Архитектор или искусствовед скажет, что я не прав и городэто камни. Дома, дворцы, архитектурные ансамбли. Но ярежиссер. И я говорю, что городэто прежде всего люди. Потому что я так чувствую
Когда я вернулся в дом, там на кухне полным ходом шла подготовка к поминкам. Странно присутствовать на поминках своего младшего брата. Это неестественно. И вообщеочень обидно. До нестерпимости
Ну, допустим, он был бы бандит или еще какой-нибудь негодяй. Его бы убили. Брата, наверное, всегда жалко, даже если он бандит. Но все же как-то это было бы естественно, объяснимее, что ли. Он убивал, а теперь вот его убили
Или он умер бы от болезни. От тяжелой и неизлечимой болезни. Очень страшно это, тем более что действительно все «под Богом» ходим и никто не застрахован. От такого нет панацеи. Но все-таки и это было бы как-то объяснимо. Заболел и умер. Божья воля
А тут? Ну за что же убивать такого тихого и незлобивого человека? Искусствовед, увлекался антиквариатом, ну приторговывал им Нет, я не идиот и понимаю разные оттенки и то, что бывают всякие варианты. Искусствоведы и торговцы антиквариатом тоже бывают разные. Есть и такие, которых вполне есть за что убивать
Но Василий был совсем не такой, уж мне-то это было известно. Он был совсем не так уж и богат. А по характеруангел во плоти. Тихий, скромный, увлеченный своим делом человек. Убили, да еще с такой жестокостью. И ничего теперь сделать нельзя Как писал Заболоцкий:
И уставало сердце плакать От нестерпимых этих мук.
Что бы я ни предпринял, что бы там ни сделала милиция, а Васю уже не воскресишь.
У меня есть один приятель, он работал одно время директором сельского клуба. Для заработка он каждую субботу проводил там дискотеки. Они приносили неплохой доход, но вот только одно обстоятельство все время портило бизнес, и в конце концов мой приятель прекратил эти ночные дискотеки
Дело в том, что на них съезжалось на мотоциклах все окрестное хулиганье из соседних деревень. Некоторые бывали даже на машинах. И вот они огромными стаями налетали на дом культуры, и дискотека превращалась в ад.
А ты вызывай милицию, посоветовал я ему тогда. Если нужноплати милиционерам, чтобы они дежурили у тебя на танцульках.
Эх, вздохнул приятель, все это можно сделать. Да я и делаю все это. Но ты просто не знаешь этих людей.
Каких людей? уточнил я.
Да вот этих деревенских хулиганов, сказал приятель. Я и сам их раньше не понимал. Теперь понял. Мне нелегко было осознать это, потому я и не сразу понял. И ты мне не поверишь. Дело в том, что они не боятся никакую милицию То есть они могут убегать от милиционера или, наоборот, нападать на него, но по-настоящему они его не боятся.
Приятель сказал это и замолчал.
А почему? спросил я, понимая, что он ждет этого вопроса.
Потому что они вообще не боятся смерти, ответил он задумчиво. Ты не поверишь, но это действительно так Я месяцами наблюдал стаи этих парней на мопедах и мотоциклах. Они в куртках, курят, плюются постоянно, как будто они больны Я слушал их разговоры между собой, наблюдал за их взаимоотношениями.
И что же? нетерпеливо спросил я. Что же ты обнаружил? Смерти боятся все.
Нет, не все, торжественно сказал он. Мы имеем дело с людьми другой исторической эпохи, вот что. Эти сельские хулиганылюди с мироощущением дофеодальной эпохи. У них эпическое сознание, старик
Что это значит?
Эпическое сознаниеэто означает, что они еще не могут выделить себя из толпы себе подобных. Каждый из них еще не способен осознать себя личностью. Он чувствует себя просто частью общего целого. Одной стаи, например.
Почему ты так думаешь? не поверил я.
Я с одним таким поговорил. Я спросил его, не боится ли он участвовать в драках, в избиениях, поджогах Ведь могут убить, могут посадить в тюрьму, а там тоже можно погибнуть Знаешь, что он мне ответил?
Что?
Он посмотрел на меня бессмысленными глазами и молодецки сказал: «Ну, так что же? Меня не будетдругие будут» и указал рукой на своих товарищей по стае Он еще не осознает себя личностью, отдельной от других. Неповторимой, единственной в своем роде и так далее.
Этот разговор с приятелем я вспомнил в связи с Василием. Уж он-то отлично осознавал себя личностью, и в момент, когда под гнусные смешки и улюлюканье угасало его сознание, он наверняка понимал, что рушится целый мир
Дамы переоделись и теперь были в передниках и с засученными рукавами. Они активно делали что-то на кухне.
Моя помощь все еще не нужна? спросил я на всякий случай, хотя мне и не хотелось идти на кухню.
Что-то неприятное с самого начала почувствовал я в этой Лиде. Хоть она и старалась держаться дружественно, мне все же не нравились ее хитрые маленькие глазки и деланная хищная улыбка.
Мне ответили, что помощь не нужна, и я спокойно ушел в гостиную. Там, на столике у телефона лежала записная книжка Василия. От нечего делать я взял ее и стал читать.
Конечно, читать чужие записные книжки нехорошо, но в данном случае это было вполне допустимо. Ведь мой брат все равно был уже мертв. Странно, что записную книжку не попросила милиция, подумал я. Ведь это могло бы помочь им найти возможных убийц. А они собираются искать кого-то, спросил я сам себя. Им это нужно?
Мне вспомнились сигареты «Мальборо» на столе у следователя, и я подумал, что от праведных трудов за казенную зарплату «Мальборо» не купишь. Значит, надо делать что-то другое, и, уж конечно, времени в этом случае на поиски каких-то убийц совсем не остается
Это старая записная книжка, сказала Лариса, проходя мимо меня с каким-то подносом. Новую попросил принести следователь.
Ну, слава Богу, подумал я. Я был не прав. Хоть это они попросили сделать. Так что еще не все развалилось в датском королевстве. Хоть вид делают
А эту я взяла, чтобы обзвонить старых знакомых, сказала Лариса, вновь проходя мимо меня. Вдруг кто-то захочет прийти на похороны
Вскоре Лида ушла. Она заглянула ко мне в комнату и попрощалась.
Это так страшно, так ужасно, сказала она, шмыгая простуженным носом. Я прямо целый день плачу, не могу в себя прийти. Вот помогала Ларочке и не могла удержаться от слез
Спасибо, ответил я сухо.
Что вы, сказала Лида. Он был нам совсем как родной. Ведь они с моим мужем были как родные, с самого детства, и со мной Вася был очень дружен. Близкий человек, и она опять пустила слезу. Плачущий крокодил в виде крашеной блондинки сорока пяти летэто было бы забавно, если бы не мое состояние.
Зачем приходил Боря утром? вдруг спросила у меня Лариса, как только за Лидой закрылась дверь и мы остались одни. Она села напротив меня в гостиной и приглаживала растрепавшиеся на кухне волосы.
Ты же знаешь это лучше меня, сказал я в ответ. Он вообще приходил не ко мне, а к тебе. Он же твой друг.
Наш с Васей, поправила она меня.
Ну, ваш, согласился я. В любом случае, он же сказал тебе, зачем он приходил.
Да нет, ответила Лариса. Он просто предлагал свою помощь. А я ответила ему, что похороны мы с тобой уже заказали, а по хозяйству мне поможет Лида.
А мне он сказал, что предлагал тебе отдать ему на хранение в сейфе ценности из Васиной коллекции, сказал я.
Лариса смутилась. Я это явственно почувствовал. Она не допустила пятен на лице, но глаза ее тревожно дрогнули, а руки засуетились на подоле юбки
А, это, ответила она быстро. Я отказалась. Это излишне. Совершенно не нужно. Такие хлопоты.
Хотя мне кажется, что его предложение было довольно разумным, спокойно сказал я. Очень вероятно, что кто-то охотится за этими вещами. Кстати, это наиболее вероятный мотив убийства, так что
Все равно, сказала Лариса, не поднимая глаза. Я не доверяю ему.
Кому?
Боре, пояснила она и, поймав мой удивленный взгляд, смутилась еще больше.
Да? спросил я у нее. А у тебя есть для этого основания? Я потому тебя спрашиваю, что твой муж и мой брат доверял ему, а тынет. Отчего? Ты что-то знаешь о нем дурное? То, чего не знал Василий?
Нет, конечно, произнесла поспешно Лариса. Вообще, было заметно, что она уже ругает себя за то, что завела этот разговор. Она явно не ожидала такого поворота и моей достаточно активной позиции. Я ничего плохого о Боре не знаю, добавила она, закусив губу. Потом метнула на меня взгляд и сказала:В любом случае, у меня нет ничего такого, что стоило бы хранить в сейфе.
Это был пробный шар, как говорится, и я понял это. Лариса прощупывала меня, насколько я осведомлен. Я же не считал нужным скрывать того, что сказал мне Боря. Он же не просил меня молчать и ни словом не обмолвиться Ларисе. Не просил же Тогда я свободен в своих словах.
А как насчет коллекции бронзовых печаток? спросил я равнодушно, не показывая вида, что заинтересовался этим вопросом. Ты не считаешь нужным ее припрятать? Ведь это дорого. Я закурил сигарету, затянулся ею и добавил:Кстати, где она?
Мне было уже ясно, что в доме ее нет
Вася продал ее недавно, сказала Лариса ровным голосом. Она уже успела оценить ситуацию и взять себя в руки.
А икону он тоже успел продать? поинтересовался я.
Какую икону? спросила Лариса.
Икону владимирской школы, которую он купил недавно и которая, несомненно, очень дорогая?
Он все продал, ответила женщина твердым голосом. Он сказал, что хочет купить что-то другое и для этого ему нужны деньги. Так что сейчас в доме все равно нет ничего ценного, и Боря напрасно побеспокоился.
Потом, как бы желая закончить этот разговор, она встала и предложила мне поужинать. Я согласился, и мы перешли в кухню.
Во время ужина я заметил, что Лариса стала довольно сильно пить. Раньше она, как и многие женщины, не испытывала интереса к крепким напиткам. Так, пригубливала слегка и все. А теперь она опять достала из шкафа початую бутылку водки и предложила мне. Когда же я отказался, она сказала:
Тогда я одна выпью. Это как-то помогает, и налила себе сразу полстакана.
Довольно внушительная доза для молодой женщины, подумал я. Неужели это Вася приучил ее к такому? Вряд ли, он хоть и был пьющим человеком, но совсем не в такой степени.
А что? спросил я, когда она выпила, эта Лидаона действительно твоя подруга?
А почему ты спрашиваешь?
Потому что она гораздо старше тебя, объяснил я, и ты сказала, что она жена некоего Шмелева, который друг детства Василия. Но эта Лида годится почти в матери и тебе, и Васе, и, наверное, другу его детства.
Да, действительно, сказала Лариса, и губы ее поджались. Женя женился на женщине, которая значительно старше его.
Женяэто тот самый Шмелев, да? уточнил я на всякий случай.
Ну да. Лида старше Жени на десять лет.
А сколько ему?
Он наш с Васей ровесник. Ему тридцать, сказала Лариса.
Ну, тогда эта дама старше его вовсе не на десять, а на все пятнадцать лет. Причем в лучшем случае. А то и на все двадцать Я сказал это спокойно, размышляя о странностях любви. Что ж, если они так счастливы вместе, произнес я потом миролюбиво, давая понять, что это меня не касается.
Они не счастливы вместе, вдруг возразила Лариса, и глаза ее загорелись.
Что же их связывает в таком случае? спросил я.
Я не знаю, ответила Лариса.
Ну и Бог с ними, сказал я, принимаясь за ужин. Меня просто удивило, что она твоя подруга. Все же она слишком стара для твоей подруги. Ты не находишь?
Она мне и не подруга, Марк, ответила Лариса, просто Шмелев был очень дружен с мужем. Поэтому я и не хочу обижать его жену.
В тот вечер мы больше не говорили ни о чем. Лариса рано легла спать. Она сделала это после того, как полбутылки водки было выпито. Ее глаза остекленели, она сидела, как статуя, уставившись в одну точку. Я вновь подумал о том, как меняет людей горе
Утром следующего дня мы поехали прямо в крематорий. Кремация была назначена на одиннадцать тридцать. У меня не было с собой черного галстука, и пришлось взять галстук брата. Я подумал, что, наверное, это нехорошо, но что же поделаешь. Брат, пусть и мертвый, был для меня самым близким человеком в этом городе. У кого же мне было заимствовать галстук на его похороны?
Лариса вела, машину уверенно. Ее лицо было бледным и сосредоточенным. Она была одета во все черное, и даже на голове была черная кружевная накидка, на манер тех, что носят в Испании и Италии. Мы заехали на Кузнечный рынок и купили цветы. Я купил букет от себя отдельно, мне захотелось дистанцироваться от Ларисы. Не знаю, почему.
Дорога к крематорию ужасная. Там железнодорожный переезд, у которого, если не повезет, можно простоять минут двадцать, томясь в бесконечной колонне печальных автомашин и наблюдая неуклюжее маневрирование какого-нибудь паршивого паровозика Именно так все и случилось. Чертыхнувшись, Лариса остановилась и выключила мотор. Мы закурили. Делать все равно было нечего. Оставалось только уповать на то, что железнодорожники не потеряли рассудок и все вскоре пропустят машины к крематорию
Слушай, Марк, вдруг неожиданно обратилась ко мне Лариса, у меня к тебе есть большая просьба Она помолчала, как бы не решаясь высказать ее. Потом все-таки сказала:Ты не мог бы одолжить мне денег? На время, разумеется Я потом займу у мамы и отдам тебе. И еще работать пойду, заработаю Ее глаза были жалобными и растерянными.
Ну да, много ты заработаешь, подумал я про себя. Женщина с незаконченным высшим образованием, да еще театральным И без всякого опыта какой-либо деятельности Тебя еще для начала и не возьмут никуда. Тем не менее вслух я ничего подобного не сказал, хотя вообще был страшно удивлен такой просьбой.
Да, конечно, ответил я. Сколько тебе нужно взаймы?
Ну, я не знаю, помялась Лариса. Потом подумала о чем-то и добавила неуверенным голосом:Ну, на первое время Тысяч триста, наверное, хватит.
Триста тысяч у меня были. Это не такие уж большие деньги в наше время. Но вот что меня смущало. Ведь Василий был не бедным человеком И за последнее время он, судя по всему, не пострадал финансово, если покупал дорогие иконы и прочее.
Ты могла бы продать что-нибудь из вещей, сказал я женщине.
Что я могу продать? спросила она раздраженно, как бы давая понять, что я вмешиваюсь не в свое дело.
Нет, я не к тому, что не дам тебе взаймы, ответил я, испугавшись, что она меня неправильно поймет. Я тебе дам, сколько тебе нужно Просто ведь есть вещички у Васи, которые вполне можно продать и получить деньги. Я не имею в виду даже коллекцию бронзовых печаток и икону, про которые ты говоришь, что они проданы Есть ведь и другие вещи.
Другие вещи я, конечно, продам, ответила Лариса, глубоко затягиваясь и глядя на дорогу и шлагбаум впереди. Но они стоят не так уж дорого, и когда еще я получу за них деньги. Их ведь надо сдавать на комиссию.
Уверен, что тебе мог бы помочь Боря, сказал я. Он наверняка умеет быстро все такое продавать. У него же есть связи
Да, усмехнулась Лариса. Что-то я не хочу к нему обращаться Хотя он действительно свой человек в мире антиквариата. Как и мой Вася
Мы вернемся домой, и я дам тебе триста тысяч, сказал я наконец, чтобы решить этот вопрос.
Спасибо, отозвалась Лариса металлическим голосом. Я верну тебе деньги через месяц. Ладно?
Я кивнул. Тут открылся шлагбаум, и мы поехали дальше. До крематория было уже недалеко.
Все-таки странно, думал я, она просит у меня триста тысяч. Хотя вчера сказала, что накануне своей гибели Василий продал свою коллекцию и еще икону Это не меньше десяти, если не пятнадцати миллионов рублей. Где же эти деньги? Если бы Василий успел что-то купить на эти деньги, Лариса бы об этом сказала еще вчера. И об этом знал бы Боряон ближайший друг, а у коллекционеров такая болезньони обязательно хвастаются своими приобретениями. Так что Боря знал бы Куда же подевались эти огромные деньги? Почему Лариса теперь вынуждена занимать у меня несчастные триста тысяч? Это было непонятно, но я решил, что этот вопрос можно будет обсудить с ней позже. Он слишком деликатный, и времени уже не было. Навстречу нам из-за поворота показались строения крематория.
Крематорий вообще напоминает о временах язычества. Сама идея сожжения трупа уже говорит о полном противоречии христианству Тем не менее крематорий так прочно вошел в быт петербуржцев, что теперь даже трудно себе представить, что бы делали жители города без этой огромной фабрики смерти на окраине
Вход в малые залы с другой стороны, объяснила нам служительница после того, как мы в конторе оформили все бумаги.
Мы отправились туда.