Характерный быстрый говор выдавал в незнакомце южанина. Присмотревшись к незнакомцу Остап определил, что это и есть тот грек, о котором рассказывал Полесов.
Сейчас, грек приблизился к Бендеру, вы вскроете правое переднее сидение машины и отдадите мне то, что там лежит, а через пол-часа получите вашего сына.
Проходите во двор, там никого нет, пригласил Остап незнакомца. Вот моя машина; как видите, все четыре сидения заштопаны крест-накрест, неделю назад Форд ограбили, и, видимо, забрали то, что хранилось в сидении. Когда я утром обнаружил следы ограбления, то в сидениях, ничего не было.
Грек внимательно посмотрел на Бендера и хмуро сказал:
Если вы не вернете вещь моих друзей, то сына не получите никогда. Надеюсь, это вы это понимаете?
Я верну эту вещь, ибо я точно знаю, кто ее украл и где находятся похитители, тихо ответил Бендер, отпустите мальчика, берите меня в заложники, и очень скоро я верну вам имущество ваших приятелей.
Я верю вам, грек печально посмотрел на убитого горем отца. Но условия остаются неизменными: вы получите сына только тогда, когда вернете то, что лежало в сидении машиныу вас ровно одна неделя; встретимся здесь через неделю в полночь. Помните! у вас одна неделя. Грек повернулся к Остапу спиной и исчез в темноте ночного парка.
Он быстро шел по темным аллеям и не замечал, что за ним бесшумно, как кот, прижимаясь к кустам, крадется, одетый во все черное слесарь-полковник Полесов Виктор Михайлович.
Гангтеры своих условий не изменят, срочно еду в Черноморск, пока есть надежда, что Киса еще не покинул этот благодатный город, решил Бендер. Необходимо дождаться утра и поговорить с Полесовым, возможно, ему что-то удалось узнать.
Всю ночь Остап не спал, курил сигарету за сигаретой и мерял шагами двор. В восемь часов утра калитка отворилась и вошел Виктор Михайлович.
Что вы узнали? бросился к нему Бендер. Ваше Превосходительство, прошептал Полесов, я проследил за этим ужасным человеком, и все про него узнал, тайно!
Докладывайте подробно, полковник! грозно приказал адъютант Диктатора.
Слу-уу-шаюсь, Ва-аа-ше Прево-во-восходиттельст-вооос перепуга слесарь начал заикаться, значится, я шел за ним до самого постоялого двора "Колхозник", что на рынке; там номера сдают очень дешево. Бандит зашел туда и больше не выходил; утром я узнал у знакомого сторожа, что живет злоумышленник в номерах уже неделю, приехал он из Черноморска, и зовут его Кондилаки Константин Константинович. Все! выдохнул Полесов.
Значит так! Остап уже принял решение. Я срочно уезжаю по делам, а вы, полковник, продолжайте следить за этим Кондилаки. Не отпускайте его ни на шаг, пока не узнаете, где похитители прячут Ибрагима. И, как только узнаете, сразу дадите мне срочную телеграмму на Черноморский Главпочтамп, "До востребования". Вам все понятно, господин полковник?
От сознания своей значительности и от груза ответственности на него свалившейся, лицо Виктора Михайловича как-то вдруг опухло и стало совершенно пунцовым.
Так точно! неожиданно закричал он. Рад стараться, Ваше Превосходительство!
Остап подозрительно посмотрел на ретивого "полковника": Уж не рехнулся ли умом, бедняга?
Но выбора не было
Вот вам на расходы, полковник, Бендер вручил Полесову сторублевую бумажку.
Слесарь ошалело смотрел на сторублевкутаких «бешенных», денег он никогда в руках не держал.
Кругом! скомандовал Остап. Шагом марш!
Сделав несколько строевых движений, слесарь-полковник вдруг сорвался на бег и скрылся за поворотом.
Бендер, проводив взглядом неожиданного помощника, открыл ворота, сел в свой злополучный автомобиль и выехал со двора.
Отправляясь в Черноморск на поиски беглого предводителя дворянства, он и не предполагал, как надолго покидает свое жилище, и что ждут его дальние дороги и опасные приключения.
Глава 16. Расчет, Конрад Карлович!
В гостинице Ипполита Матвеевича ждал встревоженный Федор Востриков. Бывший батюшка решил, что Воробьянинов сбежал и бросил его без средств существования на произвол судьбы.
Что он будет делать один в чужом городе? отец Федор горько заплакал, вспоминая уютную больничную палату в Старгородской психиатрической лечебнице, щи с мясом, которые давали на обед, и матушкины воскресные пирожки с яблоками. А теперь он пропал! Зачем он снова пустился в погоню за сокровищами; зачем поверил Воробьянинову? Но ведь они нашли бриллиант! Вернее, нашел его он , Федор Востриков , а этот сумасшедший старик, бывший предводитель дворянства, подло завладел сокровищем и скрылся в неизвестном направлении.
Но тут дверь отворилась и в комнату вошел Ипполит Матвеевич; лицо предводителя заметно осунулось и было землистого цвета, под глазами четко выделялись темные круги. Воробьянинов тяжело опустился на койку и застонал.
Отец Федор бросился к компаньону и запричитал:
Что с вами, Ипполит Матвеевич? Что случилось?
Предводитель болезненно вздрогнул и глухим голосом произнес:
Печень что-то прихватила, и подозрительно посмотрел на Вострикова.
И тут святой отец учуял запах пива, который явственно распостранялся по комнате от стонущего Воробьянинова, но виду не подал и продолжал суетиться возле лежащего на койке партнера.
Сейчас я чайку принесу гаряченького, с сахарком! От чая всякая болезнь проходит, чай первое средство от печени, и Востриков побежал в буфет за чаем. Напился, старый идиот, и мучается, злорадствовал он. Так ему и надо! Но сейчас Воробьянинов ему нужен здоровым, чтобы он, Федор Востриков, смог вырваться за границу; там он найдет способ, как завладеть сокровищем и избавиться от дурака предводителя!
Отец Федор купил в буфете стакан чая и побежал отпаивать Ипполита Матвеевича. Воробьянинов покорно выпил чай и ему, действительно, стало легче. Печень успокоилась, в голове затуманилось и предводитель дворянства забылся тяжелым сном. Святой отец внимательно рассматривал спящего Воробьянинова и страшные мысли наполняли его безумную седую голову:
Спит предводитель, ничего не слышит и не видит. Грохнуть его по голове тяжелой табуреткой, забрать бриллиант и бежать подальше; или достать из чемодана кухонный нож, чикнуть предводителя по горлышку, и поминай, как звали. И тогда сокровище будет принадлежать только ему, и заживет бывший святой отец Федор Востриков, как граф какой-нибудь, в Монте-Карло или в Лондоне, а может быть, все-таки, в Самаре, возле своего свечного заводика. Нет, таки в Монте-Карло, еще из семинарских лет отец Федор помнил книжку с красочными иллюстрациями о сказочном княжестве Монако, и праздничном городе Монте-Карло, с раскошными виллами на приморских, покрытых пальмами и кипарисами, скалах, белоснежными яхтами и многопалубными океанскими лайнерами в порту. От сказочных мечтаний у Вострикова закружилась голова, он живо представил себе будущую раскошную и беззаботную жизнь в теплом, свободном, благодатном краю. Но, опомнившись, святой отец понял, что никогда не решится на такой отчаянный поступок: во-первых, это большой грех перед богом, а во-вторых, у него, никогда не убившего даже мухи, духу на такое злодеяние не хватит.
А потому, решил Востриков. Надо притворяться и всячески угождать Воробьянинову, следить, чтобы предводитель не скрылся сам, вместе с ним бежать в свободный мир. Даже если сейчас, допустим, и завладеть сокровищем и сбежать от Ипполита Матвеевича, то превратить бриллиант в деньги он не сможет. А значит, у него есть один путь к багатству: уходить вместе с бывшим предводителем.
На следующий день подельники проспали до обеда, а проснувшись, подозрительно посматривали друг на друга, и подчеркнуто вежливо желали друг другу здоровья. Пообедали чаем и бутербродами, которые принес из гостинничного буфета отец Федор. Воробьянинов, перекусив, снова прилег на койку.
Сегодня решающая ночь; ровно в полночь матрос Шура будет ждать его на аллее возле грузового порта. Что делать? Как избавиться от Вострикова? А не обманет ли матрос? Заберет деньги и уйдет И ничего не сделаешь, в милицию жаловаться не побежишь! А если заведет в темный угол на набережной, оглушит, деньги заберет, камень на шею, и в море? И ничего не сделаешь! А может, плюнуть на все и никуда не ехать; деньги на тихую жизнь в провинциальном городишке есть, сесть на поезд и уехать назад в Старгород, или куда-нибудь еще, и жить там незаметно. Ипполит Матвеевич пощупал зашитый в подкладке френча бриллиант. Нет, не получиться тихой жизни в Советской Стране; деньги-то у него в иностранной валюте, а за это посадят, да и бриллиант здесь за настоящую цену не сбыть. И паспорта у него нет, да и милиция его ищет, чтобы возвратить в сумасшедший дом.
И вдруг Киса покрылся холодным потом, его забила нервная дрожь, он вспомнил крепкие кулаки и проницательный взгляд товарища Бендера.
Ипполит Матвеевич был в большой растерянности: оставаться в Советской России он никак не мог, необходимо было бежать. И чем быстрее, тем лучше! Но и отдавать себя в руки малознакомого, подозрительного матроса было, по мнению Воробьянинова, совершенным безумием. Да и как избавиться от святого отца, он никак придумать не мог. Сначала пришла мысль оглушить батюшку чем-то тяжелым, связать, кляп в рот, да и дело с концом! Но этот план пришлось обросить, для таких решительных действий необходима была специальная выучка и сила, но ни первого, ни второго в настоящее время, некогда бравый предводитель каманчей Киса, уже не имел. Оставались хитрость и обман. И неожиданно для себя Ипполит Матвеевич придумал хитроумный план, который должен был усыпить бдительность Вострикова.
Одевайтесь, отец Федор! откашлявшись, торжественно сказал Воробьянинов. В пассажирский порт пойдем, я там с моряком договорился; он нас посадит на корабль, который ночью уходит за границу. Если бы вы знали, святой отец, чего это мне стоило!
В голове Вострикова закружилось, в лохматой голове забушевали мысли:
Неужели он ошибался в Воробьянинове, и все его подозрения были напрасны? Видимо, так и есть! Сейчас они идут в порт, а через несколько дней будут в свободном мире. Выходит,что бывший предводитель по достоинству оценил его сноровку, проницательность и решительные действия, и понял, что без Федора Вострикова ему не обойтись.
Ипполит Матвеевич начал собирать чемодан.
В гостинницу уже не возвращаемся, сказал он. Сейчас сдадим номер, и в порт!
Накануне, бродя по набережной, предводитель заприметил большое пассажирское судно, пришвартованное к пирсу неподалеку от пассажирского порта.
Как ему удалось выяснить у пожилого швейцара, одетого в матросскую форму, судно это давно было списано и снято с рейсов, двигатель и другие ходовые механизмы вывезли на металлолом. Оставшийся без средств к передвижению остов судна, наглухо приковали цепями и якорями к пирсу, и переоборудовали в ресторан и гостиницу. Внешне этот заезжий двор на воде выглядел как настоящий океанский лайнер, готовящийся к дальнему плаванию. Вот сюда-то и решил Ипполит Матвеевич привести отца Федора, чтобы усыпить его бдительность.
Через несколько минут путники были готовы к дальнейшим путешествиям.
Присядем на дорожку, опустившись на чемодан, грустно произнес Воробьянинов.
Да поможет нам бог! прошепелявил присевший рядом Востриков.
Пора! предводитель встал.
Сдав ключи от номера дежурной горничной, беглецы вышли из гостиницы на припортовую площать и направились к пассажирскому порту. Впереди шел высокий Ипполит Матвеевич, а за ним, сгибаясь под тяжестью большого фибрового чемодана, тяжело тащился тщедушный Востриков.
Ничего! думал он. Я все вытерплю! Только бы смыться из этой проклятой Страны Советов! А там, за границей, я все припомню этому зазнавшемуся дураку! И этот чемодан припомню, и все унижения! И бриллиант себе заберу! Будешь помнить меня!
В пассажирском порту путники направились к большому белому красавцу-кораблю с развевающимися морскими флагами на трубах и мачтах, и гордой надписью на борту"Нептун". Воробьянинов уселся на скамейку напротив корабля и привлек к себе святого отца.
Садитесь, прошептал он заговорщицки. Здесь и будем ждать; сейчас я пойду договариваться со своим человеком, а вы сидите здесь и ждите моего сигнала.
Ипполит Матвеевич надвинул шляпу на глаза и направился к трапу корабля. Там он недолго поговорил с вахтенным матросом и поднялся на борт судна.
Таки, обманул его Воробьянинов, забеспокоился отец Федор. Сейчас корабль отчалит от пирса, и поминай, как звали предводителя дворянства! Но чемодан-то здесь! А что чемодан для злодея, если у него бриллиант! Как остановить сумасшедшего предводителя, что делать? В груди у батюшки леденело, страх намертво сковывал его тщедушное тельце. Вот и остался он совсем один в чужом городе без средств существования и поддержки, это конец!
Но тут сердце его стрепенулось, на трапе появился Воробьянинов, который махал ему рукой и таинственно подмигивал.
Все-таки есть бог на свете! промелькнуло в голове Вострикова; он схватил чемодан и бросился к вожделенному кораблю.
На борту его встретил Ипполит Матвеевич и зловещим шепотом приказал:
Не оборачивайтесь, следуйте за мной!
Миновав длинный коридор верхней палубы, беглецы по крутому железному трапу спустились на нижнюю палубу. Здесь было сумрачно и тихо, только за бортом еле слышно плескалась вода и запыленные потолочные фонари бросали неяркий свет на железные двери кают.
Здесь! остановился Воробьянинов у закрытой двери с номером тринадцать, и, вытащив из кармана плаща большой железный ключ, открыл зверь. В небольшой каюте, освещаемой тусклым настенным светильником, с трудом помещались две привинченные к полу железные кровати с матрасами и одна деревянная тумбочка. Иллюминаторов в каюте не было.
Располагайтесь, батюшка, здесь и будем путешествовать, сказал Ипполит Матвеевич. Отдыхайте, а я к капитанунадо уточнить курс следования. Вы куда хотите? В Рио-де-Жанейро, или в Марселе выйдем? А, батюшка?
У отца Федора приятно защекотало под ложечкой.
Лучше в МарселеФранция все-таки! И не так далеко, как Америка
Воробьянинов согласно закивал головой, соглашаясь с Востриковым:
Ладно, пусть будет Марсель! Да и не так далеко, как Америка. Я вас закрою; сидите тихо, и ни звука! предводитель вышел и закрыл дверь на ключ. Главное, ни звука, услышал Востриков удаляющийся голос. Ни звука!
Измаявшийся от долгого ожидания разрешения, казалось, нерешаемой проблемы, святой отец блаженно растянулся на жесткой койке, и начал погружаться в безмятежный сон. Ни звука! пульсировала в его мозгу навязчивая мысль. Главное, ни звука
Поднявшись на верхнюю палубу, Ипполит Матвеевич остановился у стойки администратора, сдал ключ от номера и, попросив разбудить его захворавшего брата в восемь часов утра, покинул судно-гостинницу.
Вечерело
Воробьянинов примостился на скамейке напротив ворот грузового порта и стал ждать. Идти ему было некуда; встречи с матросом Шурой он очень боялся, но другого выхода не было: этот подозрительный матрос был его единственной надеждой.
Эх! Была, не была! решил предводитель каланчей. Все равно пропадать, а тут все-таки есть шанс, что моряк не обманет и вывезет за границу.
Потемнело рано, небо затянули тучи, накрапывал дождь. Ипполит Матвеевич закутался в плащ, натянул шляпу на ушибыло холодно.
Не хватало еще простудиться! ворчал Воробьянинов, нащупывая бриллиант, зашитый в подкладке френча.
От прикосновений к бриллианту на сердце у предводителя становилось теплее и он успокаивался.
Конрад Карлович! вдруг послышался голос. Пора!
Воробьянинов встрепенулся и вгляделся в темноту, перед ним стоял матрос Шура.
Сейчас идите за мной! жестом пригласил Шура.
Предводитель покорно поднялся со скамейки и последовал за матросом.
Не доходя метров десяти до ворот грузового порта, Шура остановился под ветвями широколистного каштана, поманил к себе Конрада Карловича и сказал:
У меня сейчас вахта на погрузке, сейчас подъедут грузовики с тюками хлопка; последний тюк на задней машине я разрежу. Пока я буду проверять головные машины, вы, уважаемый, должны успеть забраться на последнюю машину, и зарыться в хлопок. Только не забудьте закрыть за собой дверь, то есть, придерживать разрез изнутри, пока вас на корабль не погрузят. Все понятно?
Понятно! дрожащим голосом ответил Воробьянинов.
А тепер расчет, Конрад Карлович, матрос потрепал пассажира по плечу, как договаривались!
Воробьянинов замялся; Шура подозрительно посмотрел на странного старика и произнес: В таком случае, пардон, прощайте!
Ипполит Матвеевич встревожено замахал руками: Вы меня не так поняли! Деньги при мне! и достал приготовленную пачку из-за пазухи.