А вы уверены в этом? Вы полагаете, что я готов на все, лишь бы избежать заключения?
Нет, не думаю,произнес Куэйл.Но я вас знаю. Вернее, знаю тип людей, к которому вы принадлежите. Вы примете мое предложение хотя бы для того, чтобы сохранить хоть каплю уважения к себе.
Феллс утвердительно кивнул:
Самое худшее в том, что вы правы,он поднялся с места и пожал плечами.
Вам нечего терять,нажимал Куэйл.
Вы правы,сказал Феллс.Мне действительно нечего терять Я согласен.
Куэйл удовлетворенно улыбнулся. Он надел свой пробковый шлем, слегка надвинув его на один глаз, и произнес:
Теперь увидимся, когда вы выйдете из заключения. После военного трибунала вас отправят в Англию для отбывания срока. Вы попадете в Мэйдстон. Я позабочусь о том, чтобы вас освободили через две-три недели. Нам придется подыскать для вас другое имя. Потом через пять лет, которые вы «отсидите» полностью, вас снова ненадолго поместят в тюрьму, чтобы освободить по всем правилам, И мы постараемся, чтобы наши друзья немцы узнали, где вас найти.
Вы, в самом деле, думаете, что они захотят войти в контакт со мной? Вы полагаете, что они постараются встретиться со мной и убедить меня работать на них?
Куэйл кивнул:
Это обязательная часть их программы. Они готовы на все.Направляясь к двери, он добавил:Но когда-нибудь мы с вами будем за это вознаграждены!
Феллс услышал, как за ним захлопнулась дверь. Он почувствовал себя несколько лучше и с облегчением потянулся. Потом стал думать о Куэйле. Как ни странно, не без восхищения, ибо Куэйл был личностью. Он прекрасно понимал, что Феллс из двух зол выберет меньшее, хотя ему нелегко будет признать себя виновным в преступлении, которого он не совершал. К тому же в гораздо более тяжком преступлении! «Ловко же он все рассчитал»,подумал Феллс.
Неожиданно он заметил, что публика поднялась с мест, а оркестр «Палладиума» заиграл гимн, актеры во главе с Триндером стояли на сцене и пели, зрители подхватили припев.
Он двинулся вслед за толпой, пробиравшейся к выходу. Мистер Триндер со сцены отпускал какие-то остроты в адрес публики, покидавшей зал. Уже в коридоре Феллс услышал его выкрик: «Все высчастливчики!»
Глава 3Фоуден
I
Фоуден вынырнул из зарослей кустарника. Остановился на тропе, спускающейся с холма и расширяющейся по мере приближения к пыльной дороге, ведущей к Сувейре. Через минуту он вновь шагал по тропе. Он прихрамывал и не мог двигаться быстро. Вдруг он остановился и выругался.
Несмотря на то, что вечерняя духота уступила свежести марокканской ночи, Фоуден обливался потом. На нем были очень грязные и рваные тиковые брюки. Рубашка прилипла к телу. Лицо и руки почернели от загара. Светлые волосы были спутаны. Струйки пота проделали бороздки в пыли, покрывавшей лоб и щеки.
Он снял ботинок, который натер ему ногу, нашел водянку на пятке и надорвал ее ногтями. Затем обулся и зашагал в направлении Сувейры.
Какая гнусная страна! Какая вшивая!думал Фоуден. Все было куда более грязным и мерзким, чем ему приходилось видеть до сих пор. Население, женщины, климат, напиткивсе казалось ему отвратительным, но особенно женщины и климат. Он вытер со лба капли пота, порылся в кармане брюк, вытащил окурок и закурил его.
На краю горных отрогов, находящихся километрах в шести-семи от Сувейры или Магадора, если вам больше нравится это название, высятся три пальмы. Заметив их, Фоуден направился прямо к ним.
Фоуден был очень крепок. При росте в пять футов одиннадцать дюймов у него были мощные плечи и мускулистые руки с широкими ладонями и короткими цепкими пальцамируки умелого и очень сильного человека. Несмотря на водянку, которая жгла ему пятку, он осторожно, но крепко ставил ногу на землю. У него было худое лицо с выступающими челюстями, с серьезным выражением голубых глаз. Он мог наделать хлопот, как могли в этом убедиться на марокканском берегу, набравшись достаточного опыта.
Он уже довольно долго ничего не ел, а от сигареты горчило во рту. Ему хотелось сплюнуть, но во рту пересохло и слюна не шла. Время от времени он как бы случайно поглядывал на пальмы. Многие бы бросали полные надежды взгляды в том направлении, но такие зависящие от случая вещи, как надежда, счастье и обстоятельства, не входили в расчеты Фоудена и не слишком волновали его ни при каких условиях. Он всегда верил лишь в себя, Фоудена. Если возникало какое-нибудь благоприятное обстоятельство, что ж, тем лучше! А в противоположном случае следовало спокойнее относиться к жизни, вот и все.
Женщинам Фоуден нравилсяиногда вопреки их натуре, ведь в его отношении к ним всегда сквозила жестокость, вплоть до садизма. Но он мог быть и очень галантным, если это входило в его планы. Он умел показаться как очень вульгарным, так и утонченным в манерах. У него всегда была ясная голова. И если он не всегда добивался того, чего хотел, то в этом не было его вины, и он не жаловался но на этот раз
От группы пальм отделился силуэт, подошел к пыльной дороге и остановился, повернувшись в сторону Фоудена.
Тот тоже еще в пути заметил человека у пальм, который стоял, вяло прислонившись спиной к стволу одного из деревьев. В углу рта его была турецкая сигарета, ее запах Фоуден почувствовал на расстоянии. На голове незнакомца была феска и Фоудену он показался похожим на хамелеона. Кроме того, он был омерзительно грязен. Фоуден представился:
Меня зовут Фоуден. А вы, я полагаю, Акед?
Да, я Акед,ответил незнакомец. У него оказался довольно высокий, странно свистящий голос, и Фоуден подумал, не евнух ли перед ним. Он присел прямо у дороги и спросил:
Нет ли у вас сигарет?
Человек извлек пачку из своих одежд и не без щегольства откинул крышку. Фоудену он показался типичным гидом из тех, что водят туристов по базарам или продают им порнографические открытки. Он взял одну сигарету и закурил. Она была превосходного качества.
Акед сказал:
Очень рад вас видеть. Я ждал вас еще вчера. Я рассердился, что вы не пришли вовремя. Ваше отсутствие выбило меня из колеи!
Фоуден глубоко вдохнул сигаретный дым.
Идите вы к черту!воскликнул он.Еще не хватало, чтобы это вас выбило из колеи. Думаю, что вас еще сильнее выбьет из колеи, если я вас размажу по этому стволу и превращу вашу физиономию в студень! Сын шлюхи!
Акед усмехнулся и сказал:
Сожалею, что оскорбил вас!
Не беспокойтесь, что оскорбили меня,съязвил Фоуден.Я вас сумею утихомирить. Надо же набраться такой наглости! Ненавижу таких!
Да, это, наверное, неприятно,сказал Акед.
Не имеет значения,отрезал Фоуден,сообразите своей дурацкой башкой, что я тащился 200 километров из Марракеша и большую часть пути проделал пешком. Да по этому треклятому захолустью!
Акед сказал:
Мне трудно в это поверить, ведь по дороге идет множество военных грузовиковфранцузских, американских, британских; вы могли бы, кажется, подъехать на каком-нибудь из них.
Возможно!отозвался Фоуден.Но ведь я не знаю, кому принадлежит это захолустье. То ли людям из Виши, то ли немцам, то ли французам, а может, англичанам или американцам. Такая поездка не обошлась бы без риска, ясно вам?
Да ради бога!ответил Акед.Хотите быть грубымпожалуйста, но от вашей грубости нет никакой пользы. Можно, конечно, позволить себе грубость, когда ни в чем не нуждаешься. А вы, насколько я знаю, нуждаетесь кое в чем. Так что лучше уж вам быть повежливее.
Фоуден взорвался:
Браво! Лучше быть повежливей! Ну да ладнобуду повежливее. Что вы мне хотите сказать, сукин вы сын? Это достаточно вежливо для вас?
Акед спокойно снес оскорбление:
Меня предупредили, что у вас имеются деньги для меня. Я деловой человек. Деньгипрежде всего.Фоуден успокоил его:
Пусть вас не волнует вопрос о деньгах! Отправляясь сюда, я все предусмотрел. Моя сумка там, на вершине холма, спрятана в зарослях, деньгив ней. У меня не было случая позаимствовать оттуда, черт возьми!
Нет,холодно сказал Акед.Я не верю.Он посмотрел на Фоудена и увидел, что у того губы совсем пересохли.Готов спорить, что вам очень хочется пить. Без сомнения, вы уже давно ничего не пили. У меня есть то, что вам нужно!
Вы чертовски любезны,ответил Фоуден.Сколько мне это будет стоить?
Нисколько,сказал Акед.Я вас угощаю,он запустил руку за полу своей засаленной рубахи и вынул бутылку, затем протянул ее Фоудену. Тот вытащил зубами пробку и понюхал содержимое бутылки. Это оказалась водка. Он взял горлышко бутылки губами и опустошил ее залпом. Он подождал минуту и почувствовал, как его заполняет и придает новые силы мягкое тепло. Водка быстро подействовала на его пустой желудок.
Акед сказал:
Я вижу, что вам нравится что попало! Но я доверяю вам, как верю всегда всему свету.
Фоуден ответил:
Черт подери! Значит, так вы и добились успеха в жизни? Вы мне веритекак трогательно! Прекрасно, вываливайте свои россказни!
Акед сказал:
Вот, что вы должны будете сделать. В Сувейре сейчас творится бог знает что, никто ничего не может понять. Вы знаете, что американцы высадились десять дней назад. Никто не знает, кому делать реверансы,вишистам, немцам или американцам.
Фоуден нахмурил брови:
Немцы? Неужели в Сувейре могут быть немцы одновременно с армией Эйзенхауэра?
Акед засмеялся:
Дорогой друг, верьте Акеду. Немцы всюду. Конечно, они не всегда объявляют себя немцами. Они стараются выдавать себя за кого-нибудь другого. Они становятся норвежцами и поляками, англичанами и американцами, превращаются в мавров, эфиопов и даже в евреев, но они все равно остаются немцами.
Фоуден спросил:
А разве у них нет паспорта? Ведь даже жители Сувейры должны иметь паспорта, разве не так?
Акед терпеливо улыбнулся:
В Сувейре процветает спекуляция паспортами и другими документами. Я сам заработал на этом немало денег. А один из моих приятелей сколотил на этом порядочную сумму. Он занимался самым презренным ремесломбыл карманным вором. Воруя из карманов паспорта и перепродавая их другим он обогатился и был совершенно счастлив, но тут его, беднягу, и убили!
Фоуден вставил:
А каким образом это меня касается? Акед ответил:
Слушайте, мой друг. Я дам вам очень хороший совет. Сувейра в настоящее время не очень приятное место для англичан. С ними происходят таинственные вещи. Люди, случается, исчезают. Повсюду какие-то странные случаи. Везде немецкие шпионы и агенты Секретной службы. Я вас уверяю, что Сувейранездоровое место для англичан.
Хорошо, я согласен,сказал Фоуден.Но вы же не считаете, что я собираюсь пустить здесь корни? Все, чего я хочуэто вырваться отсюда. Кстати, я полагаю, вам было поручено уладить именно это дело?
Акед сказал:
После заключения сделки я всегда неукоснительно выполняю все, что на меня возложено. Прежде всего, я хочу знать, сколько вы мне заплатите?
Столько, сколько вам обещано, и ни цента больше. Вы получите тысячу американских долларов. Только не нужно устраивать скандал! У меня в сумке три тысячи долларов. Тысяча из нихваша, но сверх того ни гроша!
Акед согласился:
Хорошо. Это меня вполне устраивает.Он отбросил изящным движением свой окурок.Следуйте по шоссе на Сувейру. Вам нужна улица Двух рыбок. Сверните на вторую улицу за британским консульством и, когда упретесь в тупик, поверните в небольшой проход между домами по левую сторону от вас. Это и есть улица Двух рыбок. В конце ее находится ночное кафе,он вздохнул, как будто его бесконечно волновала мысль о ночном кафе, и продолжал,это заведение принадлежит одной женщине, миссис Ферри; она выдает себя за американку, но это неправда, она англичанка, и пусть это останется между нами,усмехнулся Акед.Я думаю, что миссис Ферри вряд ли пользовалась хорошей репутацией в странах, где успела побывать, разве что в Марокко. В Сувейре ей не очень-то чинят препятствиятам столько старых негодяев, что на их фоне она выглядит прилично. Вы понимаете?
Понимаю,отозвался Фоуден.
Вот и хорошо,продолжал Акед.Значит, миссис Ферри англичанка. Ее заведение называется «Персиммон», а подают там сплошное пойлоэто лишь для посетителей. Скажите ей, кто вы такой. Скажите, что виделись со мною. Она о вас хорошо позаботится, вы не будете нуждаться ни в чем.
Фоуден спросил:
Что же она смогла устроить? Все ли готово?Акед ответил:
Об этом я ничего не знаю. Меня это не касается. Курьер, который сообщил, что вы должны приехать, попросил меня встретить вас. Мне дадут тысячу долларов за то, чтобы я помог вам связаться с миссис Ферри. Это я и сделал. А что касается остального, то это не мое дело, и я ничего не знаю Так как насчет денег?
Хорошо,сказал Фоуден.Пойдем за ними,он поднялся и попросил,не дадите ли еще одну сигарету?
Акед протянул ему пачку. Фоуден начал подниматься по дороге, ведущей к зарослям на холме. Он полными легкими вдыхал табачный дым и чувствовал, что оживает. Шагая враскачку, он ощущал радость жизни. Фоуден думал, что обязан этим ощущением алкоголю, но в глубине души знал, что чувствует такой прилив сил благодаря тому, что видит перед собой ясно начертанный путь. Разумеется, нужно было урегулировать еще кое-какие мелкие детали, но в целом, черт возьми, все должно было пойти как по маслу. Низкорослому Акеду приходилось почти бежать, чтобы успеть за широкими шагами Фоудена. Они вошли в самую чащу. Через минуту Фоуден остановился на небольшой полянке. Песок под ногами был рыхлым и сверкал при ярком лунном свете серебряными блестками.
Я не вижу никакой сумки Неужели вы мне солгали?Фоуден ответил:
Я не собираюсь вам лгать ни за что на свете!
Он протянул левую руку, его пальцы сомкнулись на горле Акеда прежде, чем маленький человек смог испустить крик сквозь испорченные зубы. Левая рука Фоудена была так сильна, что мускулы, казалось, вот-вот прорвут кожу. Акед царапал ногтями запястье и руку, закрывавшую ему лицо, нанося удары ногами наугад. Фоуден даже не моргнул. Ему не понадобилось прибегать к помощи правой руки. Через несколько секунд кольцо его пальцев разжалось. Акед мешком рухнул на песок. Фоуден повернул труп ногой. Наклонился над ним, завладел пачкой сигарет. Потом он вышел из чащобы и зашагал назад по направлению к Сувейре.
II
Всему свету было известно, что миссис Ферри была тонкой штучкой и прожженной бестией. Были и другие факты, касающиеся этой дамы. Никто не знал, откуда она взялась, и вряд ли бы кто стал этим интересоваться, ибо мадам Ферри принадлежала к тем женщинам, по поводу которых не задают лишних вопросов. Поговаривали, что один или два пытливых ума делали робкие попытки в этом направлении, но им пришлось прервать свое расследование, чтобы спасти свою шкуру.
Миссис Ферри когда-то, очевидно, была очень хороша собой. Она до сих пор была сложена вполне гармонично, но со спины выглядела гораздо лучше, чем спереди. У нее был непропорционально монументальный бюст, особенность фигуры, льстящая восточному вкусу, но оставляющая равнодушными тех, кто привык к более распространенному и привычному западному типу красоты. Ее обрюзгшее лицо было обильно накрашено. Блеклый цвет лица подчеркивался слишком светлой пудрой, а губная помада была чересчур яркой; глаза, подведенные тушью, постоянно слезились, и все это придавало ей весьма неприглядный вид.
И тем не менее она не давала повода для насмешек над собой. Было в ней что-то неуловимо зловещее, несмотря на то, что, когда ей хотелось поразвлечься, она не так уж редко танцевала, с легкостью и грацией переступая красивыми маленькими ногами, неизменно обутыми в самые экстравагантные туфли, какие ей только удавалось найти.
Миссис Ферри воплощала собою «Клуб Персиммон». Это заведение, где можно было выпить и повеселиться, помещалось в конце переулка, выходившего на улицу. Двух рыбок и образовывавшего настоящий тупик. Войти туда было легко, а выбраться невозможно. Счастливо отделывался лишь тот, кому удавалось унести ноги целым из «Клуба Персиммон». Но в этом ночном заведении царил дух беззаботного веселья, подчеркнутого созвучной музыкой. Музыка никогда не смолкала, а запах, устоявшийся в залах первого этажа, был совершенно неописуем. В кафе имелся еще и подвал, в который можно было попасть по винтовой лестнице с деревянными ступенями, скрытой ящиками для пустых бутылок за баром. Улочка, где находился «Клуб Персиммон», известная под названием Площади Серафима, была знаменита живописными мавританскими дворцами, а также двумя закрытыми заведениями, которыми тоже управляла миссис Ферри. Время от времени пансионерки этих домов затевали скандалы с дикими криками и завыванием, на которые жители соседних домов не обращали никакого внимания. Ходили слухи, что однажды на Площадь Серафима явилась полицейская бригада, набранная из местного населения, под командованием французского офицера. Но эти храбрецы отступили с огромной скоростью и в полном беспорядке, преследуемые миссис Ферри, которая гналась за ними с ружьем.