Это классический вопрос всякой жертвы. Жертва никогда не может успокоиться и вопрошает: «Почему я? Почему мне это суждено?»
Ты понял? повторил парень опять угрожающим тоном. Все-таки странно, когда с тобой вот так разговаривает какой-то сопляк.
Понял, сказал я сдавленным голосом, корчась от боли в животе и не будучи в состоянии вздохнуть как следует. Все же они сильно ударили меня в грудь. Что я должен понять? О чем понять? Это было непонятно, но я чувствовал, что парни ждут от меня утвердительного ответа.
Ну, ладно, сказал парень, и оба они убежали. Это было странно. Я через немытое окошко входной парадной двери видел, как они бегут к машине и отъезжают.
Они избили меня, причем довольно аккуратно. «Шкуру не испортили», как сами же выразились.
Что я должен был понять? Что они от меня хотели?
Я достал из кармана сигарету. Закурил и тут же закашлялся. Все-таки они здорово сильно ударили меня по легким.
Все тело болело. Наверное, есть люди, которые привыкли к тому, чтобы их били. Может быть, они как-то легче переносят побои. Может быть.
Что же касается меня, то на меня эта встреча произвела сильное, неизгладимое впечатление. Во-первых, чисто физически. Я получил три ударав легкие, в живот и по почкам. От этого перехватывало дыхание, ныло нестерпимо в животе и ломило спину.
Да и моральное мое состояние было не лучше. Очень вероятно, что это было самое тяжелое. Когда тебе тридцать шесть лет и ты главный режиссер в театре и вообще уважаемый человек. И вдруг тебя бьют в подъезде какие-то мальчишки. Да в нормальной жизни я бы таких вахтерами не принял на работу
В их лицах было все, как у всех им подобных. Отецкрасный пролетарий, и матьпроститутка. Коммунальная квартира с пьяными загулами соседей и родителей, безденежье, сплошной мат, который аккомпанементом проходил через всю жизнь таких людей.
И вот эта жалкая тупая скотина бьет тебя по почкам. И ты не можешь ничего сделать
В такие минуты хочется иметь пистолет. Теперь этоне проблема. Были бы деньги. Но вот бедая сильно сомневаюсь, что смогу застрелить даже этого урода. Скорее всего, пистолет я бы так и не вытащил Не тот случай.
Все-таки я докурил сигарету и несколько пришел в себя.
«Не убили, и то слава Богу, решил я. В наше время мне, можно сказать, еще повезло».
Я поднялся наверх в квартиру и, стоя перед дверью, роясь в кармане в поисках ключа, вспомнил все события сегодняшнего утра.
Меня передернуло от мысли, что сейчас я увижу Ларису.
И я увидел ее, едва только зашел. Она сидела на кухне и курила. Пепельница стояла перед ней. Лариса смотрела в окно и не обернулась при моем появлении. Она была все в том же наряде, что и утром. Наверное, не успела переодеться. Или не было настроения. Или сил. После того, что я видел, я мог ее понять в этом смысле. Такого рода любовные свидания не поднимают настроение у женщины
Единственное, что бросилось мне в глаза, когда я посмотрел на нее, это были чулки, порванные на коленях
Ты уже пришел? безразлично спросила Лариса, глядя на меня пустыми глазами.
Как видишь, ответил я, стараясь не глядеть на нее. Я старался скорее прошмыгнуть к себе в комнату. Но мне это не удалось, потому что тут же зазвонил телефон.
Лариса сняла трубку, потом брови ее поднялись, и она сказала мне нетвердым голосом:
Марк, это тебя.
Я взял трубку и услышал в ней незнакомый голос. Он сказал:
Так вы все поняли?
То есть? не «врубился» я сразу. Я не привык к такому началу разговора с незнакомыми людьми.
Вы сказали пятнадцать минут назад, что поняли, произнес мужской голос.
Вот тут я все действительно понял. Этот звонок был сделан специально для того, чтобы объяснить мне кое-что. Ведь я думал, что прибили меня в подъезде случайные хулиганы.
А что я должен понять? поинтересовался я. Тут же я бросил взгляд на сидящую рядом Ларису. Лицо ее изменилось, на нем была написана нескрываемая тревога. Она в упор смотрела на меня расширившимися глазами. Похоже было по ее реакции, что она узнала того, кто звонил, и примерно представляла, о чем идет речь.
Не случайно ее голос дрогнул, когда она передавала мне телефонную трубку.
А вы сами не догадываетесь? спросил меня мужчина.
Нет, ответил я довольно резко. Вы кто? И что вам нужно?
Какой вы строгий, сказал голос. Как будто это не вам наподдавали только что. Зря старались, получается?
Я промолчал.
Если вам показалось мало того, как вас побили, мы можем повторить. И сделать с вами что-нибудь похуже. Хотите, чтоб было похуже?
А что вы от меня хотите? спросил наконец я. Что я должен понимать?
Голос ответил:
А все-таки не зря вам вломили. Мы так и думали, что после этого вы будете понятливее. Только я сначала расскажу вам одну историю.
Я взорвался. Все же нервы у каждого человека не железные, а у меня в моем состоянии они были вообще натянуты до предела. Да еще сказалось действие алкоголя. Нет, слаб я стал, слаб
Я сказал грубо:
Какие еще истории? Скажите, что вам надо, и хватит играть со мной в игрушки. Взрослые люди, а придумали черт знает что.
Нет уж, послушайте, сказал голос. И не кипятитесь. История рассказывается для вашего же блага. Она пойдет вам на пользу. Так вот, голос на несколько секунд умолк, как бы наслаждаясь своими словами. Недавно один человек не послушался моего совета. Я настойчиво давал ему совет. И как вы думаете, что с ним произошло после этого?
Я нервно и быстро ответил:
Убили, наверное. Вы ведь именно это хотели сказать? Такие истории именно так должны заканчиваться.
Да, согласился голос. Ему засунули в задницу раскаленный железный ломик Он так кричал. Я даже закрыл уши руками. Вам все ясно?
Окей, согласился я. Мне уже все ясно. Вы достигли желаемого эффекта. Только я не знаю, что вам от меня надо.
Мне от вас ничего не надо, ответил мужчина. Я говорю вам, что вы должны сделать для того, чтобы с вами не случилось того же, что с этим несчастным. Сегодня была даже не репетиция, а просто предупреждение. Чтобы вы серьезно отнеслись к моим словам. Так вот. Вы сейчас же пойдете на вокзал, купите билет и уедете отсюда. Навсегда. Вам понятно?
Как уехать? переспросил я. Мне показалось, что я не расслышал. Кому какое дело, здесь я или еще где? Никогда это никого не интересовало.
Уехать, ответил голос твердо. Вы суете нос не в свое дело. Пока вы не захотели сунуть его слишком далеко, вы должны уехать. Все уже сделано. Все уже произошло. Теперь ваше любопытство только погубит вас. Хотите железный штырь в задницу? Да еще раскаленный?
Я вспомнил изрезанное ножами тело брата
Было похоже на то, что это не подростки развлекаются. Кажется, это люди серьезные.
Нет, не хочу, решительна сказал я.
Чего вы не хотите? в свою очередь не понял и насторожился голос.
Не хочу штырь в задницу, сдержанно ответил я.
Это правильно, сказал мужчина. От таких упражнений, как правило, умирают в мучениях. Так вы идете на вокзал?
Я молчал. Мне не хотелось так быстро и легко идти на попятный. Все же в школе нас учили, что человекэто звучит гордо
Если вы сейчас сядете в поезд и уедете куда хотите, вам ничего больше не будет, сказал голос. Вы должны исчезнуть. Либо к себе в провинцию, либопод землю. Вам что больше нравится?
Но почему? спросил я. Чем я кому-то мешаю? Что вам до меня? Кто вы?
Как много вопросов, сказал мужчина. И ни один из них не получит ответа. Вы лезете не в свое дело, вам же сказано. Теперь вы должны исчезнуть.
Разве смерть моего братане мое дело? не выдержал я.
Нет, сказал голос. Вы приехали и похоронили его. Это было ваше дело. А теперь ваше делоотчаливать отсюда и заниматься своими делами. В общем так: либо вы сегодня же исчезаете сами, либо вы завтра исчезаете с нашей помощью. Пока.
В трубке раздались короткие гудки. Мне было сказано все, и я должен был сам делать выводы.
Я опустился на табуретку и тут же пожалел об этом. Потому что пока разговаривал с незнакомцем, забыл о том, что тут же сидит Лариса. Она смотрела на меня, не отрываясь.
Кто это был? спросила она.
«Можно подумать, что ты не знаешь», хотел было ответить я, но сдержался.
Звонили те, кто убил Васю, ответил я вслух.
Что они хотели?
Они сказали, чтоб я не совал нос не в свое дело. Этим «не своим» делом они называют обстоятельства гибели моего брата.
А ты совал нос в это дело? спросила Лариса, и лицо ее пошло красными пятнами. Губы задрожали и перекосились
«Ага, подумал я. Испугалась, сволочь?»
Я встал и пошел к себе в комнату. Достал чемоданчик и стал укладывать вещи
Ты куда? вдруг появилась в дверях комнаты Лариса. Глаза ее были жалобные и несчастные.
Я уезжаю домой, сказал я как можно спокойнее. Мне посоветовали уехать домой. Вот я, как послушный мальчик, и уезжаю. У меня, кстати, постановка скоро. Так что сроки репетиций поджимают. Я хотел еще добавить, что, вероятно, о самой Ларисе есть кому позаботиться и без меня, но и теперь промолчал.
Зачем вызывать бесплодные скандалы? Моральный облик Ларисы был мне не вполне понятен, но я знал о ней уже достаточно, чтобы не желать вообще никогда ее видеть
Не то что устраивать с ней «разборки».
Когда ты едешь? спросила она.
Сейчас, сказал я. Прямо сейчас.
Она помолчала, но я чувствовал, что она стоит сзади.
«А не грохнет ли она меня сейчас чем-нибудь тяжелым по голове? мелькнула шальная мысль. А что? Вполне возможно Правда, я не знаю, зачем, но вокруг столько непонятного, что вполне можно допустить и это»
Удара не последовало.
Ты обещал одолжить мне триста тысяч, вдруг жалобно сказала Лариса. Впрочем, если ты не можешь Тогда поменьше. Сколько дашь. Я верну.
Моя спина ощутимо напряглась, и она, наверное, почувствовала это.
«Я еще после всего увиденного должен давать ей деньги в долг, раздраженно подумал я. Только бы не не видеть эту бесстыжую рожу! Вот повернуться бы и сказать ей: проси деньги у того, перед кем ты сегодня ползала раком на коленях. Пусть он тебе и дает!»
Но ничего подобного я не сказал. Только протянул ей двести тысяч и произнес:
Я тут потратился. Вот тебе двести. Потом отдашь.
Спасибо, сказала Лариса, но не ушла, а продолжала стоять сзади, наблюдая, как я застегиваю чемодан.
Послушай, вдруг неожиданно сказала она. А может, мне можно было бы поехать с тобой?
От неожиданности я резко повернулся, и чемодан упал на пол с глухим стуком.
Со мной? поразился я. Куца?
Ну, к тебе, смущаясь, ответила она. Мне здесь очень тяжело оставаться. Я бы хотела хоть на время куда-то уехать. Вот я и подумала
Она помолчала секунды три и добавила:
Ты ведь один там живешь?
От такого нахальства я даже онемел на некоторое время. Поднял чемодан, поставил его. Потом искоса посмотрел на Ларису, чтобы удостовериться в том, что она говорит все это серьезно. Она была серьезна. Это меня возмутило еще больше. Это надо же, набраться такой наглости
Если бы она еще была нормальной женщиной, то я, может быть, действительно как вдове брата предложил бы ей свою помощь и поддержку. Но теперь, когда я знал о ней такое
Ты знаешь, спокойно сказал я, мне, конечно, известно, что в некоторых племенах в Африке или еще где-то там принято брать в жены вдову брата Но мы не в Африке живем.
Я и не просила, ответила она. Я только хотела поехать куда-нибудь отсюда Чтобы не сидеть тут.
Ее лицо пылало. Она, вероятно, была возмущена моим ответом, хотя старалась не показывать виду. Но меня все это уже не волновало.
Я должен поехать один, произнес я твердо, давая тем самым понять, что этот несуразный разговор окончен и не следует его продолжать. Лариса повернулась, я услышал, как скрипнули половицы, и вышла. Слава Богу, подумал я.
Попрощались мы сухо. Лариса хотела по привычке поцеловать меня в щеку, но я инстинктивно так шарахнулся от нее в сторону, что она все поняла.
Тебе удалось что-нибудь узнать? спросила она у меня, и ее рот опять перекосился от напряжения.
Кое-что, ответил я. Достаточно для того, чтобы желать уехать отсюда как можно скорее. После этого я не выдержал и спросил ее:Кстати, а где же все-таки ценности Васи? Или деньги, которые за них выручены? Я ведь так и не понял.
Лариса секунду смотрела на меня расширившимися глазами, потом вдруг резко припала к дверному косяку, так что даже ударилась головой. И зарыдала. Это произошло мгновенно, я даже опомниться не успел.
Их нет, произнесла она сквозь рыдания. Их больше нет Не спрашивай меня об этом. Я все равно ничего не понимаю в том, что случилось.
Просто мне кажется, сказал я, что Вася погиб именно из-за этих побрякушек. А теперь ты ничего не можешь сказать.
Лариса продолжала плакать и сквозь слезы и всхлипывания повторяла:
Нет, не знаю. Не скажу, не знаю Их нет.
«Вероятно, именно от этого меня и предостерегал голос по телефону, подумал я. Наверное, именно это он имел в виду, когда требовал, чтобы я уехал и не «совал нос». И вообщеничего я сейчас тут не добьюсь. На самом деле пора ехать, а не вести разговоры с этой бабой».
Я ушел, хлопнув за собой дверью. Когда я спускался по лестнице, я еще слышал Ларисины рыданья из квартиры. Из той квартиры, где жил мой брат. Где он был предан собственной женой. И ушел в последний раз на приготовленную для него мучительную смерть.
Я пришел на вокзал. Хотел по дороге зайти к следователю, но вспомнил, что воскресенье и в милиции никого нет. Билет я купил свободно и сел в купе. Через полчаса поезд тронулся. Наутро я должен был быть дома, на месте.
«Что ж, пора приниматься за дело,
За привычное дело свое»,
процитировал я себе слова Блока и уставился в темное окно, в пробегающие рельсы, в строения по краям дороги.
Голос, который звонил мне, не принадлежал Шмелеву. Но я не сомневался, что звонок да и само избиение было вызвано тем, что он «засек» меня утром, когда я выходил после него из здания. Это он распорядился избить меня, чтобы я получше понял, с кем имею дело, и испугался
О, ему это удалось. Испугался я сильно. И пусть кто-нибудь попробует меня в этом упрекнуть.
После того как я видел, во что превратили моего брата, у меня не было сомнений в том, что этим людям-зверям ничего не стоит убить человека. А бороться с ними я не могу. Вон милиции сколько, а ничего сделать не могут. Наверное, сами опасаются связываться.
Вот у них как все ловко! Утром меня увидел Шмелев, а через два часа меня уже поджидали добрые молодцы на машине. Избили меня и тут же доложили об исполнении. И тут же позвонил мужской голос Милиции так точно и быстро никогда бы не сработать. Так что, может быть, не зря они сами боятся. Куда им
И вообще, у меня было полное ощущение, что меня взяли и обмакнули с головой в чан с дерьмом. Все, что я увидел и пережил за эти дниизуродованное тело моего брата, Шмелев с Ларисой, парни в парадной и мужской голос с рассказом о раскаленном штыре, все это рождало у меня ощущение оплеванности, растоптанности и полного и безраздельного торжества зла над добром.
А человек не может существовать в такой ситуации. Он погибает. У него ломается что-то внутри.
Из этой ситуации есть два выхода. Первыйэто путешествия в различные царства. Как это проделывает Борис. Ему хорошокак ни бьет жизнь, что бы там ни смущало, как бы беспросветно ни было все вокруг, ему легко. Потому что в столе лежит коробочка, а в нейдва царства. Белое и красное. Куда хочешь, туда и беги.
Видимо, то же самое ощущал Игорь Северянин, когда сходил с ума от тоски и безысходности жизни, запертый в Нарва-Йыэсуу. Он тогда откровенно написал о пути бегства от некрасивой действительности:
Если в жизни нет девушек, кто глаза заневестили,
А бабища развратная без лица и без глаз,
Пусть возникнет огромное в этой маленькой Эстии:
Ведь у нас гениальная чудотворкаигла!
Наверное, это так. Если Васю убили, замучили бандиты, а его жена предала его и оказалась шлюхой, и все вот так вокруг, наверное, действительно, жизньэто «бабища развратная без лица и без глаз». Похоже, что так
А второй путь, если не колоться и не глотать таблеткиуехать. И работать. И постараться забыть. И не вспоминать. Когда там будет моя остановка? Утром? Я подожду