Наш зал номер девять, тихо сказала мне Лариса по пути.
Она была словно заворожена теперь всем происходящим. Действительно, обстановка в крематории не то чтобы мрачная, но какая-то тревожная
У входа в малый зал номер девять уже ждали люди. Среди них я заметил Борю с сигаретой в зубах, которую он не ре-шалея закурить, потом я увидел вчерашнюю Лидутоже, как и Лариса, всю в черном Рядом с ней стоял молодой человек невысокого роста, с бледным худым лицом и как-то странно отставленной в сторону ногой. Еще двое потрепанного вида людей завершали картину.
Да, Лариса была права, подумал я горько. Именно так и следовало поступить, заказывая малый зал для прощания. Людей пришло слишком мало.
Познакомься, это Женя, бесцветным голосом сказала Лариса, подводя меня к мужчине, спутнику Лиды.
Шмелев, сказал он, протягивая мне руку. Она была твердая, как металл, и жесткая. Мы были очень дружны с вашим братом, добавил он, сокрушенно качая головой.
Так вот он какой этот Евгений Шмелевмуж старой Лиды, подумал я. Он выглядит даже моложе своих тридцати лет и на вид вполне «тянет» на ее сына. Этакая толстая заботливая мамаша и исхудалый бледный сынок
Потертые личности оказались товарищами Василия по институту. Они не видели его уже пару лет, но теперь пришли после того, как накануне им позвонила Лариса и сообщила о смерти
Мы пришли немного рано. Вышла служительница и сказала, что нужно подождать еще десять минут.
Пойдемте курить, предложил Боря, который, видно, уже давно маялся с незажженной сигаретой во рту.
Вот здесь есть выход на улицу, подсказал Шмелев, доставая из кармана сигареты.
Женя, не кури, тебе вредно для здоровья, вдруг сказала его жена Лида и потянула его за рукав черного пиджака.
Конечно, вредно, сказал он и вырвал рукав. Потом криво улыбнулся и добавил:Не каждый день друзей хороним Тем более таких, как Вася. Голос его дрогнул, и я подумал, что он сейчас всхлипнет. Но он сдержался и только посуровел.
Мы втроем вышли на улицуБоря, Шмелев и я.
А почему вы не захотели Васю в церкви отпевать? спросил вдруг Шмелев. Он ведь верующий был человек. Я помню, он все Библию читал и цитировал.
Мы потом можем заочно провести отпевание, ответил я. Это теперь допускается.
А то, что сожгли, а не закопали в землюэто не повредит? спросил Боря. В церкви могут придраться к этому и не отпевать.
Я выдохнул порцию дыма и закашлялся. Потом посмотрел в глаза Бори и ответил:
Помните, как писала в письме одна из героинь Леонида Андреева? Она писала, что «наш архиерей отпоет даже собаку, если ему за это заплатят» Заочное отпевание сейчас стоит, наверное, тысяч пятнадцать. Неужели вы думаете, что попы откажутся хоть от одной из этих тысяч?
Все-таки как-то нехорошо, сказал Боря. Ему не понравились мои слова о попах, но он не стал спорить.
Да и не был он православным, сказал я, Христианином он был, а православнымникогда. Так что на этот счет, я полагаю, вообще можно не беспокоиться. Не обижайтесь, конечно, если вам это неприятно слышать, но что такое вообще православный человек? Сказать вам? Боря выжидательно и напряженно смотрел на меня. Когда в наше время человек говорит, что он православный, это чаще всего значит нечто иное Это такая завуалированная форма признания того, что человек не верит в Бога вообще Настолько не верит, что ему даже не интересна эта тема и он, чтобы от него отвязались, вяло говорит: «Яправославный». Теперь просто неприлично стало говорить, что ты атеист. Вот они, эти бывшие атеисты, теперь придумали новую форму ответа. Удобно и ни к чему не обязывает.
Как это ни к чему не обязывает? не понял Боря.
А так, раздраженно сказал я. Сказал тупо и вяло: «Яправославный», и все. И можно забыть до следующего случая. Очень удобно. А ведь православие, как и любая религия, если к ней серьезно относиться, требует массы вещей Вот вы на меня так строго и неприязненно смотрите. Вы православный?
Да, ответил Боря голосом, который начал становиться грозным.
Тогда скажите мневы соблюдаете Великий, Петровский и еще несколько малых постов? Поститесь ли вы каждую среду и пятницу в течение всего года? Как часто вы исповедуетесь и причащаетесь? И последнее: назовите мне имя батюшки, который является вашим духовником. Я докурил сигарету и затоптал ее в желтую глину у входа в крематорий. Боря молчал и не знал, что ответить. Я вас не случайно об этом спросил, сказал я, потому что если вы не можете вразумительно ответить на все эти вопросы, то вы никакой не православный, конечно.
А кто же я тогда? вытаращился на меня Боря.
Да никто. Обыкновенный атеист. Не обижайтесь на меня, пожалуйста, вы не одиноки в этом. Так себя ведут очень многие.
Вы не правы, сказал решительным голосом Боря. Он хотел что-то мне возразить, но тут открылась дверь и Лариса позвала нас
Мы вошли в малый зал. Гроб с опущенной крышкой стоял на возвышении.
А что, открывать совсем нельзя было? вполголоса спросила Лида у Ларисы. Та отрицательно покачала головой.
Мы положили цветы к гробу. Наступила тишина. Обычно в таких случаях полагается что-то говорить, но тут никто не мог начать. Наконец послышался голос служительницы. Она поняла, что все будут молчать.
Может быть, кто-нибудь хочет сказать о покойном?
Вышел Шмелев. Он сделал несколько шагов вперед и остановился у изголовья гроба. Только тут я заметил, что он прихрамывает и волочит ногу. Левый глаз его косил в сторону.
Подумать только, мелькнула у меня несвоевременная мысль, так мало друзей, да еще один из них хромой и косой Какое-то наваждение прямо.
Кто мог ожидать такой ужасной смерти? сказал Шмелев громко, обращаясь ко всем нам. Такой человек, как Василий Такой светлый и порядочный человек Он мог быть примером того, как нужно жить. Он служил красоте. Он столько сил отдавал искусству. И как же несправедливо, что на его долю выпала столь ранняя смерть. Да еще такая ужасная
Послышалась возня рядом со мной. Это Лариса упала в обморок, и теперь ее поддерживали с одной стороны Лида, а с другойодин из старых товарищей брата. Мертвенная бледность разлилась по ее лицу, глаза были закрыты. На мгновение я подумал о том, что вот был бы фокус, если бы она сейчас тоже умерла Но Лариса тут же открыла глаза и пробормотала:
Не надо Не надо так
Язык ее плохо слушался, но эти слова прозвучали достаточно четко. Шмелев замолк, и теперь в зальчике слышалось только всхлипывание Лиды, у которой на глазах появились слезы
Совсем молодой, сказал один из старых Васиных товарищей и подошел к гробу. Одну руку он положил на гроб и, склонив голову, застыл в этой позе.
Наверное, пора опускать, сказал я, вмешавшись. Не мне же было в самом деле выступать тут у гроба собственного брата. Что я мог сказать умного? Он был хороший человек и отличный профессионал? Или что-нибудь вроде: спи спокойно, мы никогда тебя не забудем?
Такие слова не идут с языка, когда дело касается близкого человека. Вот ведь он лежит тут, под задраенной крышкой гроба с глазетом, замученный и убитый непонятно кем и неизвестно за что Как тут можно вообще говорить.
Тут не опускается, сказала мне тихо служительница. В малом зале гроб не опускается. Просто попрощайтесь и выходите. Гроб потом увезут.
Мы поняли. Каждый подошел к гробу и немного постоял возле. Потом мы гуськом вышли в коридор.
На стоянке было много машин. Светило солнце, столь редкое в Питере. Мы с Ларисой сели в машину, с нами вместе погрузился Боря. Шмелев с престарелой женой влезли в свое «вольво» серого цвета и вишневыми сиденьями.
Мы едем за вами, крикнул Шмелев, и мы тронулись печальным кортежем.
Сик транзит глория мунди, сказал Боря с заднего сиденья. Так проходит мирская слава
Обратно тоже ехали долго. Сначала через промышленную зону, потом по берегу Невы, рассматривая тупо купола Смольного собора на другой стороне реки. Шмелев с Лидой обогнали нас.
Он не может ездить медленно, сказала Лариса, глядя, как серая «вольво» пошла на обгон, Шмелев служил в авиации. Его демобилизовали после травмы, но он все равно не может ездить медленно. Он привык к большим скоростям.
Это в авиации он так покалечился? поинтересовался я, вспомнив о его хромой ноге и подпрыгивающей походке.
Да, кивнула Лариса, упал с самолетом. Теперь он почти инвалид из-за ноги.
А косить глазом он стал тоже после травмы? спросил я.
Не знаю, ответила Лариса резко, и я понял, что она не склонна поддерживать этот разговор.
Вскоре мы все же приехали. Стоило только свернуть на мост и промчаться по началу Литейного проспекта, увидев перед собой громаду Главного управления внутренних дел Мы повернули на Воинова и остановились у дома Василия.
«Вольво» уже стояла у тротуара. Мы поднялись, и Лариса с Лидой стали накрывать на стол. Товарищи Васи не поехали с нами. Наверное, они засмущались того, что были только самые близкие друзья и они никого из нас не знали. Так что мы остались на поминках впятером.
Стол был обильный. Чего тут только не было Маринованные миноги, красная икра, заливная рыба
Светлая память, сказал Боря, наливая всем по рюмке «Смирновской». Все подняли рюмки и выпили.
Такой молодой, опять сказала, всхлипывая, Лида.
Безвременно, кивнул Боря, подцепляя на вилку миногу.
Такой светлый человек, произнес со значением в голосе Шмелев.
Вы можете гордиться своим братом, вдруг наставительно сказал Боря, обращаясь ко мне.
Я повернулся к нему:
Я предпочел бы видеть его живым и сидеть с ним сейчас за столом, чем гордиться им, когда он мертв, ответил я мрачно.
Конечно, конечно, согласился Боря. Это я просто так сказал Это ясно. Ну что, еще по одной за светлую память?
Зазвенели рюмки
Пусть земля будет ему пухом, произнесла Лида, поднося рюмку к полным оттопыренным губам.
Выпили опять. Водка была тепловатойее забыли предварительно поставить в холодильник. Зато красная икра оказалась отменной, хоть и из банки, но все же.
Если тебе потребуется какая-нибудь помощь, сказал твердым голосом Шмелев, обратившись к Ларисе, то ты только скажи. Мы с Лидой всем готовы тебе помочь.
Лариса молча кивнула, не поднимая глаза от тарелки. Она не плакала, просто сидела в каком-то оцепенении.
Интересно, а где все же деньги Василия, не к месту подумал я в этой тягостной тишине. Почему все пропало? Где все вещи и деньги. Отчего Лариса осталась бедна и даже просит у меня взаймы?
А вы сами чем занимаетесь? спросил Боря у Шмелева через стол. Он, видимо, решил, что время горести миновало и пора уже приступать к светскому разговору.
Бизнесом, коротко ответил тот, закусывая очередную рюмку.
А каким, если не секрет? продолжал любопытствовать Боря. Он съел уже три бутерброда с икрой и пять миног и теперь отвалился на спинку стула, рассматривая сидящего напротив Шмелева и явно намереваясь затеять долгий содержательный разговор.
Недвижимость, ответил тот, не переставая жевать и глядя сквозь сидящего перед ним Борю.
О, только и сказал тот.
На этом разговор прекратился. По идее, Шмелеву следовало задать аналогичный вопрос Боре, но он воздержался. Похоже было, что ему это совершенно неинтересно.
Ну ладно, сказал Боря, обращаясь ко мне, пойдемте на кухню курить?
Да курите здесь, сказала упавшим голосом Лариса. Ей все было, казалось, безразлично. Она сидела, замерев, как статуя.
Здесь нехорошо, ответил я. Если здесь сейчас все закурят, то дышать будет невозможно. И комнату потом долго не проветрить.
Мы с Борей вышли на кухню. Там он протянул мне пачку с сигаретами, и я не отказался. Мои закончились, и я забыл купить.
Вот ведь дело-то какое, сказал Боря, тщательно прикрывая дверь, ведущую в гостиную. Я тут вчера в милицию заезжал. К тому следователю, который взялся вести дело. И вот, у меня удивительные мысли стали появляться.
Он выжидательно смотрел на меня, как бы желая, чтобы я его расспрашивал. Но я молчал. Мне с самого начала показалось, что Боря вызывает меня курить на кухню для того, чтобы сказать что-то наедине. Если он решил мне что-то сказать, то пусть говорит. Я сам спрашивать не стану. Кто его знает, этого бородатого
Знаете какие? пытался заинтриговать меня Боря, но я не поддался и на это. Я продолжал выжидательно молчать. Там все не совпадает, сказал он наконец и затянулся, повесив в воздухе многозначительную паузу.
Что не совпадает? наконец спросил я. Хватит уже говорить загадками.
Все не совпадает, ответил Боря. То, что говорит Лариса, он понизил голос и оглянулся на всякий случай на дверь, то, что она говорит обо всем этом, не совпадает.
С чем не совпадает?
С действительностью, сказал Боря заговорщицким шепотом. Все было не так, как она говорит. Вчера, когда мы с вами разговаривали тут, я еще не знал, что она показала на следствии. Но у меня уже были подозрения, вы помните
Да, помню, ответил я. Так что вы хотите сказать? Это просто болезнь такая у нашего брата интеллигентаничего не говорить прямо и быстро. Обязательно нужно мямлить и выражаться недомолвками В чем чело? повторил я. Какие у вас сомнения?
В этот момент дверь на кухню неожиданно открылась и, приволакивая ногу, вошел Шмелев. Теперь, когда мы стояли рядом в небольшом помещении, я разглядел его получше.
Ростом он был ниже меня, а я не самый высокий человек на свете Может быть, в летные училища специально берут таких маломерков, чтобы весили поменьше и самолет не перегружали? Не знаю Моложавость его была относительная. Он действительно выглядел как мальчик, но это если не присматриваться. Кожа на лице все выдавала. Она была какая-то сухая, как пергамент. Губы бледные, тонкие. И множество маленьких морщинок вокруг глаз. Сами же глаза горели, как у фанатика. Точнее, Шмелев, видимо, знал об этом и периодически прикрывал свои глаза тяжелыми набрякшими веками. Тогда их блеск не был так заметен. Вместе же с пергаментной кожей и бледными тонкими губами он в целом производил впечатление фанатика. Религиозного или еще какого. Фанатики бывают разные Несмотря на хилое, во всяком случае внешне, телосложение, было в нем что-то сильное. Что-то, что выдавало энергию, властность, волю
Решил к вам присоединиться, сказал он, прямо глядя немигающими глазами на нас и переводя взгляд с меня на Борю и обратно. Голос его звучал пронзительно, тонким, неприятным тембром. Вы не возражаете? Мы промолчали, только Боря пробормотал что-то типа «Ах что вы» Так о каких сомнениях вы тут говорили? спросил вдруг Шмелев, показывая, что слышал нашу последнюю фразу.
Ерунда, ответил я. Мы опять завели разговор о религии. Подходящая тема для поминок, не правда ли?
Я все равно в этом ничего не понимаю, ответил честно Шмелев. Там женщины уже со стола убирают, сказал он. Ларисе опять плохо стало Плачет, чуть не в обмороке. Бедняжка, такой удар, это не каждой женщине по силам.
Так что, все расходимся? спросил Боря.
А вы что, хотите остаться? иронически спросил у него Шмелев, Надо дать бедняжке отдохнуть. Такая нагрузка.
Да, согласился Боря. Она еще молодцом держалась там В крематории. Только один раз плохо стало. А таккремень, даже не плакала.
Вот я и говорю, поддержал его Шмелев. Теперь ей нужен покой. Моя жена с ней побудет. Со стола уберет, посуду помоет.
Ладно, ответил Боря и погасил только что закуренную вторую сигарету. Действительно, что рассиживаться на поминках. Человека все равно не воскресишь.
У меня есть предложение, сказал вдруг Шмелев, и глаза его приобрели то самое выражение, которое прежде в них только угадывалосьвластность и безумный огонек. Сейчас время еще раннее Ларису нужно, конечно, оставить в покое, но сами мы могли бы и продолжить.
Что продолжить? не понял я. Как можно продолжить поминки, да и стоит ли такие вещи продолжать
Все равно делом сейчас заниматься не станем, ответил он. Это же в Америке, говорят, приедут на похороны, постоят, потом едут бизнесом дальше заниматься Все равно уж настроения нет.
Так вы что предлагаете? спросил я. Мне была непонятна суть предложения Шмелева.
Поедем куда-нибудь, посидим, отдохнем, сказал он неопределенно и помахал рукой, Женщин тут оставим, а сами расслабимся немного.