Он упорно спрашивал себя, почему все-таки она это сделала. И вдруг у него мелькнула мысльа почему бы и нет? Что он успел угнать об этой девушке? Мало ли какие трагические обстоятельства могли возникнуть в жизни Зиллы Стивенсон, неведомые тем, кто был знаком с ней лишь поверхностно. Кто может знать, что ее подтолкнуло к такому концу? Он еще раз подумал, что тут самоубийство в чистом виде. По-видимому, она приставила револьвер вплотную к голове. Поэтому так мало осталось от ее красоты и очарования. Грили, успевший навидаться разного рода ужасных зрелищ, подумал, что в насильственной смерти женщины присутствует какая-то двойная несправедливость, особенно в смерти такой красавицы, грубо и внезапно выхваченной из жизни.
Он посмотрел на часы. Вот-вот прибудет санитарная машина, а дел еще по горло. Он снял пиджак и фуражку. И вдруг вспомнил о разговоре, который он и Зилла вели совсем недавно на углу припортовой улочки. Он чувствовал себя счастливым и верил, что будущее обещает небывалое, захватывающее любовное приключение ему, привыкшему довольствоваться малым, принимать жизнь такой, как она есть, и не требовать от нее больше, чем она может дать. Тем не менее, он горел желанием узнать, как и из-за чего разразилась эта катастрофа.
С другой стороны камина, почти в самом углу, находилась еще одна дверь. Грили обошел кругом труп, открыл дверь и заглянул внутрь. Это была спальня. Там горел электрический свет, а у низкого туалетного столика с трехстворчатым зеркалом стоял Куэйл. Он что-то внимательно рассматривал. На голове у него была шляпа из мягкого фетра, а на руках резиновые перчатки. Он выглядел очень озабоченным и заинтересованным.
Идите-ка сюда,подозвал он Грили. Вам это ни о чем не говорит?Грили взял из его рук фотографию. Это была та самая, которую ему показывал в порту Фоуден, снятая под пальмами Марокко.
Да, я уже видел ее. Мне ее показывал Фоуден. Вот и он на снимке. Фотография сделана во время его заключения в вишистском лагере в Марокко. Как она оказалась здесь?
Куэйл ответил, пожав плечами:
Я обнаружил ее за туалетным столиком.
Это еще труднее понять Вы уже смогли разобраться хоть в чем-нибудь?
Куэйл не ответил. Он молча взял карточку у Грили и сунул во внутренний карман пиджака.
Давайте лучше примемся за дело,сказал он вместо ответа и подошел к кровати. Грили увидел на розовой перине открытый чемодан, набитый марлей и ватой.
Возьмите пару одеял, продолжал Куэйл.Надо сделать так, чтобы это выглядело как очередной случай эпидемии. Через несколько минут с «неотложкой» прибудет Феллс. Он захватит носилки.
Да, работенка не из приятных.
Вот именно,ответил Куэйл.Чем скорее мы с ней покончим, тем меньше будем об этом думать,он подхватил чемодан и они вернулись в гостиную.
Глава 8Любовная тема
I
Танжер окончила письмо и поднялась с места. Она подошла к телефону в дальнем углу комнаты, сняла трубку, постояла в нерешительности и снова положила ее на рычаг. Она мерила комнату шагами вдоль и поперек, повторяя, что вела себя крайне глупо, что бывают в жизни случаи, когда можно нарушать любые правила, что нужно подчиняться законам естества, а в первую очередьлюбви. Ведь это Бог повелел людям любить друг друга, и ничто не должно мешать исполнению этого веления.
Она снова подошла к телефону. На этот раз она решительно набрала номер. После недолгого ожидания она услышала в трубке голос секретарши Куэйла.
Алло!сказала Танжер.Мистер Куэйл у себя? Я хотела бы с ним поговорить. Это мисс Лоулесс.
Слушаю, мисс Лоулесс,отозвалась девушка.Рада вновь услышать ваш голос. Мы с вами не разговаривали по меньшей мере целый год. Не кладите трубку, я позову мистера Куэйла.
После небольшой паузы послышался голос Куэйла:
Алло! Танжер? Каким добрым ветром вас занесло в наши края? Уж не для того ли вы звоните, чтобы сообщить о своем желании поработать у меня?дружелюбно спросил он.
Нет, дело не в этом. А если бы я захотела? Признайтесь, Питер, у вас, наверняка, припасено для меня задание?
К сожалению, нет. Что вам нужно, Танжер?
Вы, как всегда, ужасно заняты?спросила она.
Да,ответил Куэйл,у меня хватает дел. Но все же я занят не настолько, чтобы не найти времени для вас.
Может быть, вы пригласите меня пообедать, Питер? Я хочу поговорить с вами с глазу на глаз и сегодня же, не позже.
Все ясно. Это что-то чрезвычайно важное,ответил он с легким оттенком сарказма.
Для меня это очень важно!ответила она.
Раз это так серьезно для вас, то посмотрим, как у меня с расписанием. Не подойдете ли к часу дня в «Риц»?
Это было бы чудесно!отозвалась Танжер.
Куэйл повесил трубку и принялся мерить комнату шагами вдоль и поперек.
Через несколько минут он прошел через кухню в контору и сказал красавице блондинке:
Меня не будет с часу до полтретьего. Во второй половине дня мне понадобится Грили. Разыщите его. Пусть к четырем часам придет в бюро на Лайл-стрит. А завтра пусть явится сюда к семи вечера. Вы все поняли?
Да, разумеется, мистер Куэйл.
Он остановился на пороге и, не оборачиваясь, спросил:
Вы ведь не ошибетесь, правда?
Разве я когда-нибудь ошибалась, мистер Куэйл?сухо переспросила девушка.
Он состроил гримасу и ответил:
Нет, что правда, то правда, но я живу этой надеждой!
Когда Танжер вошла в фойе отеля «Риц», там ее уже поджидал Куэйл. Он нашел ее просто восхитительной. Ее красота гармонировала с блестящим воспитанием и безукоризненными манерами. На ней было темно-синее платье ангорской шерсти и каракулевое полупальто, светлые шелковые чулки и синие же лакированные туфельки. Куэйл заметил, что она вся во власти какой-то тревоги. Танжер была вовсе не из тех, кто впадает в панику по пустякам. Она обладала очень уравновешенным характером и встречала самые неприятные обстоятельства с полным присутствием духа. Зачастую ей все удавалось уладить именно благодаря самообладанию и спокойной решительности. Невозможно было представить, чтобы она потеряла контроль над ситуацией или, тем более, над своими действиями.
Он пожал ей руку и сказал:
Танжер, вы обворожительны. Вы, как всегда, словно сошли с обложки журнала мод и озаряете одинокого представителя сильного пола светом абсолютной женственности!
В самом деле?спросила Танжер со смехом.Вы еще никогда не делали мне таких приятных комплиментов.
У меня ведь полным-полно времени для того, чтобы расточать любезности знакомым дамам, не правда ли?язвительно спросил Куэйл.Но в один прекрасный день, когда окончится война и я смогу немного вздохнуть, то непременно наговорю вам всевозможных приятных вещей. Знаете, Танжер, если бы я вам признался, что очень люблю вас, что у меня такое чувство, будто я любил вас всегда, да только не нашел времени сказать вам об этом, а даже если бы и нашел, в данный момент это было бы совсем некстати.
Уж не собрались ли вы приударить за мной, Питер?спросила она в упор.
Сам не знаю,ответил он.Когда я увидел, как вы входите в фойе, то даже на минуту растерялся!
Вот таким вы мне нравитесь больше всего!засмеялась Танжер.
Они прошли в ресторан. После обеда, когда официант принес кофе, Куэйл спросил:
Почему вы сказали перед обедом, что вам нравится видеть меня такимне лишенным обычных человеческих чувств?
Танжер посмотрела на него своими ясными, искренними глазами глубокого синего цвета:
Мне бы так хотелось,сказала она,чтобы вы именно сегодня проявили человечность! Не то, чтобы я считала вас бесчеловечным, Питер, в глубине души вы не чужды обычных чувств, просто у вас, при вашей профессии, не было случая это доказать.
Что вы знаете о моей профессии?хмуро спросил Куэйл.
Не так уж много,ответила Танжер,но кое о чем могу догадаться.
Куэйл сказал, улыбнувшись:
В конце концов, мы пришли сюда вовсе не для того, чтобы обсуждать особенности моей профессии, а для того, надеюсь, чтобы наслаждаться обществом друг друга.
Питер,ответила она,уж лучше мне с вами быть откровенной. Ведь я пришла сюда, чтобы говорить именно о вашей работе. Собственно, о том, что является составной частью вашей работы.
Выражение лица Куэйла внезапно изменилось, как будто его черты враз огрубели.
Продолжайте, Танжер,сухо сказал он.
Я осмелилась позвонить вам сегодня, чтобы поговорить о Хьюберте Феллсе.
Ах, вот оно что И что же вы хотите мне о нем сообщить?
Только то, что мы любим друг друга.
О боже!воскликнул Куэйл.Только не это!
Почему?изумленно спросила она.Что в этом плохого?
Ровно ничего,ответил Куэйл.Но вы выбрали чрезвычайно неподходящее время.
Но ведь это не может помешать делу!
Нетответил Куэйл.Это не помешает. Скажите-ка, Танжер, вы часто встречались с Феллсом?
Нет, очень немного,ответила она.Помните, как вы однажды попросили меня наведаться на вечеринку с коктейлями? Вы хотели, чтобы я понаблюдала за ним. У вас было впечатление, что он угнетен какими-то неприятностями. В то время он выполнял важное задание, и вам хотелось, чтобы я помогла вам составить представление о немгодится ли он для еще более сложных поручений.
Совершенно верно,сказал Куэйл.Хотелось узнать, много ли он пьет, умеет ли держаться, каких предпочитает друзей Короче, мне хотелось знать все, что касается его личности.
Танжер кивнула:
Да, вы как раз прибегли к методам своего периодического контроля. Ужасно, должно быть, оказаться на вашем месте, Питер, и устраивать своим людям проверкине сплоховал ли человек, не растерял ли свою храбрость
Я контролирую лишь некоторых из своих агентов. Для большинства из них это излишняя мера. Но с Феллсом был совершенно особый случай. Во всяком случае,тут он пожал плечами,мне не в чем его упрекнуть. Я ему полностью доверяю. Теперь я знаю, что он совершенно надежен. А тогда был слегка обеспокоен его одиночеством и некоторыми странностями его характера.
Я знаю. Питер. Пожалуй, у него нет идеала, которым бы он руководствовался.
А вот тут вы заблуждаетесь,весело сказал Куэйл.У него есть его дело! Работа, которую он выполняет для меня. И это очень важно для него. Феллс прежде всего солдат, как если бы он находился на переднем крае где-нибудь в пустыне.
Куэйл слегка наклонился к ней:
А вам когда-нибудь приходила в голову мысль о других моих помощниках, которым не выпало удачи остаться по эту сторону Ла-Манша, о тех, которые работают во Франции и даже в Германии? Подумайте о них! Вот у кого адская жизнь, не правда ли? Один-единственный неверный шаг, иОн уставился на скатерть. Потом заговорил снова:Вы хоть когда-нибудь задавались вопросом, что происходит с теми из моих агентов, которых врагу за границей удается схватить?
Нет,ответила она.И не вижу причины задумываться над этим!
И вы правы,заявил Куэйл.До сих пор Феллсу везло. И даже больше, чем везло!
Я знаю,ответила Танжер.Это правда. Но ведь эта война не будет тянуться вечно, вы сами это говорили, Питер! Настанет день, и Хьюберт сможет свободно распоряжаться своей жизнью!
Куэйл вынул из кармана портсигар, взял две сигареты, для нее и для себя, и зажег обе своими ловкими, точными движениями.
Я чувствую,сказала она,что вы сейчас собираетесь сообщить мне нечто исключительно неприятное.
Почему вы так решили?
А потому, что в таких случаях ваши движения становятся медленными, расчетливыми, и вы всякий раз угощаете меня сигаретой, выгадывая время на обдумывание предстоящего разговора.
Ну, что же,произнес Куэйл.Моя дорогая, мне вовсе не требуется долго обдумывать то, что я хочу вам сейчас сообщить. Слушайте меня внимательно, ибо все это крайне серьезно. Я всегда доверял вам больше, чем любой другой женщине из моего окружения. Вы знаете обо мне и о моей работе больше, чем кто бы то ни было. Вы выполняли кое-какие мои задания, в частности, вели наблюдение за моими агентами. Именно в этой роли вы встретились с Феллсом. Теперь моя очередь быть откровеннымя ревную к Феллсу, потому что вы его любите!
Что-что?!изумилась Танжер.Никогда не предполагала, что
Да, это правда,сказал Куэйл.Вы не предполагали! Не знали, что и я могу испытывать к вам подобное чувство? Тем хуже! Боюсь, что мне никогда не придется испытать простые радости существования. Я тащусь по жизни с петлей на шее и ядром на ноге. Но Богу было угодно, чтобы вы влюбились не в кого иного, как в Феллса.
Танжер широко раскрыла глаза.
Почему?спросила она.Что странного в том, что я полюбила такого человека, как Хьюберт Феллс? В нем много привлекательного. Он принадлежит к избранным натурам. Когда-то он совершил глупый промах, который вы не преминули раздуть, преследуя свои собственные цели. Не поймите меня ложно, Питер. Вы в свое время проявили немало великодушия по отношению к Хьюберту. Вы, в сущности, приняли единственно возможное решение, в конце концов определившее его амплуа. Он сумел сохранить уважение к себе. Если он не сумел продолжить свою карьеру военного, то, по крайней мере, смог бороться с врагом другими путями и средствами. Он постоянно рисковал собой. Ваша мысль о том, чтобы дать ему возможность реабилитировать себя, кажется мне исключительно удачной. Но после войны не будет причин, которые помешают ему вести жизнь обычного человека!
Куэйл сделал глубокую затяжку и произнес:
Все неприятности с вами, женщинами, происходят оттого, что вы воображаете, будто знаете мужчин. Ничего подобного! Я полагаю, вы уже успели объясниться ему в любви?
Да,сказала Танжер.Успела.
Неплохо,сказал Куэйл.Должно быть, это его здорово сбило с толку. Как преждевременно созревшего школьника, который вдруг обнаружил, что недоступное не столь уж недоступно Все это прекрасно, но ведь у него не было времени поразмыслить над этим?
А что с ним будет после того, как он найдет время поразмыслить?спросила она.
Феллс человек неглупый и совестливый. Он вспомнит, что на свете немало людей, которым известна его биография, и сообразит, что окажет вам плохую услугу, взяв вас в жены. Он знает, что кое-кто непременно начнет болтать, и эти слухи и пересуды дойдут до ваших ушей. Он способен предугадывать последствия. И если его не волнует собственная репутация, то он будет очень обеспокоен положением в свете своей жены. Вот увидитеон уклонится от вашего предложения,мрачно сказал Куэйл.Ему и следовало бы так поступить.
Питер, мне не нравится тон, которым вы все это мне говорите. Почему он должен уклониться?
Вы, кажется, забыли, что Феллс работает на меня.
Я не забыла, Питер. Я постоянно об этом думаю. Может быть, вы решили, что я буду чинить ему препятствия в работе?
Нет,ответил Куэйл.Я так не думаю. По крайней мере, вы не станете мешать ему нарочно, но влюбленная женщина непременно наделает глупостей, а думать будет тогда, когда уже слишком поздно и ничего нельзя исправить.
Ну, знаете ли, Питер, вы не имеете права распоряжаться нашей жизнью по своему усмотрению!
Ах, вы всерьез так думаете?с улыбкой вымолвил Куэйл.Не сердитесь на меня, Танжер. Вы сами прекрасно знаете то, что я собираюсь вам сказать. Вы чересчур преданная родине англичанка для того, чтобы разрушить мои планы, а ведь, может статься, Феллсу в них отведена центральная роль! Вы же не захотите все испортить?
Конечно же, нет, Питер! Никто не собирается разрушать ваши планы. Разве я сама не служила вам верой и правдой? И продолжала бы служить, если бы вы не решили от меня избавиться. Я так и не поняла причины своего увольнения.
Можете мне поверить,сказал Куэйл,я подчиняюсь тем же правилам, что и мои сотрудники. А «избавился» я от вас, как вы изволили выразиться, когда почувствовал, что чересчур сильно привязываюсь к вам. Кстати, не кажется ли вам, что наш разговор становится беспредметным?
Ни в коем случае,отпарировала она.Мы движемся к решению.
И каково же оно будет?
Вот оно: я решила выйти замуж за Хьюберта, как только окончится война и он перестанет работать на вас, по крайней мере, официально. Что в этом плохого?
Ничего особенного кроме того, что я сомневаюсь в успехе этого начинания.
Я причиняю вам много хлопот со своими идеями, не правда ли, по поводу любви, брака и прочих отклонений в этом роде, а вы и так обеспокоены происходящим. У вас хватает забот и без меня. Я очень люблю вас, Питер, и сержусь на себя за то, что невольно ставлю вам палки в колеса!