смущения.
Ты слишком зациклился на мне, Энгис, еще тише проговорила она, не поднимая на меня своих внезапно опустевших глаз. Так нельзя. Это не защита, а кража у всего остального мира.
Вейн, если бы ты знала, как я хочу украсть тебя у самой жизни, у этого городка, подарив другую, ни на что не похожую жизнь. Мои руки сжали ее ладонь, уже не желая отпускать.
Вновь ее глаза озарились тем светом, который согревает мою застывшую от холода Сан-Лореила душу, спасая от жутких кошмаров по ночам.
Ее тонкие губы образовали улыбку, насквозь прожигающую меня:
Если ты действительно этого так хочешь, то почему же не украдешь, допустим, сейчас?
Мои тонкие пальцы скользнули по ее мягким волосам, остановившись у основания ее шеи.
Тогда тебе придется распрощаться со своим миром, приняв мой. Я не хочу, чтобы ты когда-либо чем-то жертвовала.
А если этого хочу я сама?
Она настойчиво ждала от меня ответа, не сводя с меня своих требовательных глаз, отказать которым я уже был не в силах.
Поднявшись с ее постели, я протянул ей свою руку, надеясь, что ее слова были реальны. Не раздумывая, она вручила мне свою тоненькую ладонь, последовав за мной в сторону огромного зеркала, стоящего у тяжелого платяного шкафа.
Если сейчас ты сделаешь шаг вперед, то уже никогда не сможешь попасть в свой собственный мир. Это жертва, от которой ты можешь отказаться. Тогда я пожертвую этим миром ради тебя.
Она встревоженно подняла на меня свои глаза, в которых застыла какая-то слепая печаль.
У меня давно нет своего мира, с дрожью в голосе сказала она, опустив глаза. Он рухнул, когда я была ребенком.
Тогда я дарю тебе свой. Сделав шаг в мир, который был мне подвластен, я боялся, что она откажется, но Вейн смело шагнула за мной.
Прекрасное голубое платье с витиеватым черным кружевом, нежно лежащим на ее тонких руках и длинной шейке, изящно смотрелось на ней, придавая особенный, сказочный вид. Легкие черные туфельки на невысоком каблучке звонко стучали по каменному полу, звоном разлетаясь по всей моей комнате.
Остановившись у зеркала, основания которого были искусно облачены в серебряную каемку, Вейн замерла на миг, погрузившись в какие-то без конца тревожащие ее мысли.
Что-то случилось? Почему ты так грустна? едва приобняв ее за плечи, встревоженно спросил я.
Мои прикосновения точно обожгли ее, отчего она неожиданно отстранилась от меня, бросив пугливый взгляд в мою сторону.
Вейн? Она без конца начинала меня пугать, нагоняя самые невероятные мысли, болезненно тревожащие меня.
Тяжело выдохнув, она присела на стул, стоящий у моего шахматного стола, прислонив ладонь к своему разгорячившемуся лбу.
Присев перед ней на колени, я заглянул в ее пустые глаза, в которых ничто не могло более отразиться. Я хотел было обнять ее, но руки мои не могли даже приблизиться к ней.
Прости, на вздохе сказала она, вновь посмотрев на меня прежними глазами, полными ясного света, прости меня, Энгис. Я не знаю, что и сказать тебе, чтобы ты смог понять меня.
Мои прикосновения болезненны для тебя, механически проговорил я, больше не надеясь ее коснуться.
Она встрепенулась, как птица, попавшая в клетку, крепко и так нежно заключив меня в горячих объятиях.
Да о чем же ты?! Еще ничьи объятия не были для меня так желанны. Просто я не могу поверить, что это все реально.
Хотел бы я верить ее словам, как когда-то, но что-то внутри меня съежилось в серый клубок, не зная, как уже снова стать похожей на мою прежнюю душу.
Она не выпускала меня из своих объятий, но я уже не мог как прежде даже дотронуться до нее, боясь увидеть то перепуганное до смерти лицо, которое до сих пор стоит у меня перед глазами.
Тяжелый сон, внезапно свалившийся на меня грузным кошмаром, не давал мне ни капли покоя. Он был, как мне казалось, самым реальным из всех, которые мне однажды удалось увидеть в призрачном царстве великого и ужасного Морфея. Это был бы один из самых обычных кошмаров, если бы не одна душа, нашедшая место среди моих собственных страхов.
Очнувшись один в огромном и холодном поместье, я был подавлен самыми разнообразными чувствами. Они давили на меня, прожигали мою грудь, хватались за сердце, пытаясь его вырвать и вмиг разорвать, смеясь над тем, как я медленно умираю.