На том и порешили.
Утром Шрамко вызвал в сельсовет Рептуха и Чугуна для сверки документов, касающихся их хозяйств. Рептуха дома не оказалось, а следы обуви Чугуна мы получили без всяких затруднений и с участием понятых.
Пока с Чугуном вел длинную беседу Шрамко, мы тщательно изучили и сверили отпечатки.
Смотрите, те же подковы на каблуках, обрадовался Войный.
А теперь подсчитаем количество шипов на подошве, предложил Нагнойный и тут же начал считать. Всего двадцать четыре.
Такое же количество шипов оказалось и на гипсовой отливке следов, оставленных преступниками на снегу у лесопосадки. Кроме того, на подкове левого сапога отсутствовал гвоздь. Стало быть, Чугун был на месте происшествия и у кустов орешника.
И тем не менее отпечатки надо было отправить на криминалистическую экспертизу.
Войный выразил недовольство: пока эксперт даст заключение, мы потеряем много времени, преступники могут скрыться.
Я позвонил прокурору с просьбой дать санкцию на обыск.
Прокурор, подумав, санкционировал наше решение делать обыски немедленно и в одно и то же время: яу Чугуна, а Войныйу Рептуха. Нагнойного мы оставили в сельсовете для охраны подозреваемого Чугуна.
Дом у Чугуна добротный, с большими дубовыми ставнями на окнах. Двор огорожен высоким деревянным забором, во дворе на цепи пес. Долго стучали мы в калитку, пока наконец-то нам открыли ее.
С утра вас черти носят, ворчала себе под нос старуха.
Я объяснил ей цель нашего прихода, напомнил понятым об их правах и приступил к обыску.
Шло время, но как я ни старался, ничего нужного мне не находил.
«Неужели ошибка?»терзала меня мысль, и я вновь и вновь осматривал комнаты, сарай, чердак, подвал, даже собачью конуру, но ни ружья, ни дроби, ни патронташа не обнаружил.
Бабушка, а где же ружье вашего сына? решил я спросить хозяйку.
Ружье? удивилась старуха. У нас в доме его сроду не было.
Спрятали уже, шепнул мне на ухо Шрамко. Вчера патронташ лежал на шкафу.
И я продолжал искать: перекидал постель, пересыпал мешки с зерном, разгреб пепел в печи перекопал в подвале песок.
Уже было сел за стол писать протокол обыска, но что-то внутри меня одергивало. «Не спеши, не спеши». И я снова брался за поиски. Полез под кровать, вытащил оттуда старую фуфайку, калоши, валенки, брюки в заплатках и ватную подкладку, похожую на подкладку от буденовки.
Осматривая эту подкладку, я обратил внимание на нитки, похожие по цвету на обрывки ниток на буденовке.
Скажите, пожалуйста, на чем была эта подкладка, давно она у вас? спросил я хозяйку.
Не знаю, прищурив глаза, удивленно двинула бровями старуха. Может, сын принес. Она у нас давно валяется.
Она все знает, не верьте ей, шепнул мне Шрамко.
В третий раз я подошел к столу, выдвинул ящики, выбирая из них бумаги, вытряхивая все до пылинки на газету. На этот раз нашел несколько самодельных дробин.
Домашнего производства, катанная вручную, объявил я вслух.
Именно такой дробью был ранен Стеженко, заметил понятой Кондратенко.
Больше ничего нам найти не удалось, и я сел писать протокол.
Только мы собрались уходить, пришел Войный.
Рептуха будто корова языком слизала. Обшарили все уголкикак в воду канул. Теперь ищи ветра в поле не находил себе места Войный.
Вы все книги у Рептуха осмотрели? спросил я.
Какие книги? словно в полусне прошептал Войный.
А «Русский язык» для второго класса забыл?
Мать честная! Забыл! Я сейчас тихо воскликнул Войный и бросился стремглав к двери.
Обожди, пойдем вместе! остановил я его.
По дороге к дому Рептуха я рассказал Войному о результатах обыска у Чугуна.
Теперь он не выкрутится. Войный довольно улыбнулся и тут же сокрушенно покачал головой. С Рептухом дело сложнее.
Если Рептух причастен к этому делу, то найдем доказательства, успокаивал я Войного. Скрыть все следы не так просто.
Дом Рептуха стоял в самом конце села. Мы быстро пригласили новых понятых и поспешили к Рептуху, чтобы дотемна произвести обыск.
Я предложил начать обыск с осмотра книг. Их в квартире оказалось немного, и мы в течение получаса перелистали все. Увы, «Русского языка» среди них не было.
Где у вас еще книги? обратился я к жене Рептуха.
На чердаке валяются какие-то, недовольно буркнула она.
Я зажег керосиновый фонарь и вместе с понятыми и хозяйкой забрался на чердак.
Кучку книг нашли у дымовой трубы. Поднял первую из них и чуть было не вскрикнул. Это был «Русский язык» для второго класса. При свете фонаря я начал медленно листать страницы.
Вот и страница 123, нижняя ее часть оторвана, сохранилась часть рисунка трактора
Вместе с понятыми и Войным осмотрев страницу, я спрятал книгу в сумку и принялся осматривать чердак. Интуиция подсказывала, что патроны заряжались именно здесь.
Вскоре нам удалось отыскать войлочный пыж к патрону шестнадцатого калибра, крупицы дымного пороха и шомпол.
Таким образом, мы были близки к цели.
В сельсовете я коротко допросил Чугуна. Он все отрицал, даже знакомство с Рептухом. Отложив допрос на завтра, я пригласил Нагнойного снять у Чугуна отпечатки пальцев и заполнить дактилоскопическую карту.
Утром Чугуна как будто подменили: плечи еще больше ссутулились, на лбу ярче проступили рябины, рыжие усы обвисли, пронзительный взгляд серых глаз потускнел.
Почему вы нигде не работаете? спросил я его.
Потому что не принимают.
Кто конкретно отказал вам в приеме на работу? спросил я.
Не помню, буркнул Чугун.
Значит, вы и не пробовали устраиваться на работу. Воровать легче, не так ли? Не пошло вам наказание впрок. Снова в тюрьму захотелось?
Чугун жался, не знал, что ответить.
Где обрез, из которого вы стреляли в людей возле станции Демурино? в упор спросил я.
Какой обрез? поднял на меня глаза. Мокрое дело мне не пришьете. Я мелкий воришка. Зерно носил с токов, курочкам головы откручивал. А другого греха за мной не водится, гражданин следователь.
Мелким хищением, Чугун, вы не отделаетесь, продолжал я наступать. Как бы вы ни хотели замести следы, все-таки они остаются.
Какие еще следы? огрызнулся Чугун. Нет за мной никаких следов.
Есть, Чугун, есть следы. Оставили вы их и в Первомайском, и близ Демурино, в лесопосадке, медленно и очень твердо произнес я.
После моих слов Чугун не сказал ни слова, только тяжело переводил дух. На его бледном, как полотно, лице показался пот, губы дрожали.
Я отпустил его, посоветовав хорошенько обо всем подумать.
В течение нескольких дней занимался иными вопросами: допрашивал свидетелей, объявил всесоюзный розыск на Рептуха.
Рептуха задержали в Харькове вместе с несовершеннолетним Юсуповым, которого он подговорил уехать с ним в Архангельск. При задержании Рептух пытался применить оружие, но работникам милиции удалось предотвратить это.
На допросах он отрицал свое участие в совершенных нападениях, заявляя, что обрез нашел в лесопосадке. Однако дактилоскопическая экспертиза установила тождество отпечатков пальцев, оставленных в магазине, с отпечатками пальцев Рептуха.
Кроме того, баллистической экспертизой было установлено, что дробь, вынутая из тела потерпевшего Стеженко, выстрелена из обреза, изъятого у Рептуха. Также было установлено, что нитки на шлеме и подкладке идентичны по цвету, составу волокон и изношенности.
Таким образом, цепь доказательств в отношении Рептуха и Чугуна сомкнулась, и они вынуждены были во всем признаться.
ЦИФРЫ НА ГАЗЕТЕ
Однажды ко мне в прокуратуру пришла средних лет женщина, робко назвала себя Татьяной Андреевной Сараной и сообщила, что ее обокрали. Живет она у Марии Незабудько, снимает времянку во дворе, работает в ночную смену в пекарне. Пришла сегодня с работы, вошла в комнату, а в ней все разбросано. Сундук открыт, из него все вывалено на пол. Кинулась к сундуку и не нашла спрятанных в нем денегпяти тысяч рублей. Копить деньги начала давно, а осенью продала еще корову. Хотела купить себе дом, и вот Кроме денег, в сундуке ее оказалось двух кофточек, шерстяного плаща и серебряных с золотой цепочкой часов, подаренных ей на память отцом.
Кто сегодня, кроме вас, был в вашей квартире? спросил я.
Никого не было. Ой, да, заходила моя хозяйка, нерешительно ответила Сарана.
Я позвонил Войному, и мы решили немедленно выехать и осмотреть квартиру заявительницы.
Времянка, в которой жила Татьяна Сарана, состояла из маленькой комнаты и кухоньки. На входной двери каких-либо повреждений мы не обнаружили. В кухне было выбито стекло, его осколки мы увидели под окном снаружи дома и в квартире. Осмотрели все осколки, однако следов пальцев не нашли.
Стекло не выбито, а выдавлено, по-видимому, с помощью пластыря, определил я.
На одном из осколков заметили следы горчицы. Значит, преступник был опытный.
Вот есть и часть газеты, с помощью которой было выдавлено стекло, обрадовался Войный. Газета «Известия» за 17 октября. Тут еще и цифры какие-то записаны.
Я прочитал на газете цифры12/37. Они сразу натолкнули меня на интересную мысль: в поселке на письмах и газетах указываются только номера домов, так как все дома одноквартирные. Следовательно, грабитель из городских или же проживает в общежитии. Может, он из поселка Чаплино, там есть многоквартирный дом железнодорожников.
Устанавливая размеры выдавленного стекла, я обратил внимание на гвоздь, выступающий из пазов оконной рамы. На нем сохранились следы ткани темно-синего цвета.
Есть еще одна находка, похвалился Войному.
Осмотрели квартируникаких улик. Однако я обратил внимание на любопытную деталь: у окна, сквозь которое проник вор, на полу валялись два куска сахара. Сахар был в бурых пятнах, как видимо, чем-то подмочен.
Это мой сахар, сказала Татьяна Андреевна. В прошлом году я ездила в Днепропетровск и купила там три килограмма. Держала его в сундуке в наволочке. Как-то нечаянно опрокинула бутыль с наливкой и облила наволочку с сахаром.
Значит, вор похитил не только деньги и вещи, но и сахар. Два куска случайно обронил. Мы их тоже причислили к уликам.
Работа нам предстояла не из легких, и я уже в мыслях прикидывал, с чего и как мы начнем ее. Осмотрев ограбленную квартиру и подробно выслушав потерпевшую, мы с Войным и понятыми вернулись в прокуратуру.
Составив протокол, начали анализировать состояние следствия. Войный сообщил мне, что хозяйка дома Незабудько подозревает Сарану в симуляции ограбления. Откуда, мол, у квартирантки взялась такая крупная сумма денег, ведь она мало зарабатывает.
Я сразу же отверг это. Поведение Сараны свидетельствовало о ее искренности, не могла эта женщина пойти на сделку с совестью. Да и знать-то она не могла, как выдавливают стекло с помощью горчицы и газеты.
Войный, подумав, согласился.
На следующий день я попросил товароведа райпотребсоюза осмотреть ткань, следы которой изъяли мы на месте преступления: откуда она? Товаровед был опытным, знал свое дело отлично и сразу сказал нам, что ткань массово используется для мужских костюмов.
Таким образом, нам нужно было искать вора в костюме темно-синего цвета. Это все равно, что искать иголку в стогу сена, тем не менее искать нужно.
Взвесив все «за» и «против», я пришел к выводу, что мы должны в первую очередь заняться розыском владельца газеты «Известия» с обозначенным номером дома и квартиры12/37. Значит, кого-то из милиции необходимо послать в Чаплино, а Войного я попросил проверить на почте, кто из жителей нашего села получает газету «Известия». Сам занялся проверкой лиц, прибывших из мест лишения свободы, в частности судимых за воровство, а также тех, кто приезжал накануне кражи к своим родственникам, знакомым, и лиц, снявшихся с паспортного учета после случившейся кражи. Помогали мне в этом участковый и работники паспортного стола милиции.
Не успел я оглянуться, как день уже позади. Вечером, как обычно, мы собрались в прокуратуре.
Первым пришел Войный. Он принес списки подписчиков на газету «Известия», которых в райцентре оказалось семьдесят девять человек. Работы ему предстояло много: найти дома под двенадцатым номером, опросить почтальонов, обслуживающих те дома.
А не лучше ли нам предъявить изъятую на месте происшествия газету всем почтальонам с тем, чтобы сузить круг проверяемых людей? предложил я. Они-то свой почерк знают хорошо.
Верно. И сделать это сегодня же, быстро согласился Войный.
А в прокуратуре нас уже ждали Оплята и участковый Черныш.
У меня дела неважные, вздохнул Оплята, переступив порог кабинета. В Чаплино есть бригадный дом, двухэтажный, но там всего двадцать пять комнат, а сам дом имеет номер шестнадцать.
Участковому Чернышу просто повезло. Он установил факт любопытный: у хозяйки Сараны Незабудько есть племянник в Днепропетровске, который часто приезжает к ней в гости. Соседи Незабудько подсказали, что был он у нее недавно, но когда именно, какого числа, никто не вспомнил.
Случайно узнали, что вечером в отделении связи проводится профсоюзное собрание, и решили с Войным немедленно ехать туда.
Никто из почтальонов запись «12/37», сделанную на газете «Известия», не узнал. Значит, газета была привозная.
И тут я снова подумал о сведениях Черныша. По-моему, это была, ниточка, за которую нужно цепляться. Завтра же надо откомандировать Черныша в Днепропетровск, чтобы занялся племянником Незабудько. Мы же с Войным и Оплятой продолжим расследование на месте.
К концу второго дня снова вся наша группа собралась вместе, чтобы подвести итоги проделанной работы. На этот раз к нам пришли начальник милиции и прокурор. Их тоже интересовало, как идут дела.
Прошу выслушать меня первым, попросил Черныш.
Хорошо. Докладывайте, согласился прокурор.
О том, что у Сараны имелись деньги, знала Незабудько, и у меня складывается такое мнение, что она рассказала об этом своему племяннику, начал Черныш. Он проживает в Днепропетровске, по улице Мандриковский спуск, дом двенадцать, квартира тридцать семь. Проверкой установлено, что он подписывает газету «Известия» и получает ее регулярно через первое почтовое отделение связи. Почтальон подтвердила свою надпись цифр на газете.
Значит, нужно немедленно произвести обыск в доме Незабудько и у ее племянника, перебил Черныша Войный. Одновременно! и вопросительно взглянул на прокурора.
Прокурор поддержал его и дал согласие на обыск.
Обыск у Незабудько производил с понятыми я. В квартире мы не нашли ничего, а на чердаке обнаружили наволочку с сахаром и перчатки, выпачканные горчицей. И на изъятой наволочке, и на кусках сахара имелись следы бурых пятен, что соответствовало показаниям Сараны.
Понятые негодовали: как могла Незабудько обворовать такую же, как сама, одинокую женщину, которой каждая копейка дается нелегким трудом.
Я успокаивал их, ведь результатов обыска в Днепропетровске мы еще не знаем. Незабудько могла и не знать о готовящейся краже. Если бы это сделала она, то вряд ли стала бы прятать сахар под сеном у себя на чердаке. Скорее всего, это подлог.
Однако внутренний рассудительный голос постоянно одергивал меня: «Не спеши с выводами. Семь раз отмерь, а раз отрежь».
На допросе Незабудько повторяла одно и то же:
Не знаю, как попал ко мне на чердак сахар. Хоть убейтене знаю.
Потом, помолчав немного, спросила меня вкрадчивым голосом:
А не могла эту подлость сделать моя квартирантка, чтобы спрятать меня за решетку, а самой завладеть моим домом?
Не думаю, ответил я резко и задал ей вопрос:Кто к вам приезжал в последние дни?
Незабудько сперва было растерялась, но потом взяла себя в руки и ответила:
Как будто никого не было. Разве что Сережка, когда меня дома не было. Это мой племянник из Днепропетровска, Сергей Кириченко. Но я его знаю хорошо, совершить кражу он не мог, и опустила глаза.
На лицо Незабудько словно тень набежала. Она сидела, не поднимая на меня глаз, теребя в руках носовой платок. Не оставляя ей времени на раздумья, я снова спросил:
Во время обыска вместе с сахаром на вашем чердаке мы обнаружили кожаные перчатки в горчице. Каким образом они оказались у вас?
Незабудько, всхлипнув, ответила:
Соврала я вам все. Хотела пожалеть Сережку, а сама запуталась, дура этакая. Мой племянник часто приезжал ко мне в гости. Как-то мы с ним разговорились, и я рассказала ему о Саране, о том, что она продала корову, собирает деньги на дом. А позавчера, поздно вечером, приехал Сергей с парнем лет двадцати шести. Не понравился мне тот, какой-то скользкий, весь в наколках. Когда он снимал рубаху у рукомойника, заметила я, что у него даже на спине татуировкадевушка, а под ногами у нее змеиная голова. Как зовут его, не знаю. Сергей называл его Самураем. Легли они спать рано, в отдельной комнате, а когда я проснулась утром, их уже не было. Когда я узнала, что квартирантку обокрали, догадалась: их работа.